— Вера, ну что ты упрямишься? — Светлана нервно теребила ручку сумочки, стоя на пороге старого дома. — Продай эту развалюху и купи нормальную квартиру в городе.
— Развалюха? — Вера провела рукой по потемневшим от времени перилам крыльца. — Дом крепкий, просто требует ремонта.
— Крепкий! — фыркнула двоюродная сестра. — Тётя Марфа последние годы была не в себе, запустила всё. А ты что, собираешься здесь жить? В глуши?
За спиной Светланы маячил её муж Олег, кивая в поддержку супруге.
— Света права, Верочка. Зачем тебе эта морока? Продашь — и денежки на руках, а дом пусть новые хозяева ремонтируют.
Вера устало вздохнула. Неделя прошла с похорон тёти Марфы, а родственники уже третий раз приезжают с одной и той же песней.
— Я уже решила. Остаюсь здесь.
— Господи, ну почему ты такая упёртая? — Светлана всплеснула руками. — Мы же о твоём благе беспокоимся!
— О моём благе? — Вера усмехнулась. — Забавно. За тридцать лет вы ни разу не поинтересовались моим благом. А тут вдруг такая забота.
После ухода родственников Вера прошлась по дому. Да, он требовал работы, но костяк был добротный. Высокие потолки, широкие подоконники, дубовые полы — такого в современных квартирах не найдёшь.
Тётя Марфа была маминой старшей сестрой, но семьи почти не общались. Мама считала её чудачкой, а тётя отвечала взаимностью. Вера помнила её смутно — высокую женщину с серьёзным лицом, которая появлялась на семейных торжествах, молча сидела в углу и рано уходила.
Когда нотариус огласил завещание, все были поражены. Тётя оставила дом именно Вере, хотя общались они от силы несколько раз в жизни. А в приложенной записке было написано коротко: «Ты единственная, кто не приезжал ко мне из корысти».
Вера тогда не поняла этих слов. Теперь, глядя на настойчивость родственников, начинала догадываться.
Устраиваясь в доме, она потратила первые дни на уборку. Комнаты были завалены книгами, старыми газетами, коробками с какими-то бумагами. Тётя, видимо, была любительницей всё сохранять.
Самым запущенным местом оказался подвал. Спускаясь туда с фонариком, Вера морщилась от затхлого запаха и паутины. Но любопытство победило — интересно же, что тётя хранила в этих глубинах.
В углу стоял массивный сейф. Старинный, с витиеватыми узорами на дверце. Вера покрутила ручку — заперт. Ключа нигде не видно.
— Что же ты там прятала, тётя Марфа? — пробормотала она.
Следующие дни ушли на поиски ключа. Вера перерыла весь дом, но безрезультатно. Тогда она решила обратиться к слесарю.
Владимир Иванович, местный мастер на все руки, покачал головой, осматривая сейф.
— Экий замок! Довоенный, немецкий. Вскрывать жалко — антиквариат ведь. А ключик где?
— Если бы знала, не звала бы вас.
— Попробуем без повреждений, — решил мастер. — У меня есть универсальные отмычки.
Через час сейф поддался. Дверца открылась с тихим скрипом.
Внутри лежали аккуратные стопки документов, перевязанные ленточками. Вера осторожно извлекла первую пачку. Это были старые фотографии — тётя в молодости, какие-то незнакомые люди, виды городов.
Во второй стопке оказались документы на дом, свидетельства о рождении и браке тёти, которая, оказывается, была замужем. Вера этого не знала.
А третья пачка заставила её сердце забиться чаще.
Документы были старые, датированные сороковыми годами прошлого века. Постановления местной администрации, акты землеустройства, справки о границах участков.
Вера не сразу поняла смысл написанного. Но когда разобралась, в глазах потемнело.
Участок соседа справа, на котором сейчас стоял роскошный коттедж с бассейном, согласно этим документам, принадлежал её семье. Земля была отобрана в пятидесятых при пересмотре границ, но процедура оформлена с нарушениями.
Более того, в документах имелась пометка о том, что пересмотр решения возможен при предоставлении соответствующих доказательств. А сроков давности для подобных дел не существовало.
Вера перечитала бумаги несколько раз, не веря своим глазам. Соседский участок стоил миллионы — элитная недвижимость в экологически чистом районе.
— Боже мой, тётя, что же ты молчала? — прошептала она.
На следующий день Вера поехала к юристу. Тот изучил документы внимательно и долго.
— Документы подлинные, — наконец произнёс он. — И оснований для восстановления права собственности достаточно. Правда, процесс будет долгим и сложным.
— А шансы?
— Высокие. Очень высокие. Вопрос только в том, готовы ли вы к судебной волоките?
Вера кивнула. За эту землю стоило побороться.
Вечером к ней неожиданно заявились гости. На пороге стояли Светлана с Олегом, а за ними — ещё трое родственников, которых Вера видела только на похоронах.
— Верочка, дорогая! — Светлана расцвела в улыбке. — Мы тут подумали — может, мы поторопились с советами о продаже? Дом ведь правда хороший!
— Да-да, — поддакнул Олег. — Атмосферный такой. Старинный.
— И мы решили — надо тебе помочь с ремонтом! — объявила троюродная сестра Лида. — Всем миром, так сказать.
Вера молча пропустила их в дом, наблюдая за внезапной переменой настроений.
