— Мы с мамой устали смотреть, как ты спускаешь семейный бюджет на ерунду, так что карточку я конфискую, — потянул руки Андрей, а за его спиной кивала свекровь. — Теперь все покупки только через меня. И чеки приносить будешь.
— Какую ерунду? — не поверила своим ушам.
— Вот эти твои кремы за тысячу, кофе в зернах вместо растворимого, масло сливочное вместо спреда. Роскошь это все.
— Роскошь? Я работаю наравне с тобой, зарплата у меня в два раза больше, а ты мне про роскошь?
Свекровь хмыкнула:
— Зарплата-то больше, а толку никакого. Дом не ведешь, экономить не умеешь. В наше время женщины знали свое место.
Помню тот сентябрьский день в университете, когда познакомились с Андреем. Я училась на медсестру, он — на инженера. Тихий, скромный парень из Калуги. Приносил мне кофе между парами, провожал до общежития, дарил скромные букетики полевых цветов.
Его мама тогда казалась заботливой — звонила каждый день, интересовалась учебой, здоровьем. Даже мне передавала приветы через сына.
— Андрюша рассказывает, ты очень хорошая девочка, — говорила она в трубку. — Приезжай к нам на каникулы, посмотришь наш город.
После свадьбы мы переехали в их Калугу. «Временно», говорил Андрей. «Пока на ноги встанем, потом в Москву вернемся». Временно растянулось на двадцать лет.
Первые месяцы жили в маленькой съемной квартире. Я устроилась в местную поликлинику медсестрой, Андрей — на завод инженером. Зарплаты хватало впритык, но мы были счастливы. Планировали детей, копили на собственное жилье, мечтали о будущем.
Свекровь въехала к нам через год после рождения Кати. «Помогать будет», объяснял муж. «Ты же устаешь с ребенком, а мама опытная».
Помощь заключалась в том, что она переставляла мебель по своему вкусу, выбрасывала мои вещи «за ненадобностью» и учила меня «правильно» воспитывать дочь.
— Зачем ты ее так часто на руки берешь? — ворчала она. — Избалуешь. Покричит и перестанет.
— Лена слишком много тратит на детское питание, — жаловалась она сыну. — В наше время манной кашей кормили с двух месяцев, и ничего, здоровые выросли.
Андрей кивал. Всегда кивал маме.
Когда Катя пошла в детский сад, я решила повышать квалификацию. Поступила в медицинский институт на вечернее отделение. Учеба была адом — работа с утра до обеда, потом забрать ребенка, домашние дела, а вечером пары до десяти.
— Что за блажь такая? — фыркала свекровь. — Медсестрой работаешь, и хватит. Зачем тебе этот диплом врача? Лучше бы дома сидела, за хозяйством следила.
— Мама права, — поддакивал Андрей. — Зачем тебе лишняя нагрузка? И так устаешь.
Но я упрямо грызла гранит науки. Анатомия, физиология, патология — зубрила до трех ночи, засыпала над учебниками. Сессии сдавала на отлично, хотя несколько раз была на грани нервного срыва.
Через шесть лет получила диплом врача-терапевта. Зарплата выросла в полтора раза, появились перспективы карьерного роста.
— Теперь ты совсем зазналась, — бурчала свекровь. — Врач, видите ли. А борщ до сих пор пересаливаешь.
Андрей молчал. Он вообще стал много молчать. Работал на том же заводе, получал неплохо, но без амбиций. Зато мама была довольна — сын рядом, под крылышком.
Тем временем я продолжала расти профессионально. Прошла специализацию по кардиологии, потом по эндокринологии. Стала заведующей отделением. Зарплата достигла ста тысяч рублей — по местным меркам очень прилично.
— Опять задерживаешься на работе, — ворчал муж. — Семья у тебя на последнем месте.
— Я зарабатываю больше половины семейного бюджета, — отвечала я. — Хочу, чтобы у Кати было все необходимое.
— Необходимое — это не значит дорогое, — встревала свекровь. — Мы Андрея в простоте растили, и человеком вырос.
Последние пять лет я стала замечать странности. Андрей и его мама шепчутся на кухне, замолкают, когда я захожу. Муж стал придираться к каждой покупке, проверять чеки, считать траты.
