— Вы что, серьёзно думали, что я подпишу эти бумаги не читая? — Марина медленно опустила документы на стол нотариуса, её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева, а в глазах плясали искры ярости.
Напротив неё сидела Нина Павловна, её свекровь, женщина шестидесяти двух лет в дорогом костюме цвета спелой вишни. На её губах играла та самая улыбка, которую Марина научилась распознавать за четыре года брака — улыбка хищника, загнавшего жертву в угол. Рядом с матерью сидел Андрей, муж Марины. Он старательно изучал рисунок на паркете, избегая встречаться глазами с женой.
Кабинет нотариуса был обставлен с той напыщенной солидностью, которая должна внушать уважение к закону. Массивный дубовый стол, кожаные кресла, портреты в золочёных рамах на стенах. Но сейчас вся эта помпезность казалась Марине декорацией к дешёвому спектаклю, в котором её пытались сделать статистом.
— Маринка, не драматизируй, — протянула Нина Павловна, поправляя идеально уложенные седые волосы. — Это всего лишь формальность. Мы же семья. Какая разница, на чьё имя будет оформлена квартира? Главное, что у вас с Андрюшей будет где жить.
Марина перевела взгляд на документы. Договор дарения. Согласно ему, двухкомнатная квартира в центре города, которую они с Андреем покупали в ипотеку последние три года, переходила в собственность Нины Павловны. Марина платила больше половины ежемесячных взносов из своей зарплаты главного бухгалтера крупной строительной компании. Андрей, работавший менеджером в небольшой фирме своего приятеля, вносил меньшую часть, но квартира была оформлена на него — тогда это казалось логичным решением, ведь они были семьёй.
— Формальность? — Марина встала, отодвинув тяжёлое кресло. Оно скрипнуло по паркету, нарушив напряжённую тишину. — Нина Павловна, вы предлагаете мне подписать документ, по которому квартира, за которую я выплачиваю кредит, переходит в вашу собственность. И вы называете это формальностью?
Нотариус, полная женщина лет пятидесяти в строгом сером костюме, нервно поправила очки. Она явно чувствовала себя неуютно, оказавшись свидетелем семейной драмы.
— Может быть, вам стоит обсудить это в более приватной обстановке? — предложила она, но Нина Павловна властным жестом её остановила.
— Нет необходимости. Марина просто не понимает ситуацию. Видите ли, дорогая, — она повернулась к невестке, и её голос стал медово-сладким, — мы с Андрюшей всё продумали. Это для вашей же безопасности. В случае чего, квартира будет защищена от любых претензий. Вы же знаете, какие сейчас времена непростые.
— Мы с Андреем? — Марина посмотрела на мужа. — Андрей, это правда? Ты обсуждал это с матерью за моей спиной?
Андрей поднял голову. На его лице читалась вина пополам с упрямством. Он выглядел как нашкодивший школьник, которого поймали на горячем, но который всё ещё надеется выкрутиться.
— Марин, ну не так всё драматично. Мама права, это просто мера предосторожности. У твоей фирмы проблемы с налоговой, ты сама говорила. Вдруг что случится? На маму никто претензий предъявлять не будет.
— Проблемы с налоговой у фирмы, а не у меня лично! — Марина не могла поверить в то, что слышит. — И даже если бы они были, с какой стати наша квартира должна переходить к твоей матери? Мы что, несовершеннолетние? Не можем сами распоряжаться своим имуществом?
Нина Павловна театрально вздохнула, всем своим видом показывая, как она устала от неразумности невестки.
— Марина, милая, вы просто не понимаете юридических тонкостей. Я же работала в юридической сфере тридцать лет. Поверьте, так будет лучше для всех. К тому же, — она сделала паузу, и её глаза сузились, — вы ведь планируете детей? Когда появятся внуки, им нужна будет стабильность. А что может быть стабильнее, чем квартира, юридически защищённая от любых неприятностей?
Упоминание детей стало последней каплей. Марина прекрасно помнила, как ещё месяц назад Нина Павловна при каждой встрече напоминала ей, что «часики тикают» и что «Андрюше нужен наследник». А теперь эти несуществующие дети стали аргументом в попытке отобрать квартиру.