— Знаете, родственнички, — сказала она, усаживаясь в кресло, — а что вас вдруг так переклинило? Ещё вчера дом был развалюхой.
— Ну что ты, Верочка, — замялась Светлана. — Мы просто… того… не хотели, чтобы ты мучилась с ремонтом одна.
— Ага. И это не имеет никакого отношения к тому, что вы узнали про документы в сейфе?
Повисла тишина. Родственники переглядывались, словно школьники, пойманные на списывании.
— Откуда ты знаешь? — тихо спросил Олег.
— А откуда знаете вы? — парировала Вера.
— Владимир Иванович рассказал, — признался двоюродный брат Сергей. — Мы его встретили в магазине, он обмолвился про сейф и старые бумаги.
— Вот как. И что же это меняет?
— Верочка, милая, — Светлана села рядом, взяла её за руку. — Мы ведь семья! Должны держаться вместе!
— Семья? — Вера высвободила руку. — За тридцать лет семья вспомнила обо мне трижды — на свадьбе, при рождении ребёнка и на похоронах родителей. А сейчас вдруг мы семья?
— Не будь такой, — обиженно надула губы Лида. — Все заняты были, жизнь сложная.
— А теперь не сложная?
— Ну… в общем, мы хотели предложить, — начал Сергей, — давайте эту земельную историю вместе разбираться будем. Расходы пополам, и доходы тоже.
Вера рассмеялась. Звонко, искренне.
— Пополам? Вас тут пятеро. Получается, мне одна шестая? Щедро!
— Не одна шестая, — поспешно поправилась Светлана. — Ты же основная наследница. Тебе половина, а нам… остальное.
— А что вы вложите в это дело, кроме желания получить деньги?
Родственники замялись.
— Ну, моральную поддержку, — неуверенно предложил Олег.
— Советы, — добавила Лида.
— Связи, — важно произнёс Сергей. — У меня есть знакомый адвокат.
Вера поднялась с кресла.
— Знаете что, дорогие мои родственнички? А давайте я сама разберусь со своим наследством. Тётя Марфа завещала дом мне, документы тоже оставила мне. И решать буду я.
— Но мы же семья! — в голосе Светланы появились истерические нотки.
— Семья была бы, если б вы интересовались тётей при жизни. А не только сейчас, когда учуяли деньги.
— Вера, не будь эгоисткой! — вспылил Сергей.
— Эгоисткой? — Вера усмехнулась. — Это я эгоистка? Тот, кто хочет получить то, что мне завещано?
— Мы предлагаем честный раздел!
— Честный? На каком основании? Что вы сделали для тёти? Навещали её? Помогали? Нет, вы только сейчас объявились, когда появилась перспектива лёгких денег.
Повисла напряжённая тишина.
— И что, ты нас совсем отшиваешь? — тихо спросила Светлана.
Вера задумалась. В глазах родственников читалась обида, но она была фальшивой — обида не на несправедливость, а на упущенную выгоду.
— Слушайте, — сказала она наконец, — я понимаю, что деньги — это соблазн. Но подумайте честно: вы сейчас думаете обо мне или только о деньгах?
Родственники переглянулись. Ответ читался на их лицах.
— Я так и думала, — кивнула Вера. — Идите домой. И больше не приезжайте с такими предложениями.
— Ну и катись со своими миллионами! — не выдержал Сергей. — Думаешь, мы тебя умолять будем?
— Сергей! — одёрнула его Светлана, но было поздно.
Родственники ушли, громко хлопнув дверью.
Судебный процесс действительно оказался долгим. Но документы тёти Марфы были настолько убедительными, что через полгода суд вынес решение в пользу Веры.
В день оглашения решения она сидела на крыльце своего дома, попивая чай из старинного фарфорового сервиза, который тоже остался ей в наследство.
— Ну что, тётя Марфа, — тихо сказала она, глядя на закат, — теперь я понимаю, почему ты оставила дом мне. Ты знала, что я не приеду к тебе из-за денег, потому что не знала об их существовании.
Документы свидетельствовали о том, что соседний участок действительно когда-то принадлежал их семье. Теперь Вера могла либо потребовать возврата земли, либо получить компенсацию. Она выбрала компенсацию — участок с домом остался соседям, но они выплатили сумму, равную рыночной стоимости земли.
Через месяц к Вере снова приехали родственники. На этот раз — с извинениями и предложениями дружбы.
— Верочка, мы неправильно повели себя тогда, — каялась Светлана. — Прости нас. Мы хотим наладить отношения.
— Без всяких денежных вопросов, — поспешил добавить Олег.
— Просто как семья, — кивнула Лида.
Вера выслушала их спокойно.
— Знаете, — сказала она, — тётя Марфа была мудрой женщиной. Она поняла главное: настоящие отношения не строятся на деньгах. Если вы готовы общаться со мной просто так, без задних мыслей о выгоде — милости прошу. Но при первом же намёке на корысть забудьте дорогу к моему дому.
Родственники поклялись, что больше никогда не заговорят о деньгах.
Прошло несколько месяцев. Кто-то из родственников действительно изредка навещал Веру, кто-то снова исчез. Но это её больше не расстраивало.
Она обустроила дом тёти Марфы, сделала ремонт, разбила сад. И поняла главное: настоящее наследство — это не деньги, а понимание того, кто рядом с тобой по-настоящему, а кто только в моменты выгоды.
А документы из подвала подарили ей не только финансовую независимость, но и важный жизненный урок о цене человеческих отношений.
