— Теперь это мой дом, и я буду решать, как нам жить! — властным голосом заявила Галина Петровна, едва переступив порог квартиры с двумя огромными чемоданами.
Наташа застыла в дверном проеме кухни, не веря своим ушам. В руках у неё дрожала кружка с утренним кофе, который она заваривала в блаженном неведении того, что через пять минут её жизнь превратится в кошмар. Свекровь стояла посреди прихожей, окинув взглядом их с Игорем уютную двухкомнатную квартиру с таким видом, словно оценивала товар перед покупкой.
Игорь неловко переминался с ноги на ногу рядом с матерью, избегая взгляда жены. Вчера вечером он так и не решился рассказать Наташе о своём решении. Точнее, о решении, которое приняла за него мать. Галина Петровна позвонила ему на работу три дня назад и сообщила, что продала свою квартиру в Саратове и переезжает к ним в Москву. Навсегда.
— Игорь, что происходит? — голос Наташи дрогнул, но она старалась сохранять спокойствие. За четыре года брака она научилась чувствовать подвохи, связанные со свекровью, за километр.
— Мам, может, сначала чаю попьём, потом всё обсудим? — неуверенно предложил Игорь, понимая, что оттягивает неизбежное.
— Чаю? — Галина Петровна презрительно фыркнула. — Сначала покажи мне мою комнату. Надеюсь, вы подготовились к моему приезду, как положено?
Наташа почувствовала, как земля уходит из-под ног. Мою комнату? Подготовились? О чём вообще речь? Она перевела взгляд на мужа, и по его виноватому выражению лица поняла самое страшное — он знал. Знал и молчал.
— Какую комнату? — ровным голосом спросила она, хотя внутри уже всё кипело.
— Кабинет, конечно, — как ни в чём не бывало ответил Игорь. — Мама будет жить в кабинете. Мы же всё равно им почти не пользуемся.
Кабинет. Её кабинет, где она работала удалённо, где стояли её книги, компьютер, где она создала себе маленький уютный мир. Наташа работала графическим дизайнером, и это помещение было не просто комнатой — это была её мастерская, её убежище, её личное пространство.
— Мы это не обсуждали, — процедила она сквозь зубы.
— А что тут обсуждать? — вмешалась Галина Петровна. — Я мать, у меня проблемы со здоровьем, мне нужен уход. А вы молодые, справитесь. И вообще, Наталья, не забывайте, что первоначальный взнос за эту квартиру дала я. Так что имею полное право здесь жить.
Да, первоначальный взнос. Те самые триста тысяч, о которых свекровь напоминала при каждом удобном случае. Но ведь они выплачивали ипотеку сами, четыре года, каждый месяц, отказывая себе во многом. И квартира была оформлена на них с Игорем, а не на Галину Петровну.
— Мама права, — тихо сказал Игорь, не глядя на жену. — Ей действительно тяжело одной, врачи говорят, нужен постоянный присмотр.
Наташа знала эти «проблемы со здоровьем» свекрови. Давление, которое поднималось исключительно в моменты, когда нужно было чего-то добиться от сына. Сердце, которое начинало болеть, стоило Игорю не ответить на звонок. И таинственные головокружения, случавшиеся аккурат перед их семейными планами.
— Присмотр? — Наташа старалась говорить спокойно, хотя внутри бушевала буря. — И почему я узнаю об этом только сейчас, когда твоя мама уже стоит с чемоданами в нашей прихожей?
— Не драматизируй, — отмахнулась Галина Петровна. — Что за привычка из мухи слона раздувать? Я твоя свекровь, не чужой человек. В нормальных семьях родители всегда живут с детьми, помогают, поддерживают. А ты, видимо, из тех современных, которые стариков в дом престарелых сдают.
Удар был точным и болезненным. Наташа прекрасно помнила, как ухаживала за своей бабушкой последние два года её жизни, как не спала ночами, как бегала по врачам. Но свекровь об этом знать не могла — Игорь, конечно, не рассказывал матери о жизни жены до замужества.
— Я пойду собирать вещи из кабинета, — сказала Наташа и развернулась, чтобы уйти.
