Дверь в квартиру распахнулась с таким грохотом, что со стены упала фотография в рамке. Стекло разлетелось на тысячу мелких осколков прямо у ног Светланы, которая застыла с чашкой недопитого кофе в руках.
— Собирай вещи! Немедленно! — свекровь ворвалась в квартиру как ураган, за ней семенил нотариус в потёртом костюме, держа в руках толстую папку документов.
Светлана медленно поставила чашку на стол. Руки не дрожали. Три года она ждала этого момента, с тех пор как Андрей разбился на мотоцикле. Три года свекровь Раиса Петровна делала вид, что её не существует. И вот теперь явилась. С нотариусом.
— Эта квартира принадлежит моему сыну, а значит — мне! — Раиса Петровна обвела взглядом гостиную, словно уже прикидывая, куда поставить свою любимую этажерку. — У тебя час на сборы. И не вздумай что-то прихватить из вещей Андрея!
Нотариус неловко кашлянул, поправил очки и развернул документ.
— Согласно завещанию покойного Андрея Викторовича Семёнова, составленному за две недели до его гибели…
Светлана почувствовала, как в груди что-то оборвалось. Завещание? За две недели до аварии? Они тогда поссорились из-за его матери, которая в очередной раз требовала, чтобы они переехали к ней. Андрей тогда хлопнул дверью и уехал к матери на три дня. Неужели он…
— Вся недвижимость переходит единственному наследнику — матери, Раисе Петровне Семёновой, — монотонно читал нотариус.
Светлана села на диван. Ноги подкосились не от горя, а от понимания масштаба предательства. Её муж, с которым они прожили семь лет, с которым планировали детей, с которым выплачивали ипотеку за эту самую квартиру… Он составил завещание в пользу матери после обычной семейной ссоры.
— Час пошёл! — Раиса Петровна демонстративно посмотрела на часы. — И ключи оставишь на столе. Все комплекты!
Светлана поднялась. В её движениях появилась странная, пугающая решимость. Она прошла мимо свекрови, не глядя на неё, направилась в спальню. Раиса Петровна довольно хмыкнула — невестка сломалась легче, чем она ожидала.
Но Светлана не собирала вещи. Она открыла шкаф, достала из дальнего угла небольшую шкатулку. Внутри лежали документы. Она перебирала их спокойно, методично. Договор купли-продажи квартиры. Квитанции об оплате ипотеки. Выписки с её личного счёта. За семь лет она вложила в эту квартиру больше двух миллионов — свою зарплату медсестры частной клиники. Андрей тогда только начинал свой бизнес, денег не было, и она тянула ипотеку практически одна.
Она вернулась в гостиную с папкой документов. Раиса Петровна уже хозяйничала — открывала шкафы, проверяла содержимое.
— Раиса Петровна, — голос Светланы был спокойным, даже слишком спокойным. — Посмотрите сюда.
Она разложила документы на столе веером, как крупье раскладывает карты.
— Вот договор купли-продажи. Квартира оформлена на Андрея, это правда. Но вот квитанции об оплате. Все с моего счёта. Два миллиона триста тысяч за четыре года. Вот выписки из банка. Вот мой трудовой договор, подтверждающий доход.
Раиса Петровна пожала плечами.
— И что? Ты ему помогала, как жена. Это твой долг был. А квартира оформлена на него. И завещание — в мою пользу. Так что собирайся!
Нотариус снова кашлянул, явно чувствуя себя неуютно.
— Вообще-то, если супруга может доказать свой финансовый вклад в приобретение недвижимости…
— Молчать! — рявкнула на него Раиса Петровна. — Вы свою работу сделали, идите!
Но нотариус не уходил. Он внимательно изучал документы Светланы, качал головой, что-то бормотал себе под нос.
— Знаете, Раиса Петровна, — наконец произнёс он. — Тут ситуация неоднозначная. Суд может признать право Светланы Игоревны на долю в квартире. Учитывая документально подтверждённые платежи…
— Какой ещё суд?! — взвизгнула свекровь. — У меня завещание!
