Незваные гости
Агафья Степановна всегда считала, что семья — это святое. У неё было трое детей, и она гордилась тем, что вырастила их без мужа, который сгинул, когда младшей Лизе исполнилось два года.
Старший, Артём, ушёл из дома в семнадцать — на заработки в другой город. Умный парень, работящий, быстро встал на ноги. Там и женился на своей первой любви, Ксении, переехал к ней в квартиру. Навещал маму редко — дела, работа, расстояние.
Средний, Леонид, тоже рано женился — в двадцать два. Познакомился с Вероникой на студенческой практике, влюбился без памяти. После свадьбы остался жить в её двушке — у Агафьи Степановны в однокомнатной квартире и так было тесно.
А младшая Лиза… Лиза в двадцать пять умудрилась нагулять ребёнка. Кто отец — не признавалась, только плакала и говорила, что сама справится. Агафья Степановна не стала расспрашивать — что было, то было. Помогала, как могла. Внучка Машенька росла здоровенькой, весёлой, но хлопот с ней было много.
Теперь в однушке жили втроём: бабушка, мать и полугодовалый ребёнок. Кроватка, коляска, игрушки, пелёнки — квартира превратилась в детскую комнату. Агафья Степановна не жаловалась. Семья есть семья.
Вероника с самого начала была для свекрови загадкой. Работала в банке, носила строгие костюмы, говорила тихо, но веско. В гости приезжала по праздникам, приносила подарки, вежливо интересовалась здоровьем. Но близости не получалось.
— Холодная она какая-то, — жаловалась Агафья Степановна соседке. — Поговоришь с ней — как об стенку горох.
— Да ладно тебе, Агат, — отмахивалась Валентина Михайловна. — Просто характер такой. Не все же болтушки.
— Ну да, может. Лёнька-то её любит — значит, хорошая.
Агафья Степановна искренне радовалась сыновьему счастью. Вероника обеспечивала Леониду спокойную жизнь — квартира хорошая, зарплата у неё приличная, быт налажен. Что ещё нужно мужчине?
Правда, детей у них не было. Агафья Степановна иногда намекала про внуков, но Вероника отвечала уклончиво: мол, ещё успеем, карьеру строим.
— Карьера карьерой, а годы идут, — вздыхала свекровь.
Но вслух не настаивала. У Лизы и так внучка подрастает, хватает забот.
В семье Агафьи Степановны понятие «моё» и «общее» всегда были размыты. Что у одного — значит всех. Денег в долг не просят — берут, сколько нужно. Вещи не спрашивая — тоже. Если брат приехал в гости без приглашений и остался ночевать на диване у сестры — это нормально.
Вероника с трудом привыкала к таким порядкам. Когда в первый год брака Лиза попросила «на пару дней» одолжить у неё пылесос, а вернула через месяц, она удивилась. Когда Агафья Степановна пришла в гости и начала перебирать вещи в шкафу — «а это платье тебе идёт, а это нет» — Вероника растерялась.
— Мам, это не твои вещи, — мягко сказал Леонид матери.
— Да что ты! — удивилась Агафья Степановна. — Я же не тащу ничего. Просто смотрю, что к чему.
Но посмотрев, могла дать совет: выбросить старое, купить новоеё. Из лучших побуждений.
Вероника быстро поняла — возражать бесполезно. Лучше просто принять как данность. Свекровь не со зла, просто у неё такой характер — материнский, всеобъемлющий.
Старший Артём звонил домой раз в месяц, обычно по воскресеньям. Рассказывал новости, справлялся о здоровье, передавал привет от Ксении. Жили они неплохо — он работал прорабом на стройке, она администратором в поликлинике. Квартира в центре, машина, планы на отпуск.
— А детей когда? — традиционно спрашивала мать.
— Пока рано, мам. Потом посмотрим.
Агафья Степановна не настаивала. Артём всегда был самостоятельным, решения принимал сам. В детстве рано повзрослел, после ухода отца стал за мужчину в доме. Помогал растить младших, подрабатывал где мог.
Поэтому когда он уехал, мать не удерживала. Парню нужна была своя жизнь.
Проблемы начались в июле. Артём позвонил не в воскресенье, а среди недели. Голос был хмурый, усталый.
— Мам, у нас беда. Ксюха меня выперла.
— Как выперла?
— Поругались мы крепко. Прихожу домой, а вещи мои на площадке стоят. Замки сменила.
— Ой, сынок! А из-за чего такое?
— Да ерунда какая-то. Был я в субботу с мужиками в бане, потом посидели, выпили. Домой поздно приперся. Она мне скандал — где шлялся, семья тебе по барабану.
— Ну извинись, цветочки купи…
— Извинялся уже. Не берёт. Говорит — надоел ты мне, езжай к мамке.
Агафья Степановна почувствовала, как сжимается сердце. Артём никогда не жаловался, не просил помощи. А тут — растерянность в голосе, обида.
— Сынок, приезжай домой. Разберёмся.
— Мам, у тебя места нет. Лизка с ребёнком…
— Место найдётся. Ты мой сын.