— Вот и правильно, — довольно кивнула Галина Петровна. — И постельное бельё не забудь поменять. Я люблю, чтобы простыни были накрахмалены.
Наташа закрылась в кабинете и прислонилась к двери. Слёзы душили, но она не позволила им пролиться. Не сейчас. Не когда там, за дверью, свекровь наверняка уже раздаёт указания сыну, как им теперь жить. Она достала телефон и написала подруге Лене: «Кажется, моя семейная жизнь только что закончилась».
Следующие два часа Наташа методично складывала свои вещи в коробки. Компьютер придётся поставить в спальню, хотя места там и так не хватало. Книги — частично на балкон, частично раздать. Любимое кресло, в котором она так любила работать — некуда девать, придётся отвезти на дачу к родителям.
Игорь заглянул в комнату, когда она упаковывала последнюю коробку.
— Наташ, ну не дуйся, — начал он примирительным тоном. — Мама не навсегда, погостит немного и уедет.
— Она продала квартиру, Игорь, — Наташа обернулась к нему. — Какое «погостит»? Она сюда навсегда переехала, и ты это прекрасно знаешь.
— Ну и что? Она же моя мать! Я не могу её на улицу выгнать!
— А со мной ты мог посоветоваться? Или я здесь вообще никто?
— Не преувеличивай. Просто мама сказала, что если ты заранее узнаешь, то начнёшь скандалить, вот я и…
— И решил поставить меня перед фактом? — закончила за него Наташа. — Отличная тактика. И как, сработало? Скандала нет?
Игорь молчал, опустив глаза. Он всегда так делал, когда чувствовал свою неправоту, но признавать её не хотел. Этот взгляд побитой собаки, который должен был вызвать жалость и желание его простить. Раньше срабатывало. Но не сейчас.
— Игорёк! — раздался из кухни голос Галины Петровны. — Иди сюда, посмотри, что это за ужас у вас в холодильнике! Одни полуфабрикаты! Как можно так питаться?
Игорь виновато развёл руками и пошёл на зов матери. Наташа осталась одна среди коробок с вещами, чувствуя, как её жизнь рушится на глазах.
Первая неделя совместного проживания превратилась в ад. Галина Петровна взяла бразды правления в свои руки с первого же дня. Она переставила всю мебель в гостиной («так гораздо удобнее»), выбросила половину продуктов из холодильника («это всё вредно для здоровья Игорька»), установила новый распорядок дня («ужинать будем в шесть, как положено в приличных семьях»).
Наташа пыталась работать в спальне, но это было почти невозможно. Галина Петровна постоянно заходила без стука с разными предлогами: то полотенце взять из шкафа, то посмотреть, не дует ли из окна, то просто «поговорить». А разговоры всегда сводились к одному — какая Наташа плохая хозяйка и жена.
— Я не понимаю, как мой сын на тебе женился, — говорила свекровь, присаживаясь на край кровати, пока Наташа пыталась сосредоточиться на макете для важного клиента. — Готовить не умеешь, в доме бардак, детей до сих пор нет. Другая бы давно уже двоих родила.
Дети. Это была больная тема. Они с Игорем планировали ребёнка через год-два, когда выплатят большую часть ипотеки и смогут позволить себе декрет. Но Галина Петровна об этом знать не хотела.
— Может, и хорошо, что детей нет, — продолжала свекровь. — С такой матерью они бы только страдали. Вон, целыми днями в компьютере сидишь, картинки рисуешь. Это что за работа такая? Нормальная женщина должна в офисе работать, с людьми общаться, а не дома прятаться.
Наташа молча сжимала кулаки, считая про себя до десяти. Потом до двадцати. Потом до ста. Но однажды вечером счёт не помог.
Она вернулась из магазина уставшая и голодная. Весь день пришлось провести в переговорах с заказчиком, который никак не мог определиться с концепцией проекта. Дома хотелось просто принять душ, поужинать и лечь спать. Но не тут-то было.
