Виктория закрывала входную дверь в свою двухкомнатную квартиру и невольно прислушивалась. Тишина. Хорошо, значит, Тамара Николаевна сегодня пока не появлялась. Хотя день еще не кончился, а свекровь имела удивительную способность материализоваться в самые неподходящие моменты.
Июльская жара делала квартиру душной, даже с открытыми окнами. Виктория сбросила туфли в прихожей и прошла на кухню. На столе стояла незнакомая кастрюля — алюминиевая, с потемневшими боками, явно не их. Рядом лежала записка корявым почерком: «Максим, завтра приду доварю гуляш. Мама.»
Виктория скомкала записку и выбросила в мусорное ведро. Вот и началось. Кастрюля сегодня, завтра что-то еще. Потом коробки с зимними вещами «на временное хранение», потом запасные тапочки «на всякий случай». Так Тамара Николаевна постепенно обживалась в чужой квартире, словно метила территорию.
— Максим! — позвала Виктория. — Иди сюда!
Из комнаты донеслось недовольное ворчание, потом звук шагов. Максим появился в дверях кухни — растрепанный, в домашних шортах и майке. На лице написано было раздражение от того, что оторвали от важного занятия.
— Что такое? — спросил муж, зевая.
— Это что? — Виктория указала на кастрюлю.
— Мама принесла. Сказала, гуляш сварит.
— В моей кухне? Без спроса?
— Ну да, — Максим пожал плечами, словно в этом не было ничего особенного. — Мама же не чужая.
— Максим, мы об этом уже говорили. Твоя мать не может просто так появляться в нашей квартире и оставлять свои вещи.
— Одна кастрюля, — Максим отмахнулся. — Что тут такого?
— Одна кастрюля сегодня, завтра еще что-то. Максим, у твоей матери есть собственная квартира. Пусть там и варит гуляш.
— Вика, да что с тобой? — муж нахмурился. — Мама хочет нас покормить, сделать приятное. А ты придираешься к кастрюле.
— Я не придираюсь, — Виктория почувствовала, как голос становится выше. — Я просто хочу, чтобы меня спрашивали, прежде чем приносить сюда чужие вещи.
— Чужие? — переспросил Максим. — Это мама моя вещи принесла, не чужая тетка.
— Для меня вещи твоей мамы — чужие, — твердо сказала Виктория.
Максим посмотрел на жену с недоумением, словно впервые ее видел.
— Ну ты и даешь, Вика. Мама для тебя чужая, получается?
— Максим, речь не о том, чужая мама или не чужая. Речь о том, что это наша квартира, а не филиал маминой кухни.
— Наша квартира, — согласился муж. — И что, мама не имеет права сюда прийти?
— Имеет. После предварительного звонка и получения согласия.
— Согласия? — Максим усмехнулся. — Вика, ты чего, серьезно? Это моя мать! Какое еще согласие?
— Элементарная вежливость, — ответила Виктория. — Нормальные люди звонят перед визитом.
— Нормальные люди не запрещают матери навещать сына.
— Я не запрещаю навещать. Я прошу предупреждать заранее.
Максим прошел к холодильнику, достал бутылку воды и сделал несколько глотков. Движения мужа были нарочито медленными, словно демонстрировал, что спешить ему некуда и вопрос с кастрюлей не стоит обсуждения.
— Максим, — Виктория попыталась говорить спокойнее, — пойми, мне неприятно приходить домой и находить чужие вещи. Особенно когда никто не предупредил.
— Неприятно, — повторил Максим. — Маме станет приятно услышать, что ее кастрюля тебе неприятна.
— Дело не в кастрюле!
— А в чем?
— В том, что твоя мать ведет себя так, словно это ее квартира! Приходит когда хочет, оставляет что хочет, делает что хочет!
— Ну и что? — Максим снова пожал плечами. — Хуже от этого кому-то стало?
— Мне стало хуже! — выпалила Виктория.
— Да почему тебе-то хуже? Мама же не мешает тебе.
— Не мешает? — Виктория уставилась на мужа. — Максим, ты серьезно? Твоя мать появляется здесь каждые два дня! Постоянно что-то приносит, переставляет, оставляет!
