— Лена, ты опять денег не дала на коммунальные? — голос Сергея звучал устало и раздраженно.
— Какие еще деньги? — удивилась я, оборачиваясь от плиты. — Я же в прошлом месяцу все оплатила.
— Мама звонила. Говорит, что за свет задолженность накопилась.
Я поставила сковородку на стол чуть резче, чем хотела. Галина Петровна, моя свекровь, снова за свое. Уже полгода, как мы с Сергеем взяли на себя все расходы по ее квартире, а она все равно недовольна.
— Сергей, я отдаю ей каждый месяц двенадцать тысяч. Этого более чем достаточно для однокомнатной квартиры.
— Ну может, она что-то еще покупает…
— Что она может покупать на мою зарплату? — я села напротив мужа. — Сережа, мы уже полгода живем впроголодь. Я даже новые сапоги не могу себе купить, потому что все деньги уходят твоей маме.
— Она пожилая, одинокая…
— Она получает пенсию! И немаленькую! Двадцать две тысячи. А мы ей еще двенадцать доплачиваем. Тридцать четыре тысячи на одного человека — это больше, чем у многих семей!
Сергей молчал, ковыряя вилкой картошку. Я знала этот взгляд — виноватый и упрямый одновременно. Он понимал, что я права, но спорить с мамой боялся больше, чем со мной.
Все началось год назад, когда Галина Петровна пришла к нам в слезах.
— Дети мои дорогие, — всхлипывала она, — совсем плохо стало. Пенсии не хватает, цены выросли. Может, поможете немножко?
Я тогда была беременна Машенькой и работала на полставки. Денег у нас самих было в обрез, но Сергей сразу согласился помогать. Сначала мы давали по пять тысяч в месяц. Потом стало семь. Потом десять. А после того, как я вышла на работу, сумма выросла до двенадцати тысяч.
— Лена, ты же понимаешь, — объяснял мне муж, — она нас вырастила, всю жизнь на нас потратила. Теперь наша очередь о ней заботиться.
Я соглашалась. Мне самой было жалко одинокую пожилую женщину. Но со временем начала замечать странности.
Когда мы приезжали к Галине Петровне в гости, холодильник у нее был полон дорогих продуктов. Красная рыба, хорошее мясо, импортные сыры. На столе всегда стояли дорогие конфеты и фрукты не по сезону.
— Откуда у вас такие продукты, Галина Петровна? — как-то осторожно спросила я.
— А что, нельзя себя побаловать? — огрызнулась свекровь. — Всю жизнь экономила, а теперь хоть немного по-человечески поживу.
Я промолчала, но задуматься заставило. Если денег не хватает на коммунальные, откуда средства на деликатесы?
Настоящее прозрение пришло три месяца назад. Мы с Машенькой гуляли в парке, когда встретили соседку Галины Петровны — Надежду Ивановну.
— Ой, Леночка! — обрадовалась она. — А как дела у Галины Петровны? Что-то я ее давно не видела в магазинах. Раньше каждый день на рынке была, самое дорогое покупала.
— Как дела? — переспросила я.
— Ну да, она же мне рассказывала, что болеет. Наверное, дома лежит? А то раньше такая активная была! И в театр ходила, и с подругами по ресторанам. Помню, как хвасталась, что сын с невесткой ей деньги дают, можно себе все позволить.
Мир перевернулся у меня в глазах. Значит, наши деньги шли не на выживание, а на развлечения? Пока мы с Сергеем отказывали себе во всем, его мама ходила по ресторанам и театрам?
Вечером я все рассказала мужу.
— Может, соседка что-то не так поняла, — попытался оправдать маму Сергей.
— Сережа, открой глаза! Твоя мама нас просто использует!
— Не говори так о моей матери!
— А как еще говорить? Мы живем на макаронах, а она в ресторанах ужинает! На наши деньги!
Но Сергей снова не захотел слушать. Мужчины иногда бывают такими слепыми, когда дело касается их матерей.
Последней каплей стал прошлый месяц. Машенька заболела, нужно было покупать лекарства. У нас оставалось всего две тысячи до зарплаты, но эти деньги уже были предназначены Галине Петровне.
— Сергей, давай в этом месяце не будем маме давать деньги, — попросила я. — Дочке лекарства нужны.
— Как это не будем? — возмутился муж. — Мама ждет! Она уже рассчитывает на эти деньги!
— А наш ребенок не важнее?
— Займи у кого-нибудь на лекарства. А маме я обещал.
Я заняла у подруги три тысячи, купила лекарства Машеньке, а Сергей отвез своей маме наши последние деньги. В тот вечер я плакала в ванной, чтобы никто не видел.
А вчера случилось то, что окончательно открыло мне глаза.
Галина Петровна позвонила с новыми жалобами:
— Сережа, сынок, у меня стиральная машина сломалась. Нужно новую купить.
— Мам, а старая что, совсем не работает? — спросил Сергей.
— Да нет, стирает вроде, но плохо отжимает. И звуки странные издает. Мне неудобно соседей беспокоить.
— Новая машина стоит тысяч тридцать. У нас таких денег сейчас нет.
— А вы в кредит возьмите! Я же не могу в мокрой одежде ходить!
Я слушала этот разговор и чувствовала, как внутри все кипит. Мы живем в съемной квартире, потому что не можем накопить на свою. Я хожу в старом пальто, которому уже пять лет. А свекровь требует новую стиральную машину в кредит!
— Галина Петровна, — не выдержала я, взяв трубку у мужа, — а на что же вы тратите те деньги, что мы вам даем каждый месяц?
