Кухня была наполнена ароматом жареной курицы и картофеля. Ольга вытерла руки о фартук, проверила соль в супе и поправила салат. Сегодня Дмитрий обещал прийти пораньше, а с ним — его мать, Людмила Петровна.
— Ну вот, как всегда, — пробормотала она, замечая, что суп чуть пересолен.
Дверь открылась, и в квартиру вошли муж и свекровь. Людмила Петровна, не снимая пальто, прошла на кухню и тут же сморщила нос.
— И чем это ты нас сегодня травить собралась? — спросила она, разглядывая кастрюли.
— Обычный ужин, — ответила Ольга, стараясь не повышать голос.
Дмитрий молча сел за стол, избегая её взгляда.
— Мясо сухое, — заявила свекровь, отодвигая тарелку. — В моё время жёны умели готовить.
— Мама, всё нормально, — пробурчал Дмитрий, но даже не попробовал блюдо.
Ольга сжала вилку так, что пальцы побелели. Она знала, что если сейчас скажет хоть слово, всё закончится скандалом. Поэтому просто молчала.
Ужин прошёл в тягостном молчании. Когда свекровь наконец отложила салфетку, Дмитрий вдруг чётко произнёс:
— Маме стало тяжело одной. Она переезжает к нам.
Ольга подняла глаза.
— Ты будешь за ней ухаживать, — добавил он, как будто объявлял прогноз погоды.
В комнате повисла тишина.
— Ты… серьёзно? — Ольга не верила своим ушам.
— Конечно серьёзно, — перебила Людмила Петровна. — Ты же жена, обязана заботиться о семье.
Ольга медленно встала из-за стола.
— Твоя мама ненавидит меня 25 лет. И ты сейчас предлагаешь, чтобы я стала её сиделкой?
Дмитрий нахмурился.
— Не драматизируй. Она просто пожилая.
— Нет, — Ольга тряхнула головой. — Ищите другую сиделку.
Людмила Петровна фыркнула.
— Видишь, Димка? Я же говорила — эгоистка.
Ольга резко развернулась и вышла из кухни, хлопнув дверью.
За её спиной раздался голос мужа:
— Ты вообще понимаешь, что говоришь?
Но она уже не слушала.
Ольга закрыла за собой дверь спальни и прислонилась к ней спиной, чувствуя, как дрожат колени. В ушах ещё звенел голос мужа: «Ты будешь за ней ухаживать». Как будто это было самое естественное решение в мире.
Она медленно опустилась на край кровати, и перед глазами поплыли картинки из прошлого. Их с Дмитрием свадьба, 1998 год. Людмила Петровна в чёрном платье, стоящая в углу зала с лицом, будто она на похоронах.
— Ты ему не пара, — бросила она тогда Ольге, когда та в свадебном платье зашла в туалет поправить макияж. — Мой сын мог найти девушку из хорошей семьи.
Первый год брака. Они снимали комнату в коммуналке, копались на двух работах, чтобы накопить на квартиру. А Людмила Петровна каждую неделю приезжала с проверкой:
— У нормальной жены всегда борщ в холодильнике стоит. Ты что, моего сына голодом моришь?
Рождение первого ребёнка. Ольга лежала в роддоме после тяжёлых родов, а свекровь навещала их с Димой и первым делом спросила:
— Ну что, когда второго рожать будешь? Одного ребёнка — это как собаку завести, несерьёзно.
Ольга сжала кулаки, вспоминая, как каждый праздник, каждый день рождения превращался в пытку. Как Людмила Петровна при всех делала «безобидные» замечания:
— Оленька, ты опять поправилась? Платье-то на тебе трещит по швам
— Дима, смотри, твоя жена опять детям фастфуд купила. Ну конечно, готовить же лень.
Сколько раз она плакала в подушку, сколько раз просила мужа вмешаться! А он только отмахивался:
— Мама уже в возрасте, не обращай внимания.
Но самое страшное воспоминание всплыло сейчас с особой ясностью. Год назад, когда у Людмилы Петровны случился первый гипертонический криз, и Дмитрий в панике позвонил Ольге на работу:
— Срочно приезжай, маме плохо!
Ольга сорвалась с важного совещания, примчалась, вызвала скорую. Пока ждали врачей, свекровь, бледная, с давящей болью в груди, всё равно нашла силы сказать:
— Это ты меня до инфаркта довела, стерва.