— Хватит, — отрезала Марина. — Я не подпишу эти документы. Никогда. И если вы думаете, что можете манипулировать мной, прикрываясь заботой о будущих внуках, вы ошибаетесь.
Лицо Нины Павловны мгновенно изменилось. Маска заботливой свекрови слетела, обнажив жёсткое, властное лицо женщины, привыкшей всегда добиваться своего.
— Ах, вот как? Ну что ж, тогда поговорим начистоту. Андрей, расскажи своей жене о кредите.
Марина перевела взгляд на мужа. Тот побледнел и снова уставился в пол.
— Какой ещё кредит? — медленно произнесла она, предчувствуя что-то очень плохое.
— Андрюша взял кредит на развитие бизнеса, — с удовольствием пояснила Нина Павловна. — Полгода назад. Полтора миллиона рублей. Под залог квартиры. А поручителем выступила я. Если он не сможет платить, банк заберёт квартиру. Но если квартира будет оформлена на меня, я смогу договориться с банком о реструктуризации. У меня там есть связи.
Комната поплыла перед глазами Марины. Она медленно опустилась обратно в кресло. Полтора миллиона. Под залог их квартиры. Без её ведома.
— Андрей, — её голос был тихим, почти шёпотом. — Это правда?
Он наконец посмотрел на неё. В его глазах была смесь страха и какого-то детского упрямства.
— Какой бизнес? О чём ты говоришь?
— Поставки спортивного питания, — пробормотал он. — Серёга сказал, что это золотая жила. Но… конкуренты оказались сильнее. Мы прогорели.
Марина закрыла глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Её муж, человек, с которым она прожила четыре года, втайне от неё заложил их общую квартиру ради какой-то авантюры с поставками спортивного питания. И его мать об этом знала. Более того, она была поручителем.
— Вы знали, — она открыла глаза и посмотрела на Нину Павловну. — Вы с самого начала знали об этом кредите. Вы подписывали документы поручителя. И вы позволили ему это сделать, не сказав мне ни слова.
— А что я должна была сделать? — Нина Павловна пожала плечами. — Андрюша взрослый мужчина. Он сам принимает решения. К тому же, формально квартира оформлена на него. Твоё согласие не требовалось.
— Но фактически я плачу за неё больше него!
— Фактически не имеет значения с точки зрения закона, дорогая. Имеет значение только то, что написано в документах. И в документах собственник — Андрей. А теперь, когда ситуация стала критической, я предлагаю решение. Квартира переходит ко мне, я договариваюсь с банком, и вы продолжаете жить спокойно. Все довольны.
— Все, кроме меня, — Марина встала. Её трясло от ярости. — Вы специально это спланировали, да? Сначала уговорили Андрея взять кредит под залог квартиры, а теперь, когда он не может платить, предлагаете «спасение» в виде передачи квартиры вам. Гениально. Просто гениально.
— Не надо приписывать мне коварные планы, — Нина Павловна тоже поднялась. Несмотря на разницу в возрасте, она была выше Марины и сейчас смотрела на неё сверху вниз. — Я просто пытаюсь спасти то, что ещё можно спасти. Если ты не подпишешь документы, банк заберёт квартиру через два месяца. Первые три платежа по кредиту уже просрочены.
— Три платежа? — Марина повернулась к Андрею. — Три месяца ты скрывал от меня, что не платишь кредит?
— Я думал, что смогу найти деньги, — пробормотал он. — Серёга обещал, что новые инвесторы…
— Серёга! — Марина всплеснула руками. — Твой Серёга, который уже три раза втягивал тебя в сомнительные схемы! И каждый раз твоя мама тебя выручала! Но на этот раз она решила выручить себя, получив в собственность нашу квартиру!
— Как ты смеешь! — возмутилась Нина Павловна. — Я всю жизнь положила на этого ребёнка! Вырастила его одна, без отца! Дала ему образование! И теперь, когда я пытаюсь помочь, ты обвиняешь меня в корысти?