— Как это на что? На жизнь! Квартплата, еда, лекарства…
— А походы в рестораны и театры — это тоже жизненная необходимость?
Повисла тишина.
— Кто тебе такое сказал? — голос свекрови стал холодным.
— Неважно кто. Важно, что это правда.
— Вот как! Значит, за мной следишь? Подсматриваешь?
— Галина Петровна, мы полгода живем впроголодь, отдавая вам деньги. А вы на эти деньги развлекаетесь!
— Я всю жизнь работала! Имею право на отдых! А вы молодые, еще наработаетесь!
— Но не за наш счет!
— Сергей! — заорала свекровь в трубку. — Ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает? Неблагодарная! Я тебя растила, всю себя отдала, а теперь даже копейки пожалели!
Сергей забрал у меня телефон:
— Мам, не волнуйтесь. Мы что-нибудь придумаем с машинкой.
— Вот и придумывайте! А то жена у тебя совсем обнаглела!
После этого разговора мы с мужем поругались. Сергей обвинил меня в жестокости и неуважении к старшим. Я обвинила его в том, что он предпочитает маму семье.
— Выбирай, — сказала я ему на ночь. — Или мама с ее запросами, или жена с ребенком.
— Ты ставишь ультиматумы?
— Я говорю правду. Мы не можем больше так жить.
Сегодня утром, когда Сергей ушел на работу, я приняла решение. Достала калькулятор и подсчитала: за полгода мы отдали Галине Петровне семьдесят две тысячи рублей. За эти деньги можно было сделать ремонт в детской, купить мне зимнее пальто, отложить на отпуск.
Я набрала номер свекрови.
— Галина Петровна, это Лена.
— А, это ты. Что нужно?
— Хочу сообщить, что больше денег давать не будем.
— Как это не будете? — в голосе послышалась паника.
— Очень просто. Мы узнали, на что вы тратите наши деньги. Если у вас есть средства на рестораны и театры, значит, наша помощь вам не нужна.
— Ты не имеешь права решать за Сергея!
— Имею. Потому что эти деньги зарабатываю я. Сергей получает меньше меня.
— Врешь!
— Не вру. Можете у сына спросить. Так вот, свои деньги я буду тратить на свою семью. На мужа и дочь.
— Негодяйка! Неблагодарная змея! Я Сережке все расскажу!
— Рассказывайте. Заодно расскажите ему правду о ваших тратах.
— У меня инфаркт будет от таких новостей!
— Тогда вызовите скорую. До свидания, Галина Петровна.
Я положила трубку и впервые за полгода почувствовала облегчение. Как будто тяжелый камень свалился с плеч.
Вечером Сергей пришел мрачный.
— Мама звонила. Рыдала в трубку. Говорит, ты ее обидела и денег больше давать не будешь.
— Правда.
— Лена, ты же понимаешь, что она без нас пропадет?
— Не пропадет. У нее пенсия больше, чем у половины работающих людей. А если не хватает — пусть откажется от ресторанов.
— Какие еще рестораны?
Я рассказала мужу все, что узнала от соседки. Про театры, про дорогие продукты, про хвастовство перед знакомыми.
— Не может быть, — шептал Сергей.
— Может. Позвони соседке, спроси сам.
Сергей сидел молча минут десять, переваривая информацию.
— Значит, она нас обманывала? — наконец спросил он.
— Не обманывала. Использовала. Она прекрасно знала, что мы экономим на всем ради нее, но ее это не волновало.
— Но она же моя мама…
— И что? Это дает ей право жить за наш счет? Обедать в ресторанах, пока твоя дочь болеет, а жена не может купить себе нормальную одежду?
Сергей опустил голову. Кажется, до него наконец дошло.
— А что теперь делать?
— Жить своей жизнью. Копить деньги на квартиру. Растить дочку. Помогать маме, если она действительно будет нуждаться, а не требовать от нас стиральную машину за тридцать тысяч.
— Она будет скандалить.
— Пусть. Мы не обязаны финансировать ее развлечения.
Прошла неделя. Галина Петровна действительно скандалила. Звонила по несколько раз в день, плакала, обвиняла меня во всех грехах. Грозилась лишить сына наследства, говорила, что больше не хочет его видеть.
— Хорошо, — сказал ей в итоге Сергей. — Не хотите видеть — не надо. Мне важнее моя семья.
После этого звонки прекратились.
А мы на сэкономленные деньги купили Машеньке новую коляску, мне — зимние сапоги, а Сергею — куртку. Остальное отложили на квартиру.
— Знаешь, — сказал муж вчера вечером, — я и не помнил, каково это — тратить деньги на себя, а не чувствовать себя виноватым.
— А я не помнила, каково это — не считать каждую копейку в магазине.
Через месяц Галина Петровна снова позвонила. Но теперь тон был совсем другой — просительный, виноватый.
— Сережа, сынок, может, поговорим? Я поняла, что была не права…
— Мам, мы готовы помогать, если помощь действительно нужна. Но не для походов в театры.
— Да-да, конечно. Я больше не буду…
Теперь мы даем Галине Петровне три тысячи в месяц — ровно столько, сколько не хватает на коммунальные платежи. Этого достаточно, чтобы помочь, но не достаточно, чтобы она снова начала транжирить наши деньги.
А главное — я больше не чувствую себя виноватой. Помогать родным — это хорошо. Но позволять им жить за твой счет, пока твоя собственная семья нуждается — это глупо.
Иногда нужно перестать жалеть других больше, чем себя. Только тогда начинаешь жить по-настоящему.