Светлана убрала документы обратно в папку. Она всё ещё была спокойна, но в глазах появился странный блеск.
— Раиса Петровна, я предлагаю решить это мирно. Вы забираете свою долю — половину квартиры по праву наследования. Я оставляю себе свою половину — по праву оплаты. Мы продаём квартиру и расходимся.
— Ни за что! — свекровь побагровела. — Это квартира моего сына! Моего единственного сына! Ты не получишь ни копейки!
Светлана кивнула, словно ожидала именно такого ответа.
— Хорошо. Тогда увидимся в суде. А пока я остаюсь здесь. Это и моё жильё тоже.
— Как это остаёшься?! — Раиса Петровна повернулась к нотариусу. — Сделайте что-нибудь!
Нотариус развёл руками.
— Я не могу выселить человека из квартиры, в которую он вложил документально подтверждённые средства. Это решает только суд.
Следующие несколько дней превратились в ад. Раиса Петровна не уехала — она заявила, что будет жить в квартире своего сына. Она заняла спальню, выставив оттуда вещи Светланы. Та без скандала перебралась в гостиную, на диван.
Свекровь начала планомерную осаду. Она вставала в пять утра и гремела посудой на кухне. Включала телевизор на полную громкость. Приглашала своих подруг, которые часами сидели на кухне, громко обсуждая, какая Светлана неблагодарная и как она мучает пожилую женщину, потерявшую единственного сына.
— Смотрите на неё! — причитала Раиса Петровна, когда Светлана проходила мимо. — Выжить меня хочет из квартиры сына! Нет у неё ни стыда, ни совести!
Подруги сочувственно качали головами, бросая на Светлану осуждающие взгляды.
Светлана молчала. Она уходила на работу рано утром и возвращалась поздно вечером. Ела в кафе возле клиники. Домой приходила только спать.
Но Раиса Петровна и тут нашла способ достать её. Она начала звонить в клинику, где работала Светлана. Жаловалась главврачу, что невестка морит её голодом, не пускает на кухню, угрожает.
— Светлана Игоревна, — главврач вызвал её к себе после третьего звонка. — Что у вас происходит дома? Ваша свекровь звонит, плачет…
— Она пытается отобрать у меня квартиру, в которую я вложила все свои деньги, — спокойно ответила Светлана. — Идёт суд.
Главврач нахмурился.
— Понимаю, что ситуация сложная. Но репутация клиники… Если она начнёт писать жалобы в департамент здравоохранения…
Светлана кивнула. Она всё понимала. Раиса Петровна била по всем фронтам.
Вечером того же дня Светлана вернулась домой и обнаружила, что замок заменён. Её ключ не подходил. Она позвонила в дверь. Никто не открыл, хотя она слышала, как за дверью ходят.
Она вызвала слесаря, показала документы на квартиру. Пока тот менял замок, из-за двери доносились истерические крики Раисы Петровны о том, что её грабят, что она вызовет полицию.
Полиция приехала через час. Два усталых сержанта выслушали обе стороны, посмотрели документы и развели руками.
— Гражданский спор. Решайте в суде. А пока обе имеете право находиться в квартире.
Так продолжалось два месяца. Война на истощение. Раиса Петровна использовала все методы: писала жалобы, устраивала скандалы, даже пыталась вызвать скорую, изображая сердечный приступ, когда Светлана отказалась отдать ей ключи от новых замков.
Суд назначили на конец третьего месяца. За день до заседания Светлана вернулась домой и обнаружила в гостиной незнакомого мужчину. Крепкого, лет тридцати пяти, в спортивном костюме.
— Это мой племянник, Виктор, — довольно сообщила Раиса Петровна. — Он будет жить здесь, помогать мне. А ты можешь спать на кухне. Или вообще уйти, что было бы лучше.
Виктор ухмыльнулся, демонстративно разваливаясь на диване — том самом, где спала Светлана.
— Тётя Рая мне всё рассказала. Нехорошо обижать пожилых людей.
Светлана посмотрела на него, потом на свекровь. В глазах Раисы Петровны плясали победные огоньки. Она была уверена, что теперь-то невестка точно сдастся.