— Ну приносит, ну оставляет. Что плохого?
— То, что это не ее дом! И меня никто не спрашивает!
— Спрашивает-спрашивает, — Максим поставил бутылку на стол с излишней резкостью. — Ты же всегда против. Что ни предложит мама — ты сразу нет.
— Я не всегда против, — возразила Виктория. — Я против того, чтобы твоя мать решала за нас, что и как делать в нашей квартире.
— Наша квартира, наша квартира, — передразнил Максим. — Слышать уже тошно. Ты же не одна здесь живешь.
— Не одна, — согласилась Виктория. — Живу с мужем. Не с мужем и его мамой.
— Мама не живет здесь!
— Практически живет. Каждые два дня здесь, вещи оставляет, еду приносит, порядки наводит.
— Порядки? — Максим вскинул брови. — Какие порядки?
— На прошлой неделе твоя мать переставила всю посуду в шкафу. Без спроса. Потому что «так удобнее». Позавчера принесла новые занавески для ванной. Тоже без спроса. Вчера оставила три коробки с консервами «на зиму». Опять же, не спросив.
— И что в этом плохого? — не понимал Максим. — Мама заботится о нас.
— Заботится или захватывает территорию?
— Вика, ты совсем озверела, — Максим покачал головой. — Мама хочет помочь, а ты видишь во всем подвох.
— Максим, я не вижу подвох. Я вижу, что твоя мать постепенно обживается в нашей квартире. И тебя это вполне устраивает.
— А что, должно не устраивать? Мама добрая, внимательная, заботливая. Другие жены мечтают о такой свекрови.
— Другие жены пусть мечтают. Я хочу жить в собственной квартире, а не в филиале маминого дома.
— Собственной? — Максим усмехнулся. — Квартира не только твоя. Я тоже здесь прописан.
— Прописан, — кивнула Виктория. — Но не оплачиваешь.
Воздух в кухне как будто сгустился. Максим замер с бутылкой в руках, уставившись на жену.
— Что ты сказала?
— То, что есть, — Виктория не отвела взгляд. — Квартиру покупала я, ипотеку плачу я, коммунальные плачу я. Ты прописан, но не участвуешь в расходах.
— Я без работы временно, — процедил Максим.
— Временно уже полгода, — напомнила Виктория.
— Я ищу подходящую должность!
— Подходящую? — Виктория рассмеялась, но смех получился горьким. — Максим, за полгода тебе предлагали работу четыре раза. Но то зарплата маленькая, то график неудобный, то коллектив не тот.
— Я не буду работать за копейки!
— А я буду содержать тебя и обеспечивать твою маму возможностью осваивать мою квартиру?
— Моя мама не осваивает твою квартиру! — повысил голос Максим. — Просто иногда приходит!
— Каждые два дня — это не иногда!
— Ну и что? Это моя мать! Она имеет право навещать сына!
— Имеет, — согласилась Виктория. — Но не имеет права распоряжаться чужой квартирой.
— Чужой? Опять чужой? — Максим поставил бутылку на стол так резко, что вода плеснула. — Я твой муж, а не чужой человек!
— Муж, — кивнула Виктория. — Безработный муж, которого я содержу полгода.
— Ах, вот в чем дело! — лицо Максима покраснело. — Деньги! Все сводится к деньгам!
— Не все. Но квартира куплена на мои деньги, содержится на мои деньги. И я имею право решать, кто и когда здесь появляется.
— Моя мать — не кто-то! Это моя мать!
— Твоя мать — чужой для меня человек, — твердо сказала Виктория. — И в моей квартире действуют мои правила.
— В твоей квартире? — голос Максима стал опасно тихим. — Значит, я здесь тоже чужой?
— Ты мой муж. Но это не дает твоей матери права вести себя как хозяйка.
— Мама не ведет себя как хозяйка!
— Ведет! Переставляет посуду, меняет занавески, приносит еду, оставляет вещи! Что это, если не хозяйское поведение?
— Это забота! — крикнул Максим. — Мама заботится о нас!
— О нас? — переспросила Виктория. — Или о тебе?
— Какая разница?
