— Эти деньги принадлежат нашей семье, а не только тебе! — Нина Петровна ворвалась в квартиру без стука, размахивая ключами, которые Андрей дал ей ещё три года назад. Татьяна стояла у окна с документами из нотариальной конторы в руках, и её пальцы побелели от напряжения.
Вчера она узнала о наследстве от своей бабушки из Самары — женщины, которая всю жизнь копила каждую копейку и оставила внучке солидную сумму. Татьяна даже не успела толком осознать эту новость, как свекровь уже стояла перед ней с горящими от возбуждения глазами.
— Андрюша мне всё рассказал, — продолжила Нина Петровна, усаживаясь на диван без приглашения. — Очень кстати эти деньги пришли. Я как раз присмотрела прекрасную квартиру-студию недалеко от вас. Знаете, я ведь старею, мне нужно быть поближе к единственному сыну.
Татьяна медленно опустила документы на журнальный столик. Она знала этот момент наступит. Семь лет брака научили её распознавать признаки надвигающейся бури. Нина Петровна никогда не приходила просто так — только когда нужно было что-то получить или кого-то поставить на место.
— Нина Петровна, это наследство от моей бабушки. Она оставила его мне, и я планирую использовать эти деньги для образования наших детей, — Татьяна старалась говорить спокойно, хотя внутри всё дрожало от напряжения.
Свекровь рассмеялась — резко, неприятно, как всегда делала, когда считала чужое мнение глупостью.
— Детей? Каких детей, Танечка? Вы с Андрюшей уже пятый год собираетесь, а всё никак. Может, потому что вы неправильно расставляете приоритеты? Вот поселюсь я рядом, буду помогать, глядишь, и внуки появятся. А деньги… деньги в семье должны работать на семью, а не лежать на каких-то мифических счетах.
Татьяна почувствовала, как к горлу подступает ком. Тема детей была больной — они с Андреем уже два года безуспешно пытались, но Нина Петровна об этом не знала. Точнее, Андрей просил не рассказывать матери, чтобы «не расстраивать».
— Мы с Андреем сами решим, как распорядиться деньгами, — Татьяна выпрямила спину, стараясь выглядеть увереннее, чем чувствовала себя на самом деле.
В этот момент входная дверь хлопнула, и в квартиру вошёл Андрей. Высокий, слегка сутулый, с вечно виноватым выражением лица, которое появлялось всякий раз, когда в одном помещении оказывались его мать и жена.
— О, мам, ты уже здесь, — он неловко потоптался в прихожей, явно не зная, к кому подойти первому.
— Андрюшенька, наконец-то! — Нина Петровна вскочила и бросилась к сыну. — Объясни своей жене, что семья — это одно целое. Что нельзя прятать деньги друг от друга. Я ведь правильно говорю?
Андрей бросил умоляющий взгляд на Татьяну, потом перевёл глаза на мать. Татьяна уже знала, что будет дальше. Она видела эту сцену десятки раз: Андрей начнёт мяться, потом попытается найти компромисс, который устроит его мать, а она, Татьяна, останется крайней.
— Мам, Тань, давайте спокойно всё обсудим, — начал он своим фирменным примирительным тоном. — Никто ни от кого ничего не прячет. Просто Таня ещё не решила, как лучше распорядиться наследством.
— Как это не решила? — Нина Петровна всплеснула руками. — Я же ясно сказала: квартира рядом с вами. Это же логично! Я смогу помогать с внуками, когда они появятся. Готовить вам обеды, пока вы на работе. Это же для вашего блага!
Татьяна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Семь лет она терпела визиты свекрови, которая приходила без предупреждения, давала непрошеные советы, критиковала её готовку, уборку, выбор одежды. Семь лет она улыбалась и кивала, пока Нина Петровна рассказывала, какой замечательной хозяйкой была Светочка — первая любовь Андрея, которая «упустила такого прекрасного мужчину».
— Нина Петровна, я ценю вашу заботу, но квартира рядом — это не то, что нам сейчас нужно, — Татьяна старалась подбирать слова аккуратно, зная, что любое неосторожное высказывание потом будет использовано против неё.
— Не то, что нужно? — свекровь прищурилась. — А что же вам нужно? Может, новая машина? Или поездка на море? Пока я тут в своей старой квартире с протекающими трубами мучаюсь, вы будете прожигать деньги?
— Мама, у тебя нормальная квартира, — робко вставил Андрей. — Мы же в прошлом месяце делали тебе ремонт в ванной.
— Ремонт! — фыркнула Нина Петровна. — Заменили смеситель и называют это ремонтом. Андрюша, неужели ты не понимаешь? Я старею. Мне нужна поддержка единственного сына. А твоя жена хочет отнять у меня эту возможность!
Татьяна встала с кресла. Её терпение подходило к концу.