Светлана достала телефон.
— Алло, Михаил? Это Светлана. Помнишь, ты предлагал помощь? Мне нужна охрана. Да, прямо сейчас. Спасибо.
Михаил был братом её коллеги, владельцем охранного агентства. Через сорок минут в квартиру вошли двое крепких мужчин в строгих костюмах.
— Этот гражданин незаконно проник в моё жилище, — спокойно сказала Светлана, указывая на Виктора. — Прошу вывести его.
Виктор вскочил, но против двух профессионалов у него не было шансов. Его буквально вынесли из квартиры, невзирая на крики Раисы Петровны.
— Теперь вы будете дежурить здесь посменно, — сказала Светлана охранникам. — До решения суда. Эта женщина имеет право находиться здесь, но никого постороннего не впускать.
Раиса Петровна задохнулась от возмущения.
— Ты… ты не имеешь права! Это квартира моего сына!
— Завтра суд решит, чья это квартира, — ответила Светлана.
В день суда Раиса Петровна пришла в окружении целой свиты — две подруги, племянник Виктор, какой-то адвокат сомнительного вида. Светлана была одна, только с папкой документов.
Судья, женщина лет пятидесяти с усталым лицом, внимательно изучила все бумаги. Завещание. Документы об оплате. Банковские выписки.
— Госпожа Семёнова, — обратилась она к Раисе Петровне. — Вы утверждаете, что имеете право на всю квартиру по завещанию?
— Конечно! Мой сын оставил всё мне! Эта женщина просто жила с ним, пользовалась его добротой!
Судья повернулась к Светлане.
— А вы, госпожа Семёнова, утверждаете, что вложили в покупку квартиры собственные средства?
— Два миллиона триста тысяч рублей за четыре года. Вот все документы.
Судья кивнула.
— Я изучила материалы дела. Ситуация действительно неоднозначная. С одной стороны, есть завещание. С другой — документально подтверждённый финансовый вклад супруги. Однако…
Она сделала паузу, и в зале повисла тишина.
— Однако я обратила внимание на дату составления завещания. За две недели до гибели Андрея Семёнова. Госпожа Семёнова-старшая, вы можете объяснить, при каких обстоятельствах было составлено это завещание?
Раиса Петровна замялась.
— Ну… сын приехал ко мне. Сказал, что хочет всё оформить. На всякий случай.
— На всякий случай? — судья подняла брови. — Молодой здоровый мужчина тридцати двух лет вдруг решил составить завещание?
— А что тут такого? — вмешался адвокат Раисы Петровны. — Любой человек имеет право…
— Имеет, — согласилась судья. — Но у меня есть вопросы. Господин нотариус, который заверял завещание, присутствует?
Из зала поднялся тот самый нотариус в потёртом костюме.
— Расскажите обстоятельства составления завещания.
Нотариус нервно поправил очки.
— Господин Семёнов пришёл вместе с матерью. Сказал, что хочет оставить всё ей. Я оформил документы.
— Он был один? Или с матерью?
— С матерью. Она… она помогала формулировать пункты.
Судья кивнула и снова обратилась к Светлане.
— У вас есть что добавить?
Светлана встала.
— За две недели до составления завещания мы с мужем поссорились. Причиной стало требование его матери, чтобы мы продали квартиру и переехали к ней. Я отказалась. Андрей уехал к матери на три дня. Видимо, тогда и было составлено завещание. Но потом он вернулся, мы помирились. Он говорил, что пожалел о ссоре. За день до гибели мы обсуждали ремонт в детской. Мы планировали ребёнка.
Её голос дрогнул впервые за всё время. Судья смотрела на неё с сочувствием.
— То есть вы утверждаете, что завещание было составлено в состоянии аффекта, под влиянием матери?
— Это ложь! — закричала Раиса Петровна. — Сын всё решил сам! Он знал, что я одна, что мне нужна поддержка!
— У вас есть своя квартира? — спросила судья.
— Есть, но маленькая, однокомнатная…
— Пенсия?