— Максим, за полгода твоя мать ни разу не спросила, как мои дела. Ни разу не поинтересовалась моим мнением. Зато постоянно дает советы, как мне жить.
— Советы? Какие советы?
— На прошлой неделе объясняла, что «хорошая жена должна готовить дома, а не покупать полуфабрикаты». Позавчера рассказывала, что «квартиру нужно убирать каждый день, а не от случая к случаю». Вчера поучала, что «жена должна поддерживать мужа, а не критиковать его выбор».
— Ну так мама же правильно говорит! — Максим воодушевился. — Дом действительно нужно содержать в порядке, готовить нормальную еду, поддерживать мужа!
— Поддерживать, — повторила Виктория. — Максим, я тебя содержу полгода. Плачу за квартиру, за еду, за коммунальные. Это не поддержка?
— Это… это временно, — пробормотал Максим.
— Полгода — это не временно. Это образ жизни.
— Я найду работу!
— Когда? — спросила Виктория. — На прошлой неделе тебе предлагали должность менеджера. Хорошая зарплата, удобный график. Ты отказался, потому что «не хочешь работать в офисе».
— Офисная работа не для меня!
— А какая для тебя? — Виктория скрестила руки на груди. — За полгода ты не принял ни одного предложения. У тебя всегда находится причина отказаться.
— Я не буду работать где попало!
— А я буду содержать тебя и терпеть твою маму?
— Мою маму терпеть? — голос Максима стал ледяным. — Вика, ты переходишь границы.
— Я? — Виктория рассмеялась. — Максим, границы переходит твоя мать! Каждый день! В моей квартире!
— Это не только твоя квартира!
— Моя! — выкрикнула Виктория. — Купленная на мои деньги, оплачиваемая мной, содержащаяся мной! И я не обязана терпеть чужого человека, который ведет себя как хозяин!
— Чужого человека? — Максим побледнел. — Ты назвала мою мать чужим человеком?
— Для меня — чужим, — подтвердила Виктория.
— Да как ты смеешь! — взорвался Максим. — Это моя мать! Единственная! Она меня родила, вырастила, всю жизнь для меня отдала!
— Отдала, — согласилась Виктория. — И теперь хочет получить обратно. С процентами.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что твоя мать не может отпустить взрослого сына. Контролирует каждый шаг, вмешивается в наши отношения, пытается управлять нашей жизнью.
— Мама не управляет нашей жизнью!
— Управляет! Помнишь, как мы планировали отпуск на море? Твоя мать сказала, что «молодым лучше бы деньги отложить, а не тратить на развлечения». И ты отменил поездку.
— Мама дала разумный совет!
— Совет? Максим, мы взрослые люди! Мы сами решаем, на что тратить деньги!
— Деньги! Опять деньги! — Максим ударил кулаком по столу. — У тебя в голове только деньги!
— У меня в голове ответственность! — отрезала Виктория. — Которую ты давно забыл!
— Я не забыл ответственность! Я ищу достойную работу!
— Достойную? — Виктория покачала головой. — Максим, любая честная работа достойна. А не работать полгода, живя на жене, — вот это недостойно.
— Я не живу на жене! — покраснел Максим.
— Живешь! Квартира моя, еда моя, коммунальные мои! Ты даже не пытаешься хоть как-то участвовать в расходах!
— У меня нет денег!
— Потому что нет работы! А работы нет, потому что ты слишком привередливый!
— Я не привередливый! Я просто знаю себе цену!
— Какую цену? — спросила Виктория. — Ты полгода не работаешь! Какая может быть цена?
— Я профессионал своего дела!
— Какого дела? — не унималась Виктория. — Лежания на диване?
— Заткнись! — рявкнул Максим.
— Не буду! — ответила Виктория. — Мне надоело молчать! Надоело содержать тебя, надоело терпеть твою мать, надоело жить в собственной квартире как в гостях!
— Как в гостях? — переспросил Максим.
— Да! Твоя мать ведет себя здесь как хозяйка, ты как капризный ребенок, а я как прислуга, которая должна всех обеспечивать и при этом молчать!
— Ты не прислуга!
