Утро началось не с кофе. Утро началось с того, что Слава громыхнул дверцей шкафа так, что в прихожей посыпалась пыль со старой антресоли. Этот звук у нас в семье давно заменял фразу «Сейчас будет скандал, готовься, Алена».
— Ты знаешь, что Светка ночевала у подруги на раскладушке? — сообщил он, не утруждая себя приветствием. Голос был густой, с лёгким привкусом обвинения, как будто я лично вытолкнула его сестру на эту раскладушку.
— Да хоть на батуте, — вздохнула я, не поднимая глаз от тарелки с овсянкой. — Ей двадцать пять, она не ребёнок.
— Ей негде жить! — уже на повышенных, с театральным взмахом руки. — А у нас тут стоит пустая квартира Лизы! Что она, кирпичи греет?
Я подняла взгляд. Вот оно — то самое утро, когда Слава решил снова лезть туда, куда не надо.
— Слава, — начала я медленно, как с психом, который вот-вот укусит. — Квартира Лизы. Лизы. Не твоя, не моя, не Светкина. Понял?
Он закатил глаза, как будто я только что прочитала лекцию про квантовую механику.
— Лиза в Канаду уезжает! Что ей тут эта квартира? Пусть сестра поживёт. Это же семья!
— Семья, говоришь? — я хмыкнула. — Ты когда алименты на сына от первого брака платил, тоже кричал “семья”? Или там у тебя выборочная семейность?
Слава замер, и я даже увидела, как в его глазах на секунду загорелась табличка «Осторожно, сейчас рванёт».
— Ты специально вот так, да? — он усмехнулся, но это была та усмешка, после которой лучше отойти на два метра. — Ты всегда была эгоисткой. Лиза вся в тебя.
— Лиза вся в меня? — я поставила ложку и посмотрела прямо. — Значит, умная, с жильём и мозгами? Спасибо за комплимент.
— Ты издеваешься! — уже почти крик. — Человеку негде спать!
— Света — взрослый человек, — я пожала плечами. — Может, пора найти работу, а не очередного «содержателя»?
— Ты её оскорбляешь! — Слава шагнул ближе, и я уловила запах его дешёвого лосьона, от которого у меня всегда чесался нос. — Она просто… в сложной ситуации.
— А я, значит, в простой, да? — фыркнула я. — Работаю, тяну дом, терплю твои выходки, и всё ради того, чтобы пустить в квартиру твою сестру, которая не умеет держать ни жильё, ни работу, ни мужиков.
— Алена, не перегибай! — он ткнул пальцем в стол, будто прибивал мою фразу к дереву. — Квартира всё равно пустует.
— Пусть пустует, — спокойно, но с тем самым внутренним “а теперь заткнись”. — Лиза сама решит, что с ней делать.
— Она за границей! — он повысил голос ещё на полтона. — Ты просто науськаешь её против меня.
— О, давай, Слава, расскажи мне, как я управляю взрослой женщиной за океаном через мессенджер, — я саркастично вскинула брови. — Может, мне ещё и погоду в Торонто крутить по заказу?
Он хлопнул ладонью по спинке стула, и я вздрогнула. Не от страха — от того, что стул был мой любимый, и я его вчера мыла.
— Ты не понимаешь, — процедил он. — Я обязан помочь сестре.
— Так помогай, — пожала я плечами. — Купи ей квартиру. Или сними. Или поселись с ней сам. Но мою дочь в это не втягивай.
Секунда тишины. Потом он резко схватил кружку с чаем, сделал глоток, поморщился — чай был холодный — и поставил так, что чай брызнул на стол.
— Ты думаешь только о себе, — сказал он, уже уходя в комнату. — И удивляешься, почему у нас всё разваливается.
— Оно развалилось ещё тогда, когда ты начал врать, — крикнула я ему вслед. — Просто ты этого не заметил, занят был “помощью семье”!
В коридоре хлопнула дверь. Я осталась на кухне, глядя на брызги чая на скатерти. Как ни странно, в груди у меня было не злость, а странное, почти тихое облегчение.
Похоже, сегодня мы перешли ту точку, за которой уже нельзя просто “помириться”.
Телефон зазвонил в тот момент, когда я резала лук. Лук плакал, я тоже была близка. На экране — Лиза.
— Привет, мам, — голос дочери был тёплый, но с налётом торопливости. — У нас тут утро, Антон кофе варит… А у тебя что нового?
— О, всё как всегда, — я уткнулась в доску. — Папа решил, что твоя квартира — филиал благотворительного фонда “Подари крышу Светлане”.
На том конце повисла пауза. Потом раздалось тихое:
— Мам… серьёзно?
— Ага, — я отложила нож и села, потому что стоя этот разговор не выдержать. — Он давит. Говорит, что квартира пустует, а твоя тётя бедствует.
— Ну пусть купит ей жильё, — спокойно сказала Лиза. — Или пустит к себе.
— Ты понимаешь, — я усмехнулась, — он же этого не сделает. Ему проще вытряхнуть твоё, чем вложиться в своё.
В этот момент Слава появился в дверях кухни, в спортивных штанах и с видом человека, который подслушивает, но делает вид, что пришёл за водой.
— Это она? — спросил он, кивая на телефон. — Дай сюда, я с ней поговорю.
— Даже не думай, — я прижала телефон к уху. — Лиза, он тут, и он, похоже, решил, что сможет тебя убедить.
— Пусть попробует, — усмехнулась Лиза в трубке. — Мне даже интересно.
Я протянула телефон Славе, как дрессировщик бросает кусок мяса тигру — с осторожностью.