А потом, когда криз миновал, Дмитрий сказал жене странную фразу:
— Вот видишь, маме уже плохо. Скоро ей точно понадобится помощь.
Теперь всё стало на свои места. Это была подготовка. Постепенное приучение к мысли, что Ольга должна стать сиделкой.
В дверь постучали.
— Оль, выходи, нам нужно поговорить, — раздался голос Дмитрия.
Она вытерла слёзы, которых сама не заметила, и глубоко вдохнула. Впереди была война, и она была готова дать бой.
Ольга медленно открыла дверь спальни. Дмитрий стоял в коридоре, его лицо выражало раздражение, но в глазах читалось что-то ещё — беспокойство, может быть, даже страх.
— Ну что, успокоилась? — спросил он, скрестив руки на груди.
Ольга прошла мимо него на кухню. Надо было заварить чай, просто чтобы занять руки, чтобы не дрожали.
— Я не истерила, чтобы успокаиваться, — ответила она, наливая воду в чайник.
Дмитрий тяжело вздохнул и сел за стол.
— Оль, давай без эмоций. Маме действительно нужна помощь.
— Помощь? — Ольга резко повернулась к нему. — И что, кроме меня, во всём городе никто не может за ней ухаживать?
— Ты же её невестка! — Дмитрий ударил ладонью по столу. — Это твоя обязанность!
Чайник закипел, но Ольга даже не двинулась его выключать.
— Обязанность? — её голос дрогнул. — А твоя обязанность — защищать свою жену! Где ты был все эти годы, когда твоя мама поливала меня грязью?
Дмитрий сжал губы.
— Она просто пожилая, у неё характер такой. Ты слишком всё близко к сердцу принимаешь.
— Близко к сердцу? — Ольга засмеялась, но в этом смехе не было радости. — Она назвала меня «стервой» у меня на дне рождения! При всех! И ты тогда даже не пикнул!
— Ну и что? — Дмитрий развёл руками. — Это же просто слова!
Ольга налила кипяток в чашку, но чайный пакетик так и остался лежать на столе.
— Для тебя это просто слова. А для меня — двадцать пять лет унижений.
Дмитрий встал и подошёл к ней.
— Послушай, мама не вечна. Она старая, ей тяжело. Ты же добрая, отзывчивая…
— Перестань, — Ольга отстранилась. — Ты сейчас пытаешься манипулировать моей добротой.
— Я не манипулирую! — он повысил голос. — Я прошу тебя помочь моей матери! Разве это много?
— Много, — твёрдо сказала Ольга. — Потому что ты просишь не «помочь». Ты требуешь, чтобы я стала её служанкой. Чтобы стирала, готовила, убирала за ней. И при этом терпела её хамство. Нет уж.
Дмитрий побледнел.
— Значит, ты отказываешься?
— Да.
— Тогда… — он замялся, — тогда, наверное, нам нужно подумать о наших отношениях.
Ольга почувствовала, как что-то холодное сжалось у неё внутри.
— Ты что, шантажируешь меня разводом?
— Я просто говорю, как есть, — Дмитрий избегал её взгляда. — Если ты не готова помогать моей семье…
— ТВОЕЙ семье? — Ольга вдруг закричала. — А я что, не твоя семья? Наши дети — не твоя семья?
Дмитрий ничего не ответил. Он просто развернулся и вышел из кухни.
Ольга осталась одна с остывающим чаем. Она понимала — это был ультиматум. Или свекровь, или брак.
Но самое страшное было то, что Дмитрий даже не задумался, прежде чем этот ультиматум поставить.
Утро началось со стука кастрюль на кухне. Ольга, не открывая глаз, натянула одеяло на голову. Но через минуту в спальню ворвался резкий голос:
— В котором часу вы тут обычно встаёте? У меня в семь уже завтрак на столе стоял!
Людмила Петровна распахнула шторы. Яркий солнечный свет ударил Ольге в глаза.
— Я не просила вас будить меня, — сквозь зубы пробормотала она, с трудом поднимаясь с кровати.
— В моём доме все встают рано, — заявила свекровь, осматривая комнату оценивающим взглядом. — И убери эти тряпки с балкона. Соседям стыдно смотреть.
Ольга молча прошла в ванную. Там её ждал новый сюрприз — все её шампуни и гели были сдвинуты на нижнюю полку, а на видном месте красовались знакомые фиолетовые флаконы свекрови.