— Тогда кто? — спросила Виктория. — Равноправная жена? Но равноправие предполагает равную ответственность. А у нас вся ответственность лежит на мне.
— Это временно!
— Полгода — не временно! — повторила Виктория. — Это система!
В этот момент в прихожей щелкнул замок. Максим и Виктория замолчали, прислушиваясь. Звук шагов, шорох пакетов, знакомое покашливание.
— Максимушка! — донеслось из коридора. — Я пришла! Гуляш доварить!
Тамара Николаевна появилась на пороге кухни с тремя пакетами в руках и довольной улыбкой на лице.
— Максимушка! — повторила свекровь, не замечая напряженной атмосферы. — Я овощи свежие принесла, мясо хорошее купила. Сейчас такой гуляш сварю — пальчики оближешь!
Виктория медленно обернулась к вошедшей женщине. Лицо у свекрови было довольное, в глазах светилось предвкушение кулинарных подвигов. Тамара Николаевна поставила пакеты на стол рядом с принесенной утром кастрюлей и принялась доставать продукты.
— Максим, помоги маме, — попросила Тамара Николаевна, протягивая сыну тяжелый пакет с мясом.
Максим неуверенно взял пакет, но взгляд бросил на жену. Виктория стояла неподвижно, наблюдая за происходящим.
— Тамара Николаевна, — тихо сказала Виктория.
— Да, дорогая? — свекровь обернулась с луковицей в руке.
— Кто вам дал право заходить в мою квартиру без стука?
— Какое право? — Тамара Николаевна удивленно моргнула. — Максимушка, объясни жене, что у мамы есть ключи.
— Ключи не дают права входить когда захочется, — продолжила Виктория.
— Викуля, что за странности? — свекровь рассмеялась. — Я же не чужая! Пришла сыну гуляш сварить, а ты какие-то права вспоминаешь.
— Права в моем доме вспоминаю, — поправила Виктория.
— В своем доме? — Тамара Николаевна нахмурилась. — Дорогая, здесь живет мой сын. Значит, и для меня дом открыт.
— Заткнись! — неожиданно рявкнула свекровь, когда Виктория открыла рот для ответа. — Как ты с сыном моим разговариваешь?!
Воздух в кухне словно сгустился. Максим замер с пакетом в руках, уставившись на мать. Виктория медленно выпрямилась.
— Что вы сказали? — очень тихо спросила Виктория.
— Я сказала — заткнись! — повторила Тамара Николаевна, размахивая луковицей. — Достала уже своими претензиями! Максим хороший мальчик, работящий, а ты его постоянно пилишь!
— Мама, — попытался вмешаться Максим, но Тамара Николаевна его не слушала.
— Думаешь, раз квартира твоя, то можешь мужа унижать? — продолжала свекровь. — Мужчина в доме должен быть главным, а не выслушивать упреки от бабы!
— Тамара Николаевна, — Виктория говорила так спокойно, что собственный голос показался ей чужим, — выйдите из моей квартиры.
— Что? — свекровь опешила.
— Немедленно. Выйдите.
— Да как ты смеешь мне указывать! — возмутилась Тамара Николаевна. — Это дом моего сына!
— Дом вашего безработного сына, которого содержу я, — ответила Виктория.
— Мама, Вика, прекратите, — попытался вмешаться Максим.
— Нет, — отрезала Виктория. — Максим, твоя мать только что велела мне заткнуться в моей собственной квартире.
— Ну… мама погорячилась, — неуверенно сказал Максим.
— Погорячилась? — переспросила Виктория. — Значит, это нормально? Приходить в чужой дом без спроса и хамить хозяйке?
— Какой чужой дом! — вскипела Тамара Николаевна. — Максим здесь прописан!
— Прописан, но не оплачивает, — напомнила Виктория.
— Деньги, деньги! — замахала руками свекровь. — Только о деньгах и думаешь! А что любовь? Что семейные ценности?
— Семейные ценности? — Виктория усмехнулась. — Это когда свекровь хамит невестке в ее доме?
— Я не хамлю! Я правду говорю! Жена должна мужа поддерживать, а не пилить!
— Поддерживаю, — кивнула Виктория. — Материально. Уже полгода.