Артём приехал на следующий день. Агафья Степановна ждала его с утра, сварила борщ, купила его любимые пирожки с мясом. Сын выглядел усталым, постаревшим. На пять лет разлуки прибавилось седины, морщинок вокруг глаз.
— Временно, мам, — сказал он, ставя сумку в прихожей. — Пока не решу, что дальше делать.
— Оставайся сколько нужно.
Но уже к вечеру стало ясно — в однушке четверым не поместиться. Лиза с Машенькой занимали единственную комнату, Агафья Степановна спала на диване в кухне. Артёму оставалось только кресло в комнате.
— Я же говорила, — вздохнула Лиза, укачивая дочку. — Места нет.
— Найдём выход, — пообещала мать.
Но какой выход? Квартира маленькая, денег на съёмное жильё у Артёма нет — все сбережения остались в общем с Ксенией банке, а она карты заблокировала.
Агафья Степановна всю ночь не спала, думала. К утру решение созрело.
— Знаешь что, — сказала она Артёму за завтраком, — у Лёни с Вероникой квартира двухкомнатная. И они сейчас в отпуске, на море уехали.
— Ну и что?
— А то, что ты там пока поживёшь. Спокойно, никто не мешает. Придёшь в себя, решишь, что дальше делать.
Артём нахмурился:
— Мам, но это их квартира…
— Ну так они же в отпуске! Дом пустой стоит. А ты присмотришь за ним заодно.
— А если они против?
— Да что они против? Семья же! мы — Агафья Степановна махнула рукой. — Вернутся, поговорим. А пока живи спокойно.
Артём ещё сомневался, но мать была настойчива. В конце концов, это временно. Недели две-три максимум.
— А я с тобой поеду, — решила Агафья Степановна. — Присмотрю, чтобы ты там не загрустил сильно. А то я тебя знаю — можешь и запить с горя.
— Мам, не маленький я…
— Большой-то большой, а сердце разбито. Разве я тебя одного оставлю?
Ключи от квартиры Леонида у Агафьи Степановны были давно — на всякий случай, вдруг что-то случится. Вероника когда-то дала, и они так и остались на связке.
Переехали в тот же день. Артём привёз только самое необходимое — одежду, книги, раскладушку для мамы. Агафья Степановна взяла кастрюльку любимую, постельное бельё, продукты.
— Вот видишь, как хорошо, — говорила она, разглядывая просторную гостиную. — И места много, и тихо. Отдохнёшь, наберёшься сил.
Артём кивал, но на душе было тяжело. Не привык он чужим добром пользоваться. Даже если это брат.
— Только мы аккуратно, — предупредила мать. — В спальню их не ходим, личные вещи не трогаем. Мы в гостиной, на диване и раскладушке.
— Само собой.
Первые дни прошли спокойно. Артём искал работу. Агафья Степановна готовила, стирала, поддерживала порядок. Вечерами смотрели телевизор, разговаривали.
— А Ксюша не звонит? — спрашивала мать.
— Нет. Обиделась серьёзно.
— Авось простит. Время лечит.
Но шли дни, а Ксения не звонила. Артём становился всё мрачнее, начал выпивать по вечерам. Сначала по чуть-чуть, потом по парочке крепенькой перед сном.
Агафья Степановна затревожилась, но промолчала. Лишь незаметно прятала бутылки, чтобы искушения меньше было.
Леонид с Вероникой должны были вернуться в воскресенье. Агафья Степановна знала дату, но как-то забыла предупредить. А может, не забыла, а подумала — ну поговорят, обсудят. Семья же.
В субботу вечером Артём напился сильнее обычного. Ксения наконец позвонила, но только чтобы сказать — подавай на развод, мириться не собираюсь.
— Мам, — сказал он, опускаясь на диван, — всё, конец. Семьи нет, работы нет, дома нет.
— Ерунда, сынок. Найдёшь ещё работу, найдёшь и жену получше.
— В сорок два года? — горько усмехнулся Артём.
— А что сорок два? Мужчина в самом расцвете.
Но сама Агафья Степановна понимала — сыну тяжело. Двадцать лет с одной женщиной, привык, считал семьёй. А тут — как ножом отрезало.
В воскресенье утром Артём проснулся с головной болью. Агафья Степановна сварила ему рассол, заставила позавтракать.
— Вставай, сынок. Жизнь продолжается.
— Какая жизнь…
— Обычная. Трудная, но и хорошая тоже бывает.
Он медленно пил кофе, смотрел в окно. На столе лежала недоеденная банка тушёнки, валялись хлебные крошки. Агафья Степановна не успела убрать — возилась со стиркой.
В три часа дня в замке повернулся ключ.
Дверь открывалась с трудом — видимо, замок подклинивал от непогоды. Вероника толкнула плечом, вошла в прихожую с дорожной сумкой.
— Леня, что-то странное, — сказала она мужу. — Тут пахнет… едой?
— Не может быть.
Леонид прошёл в гостиную и замер. На диване сидел его старший брат в спортивных штанах и мятой футболке, с кружкой в руках. У окна на верёвке сохло мужское бельё. В углу стояла раскладушка с помятой подушкой.