За завтраком царила гнетущая атмосфера. Дмитрий упорно изучал газету, избегая взгляда жены. Людмила Петровна разливала чай, громко комментируя:
— Ольга, ты слишком много сахара кладёшь. Это вредно. Дима, я тебе как всегда, полложечки?
— Да, мам, — автоматически ответил муж.
Когда Дмитрий ушёл на работу, началось самое интересное. Свекровь устроила «экскурсию» по квартире.
— Этот ковёр надо выбросить, — тыкала она ногой в любимый персидский ковёр Ольги. — Здесь столько микробов скапливается!
— Эти фотографии перевесить, — продолжала она, указывая на семейные фото в гостиной. — Зачем вам этот снимок, где ты в купальнике? Неприлично.
В спальне её внимание привлекла ваза на туалетном столике.
— А это что за безделушка?
— Это подарок моей мамы, — сквозь зубы ответила Ольга.
— Выглядит дешёвкой, — фыркнула Людмила Петровна и небрежно толкнула вазу рукой.
Хрустальный сосуд упал на пол и разбился вдребезги.
— Ой, какая неожиданность, — без тени сожаления произнесла свекровь. — В твоём возрасте надо быть аккуратнее.
Ольга сжала кулаки. В горле стоял ком. Она молча вышла из комнаты, боясь, что если откроет рот, то либо закричит, либо разрыдается.
В коридоре её ждал новый сюрприз. На вешалке висело пальто свекрови, занявшее место её любимого плаща. На полке в прихожей её сумка была заменена на старомодный саквояж Людмилы Петровны.
Ольга вдруг осознала — это не просто визит. Это оккупация. Постепенное вытеснение её из собственного дома, из собственной жизни.
Вечером, когда Дмитрий вернулся с работы, его ждал «отчёт» о проведённом дне.
— Твоя жена весь день ходила хмурая, — пожаловалась Людмила Петровна. — Я старалась наладить быт, а она даже разговаривать со мной не хочет.
— Ольга, ну что ты… — начал Дмитрий.
Но Ольга уже не слушала. Она закрылась в ванной, включила воду и наконец позволила себе тихо плакать, заглушая рыдания шумом воды.
Когда она вышла, в квартире уже горел только свет в гостиной. Оттуда доносились голоса:
— Она просто эгоистка, — говорила Людмила Петровна. — Ты должен быть твёрже, сынок.
— Я знаю, мам, — устало отвечал Дмитрий. — Дай ей время привыкнуть.
Ольга тихо прошла в спальню. На супружеской кровати лежала подушка и одеяло — Дмитрий явно собирался спать здесь. Но когда она легла и погасила свет, дверь открылась, и муж молча забрал свои постельные принадлежности.
— Ты куда? — не выдержала Ольга.
— В зал. Маме неудобно на раскладушке, — коротко бросил он и вышел.
Ольга лежала в темноте, глядя в потолок. Впервые за 25 лет брака они с мужем спали раздельно. И виной всему была она — та самая женщина, которая сейчас, наверное, сладко спала в их гостиной, довольная своей победой.
Неделя пролетела в напряжённом молчании. Ольга научилась избегать свекровь, уходя на работу раньше и возвращаясь позже обычного. Но в субботу утром избегать стало невозможно.
Ольга налила себе кофе и собиралась уйти в спальню, когда Людмила Петровна перегородила ей дорогу.
— Сегодня генеральная уборка, — объявила она, протягивая Ольге тряпку. — Начнём с кухни.
— У меня другие планы, — ответила Ольга, отодвигая тряпку.
— Какие ещё планы? — возмутилась свекровь. — В доме грязь, а ты о планах!
Дмитрий, сидевший за столом с газетой, поднял глаза:
— Оль, ну помоги маме.
Ольга медленно поставила чашку на стол.
— Я не горничная. И не собираюсь весь выходной мыть полы.
Людмила Петровна фыркнула:
— Видала, Дима? Это твоя жена! Лентяйка!
— Хватит! — Ольга резко хлопнула ладонью по столу. — Я больше не буду это терпеть.
Она направилась в спальню, но свекровь не отставала:
— Куда это ты собралась? Уборка ждёт!
— В свой дом! — обернулась Ольга. — В свою комнату! И прошу меня не беспокоить.
Она захлопнула дверь, но через минуту услышала, как скрипит ручка. Дверь не открылась — Ольга повернула ключ.
— Что за безобразие? — завопила Людмила Петровна с другой стороны. — В своём доме двери запирает!