— Вы вырастили инфантильного мужчину, который в тридцать пять лет не может принять ни одного самостоятельного решения! — выпалила Марина. — Который при любой проблеме бежит к мамочке! И теперь вы хотите окончательно привязать его к себе, забрав квартиру, за которую платила я!
— Если ты такая самостоятельная и независимая, — Нина Павловна сделала шаг вперёд, её голос стал ядовитым, — почему же ты не заметила, что твой муж полгода назад заложил квартиру? Где была твоя хвалёная внимательность главного бухгалтера? Или ты слишком занята своей карьерой, чтобы замечать, что происходит в собственной семье?
Эти слова били больно, потому что в них была доля правды. Марина действительно много работала последние месяцы. Её компания выиграла крупный тендер, и она руководила финансовой частью проекта. Она приходила домой поздно, уставшая, и не замечала, что Андрей стал нервным, что он часто говорит по телефону шёпотом, запираясь в ванной.
Нотариус неловко кашлянула.
— Может быть, вам действительно стоит обсудить это в другом месте? Я могу перенести встречу…
— Не нужно, — отрезала Марина. — Мы уже всё обсудили. Я не буду подписывать никаких документов. И знаете что, Нина Павловна? Вы можете забрать вашего сына обратно. Насовсем. Потому что я подаю на развод.
Повисла тишина. Андрей вскочил с кресла.
— Марина, ты что? Из-за квартиры? Мы же можем всё решить!
— Из-за квартиры? — Марина рассмеялась, но в этом смехе не было веселья. — Андрей, ты полгода врал мне. Ты заложил нашу квартиру, не сказав мне ни слова. Ты обсуждал с матерью план, как отобрать у меня жильё, за которое я плачу. И ты думаешь, дело в квартире?
— Но я люблю тебя! — он попытался взять её за руку, но она отстранилась.
— Ты любишь себя. И свою маму. А я для тебя — просто удобное дополнение. Кошелёк на ножках, который оплачивает твои счета, пока ты играешь в бизнесмена. Знаешь что? Забирайте квартиру. Банк её и так заберёт через два месяца. Но платить за неё я больше не буду. Ни копейки.
Она взяла свою сумку и направилась к двери. У самого выхода обернулась.
— И знаете что, Нина Павловна? Вы победили. Вы получили своего сына обратно. Целиком и полностью. Теперь вы снова можете контролировать каждый его шаг, каждое решение. Можете выбирать ему новую жену, более покладистую. Ту, которая будет молча терпеть ваши манипуляции. Но знайте — вы не освободили его. Вы окончательно сделали его инвалидом. Эмоциональным инвалидом, который никогда не сможет стать настоящим мужчиной. Поздравляю.
Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
На улице моросил мелкий осенний дождь. Марина достала телефон и набрала номер своей подруги Лены.
— Лен, помнишь, ты говорила, что у вас в соседней квартире сдаётся комната? Да, мне нужно. Срочно. Сегодня же.
Она шла по мокрому асфальту, и капли дождя смешивались со слезами на её лице. Но это были не слезы отчаяния. Это были слезы освобождения. Четыре года она пыталась построить семью с человеком, который так и не смог отделиться от матери. Четыре года она закрывала глаза на его инфантильность, надеясь, что он повзрослеет. Четыре года она платила по его счетам — не только финансовым, но и эмоциональным.
Вечером того же дня она сидела в маленькой, но уютной комнате в квартире Лены. На столе стояла чашка горячего чая, а подруга, устроившись рядом на диване, слушала её рассказ.
— Знаешь, что самое обидное? — говорила Марина. — Я ведь видела все эти знаки. С самого начала. Как он звонит маме по десять раз в день. Как советуется с ней по любому вопросу. Как она приходит к нам без приглашения и начинает переставлять мебель, потому что «так лучше». Я всё это видела, но думала, что любовь всё исправит. Что он изменится.
— Они не меняются, — вздохнула Лена. — Маменькины сынки не меняются. Они просто меняют женщин рядом с собой на тех, кто готов это терпеть.