— Я никого ни от кого не отнимаю. Но эти деньги — моё наследство. Моя бабушка оставила их мне, чтобы я могла обеспечить будущее своей семьи. И я имею право решать…
— Своей семьи? — перебила её Нина Петровна, и в её голосе зазвучали ядовитые нотки. — А я, значит, не семья? Мать твоего мужа — это для тебя чужой человек? Вот оно, твоё истинное лицо! Андрюша, ты слышишь? Она считает меня чужой!
Андрей выглядел так, словно хотел провалиться сквозь землю. Он переводил взгляд с матери на жену и обратно, явно не зная, чью сторону принять.
— Мам, Таня так не думает. Она просто хочет сказать, что…
— Я прекрасно слышу, что она хочет сказать! — Нина Петровна поднялась с дивана, и её лицо приобрело знакомое Татьяне выражение оскорблённого достоинства. — Она хочет сказать, что я здесь лишняя. Что мой единственный сын больше мне не принадлежит. Что какая-то девица, которая даже внуков родить не может, теперь будет решать судьбу нашей семьи!
Последние слова ударили Татьяну как пощёчина. Она почувствовала, как глаза наполняются слезами, но изо всех сил сдерживалась. Нельзя показывать слабость перед Ниной Петровной — она тут же использует это против неё.
— Что лишнее? Правда? — Нина Петровна театрально прижала руку к сердцу. — Я просто констатирую факты. Семь лет вы женаты, а детей всё нет. Может, потому что твоя жена больше думает о деньгах, чем о семье?
Татьяна больше не могла это слушать. Она схватила документы со стола и направилась к выходу из комнаты, но Нина Петровна преградила ей путь.
— Куда же ты? Неудобная правда режет слух? Знаешь, что я думаю? Ты специально не хочешь детей, чтобы не делить Андрюшу ни с кем. Чтобы он принадлежал только тебе. Эгоистка!
— Хватит! — Татьяна больше не сдерживалась. — Вы ничего не знаете! Ничего! Мы два года пытаемся завести ребёнка! Два года врачей, процедур, надежд и разочарований! Но вашему драгоценному сыночку не хватило мужества рассказать вам об этом, потому что он до сих пор боится вас расстроить!
В комнате повисла тишина. Андрей побледнел, Нина Петровна открыла рот, но слова не шли. Татьяна воспользовалась моментом и продолжила, выплёскивая всё, что накопилось за годы:
— Вы приходите сюда как к себе домой, критикуете всё, что я делаю, сравниваете меня с бывшими девушками Андрея, требуете внимания и заботы, но что вы дали взамен? Хоть раз вы спросили, как я себя чувствую? Хоть раз поддержали, когда мне было трудно? Нет! Для вас я всегда была и остаюсь «той девицей», которая отняла у вас сына!
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — Нина Петровна нашла наконец голос. — Я — мать твоего мужа! Я вырастила его, воспитала, сделала из него человека!
— И теперь не можете отпустить! — Татьяна чувствовала, как слова вырываются сами собой, и она уже не могла их остановить. — Вы душите его своей любовью, своим контролем! Он до сих пор не может принять ни одного решения, не посоветовавшись с вами! Знаете, почему у нас проблемы с зачатием? Стресс! Постоянный стресс от того, что в нашей семье три человека вместо двух!
— Таня, пожалуйста… — Андрей попытался вмешаться, но обе женщины проигнорировали его.
— Ах вот как! — Нина Петровна выпрямилась во весь свой небольшой рост. — Теперь я во всём виновата! И в том, что ты бесплодная, тоже я виновата!
Слово «бесплодная» повисло в воздухе как удар хлыста. Татьяна почувствовала, как что-то внутри неё окончательно сломалось. Все годы терпения, попыток наладить отношения, желания быть хорошей женой — всё это рухнуло в один момент.
— Выйдите из моего дома, — сказала она тихо, но твёрдо.
— Что? — Нина Петровна не поверила своим ушам.
— Выйдите из моего дома. Немедленно. И оставьте ключи.
— Андрюша! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь, что она говорит? Она выгоняет меня! Твою мать!
Андрей стоял между двумя женщинами, разрываясь между чувством долга перед матерью и любовью к жене. Татьяна смотрела на него, ожидая решения. Это был момент истины — либо он наконец-то станет на её сторону, либо их брак окончательно треснет по швам.
— Мам, — начал он медленно, — может, тебе действительно стоит пойти домой. Мы все на эмоциях сейчас…
— Ты выбираешь её? — Нина Петровна смотрела на сына так, словно он предал её. — Эту… эту неблагодарную особу, которая не может даже внуков тебе родить?
— Мама, уходи, — Андрей сказал это твёрже, чем обычно. — Пожалуйста.
Нина Петровна смотрела то на сына, то на невестку. Её лицо было искажено гневом и обидой.
— Ты пожалеешь об этом, Андрей. Когда она покажет своё истинное лицо, когда потратит все деньги на себя и бросит тебя — ты вспомнишь мои слова. Но тогда будет поздно!