— Не только материально! — не унималась Тамара Николаевна. — Морально тоже! Создавать уют, готовить, убирать, не пилить по пустякам!
— По пустякам? — переспросила Виктория. — Тамара Николаевна, ваш сын полгода не работает. Это пустяк?
— Максим найдет достойную работу! Не будет же за копейки пахать!
— А я буду его содержать и терпеть ваши визиты?
— Мои визиты? — возмутилась свекровь. — Я что, мешаю вам?
— Постоянно, — честно ответила Виктория.
— Максим! — Тамара Николаевна повернулась к сыну. — Ты слышишь, как жена с твоей матерью разговаривает?
Максим неловко переминался с ноги на ногу, явно не зная, что сказать.
— Мам, Вика просто устала, — попытался оправдаться муж.
— Устала? — фыркнула свекровь. — А я не устала? Всю жизнь на тебя положила, вырастила, выучила! А теперь какая-то баба мне указывает!
— Эта баба содержит вашего сына, — тихо сказала Виктория.
— Содержит, содержит! — замахала руками Тамара Николаевна. — Думаешь, деньгами любовь купишь? Максим хороший муж, заботливый!
— Заботливый? — Виктория посмотрела на мужа. — Максим, о чем ты заботишься?
— Вика, ну зачем ты так? — растерялся Максим.
— Отвечай, — настаивала Виктория. — О чем ты заботишься в нашей семье?
— Ну… я же дома, помогаю…
— Как помогаешь?
— Ну… телевизор смотрю, в интернете сижу… Порядок навожу…
— Какой порядок? — не унималась Виктория. — Максим, ты последний раз посуду когда мыл?
Максим замолчал, судорожно вспоминая.
— Вот видишь! — торжествующе воскликнула Тамара Николаевна. — Пилишь мужика! Мужчина не должен посуду мыть!
— А что должен? — спросила Виктория.
— Деньги зарабатывать! — ответила свекровь.
— Максим полгода не зарабатывает, — напомнила Виктория.
— Найдет работу!
— Когда? Через полгода? Через год?
— Когда найдет подходящую!
— Подходящую, — повторила Виктория. — Тамара Николаевна, а вы знаете, сколько вакансий отклонил ваш сын за полгода?
— Не знаю и знать не хочу! Максим умный, образованный, не будет за копейки работать!
— Будет сидеть на шее у жены?
— На какой шее? — возмутилась свекровь. — Максим заслуживает хорошую работу!
— Заслуживает, — согласилась Виктория. — Но пока не заслужил. А я устала быть единственной кормилицей семьи.
— Единственной? — Тамара Николаевна всплеснула руками. — А моя помощь? Я же вам еду готовлю, консервы приношу!
— Без спроса, — напомнила Виктория.
— Какой спрос! Семья же!
— Для вас — семья. Для меня — назойливая свекровь, которая лезет в чужую жизнь.
— Чужую? — побледнела Тамара Николаевна. — Это жизнь моего сына!
— Вашего взрослого сына, — уточнила Виктория. — Который должен сам решать, как жить.
— Максим! — обратилась свекровь к сыну. — Ты слышишь? Жена меня выгоняет!
— Мам, Вика не выгоняет, — неуверенно сказал Максим.
— Выгоняю, — спокойно подтвердила Виктория.
Максим удивленно посмотрел на жену.
— Вика, ты что, серьезно?
— Абсолютно, — ответила Виктория.
Медленно встала из-за стола, не отводя взгляда от свекрови. Прошла мимо ошеломленных родственников в коридор, открыла дверь кладовки и достала старый потертый чемодан. Тот самый, в котором Тамара Николаевна когда-то привезла вещи «на временное хранение».
— Что ты делаешь? — спросил Максим, выходя следом из кухни.
— То, что должна была сделать давно, — ответила Виктория, проходя в комнату.
Открыла шкаф и начала складывать в чемодан вещи свекрови. Запасные тапочки, халат, несколько комплектов белья, домашние платья. Тамара Николаевна появилась в дверях с перекошенным от возмущения лицом.
— Ты что творишь? — закричала свекровь. — Это мои вещи!