— Зачем тебе этот крем за тысячу? У мамы кожа в твоем возрасте была лучше, а она только детским мылом умывалась.
— Почему опять семга? Можно же горбушу взять, в два раза дешевле.
— Кате не нужны эти кроссовки за пять тысяч. В моем детстве одну пару на год покупали.
Я списывала это на усталость, на кризис среднего возраста. Думала, пройдет. Но становилось только хуже.
Полгода назад произошел первый серьезный конфликт. Я купила себе пальто за пятнадцать тысяч — первое новое за три года.
— Ты с ума сошла? — взорвался Андрей. — Пятнадцать тысяч за тряпку!
— Это качественная вещь, прослужит лет десять.
— Мама права, ты совсем оборзела. Деньги на ветер бросаешь.
— Какие деньги на ветер? Я их заработала!
— Мы семья, деньги общие!
— Тогда почему решения о тратах принимаете только вы с мамой?
Тогда впервые за двадцать лет брака я увидела в глазах мужа что-то холодное, чужое.
А месяц назад случилось то, что окончательно открыло мне глаза. Катя поступила в московский вуз, нужно было оплатить общежитие и первый семестр — сорок тысяч рублей.
— Слишком дорого, — заявил Андрей. — Пусть в местном институте учится.
— Она мечтает стать архитектором! В нашем городе такой специальности нет!
— Выдумки это все. Выйдет замуж, рожать будет. Зачем деньги тратить?
Я оплатила обучение дочери сама, со своей карты. Андрей неделю не разговаривал со мной.
А сегодня дошло до ручки. Карточку требуют.
— Хорошо, — сказала я спокойно, доставая карту из кошелька. — Забирайте.
Андрей удивленно поднял брови. Видимо, ожидал скандала, слез, уговоров.
— Вот и умница. Будешь как все нормальные жены — спрашивать разрешения на покупки.
— Только есть одна проблема, — продолжила я, доставая телефон. — Эта карточка привязана к моему личному счету. А зарплата поступает именно туда.
Набрала номер банка.
— Алло? Служба поддержки? Да, хочу заблокировать карту и заказать новую. Утеряна.
— Ты что делаешь? — побледнел муж.
— То, что должна была сделать лет пять назад. Завтра открою новый счет в другом банке. И да, — повернулась к свекрови, — съезжайте. Квартира оформлена на меня, я ее покупала на свои деньги после того, как стала заведующей.
Это была правда. Три года назад я взяла ипотеку и купила трехкомнатную квартиру в новом районе. Оформила на себя — зарплата позволяла, а Андрей как созаемщик не прошел бы по доходам.
— Лена, не дури! — Андрей схватил меня за руку. — Мы же семья!
— Семья? — рассмеялась. — Двадцать лет я была прислугой в этом доме. Готовила, стирала, убирала, работала, училась, а вы с мамочкой решали, достойна ли я крема за тысячу рублей.
— Мы хотели как лучше…
— Как лучше для кого? Для меня? Или для того, чтобы я знала свое место?
Свекровь вдруг заплакала:
— Андрюша, скажи ей что-нибудь! Она нас на улицу выгоняет! Я же больная, у меня давление!
— Не выгоняю. Даю месяц на поиски жилья. Это более чем честно.
— Лена, одумайся! — Андрей попытался обнять меня. — Я люблю тебя!
— Любишь? — отстранилась. — Тогда скажи маме, чтобы съехала. Прямо сейчас.
Он замолчал. Опустил глаза.
— Она же мать…
— А я кто? Прислуга?
— Ты не понимаешь, она старая, больная…
— Понимаю. Понимаю, что ты сделал выбор давно. И это не я.
В ту же ночь я собрала вещи и переехала к подруге. Квартиру оставила им на месяц — не хотела выглядеть стервой.
Через неделю Андрей начал названивать, просить о встрече. Обещал «все изменить», «поговорить с мамой», «начать новую жизнь».
— Поздно, — сказала я. — Двадцать лет ты выбирал маму. Теперь живи с этим выбором.