В гостиной сидели Галина Петровна и какая-то незнакомая женщина примерно того же возраста. На столе стояли чашки с чаем и ваза с печеньем — её любимым печеньем, которое Наташа покупала себе в качестве маленького удовольствия и прятала в дальний шкафчик.
— А вот и она, — театрально вздохнула Галина Петровна, увидев невестку. — Наташа, это Людмила Васильевна, моя подруга из Саратова. Она приехала меня навестить.
— Здравствуйте, — устало кивнула Наташа.
— Ой, какая худенькая! — всплеснула руками Людмила Васильевна. — Галя, ты говорила, но я не думала, что настолько. Девочка, ты что, совсем не ешь? Или это модно сейчас, как скелет ходить?
— Я же говорила, — кивнула Галина Петровна. — Готовить не умеет, вот и питается чем попало. Игорёк мой бедный совсем исхудал. Хорошо, что я приехала, хоть нормально кормить его буду.
— А детки когда? — с любопытством спросила гостья. — Вы же уже сколько женаты? Четыре года? Ой, что-то долго что-то. У меня внуков уже трое, а у тебя, Галочка, всё никак.
— Не говори, — тяжело вздохнула свекровь. — Видимо, не судьба мне бабушкой стать. Современные девушки только о карьере думают, о деньгах. А о продолжении рода — это им неинтересно.
Наташа почувствовала, как внутри поднимается волна ярости. Обсуждать её с чужим человеком, да ещё в таком тоне — это было уже слишком.
— Знаете что, — сказала она, стараясь говорить ровно. — Это наше с Игорем личное дело, когда у нас будут дети. И я бы попросила не обсуждать нашу семейную жизнь с посторонними.
— Посторонними? — возмутилась Галина Петровна. — Людмила Васильевна мне как сестра! И вообще, что за тон? Ты забываешься, девочка. Это мой дом, и я буду приглашать, кого хочу, и говорить, что хочу!
— Это не ваш дом, — твёрдо сказала Наташа. — Это наша с Игорем квартира. И я имею право требовать уважения к себе в собственном доме.
— Ах, так! — Галина Петровна вскочила с дивана. — Игорь! Игорь, иди сюда немедленно!
Игорь появился из спальни, где прятался, играя в телефоне. По его лицу было видно, что он слышал весь разговор и надеялся, что его не втянут.
— Игорь, твоя жена только что нагрубила мне и выгоняет мою подругу! — драматично заявила Галина Петровна. — Это твой дом или её? Кто здесь хозяин?
Игорь растерянно переводил взгляд с матери на жену. Наташа смотрела на него с надеждой. Сейчас он должен был встать на её сторону, защитить её, показать матери, что они — семья, что их мнение важнее.
— Мам, Наташ, давайте не будем ссориться, — промямлил он. — Людмила Васильевна, может, чаю ещё?
Это было как пощёчина. Наташа почувствовала, как что-то внутри неё окончательно сломалось. Игорь снова выбрал нейтралитет, который на деле означал, что он на стороне матери.
— Я пойду прогуляюсь, — сказала она и, не дожидаясь ответа, вышла из квартиры.
На улице было холодно, но Наташа этого не чувствовала. Она шла по вечерней Москве, не разбирая дороги, пытаясь понять, что делать дальше. Телефон в кармане вибрировал — Игорь звонил, но она не отвечала. Что он мог сказать? Извиниться? Но извинения ничего не изменят, пока он не научится быть мужем, а не маменькиным сынком.
Она вернулась домой через три часа. В квартире было тихо, гостья ушла, Галина Петровна заперлась в «своей» комнате, Игорь сидел на кухне с виноватым видом.
— Наташ, давай поговорим, — начал он.
— О чём? — устало спросила она, наливая себе воды. — О том, как твоя мать превратила мою жизнь в кошмар, а ты делаешь вид, что ничего не происходит?
— Она старый человек, у неё характер тяжёлый, но она не со зла…
— Игорь, она обсуждала меня с чужим человеком, как какую-то неудачницу! Она каждый день унижает меня, критикует, лезет в нашу жизнь! И ты это позволяешь!
— А что я могу сделать? Это моя мать!