— Тридцать две тысячи…
— А у вас? — судья повернулась к Светлане.
— После гибели мужа — только зарплата. Пятьдесят тысяч. Своего жилья нет. Я из другого города, переехала сюда после замужества.
Судья углубилась в документы. Прошло десять минут тягостного молчания.
— Заслушав стороны и изучив материалы дела, суд постановляет, — судья заговорила громко и чётко. — Признать право Светланы Игоревны Семёновой на половину спорной квартиры как супруги, вложившей документально подтверждённые средства в её приобретение. Вторая половина переходит по наследству Раисе Петровне Семёновой. Стороны могут договориться о выкупе доли или продаже квартиры с разделением средств.
Раиса Петровна вскочила.
— Это несправедливо! Это квартира моего сына!
— Решение может быть обжаловано в установленном порядке, — сухо ответила судья. — Заседание окончено.
На выходе из зала суда Раиса Петровна догнала Светлану.
— Ты думаешь, выиграла? Я буду жить в этой квартире! Я превращу твою жизнь в кошмар! Ты сама запросишь пощады!
Светлана остановилась, повернулась к ней.
— Раиса Петровна, я продаю свою долю. Можете выкупить, если есть деньги. Нет — продам первому покупателю. И да, новый владелец вряд ли захочет жить с вами в одной квартире. Так что думайте быстрее.
Она развернулась и пошла прочь, не оглядываясь. За спиной слышались истерические крики свекрови, но Светлана их уже не слушала.
Через месяц квартира была продана. Раиса Петровна не смогла найти деньги на выкуп доли невестки. Покупатель, молодая семья с двумя детьми, предложил хорошую цену за всю квартиру. Свекрови пришлось согласиться.
В день, когда пришли деньги, Светлана встретила Раису Петровну в банке. Та выглядела постаревшей, осунувшейся. Рядом с ней не было ни племянника, ни подруг.
— Довольна? — прошипела она. — Отобрала у меня память о сыне!
Светлана покачала головой.
— Я не отбирала, Раиса Петровна. Вы сами всё разрушили. Мы могли бы сохранить эту квартиру вместе, как память об Андрее. Но вы выбрали войну. И в войне не бывает победителей, только выжившие.
Она подписала последние документы и вышла из банка. На её счету было достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. В другом городе, где никто не знал её истории.
А Раиса Петровна осталась стоять в холле банка, сжимая в руках документы о получении своей половины. Победа, которой она так добивалась, оказалась пирровой. Квартиры больше не было. Невестка уехала. И от сына не осталось ничего, кроме денег на счету и фотографии в разбитой рамке, которую она подобрала в день, когда ворвалась в квартиру с нотариусом.
Только теперь, глядя на эту фотографию, где Андрей обнимал Светлану и они оба улыбались, Раиса Петровна поняла, что натворила. Она хотела сохранить сына для себя, но потеряла последнее, что от него осталось — женщину, которую он любил и которая любила его.
Светлана уехала через неделю. Новая работа в Москве, съёмная квартира, чистый лист. Она увезла с собой только одну вещь из прошлой жизни — маленькую фотографию Андрея, которую носила в медальоне. Не как память о предательстве с завещанием, а как напоминание о семи годах настоящей любви, которые у них были до того, как его мать решила, что имеет право на всё.
История получила огласку в их городе. Соседи, знакомые, даже подруги Раисы Петровны осуждающе качали головами. Жадность и желание контролировать всё привели к тому, что пожилая женщина осталась одна, с деньгами, но без семьи.
А Светлана начала новую жизнь. Через год она встретила человека, который не имел властной матери. Они поженились, родили двоих детей. И когда её новая свекровь, милая интеллигентная женщина, приезжала в гости, Светлана встречала её с искренней радостью.
Иногда, очень редко, она вспоминала ту историю с квартирой. И каждый раз думала: как много горя можно было избежать, если бы Раиса Петровна просто приняла её как дочь, а не как соперницу. Но некоторые уроки люди усваивают слишком поздно, когда уже нечего исправить.