Но самое интересное началось потом. Через месяц, когда они съехали, я узнала правду.
Катя приехала на каникулы и рассказала то, что заставило меня похолодеть:
— Мам, а ты знаешь, что папа с бабушкой копили деньги на дом в деревне? У них там счет общий был, куда они откладывали с твоей зарплаты.
— Что?
— Ну да. Бабушка все время говорила, что в городе жить вредно, надо на природу переезжать. А папа соглашался. Они хотели дом купить и тебя туда увезти. Говорили, что ты слишком самостоятельная стала, надо тебя от работы отучить.
Я похолодела. Значит, все эти придирки к тратам, требования экономить — не жадность, а план. Они копили МОИ деньги на МОЕ же заключение в деревне.
— Катя, ты уверена?
— Конечно. Я же слышала, как они обсуждали. Бабушка говорила: «Увезем Ленку подальше от больницы, родит еще одного, будет дома сидеть, как положено».
Руки тряслись, когда я набирала номер банка. Потребовала выписку по всем счетам за последние пять лет.
Картина оказалась еще хуже. Андрей действительно переводил деньги на счет, оформленный на свекровь. Суммы небольшие — по пять-десять тысяч в месяц, но за пять лет набралось почти полмиллиона.
МОИ деньги. На МОЕ заключение.
Развод оформили через три месяца. Андрей пытался отсудить половину квартиры, но не вышло — ипотека оформлена на меня, платежи шли с моего счета.
Он требовал алименты на себя как «нетрудоспособного супруга». Смешно. Мужчина сорока двух лет, инженер, здоровый как бык.
— Я привык к определенному уровню жизни, — заявлял он в суде. — Жена зарабатывает больше, должна содержать семью.
Судья была женщиной. Посмотрела на Андрея так, что тот сжался.
— Работать пробовали? — спросила она сухо.
Алименты не присудили.
Через полгода после развода я случайно встретила свекровь в магазине. Она покупала продукты, и, увидев меня, побледнела.
— Лена, подожди! — закричала она, бросаясь ко мне. — Я же не хотела, чтобы так вышло!
— Не хотели? — усмехнулась я. — А что вы хотели? Чтобы я осталась в тени, как ваша идеальная дочка, которая не имеет права на собственное мнение?
— Ты не понимаешь, мы просто хотели, чтобы ты была счастлива! — всхлипывала она. — Андрей всегда был таким, он не мог иначе!
— Счастлива? — повторила я, глядя ей в глаза. — Счастлива, когда меня лишают права голоса? Когда мои деньги идут на ваши мечты?
Она замялась, не зная, что сказать. Я почувствовала, как внутри меня закипает гнев, но старалась держать себя в руках.
— Ты же мать! — наконец произнесла она, и в ее голосе послышались нотки отчаяния. — Ты должна понять, что мы делали это ради тебя!
— Ради меня? — я покачала головой. — Вы делали это ради себя. Я была лишь средством для достижения ваших целей.
Она отвернулась, и я увидела, как слезы катятся по ее щекам. Внутри меня что-то дрогнуло, но я быстро подавила это чувство.
— Я не собираюсь больше быть частью вашей игры, — сказала я, поворачиваясь к выходу. — У меня есть своя жизнь, и я буду жить так, как хочу.
В тот момент я поняла, что больше не хочу возвращаться в ту жизнь, где меня использовали. Я начала новую главу, полную возможностей и свободы.
С Катей мы стали ближе, и я старалась поддерживать ее в учебе. Она поступила в тот самый московский вуз, о котором мечтала, и я гордилась ею.
Андрей пытался наладить отношения, но я была непреклонна. Он не понимал, что я больше не та женщина, которая будет терпеть его манипуляции.
Время шло, и я начала строить свою карьеру. Работала над проектами, которые вдохновляли меня, и вскоре меня заметили. Я получила предложение о работе в крупной клинике в Москве.
— Ты уезжаешь? — спросила Катя, когда я рассказала ей о предложении.
— Да, но это не значит, что я оставлю тебя, — ответила я. — Мы будем вместе, и я всегда буду рядом.
Она улыбнулась, и я поняла, что сделала правильный выбор