Она развернулась и направилась к выходу, на ходу бросив:
— И не думай, что я это так оставлю. Эти деньги по праву принадлежат нашей семье, и я найду способ это доказать!
Дверь хлопнула с такой силой, что задрожали стёкла в серванте. Татьяна и Андрей остались одни в звенящей тишине. Она села на диван, обхватив себя руками. Адреналин схлынул, оставив после себя опустошение и усталость.
— Тань… — Андрей подошёл к ней, присел рядом. — Прости меня. Прости за всё.
Она подняла на него глаза. Впервые за долгое время она увидела в них не привычную растерянность, а решимость.
— Я должен был сделать это давно. Поставить границы, защитить тебя. Но я… я просто не знал как. Она же моя мать, понимаешь? Она одна растила меня после того, как отец ушёл. Я чувствовал себя обязанным…
— Я понимаю, — Татьяна взяла его руку. — Но мы не можем больше так жить. Либо мы — семья, ты и я, либо…
— Мы семья, — перебил её Андрей. — Ты и я. И наши будущие дети, когда бы они ни появились. А мама… мама должна принять это или держаться на расстоянии.
Татьяна прислонилась к его плечу. Она знала, что Нина Петровна не сдастся так просто. Будут звонки, попытки давить на жалость, может быть, даже визиты к родственникам с жалобами на «неблагодарную невестку». Но сейчас, в эту минуту, она чувствовала, что они с Андреем наконец-то стали настоящей командой.
— Знаешь, что я хочу сделать с деньгами? — спросила она после долгого молчания.
— Что?
— Часть отложить на будущее наших детей, как и планировала. А часть… часть потратить на нас. На отпуск, может быть. Куда-нибудь далеко, где нет свекровей и их претензий. Где мы сможем просто быть вместе, без стресса и давления.
Андрей обнял её крепче.
— Это звучит прекрасно. А знаешь что? Давай поменяем замки. На всякий случай.
Татьяна улыбнулась — впервые за этот тяжёлый день.
— Обязательно поменяем.
На следующий день Нина Петровна действительно начала обзванивать родственников, жалуясь на невестку-разлучницу. Но Татьяна больше не переживала по этому поводу. Она знала, что поступила правильно. Деньги от бабушки стали не просто наследством — они стали катализатором перемен, которые давно назревали в их семье.
Через неделю, когда они с Андреем сидели в кафе, обсуждая планы на отпуск, он вдруг сказал:
— Знаешь, может, мама была права в одном. Эти деньги действительно изменили нашу семью. Только не так, как она думала. Они помогли нам стать настоящей семьёй.
Татьяна посмотрела на мужа. За эту неделю он словно помолодел, расправил плечи, стал увереннее. Оказывается, груз материнского контроля давил на него не меньше, чем на неё.
— Твоя мама ещё придёт в себя, — сказала она. — Может быть, со временем она поймёт…
— А может, и нет, — Андрей пожал плечами. — Но это уже её выбор. А наш выбор — жить своей жизнью.
Через месяц они улетели в Италию. Две недели без звонков, без претензий, без необходимости оправдываться за каждое решение. Они гуляли по узким улочкам Флоренции, пили вино на террасе с видом на Тоскану, смеялись и разговаривали, как в первые годы знакомства.
А через три месяца после возвращения Татьяна увидела две полоски на тесте. Врачи сказали, что такое случается — когда уходит стресс, организм расслабляется и происходит чудо.
Нина Петровна узнала о беременности невестки от общих знакомых. Она позвонила Андрею, плакала в трубку, просила прощения. Говорила, что поняла свои ошибки, что готова всё изменить.
— Мы подумаем, мам, — ответил Андрей. — Но сначала тебе нужно принять, что Таня — моя жена, мать моего ребёнка и самый важный человек в моей жизни. Если ты сможешь это принять и уважать, мы будем рады видеть тебя. Но только на наших условиях.
Нина Петровна согласилась. Правда ли она изменилась или просто не хотела потерять доступ к внукам — покажет время. Но Татьяна больше не боялась. У неё был муж, который наконец-то научился её защищать. У неё была своя семья. И у неё были чёткие границы, которые она больше не позволит никому нарушать.
Бабушкино наследство так и не было потрачено на квартиру для свекрови. Часть ушла на первоначальный взнос за собственное жильё подальше от Нины Петровны. Часть — на обустройство детской. А остальное лежало на счёте, дожидаясь того момента, когда их малыш подрастёт и ему понадобится хорошее образование.
Иногда Татьяна думала о том, что её бабушка, наверное, одобрила бы такое решение. Та всегда говорила: «Деньги — это не главное. Главное — это свобода выбора, которую они дают. Свобода жить так, как хочешь ты, а не как хотят от тебя другие».
И Татьяна выбрала свободу. Свободу от токсичных отношений, от чужого контроля, от необходимости соответствовать чьим-то ожиданиям. И это оказалось самым ценным наследством, которое она могла получить.