— А я твоя жена! Или это ничего не значит?
Игорь молчал, и в этом молчании был ответ на все вопросы.
Следующие две недели прошли в холодной войне. Наташа минимизировала общение со свекровью, приходила домой поздно, уходила рано. Галина Петровна, почувствовав, что невестка больше не реагирует на провокации, сменила тактику. Теперь она изображала из себя несчастную больную старушку, которую обижает злая невестка.
— Игорёк, я, наверное, тебе в тягость, — говорила она сыну достаточно громко, чтобы Наташа слышала из соседней комнаты. — Может, мне в дом престарелых переехать? Там хоть люди добрые, не будут попрекать куском хлеба.
— Мам, что ты такое говоришь! — возмущался Игорь. — Никто тебя не попрекает!
— Ну как же не попрекает? Я вижу, как твоя жена на меня смотрит. Будто я не мать тебе, а враг какой-то. Я ведь всю жизнь для тебя жила, последние деньги отдала на вашу квартиру, а теперь я здесь лишняя.
И Игорь, конечно, бежал утешать мать, обещал, что всё наладится, что Наташа просто устала на работе, что она не со зла. А потом приходил к жене с упрёками — мол, мама плачет, у неё сердце болит, нельзя ли быть подобрее?
Последней каплей стал день рождения Наташи. Она никогда не любила пышных празднований, предпочитая отмечать в узком кругу. В этом году планировала просто сходить с Игорем в ресторан, а потом в театр — билеты были куплены ещё месяц назад.
Но когда она пришла с работы, квартира была полна гостей. Галина Петровна устроила «сюрприз» — пригласила всех своих новых московских знакомых, соседей и даже участкового врача из поликлиники.
— Наташенька, с днём рождения! — радостно воскликнула свекровь, обнимая невестку при всех. — Я решила устроить тебе настоящий праздник! А то вы, молодые, совсем не умеете веселиться.
Наташа стояла в прихожей, глядя на толпу незнакомых людей в своей квартире, на накрытый стол с салатами советских времён, на Игоря, который неловко улыбался из-за спины матери, и понимала — всё. Это конец.
— Спасибо за заботу, — сказала она ровным голосом. — Но у меня были другие планы на вечер.
— Какие планы могут быть важнее семьи? — возмутилась Галина Петровна. — Я два дня готовила, людей пригласила! Не выдумывай, садись за стол!
— Нет, — твёрдо сказала Наташа. — Я не буду праздновать свой день рождения с людьми, которых я не знаю и не приглашала.
— Игорь! — возмущённо воскликнула свекровь. — Ты это слышишь?
Игорь подошёл к жене, взял её за руку.
— Наташ, ну давай не будем портить вечер. Мама старалась, люди пришли. Посидим часок и пойдём в театр.
— В театр? — Галина Петровна всплеснула руками. — Какой театр? У нас тут гости! Это неприлично — уйти и оставить людей!
Наташа высвободила руку.
— Игорь, я еду к родителям. Когда твои гости уйдут, звони.
Она развернулась и вышла из квартиры, не обращая внимания на возмущённые возгласы свекрови и растерянный взгляд мужа.
У родителей она провела три дня. Мама пекла её любимый пирог, папа рассказывал новости, и никто не задавал лишних вопросов. Они видели, что дочери плохо, но дали ей время прийти в себя.
Игорь звонил постоянно, писал сообщения, умолял вернуться. Обещал поговорить с матерью, установить границы, защищать жену. Наташа не отвечала. Она знала цену этим обещаниям.
На четвёртый день она вернулась домой. Галина Петровна сидела на кухне с заплаканными глазами, Игорь метался между женой и матерью.
— Наташа, мама хочет извиниться, — начал он.
— Я не хочу извиняться! — возмутилась Галина Петровна. — Я хотела как лучше! Но если я здесь не нужна, я уеду! Найду себе комнату где-нибудь и буду там доживать!
— Отлично, — спокойно сказала Наташа. — Когда?
— Наташа! — возмутился Игорь. — Как ты можешь!