— Лиза, привет! — его голос мгновенно стал мягким, почти медовым. — Слушай, ну у нас тут ситуация… Светке негде жить. Ты же понимаешь, семья и всё такое…
— Пап, — перебила Лиза. — А ты понимаешь, что это моя квартира?
Слава замялся, но держал тон.
— Да понимаю, конечно! Но тебе-то она зачем? Ты же в Канаде, а тут родная кровь в беде.
— Родная кровь могла бы устроиться на работу, — спокойно сказала Лиза, и я мысленно аплодировала. — И перестать кочевать по мужикам.
— Эй, ты о сестре так не говори! — Слава повысил голос, но тут же сдержался. — Лиза, ну будь человеком.
— Я и так человек, — холодно ответила дочь. — А вот ты ведёшь себя как квартирный рейдер.
Я еле удержалась от смеха, но прикрыла рот рукой. Слава бросил на меня взгляд убийцы.
— Лиза, ты всё неправильно поняла… — начал он, но в трубке уже прозвучало:
— Нет, я всё правильно поняла. Квартира остаётся за мной. И, пап… не дави на маму. Она ни при чём.
Слава молча вернул мне телефон и вышел из кухни так, будто за ним сейчас должен закрыться занавес.
— Мам, ты там держись, — тихо сказала Лиза. — И если он будет продолжать, скажи, что я готова при необходимости всё оформить так, чтобы он и близко к документам не подошёл.
— Хорошо, — я выдохнула. — Спасибо, что ты у меня с мозгами.
— С мозгами — от тебя, — улыбнулась Лиза. — Всё, я побежала, Антон орёт, что кофе остынет.
Я положила трубку и пошла в зал. Слава сидел на диване, уткнувшись в телевизор, где шёл какой-то сериал. Вид у него был обиженный, но явно зреющий для нового нападения.
— Ну и зачем ты её науськала? — спросил он, не отрывая глаз от экрана.
— Слава, — я села напротив. — Она взрослая. Сама решает.
— Да ладно! — он хмыкнул. — Она же под каблуком у тебя.
— Это ты путаешь с собой, — я укусила слова. — Только у тебя каблук — это твоя сестра.
Он резко выключил телевизор и посмотрел на меня так, что я почувствовала, как воздух стал гуще.
— Я предупреждаю, Алена. Если ты продолжишь вставлять палки в колёса, я всё равно найду способ.
— Попробуй, — я наклонилась вперёд. — Только потом не удивляйся, если найдёшь свои вещи в подъезде.
Секунда тишины. Потом он поднялся и вышел в коридор, громко хлопнув дверцей шкафа. Пыль с антресоли снова осыпалась на пол.
Я сидела и понимала, что мы катимся в штопор. Осталось только решить — будем падать вместе или я вовремя выскочу.
Три дня Слава ходил по квартире как по минному полю. То бурчит под нос, то стучит по клавиатуре ноутбука, хотя я уверена — там у него открыт не Word, а пасьянс “Косынка”.
Я молчала. Не потому что боялась — просто ждала момента.
Момент пришёл в пятницу вечером, когда он, надушившись своим “лесным бризом за 399 рублей”, вышел из ванной и начал:
— Алена, я всё решил. Я поговорил с юристом. Квартиру можно оформить на Светку временно, а потом она “по доброй воле” вернёт.
Я чуть не поперхнулась чаем.
— “По доброй воле”? — я усмехнулась. — Ты это серьёзно сказал?
— Да! — он расправил плечи. — Так мы поможем сестре, и ты наконец перестанешь изображать из себя дракона, охраняющего сундук.
— Слава, — я встала и подошла ближе. — Скажи, ты когда последний раз читал новости?
— А при чём тут новости? — он нахмурился.
— А при том, что я уже оформила на Лизу безотзывную доверенность и нотариальный запрет на любые сделки без её личного присутствия, — я произнесла это почти шёпотом, но каждое слово било как пощёчина. — Даже если ты приведёшь сюда весь адвокатский цирк, без Лизы ничего не подпишут.
Он побледнел.
— Ты… специально?
— О да, — я кивнула. — Я ещё три дня назад всё оформила. Пока ты думал, что я режу салаты, я сидела у нотариуса.
— Это подло, — выдохнул он.
— Нет, Слава, — я усмехнулась. — Подло — это пытаться забрать у своей дочери жильё ради сестры, которая сама себя загнала в яму. А я просто поставила замок на дверь.
Он резко шагнул ко мне, и я почувствовала, как внутри поднимается старая злость.
— Ты думаешь, ты победила?
— Я не думаю, — я улыбнулась. — Я знаю.
И, пока он стоял, тяжело дыша, я вытащила из шкафа заранее собранный пакет с его вещами.
— Слава, — я поставила пакет у двери. — У тебя есть два варианта: уйти красиво или так, что соседи снимут на видео.
Он смотрел на меня ещё пару секунд, потом взял пакет.
— Ты ещё пожалеешь.
— Нет, — я сказала тихо, но уверенно. — Это ты ещё поймёшь, что потерял.
Дверь хлопнула. Квартира стала тише, чем когда-либо.
Я налила себе чай, села у окна и вдруг почувствовала, что впервые за много лет дышу полной грудью.
Через пару минут позвонила Лиза.
— Мам, ну как? — в голосе было напряжение.
— Всё, — я улыбнулась, глядя в темноту за окном. — Мы свободны.
— Тогда слушай… У нас тут скоро весна, приезжай. Я тебе такой кофе сварю, забудешь, как Слава выглядел.
— Вот за это я тебя и люблю, — сказала я и впервые за много лет рассмеялась так, что стало тепло в груди.
Конец был громким, но тишина после него была лучшей музыкой на свете.