Телефон Марины разрывался от звонков. Андрей названивал каждые полчаса. Она не брала трубку. Потом начала звонить Нина Павловна. Марина отключила телефон.
На следующий день она пришла на работу раньше обычного. Села за свой стол, включила компьютер и погрузилась в цифры. Работа всегда была для неё спасением. Здесь всё было логично, понятно, предсказуемо. Дебет с кредитом всегда сходились, в отличие от отношений с людьми.
В обед к ней в кабинет заглянул генеральный директор, Виктор Семёнович.
— Марина Александровна, у вас всё в порядке? Вы сегодня какая-то… решительная.
Она улыбнулась.
— Всё отлично, Виктор Семёнович. Просто приняла несколько важных решений в жизни. Кстати, о том повышении, которое вы предлагали месяц назад. Я согласна. Готова возглавить финансовый департамент.
— Но вы же говорили, что вам нужно посоветоваться с мужем?
— Больше не нужно. Я теперь сама принимаю решения.
Прошло три месяца. Марина сняла небольшую однокомнатную квартиру недалеко от работы. Развод шёл полным ходом — Андрей сначала сопротивлялся, потом, по совету матери, начал требовать раздела имущества. Но когда выяснилось, что кроме квартиры, обременённой кредитом, делить нечего, а долги по кредиту придётся выплачивать ему одному, его пыл поугас.
Квартиру, как и предсказывала Марина, забрал банк. Нина Павловна пыталась договориться о реструктуризации, но без постоянных платежей банк отказался идти навстречу. Андрей переехал к матери.
Марина узнала об этом от общих знакомых. Рассказывали, что Нина Павловна теперь водит сына на смотрины к подходящим невестам. Что Андрей устроился на работу в государственную контору — мама договорилась через знакомых. Что он больше похож на тень человека, чем на живого мужчину.
А Марина расцвела. Новая должность требовала полной отдачи, но она справлялась. Зарплата позволила ей не только снимать хорошую квартиру, но и откладывать на собственное жильё. Она записалась на курсы французского языка — всегда мечтала, но Андрей считал это блажью. Начала бегать по утрам — раньше не было времени, нужно было готовить завтрак мужу.
Однажды, через полгода после развода, она встретила их в торговом центре. Нина Павловна вела под руку Андрея, а рядом шла молодая женщина — полная, с испуганным лицом, в бесформенном платье. Марина узнала в ней ту самую Вику, племянницу соседки Нины Павловны.
Андрей увидел бывшую жену и остановился. В его глазах мелькнула целая гамма чувств — удивление, тоска, сожаление. Марина выглядела великолепно — подтянутая, в элегантном костюме, с уверенной осанкой успешной женщины.
— Марина, — начал он, но Нина Павловна дёрнула его за руку.
— Идём, Андрюша. Нам некогда.
Марина кивнула им и прошла мимо. Она не испытывала ни злости, ни жалости. Только лёгкую грусть от осознания того, сколько лет потратила на попытки построить семью с человеком, который так и не смог стать взрослым.
Вечером того же дня она сидела в своей квартире, пила вино и смотрела на огни города за окном. Телефон пиликнул — пришло сообщение от неизвестного номера.
«Марина, это Андрей. Новый номер. Прости меня за всё. Я понял, что потерял. Но уже поздно. Мама говорит, что Вика хорошая девушка, хозяйственная. Мы скоро поженимся. Она будет жить у нас с мамой. Я просто хотел, чтобы ты знала — я жалею обо всём. Будь счастлива».
Марина перечитала сообщение дважды, потом удалила. Налила ещё вина и подняла бокал, словно произнося тост.
— За свободу, — сказала она своему отражению в окне. — За право принимать собственные решения. За жизнь без манипуляций и контроля. За то, что я вовремя поняла: лучше быть одной, чем с тем, кто так и не смог отрезать пуповину.
Город мерцал огнями, обещая новые возможности, новые встречи, новую жизнь. Жизнь, в которой она была хозяйкой своей судьбы.