— Правильно, — согласилась Виктория, укладывая в чемодан косметичку. — Ваши. Поэтому забирайте их с собой.
— Я никуда не пойду! — заявила Тамара Николаевна.
— Пойдете, — возразила Виктория, складывая последние вещи.
Захлопнула чемодан, застегнула замки и потащила его в прихожую. Поставила рядом с входной дверью.
— Максим, скажи жене, что она не имеет права! — взмолилась свекровь.
— Мам, — Максим растерянно посмотрел то на мать, то на жену, — может, правда стоит пойти домой?
— Домой? — возмутилась Тамара Николаевна. — А как же гуляш? Я же продукты принесла!
— Гуляш сварите дома, — предложила Виктория. — В своей кастрюле, в своей кухне.
— Но я же для вас старалась!
— Мы не просили, — напомнила Виктория.
— Максим просил! — не сдавалась свекровь. — Сын всегда рад маминой заботе!
— Спросите у сына сейчас, — предложила Виктория.
Все посмотрели на Максима. Мужчина стоял посреди прихожей, красный и растерянный.
— Ну… — пробормотал Максим, — может, действительно стоит иногда предупреждать о визитах?
— Предупреждать? — ахнула Тамара Николаевна. — Сыну предупреждать о визитах к матери?
— Не сыну, — поправила Виктория. — Мне. Хозяйке квартиры.
— Хозяйке? — свекровь скривилась, словно услышала неприличное слово.
— Именно, — подтвердила Виктория. — Разговор мы с мужем продолжим позже. Без свидетелей.
— Какой разговор? — насторожилась Тамара Николаевна.
— Семейный, — коротко ответила Виктория.
— Но я же мама! У меня есть право знать!
— Права у вас есть только в собственной квартире, — отрезала Виктория.
— Максим! — взмолилась свекровь. — Ты же не позволишь жене так со мной обращаться?
Максим молчал, переводя взгляд с матери на жену.
— Тамара Николаевна, — сказала Виктория, открывая входную дверь, — ваши вещи собраны. Уходите.
— Я не уйду! — заявила свекровь. — Это дом моего сына!
— Дом вашего безработного сына, который я содержу, — в очередной раз напомнила Виктория. — И я имею право решать, кому здесь находиться.
— Не имеешь! Максим тоже собственник!
— Максим прописан, — поправила Виктория. — Собственник я. Одна.
Тамара Николаевна растерянно посмотрела на сына.
— Максим, это правда?
Максим неловко кивнул.
— Мам, квартиру покупала Вика. На свои деньги.
— Но ты же муж! — не верила свекровь.
— Безработный муж, — уточнила Виктория.
Тамара Николаевна постояла еще несколько секунд, видимо надеясь, что кто-то из них одумается. Но Виктория стояла у открытой двери, а Максим избегал материнского взгляда.
— Хорошо! — наконец выпалила свекровь. — Ухожу! Но запомни, Виктория, — добром это не кончится!
— Может, и не добром, — согласилась Виктория. — Но спокойно.
Тамара Николаевна схватила чемодан, с трудом выволокла его на лестничную площадку.
— Максим! — крикнула свекровь напоследок. — Ты пожалеешь об этом!
— Возможно, — тихо сказал Максим.
Дверь захлопнулась. В квартире стало тихо. Виктория прислонилась спиной к двери и закрыла глаза.
— Вика, — неуверенно позвал Максим.
— Ключи, — сказала Виктория, не открывая глаз.
— Какие ключи?
— Которые ты дал матери. На всякий случай.
— Зачем тебе?
Виктория открыла глаза и посмотрела на мужа.
— Затем, что больше никто не будет входить в мою квартиру без разрешения.
— Но если что-то случится…
— Ничего не случится, — перебила Виктория. — Ключи, Максим.
Муж неохотно полез в карман, достал связку ключей, снял с нее запасной комплект.
— Держи, — буркнул Максим.
Виктория взяла ключи, прошла на кухню. Достала телефон, нашла номер слесаря, с которым когда-то меняла замок в входной двери.
— Алло? Сергей Петрович? Это Виктория Андреевна… Да, помните, замок меняли год назад… Нужно еще раз поменять. Сегодня… Да, срочно… Хорошо, жду.