— Тёма? — удивился Леонид. — Ты что тут делаешь?
— Привет, братан, — Артём поставил кружку на стол рядом с банкой тушёнки. — Мы тут… того… поживли немного.
— Мы?
Из кухни вышла Агафья Степановна в домашнем халате, с полотенцем в руках.
— А, детки приехали! — обрадовалась она. — Как отдохнули? Загорели?
Вероника стояла в дверях и молчала. На её лице было написано такое изумление, что Леонид невольно отступил.
— Мам, — сказал он медленно, — объясни, что происходит.
— Да ничего особенного, — Агафья Степановна взмахнула полотенцем. — Артём к Ксюше поссорился, она его выгнала. Вот мы тут и пристроились, пока вас не было. Он на диване, я на раскладушке. В спальню вашу даже не заходили.
— Вы что тут делаете?! — голос Вероники прозвучал так тихо, что все оглянулись.
— Как что? — искренне удивилась свекровь. — Живём временно. Всё аккуратно, ничего не трогали.
— Аккуратно? — Вероника оглядела гостиную. Её вешалка была увешана чужими куртками, на полу валялись мужские тапки, в углу стояли пустые бутылки.
— Вероничка, ну что ты злишься? — Агафья Степановна подошла к невестке. — Мы же не навсегда. Артём работу найдёт, съедет. А пока что — семья должна помогать в трудную минуту.
— Семья? — Вероника посмотрела на свекровь, потом на мужа. — Это моя квартира. Мой дом. И я никого не приглашала!
— Ну так мы же сами позаботились о себе, — Артём почесал затылок. — Чайник свой привезли, продукты. Чего ты злишься?
Вероника молчала. Она смотрела на свою гостиную, превращённую в общежитие, на разбросанные вещи. На чужих людей в своём доме.
— Вероника, — Леонид подошёл к жене, — ну не сердись. Они же родственники наши…
— Родственники? — она повернулась к мужу. — Они въехали в нашу квартиру без спроса! Жили тут две недели! И ты думаешь, это нормально? Даже не позвонили сказать!
— Ну… они же семья…
— Твоя семья. Не моя.
Наступила тишина. Агафья Степановна растерянно переводила взгляд с сына на невестку.
— Вероничка, — начала она осторожно, — мы же не хотели никого обидеть…
— Но обидели, — тихо сказала Вероника. Она достала телефон, набрала номер. — Алло? Это гостиница? У вас есть свободные номера на двоих? На сутки… Хорошо, бронирую. Оплату переведу сейчас.
— Вероника, что ты делаешь? — спросил Леонид.
— То, что надо. — Она убрала телефон. — Агафья Степановна, Артём, собирайтесь. Я оплатила вам гостиницу на сутки. За это время найдёте другое жильё.
— Как другое? — возмутилась свекровь. — У нас денег на съёмную нет!
— Это не мои проблемы.
— Но мы же семья!
— Семья — это когда спрашивают разрешения, прежде чем в дом войти. — Вероника подняла с пола чужие тапки, протянула Артёму. — А не когда устраивают в чужой квартире общежитие.
Артём взял тапки, виновато посмотрел на невестку:
— Вероника, мы правда не думали…
— Вот именно. Не думали. — Она начала складывать в пакет их вещи с вешалки. — А я устала думать за всех.
Леонид помогал собирать вещи, но молчал. Агафья Степановна причитала, Артём извинялся, но Вероника была непреклонна.
— Адрес гостиницы я отправлю в сообщении, — сказала она, провожая их к двери. — Номер забронирован на ваши имена.
— А завтра? — спросила свекровь.
— Завтра ищите съёмное жильё. Или возвращайтесь к Лизе.
— Но там места нет!
— Тогда решайте сами. Я никому не мешаю в вашей квартире. И вы не мешайте в моей.
Дверь закрылась. Леонид остался стоять посреди гостиной среди разбросанных крошек и пустых бутылок.
— Ты слишком жестоко, — сказал он жене.
— Я поставила границу, — ответила Вероника, убирая со стола банку тушёнки. — Впервые за десять лет брака.
— Но они же не сделали ничего криминального…
— Леня, — Вероника повернулась к мужу, — они жили в нашем доме две недели. Пользовались нашими вещами, нашим электричеством. И не считают, что должны были спросить разрешения. Это нормально?
Леонид молчал.
— Я люблю твою семью, — продолжила Вероника, — но я не обязана содержать их. И не обязана делить с ними свой дом без собственного согласия.
— А если бы Артём попросил?
— Тогда мы бы обсудили. Договорились об условиях и сроках. Но он не попросил. Он просто въехал.
Леонид кивнул. В глубине души он понимал — жена права. Но признаться в этом было трудно.
— Они обидятся, — сказал он.
— Пусть обидятся, — Вероника села в кресло. — Зато поймут, что у меня тоже есть границы. И их нужно уважать.
За окном начинался дождь. Где-то в гостинице его мать и брат обустраивались в номере, наверное, сетовали на чёрствую невестку. Но Вероника не чувствовала вины.
И больше никто не войдёт в него без приглашения.