— А как я могу? Твоя мать превратила мой дом в проходной двор, мою жизнь — в ад, а ты делаешь вид, что всё нормально. Я больше так не могу и не буду.
— Ты ставишь меня перед выбором — ты или мама?
— Нет, Игорь. Ты сам себя поставил перед этим выбором, когда привёл её сюда, не спросив меня. Когда позволил ей унижать меня. Когда ни разу не встал на мою защиту.
— Это нечестно!
— А что честно? Терпеть и молчать? Жертвовать своей жизнью ради комфорта твоей матери? Нет, Игорь. Я тоже человек, и я имею право на уважение в собственном доме.
Галина Петровна всхлипнула громче, прижимая руку к сердцу.
— Сердце… Игорёк, валидол…
Игорь бросился к матери. Наташа устало покачала головой. Этот спектакль она видела уже много раз.
— Знаешь что, Игорь, — сказала она. — Я сниму квартиру и перееду. Поживу отдельно, а ты пока решай, что для тебя важнее — семья, которую мы строили четыре года, или мамин комфорт.
— Наташа, это же наша квартира! Наша общая!
— Да. Но жить в ней с твоей матерью я больше не буду. У тебя есть месяц. Либо она съезжает, либо развод.
Галина Петровна мгновенно «выздоровела».
— Развод? Из-за меня? Да как ты смеешь шантажировать моего сына!
— Я не шантажирую. Я ставлю условия, на которых готова сохранить этот брак. Игорь взрослый человек и сам примет решение.
Наташа ушла в спальню собирать вещи. Через час она уехала к подруге Лене, которая давно предлагала пожить у неё, пока не наладится ситуация.
Месяц пролетел быстро. Наташа сняла небольшую студию недалеко от работы, наладила быт, даже записалась на курсы французского — давняя мечта, на которую никогда не было времени. Игорь писал каждый день, звонил, приезжал к офису с цветами. Рассказывал, что мама обиделась и уехала к сестре в Воронеж, обещал, что больше такого не повторится.
Но Наташа не спешила возвращаться. За этот месяц она поняла главное — проблема не в свекрови. Проблема в Игоре, который так и не стал мужем, остался маменькиным сынком. И пока он не изменится, ничего не получится.
В назначенный день она пришла в их квартиру. Игорь встретил её с букетом роз и виноватой улыбкой.
— Мама уехала, — сообщил он. — Насовсем. Сняла квартиру в Воронеже, поближе к сестре.
— И что дальше? — спросила Наташа.
— Как что? Ты возвращаешься, и мы живём, как раньше.
— Нет, Игорь. Как раньше уже не будет. Твоя мать показала мне главное — в критической ситуации ты не способен защитить свою семью. Ты выбираешь путь наименьшего сопротивления, стараешься угодить всем и в результате не угождаешь никому.
— Но я же… Она же уехала!
— Потому что я поставила ультиматум. А что, если бы не поставила? Так бы и жил между двух огней?
Игорь молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Давай попробуем сначала, — взмолился он. — Я изменюсь, обещаю!
Наташа долго смотрела на него. На этого красивого, доброго, но слабого мужчину, которого она когда-то любила. Может быть, всё ещё любила. Но любви недостаточно, когда нет уважения и поддержки.
— Давай, — наконец сказала она. — Но если твоя мать появится здесь ещё раз, если ты ещё раз предашь меня — я уйду навсегда. Без разговоров и объяснений. Это последний шанс, Игорь.
Он кивнул, обнял её, и Наташа позволила себе на мгновение поверить, что всё наладится. Но где-то в глубине души она знала — Галина Петровна не сдастся так легко. И когда она вернётся — а она обязательно вернётся — Игорю придётся сделать окончательный выбор. И Наташа не была уверена, что этот выбор будет в её пользу.
Но это была уже другая история. А пока она распаковывала вещи в своей квартире, в своём кабинете, который Игорь полностью восстановил, даже купил новое кресло — точно такое же, какое пришлось отвезти на дачу. Маленькая победа в большой войне за право быть хозяйкой в собственном доме и собственной жизни.