Положила телефон, обернулась к мужу.
— Сегодня приедет мастер, поменяет замки, — сообщила Виктория.
— Зачем? — не понял Максим.
— Чтобы твоя мать больше не могла войти без спроса.
— Вика, это же моя мать!
— Твоя мать, которая ведет себя неуважительно в моем доме, — поправила Виктория.
— Она просто заботится…
— Хамит, — перебила Виктория. — Лезет в чужую жизнь, указывает, поучает, критикует.
— Ну… может, иногда перегибает, — согласился Максим.
— Постоянно перегибает. И ты это поощряешь.
— Я не поощряю!
— Молчишь, когда мать хамит жене. Это и есть поощрение.
Максим опустил голову.
— Я не знал, что тебе так неприятно.
— Не знал? — удивилась Виктория. — Максим, я же говорила! Много раз!
— Говорила, но… я думал, вы просто не поняли друг друга.
— Мы прекрасно поняли друг друга, — возразила Виктория. — Твоя мать считает, что может командовать в моем доме. А я с этим не согласна.
— И что теперь? — спросил Максим. — Мама больше не будет приходить?
— Будет, — кивнула Виктория. — Но только после предварительного звонка и получения разрешения.
— А если я захочу пригласить маму?
— Обсудим заранее, — ответила Виктория. — Как взрослые люди.
Максим кивнул, хотя выглядел не очень довольным.
Через час приехал слесарь. Мужчина средних лет, в рабочей одежде, с сумкой инструментов.
— Замок менять будем? — уточнил Сергей Петрович.
— Да, — подтвердила Виктория. — И желательно поставить тот, что сложнее вскрыть.
— Понятно, — кивнул мастер. — Бывает. Час работы, и никто посторонний не войдет.
Пока Сергей Петрович возился с замком, Виктория убрала с кухни все следы маминого визита. Кастрюлю вымыла и поставила в пакет, продукты сложила в холодильник — выбрасывать еду не хотелось.
— Готово, — объявил мастер. — Вот новые ключи. Два комплекта.
— Спасибо, — Виктория расплатилась с мастером.
Когда слесарь ушел, Виктория дала один комплект ключей Максиму, второй оставила себе.
— И все? — спросил муж. — Больше никто не сможет войти?
— Больше никто, — подтвердила Виктория.
— А если мама забудет, что нужно звонить?
— Постучит в дверь, как все нормальные люди.
— И ты откроешь?
— Если буду дома и если захочу, — честно ответила Виктория.
Максим помолчал, видимо обдумывая новые правила.
— А что, если мама обидится и больше не будет приходить?
— Выживем, — коротко сказала Виктория.
Вечером телефон молчал. Тамара Николаевна не звонила ни сыну, ни невестке. Видимо, переваривала случившееся.
На следующий день Максим ушел на очередное собеседование. На этот раз согласился на должность, которую раньше считал недостойной. Может, понял, что бесконечно сидеть на шее у жены нельзя.
Виктория вернулась с работы в обычное время. Поднялась на четвертый этаж, подошла к двери и прислушалась. Тишина. В квартире никого постороннего не было.
Открыла дверь своими ключами, зашла в прихожую. На кухне не стояло чужих кастрюль, не лежало записок с планами доварить что-то завтра.
Виктория улыбнулась. Наконец-то дома стало по-настоящему тихо и спокойно. Никто не давал советов, не переставлял посуду, не критиковал покупки.
С того дня визиты без предупреждения стали невозможны. Тамара Николаевна звонила заранее, спрашивала разрешения, приходила в назначенное время. И что удивительно — общаться стало намного проще, когда исчез элемент неожиданности и принуждения.
Максим устроился на работу через неделю. Зарплата была не космической, но достаточной, чтобы участвовать в семейных расходах. А когда человек весь день работает, времени на мамины визиты остается гораздо меньше.
Иногда Виктория думала о том дне, когда выставила свекровь с чемоданом. Жалела ли о содеянном? Нет. Некоторые границы нужно защищать, иначе о них просто забудут. А дом должен оставаться домом, а не полем битвы за право голоса в собственной жизни.