Ольга глубоко вдохнула и достала телефон. Первым в списке был номер дочери Кати. Пальцы дрожали, когда она набирала номер.
— Мам? Что-то случилось? — сразу спросила Катя, услышав голос матери.
— У нас… гости, — с трудом выдавила Ольга.
— Бабушка приехала? — догадалась дочь. — Опять тебя достаёт?
Услышав родной голос, Ольга не выдержала — слёзы хлынули потоком. Она тихо всхлипывала в трубку, пытаясь объяснить, что происходит.
— Мам, слушай меня внимательно, — твёрдо сказала Катя. — Ты должна поставить границы. Сейчас же.
— Я пытаюсь, но…
— Никаких «но». Собери вещи и приезжай ко мне. Сейчас же.
Ольга посмотрела на дверь, за которой продолжалась истерика свекрови.
— А папа?
— Пусть сам решает, кто ему важнее, — резко ответила Катя. — Мам, ты не можешь так жить.
Ольга медленно кивнула, будто дочь могла её видеть:
— Хорошо. Я… я приеду.
Она достала чемодан и начала складывать вещи. Руки дрожали, когда она брала любимые блузки, косметику, фотографии. Вдруг дверь дрогнула — кто-то пытался открыть её ключом.
— Ольга! — раздался голос Дмитрия. — Открой немедленно! Что за спектакль?
Ольга молча продолжала собираться. Чемодан щёлкнул — замок закрылся.
Когда она открыла дверь, в коридоре стояли Дмитрий и его мать с красными от злости лицами.
— Ты куда это собралась? — прошипела Людмила Петровна.
— Уезжаю, — коротко ответила Ольга.
Дмитрий схватил её за руку:
— Ты с ума сошла? Из-за какой-то уборки?
Ольга выдернула руку:
— Это не про уборку. Это про уважение. Которого я здесь не вижу.
Она направилась к выходу, но свекровь бросилась вдогонку:
— Бежит, как трусиха! Не смогла по-взрослому решить вопрос!
Ольга резко обернулась:
— Взрослое решение — не терпеть хамство. До свидания.
Дверь захлопнулась за её спиной. В лифте Ольга прислонилась к стене, чувствуя, как подкашиваются ноги. Она сделала это. Впервые за 25 лет поставила себя на первое место.
Телефон завибрировал — сообщение от Кати: «Я уже выезжаю тебя встречать. Ты молодец».
Ольга вышла на улицу. Был ясный осенний день. Впервые за долгое время она почувствовала, как что-то тяжёлое отпускает её грудь. Это было страшно. Но и… освобождающе.
Квартира дочери встретила Ольгу теплом и ароматом свежесваренного кофе. Катя, не говоря ни слова, обняла мать и усадила на мягкий диван.
— Рассказывай всё с самого начала, — попросила она, подавая Ольге кружку.
И Ольга рассказала. Всё, что копилось годами. О первых днях после свадьбы, о постоянных унижениях, о молчаливом согласии мужа. Катя слушала, крепко сжимая свою кружку.
— Почему ты раньше ничего не говорила? — спросила дочь, когда мать закончила.
— Я думала… это нормально. Что все так живут, — Ольга опустила глаза.
— Нет, мам, это не нормально! — Катя резко встала и начала ходить по комнате. — Я всегда знала, что бабушка стерва, но чтобы до такой степени…
Она вдруг остановилась и посмотрела на мать:
— А папа… он действительно всё это время позволял ей так с тобой обращаться?
Ольга кивнула. Катя схватилась за голову:
— Боже, какой же он… — она не договорила, сжав кулаки.
В этот момент зазвонил телефон Ольги. На экране — «Дмитрий». Мать и дочь переглянулись.
— Не бери, — твёрдо сказала Катя.
Но Ольга всё же подняла трубку:
— Алло.
— Где ты?! — раздался взволнованный голос мужа. — Ты что, у Кати?
— Да.
— Немедленно возвращайся домой! Мама волнуется!
Ольгу будто обожгло:
— Мама волнуется? А тебя не волнует, где твоя жена?
Наступила пауза. Затем Дмитрий сказал уже другим тоном:
— Оль… давай без сцен. Возвращайся, поговорим.
— О чём нам говорить? — спокойно спросила Ольга. — О том, как я должна терпеть твою мать? Или о том, что ты за 25 лет ни разу не встал на мою защиту?
— Ты всё преувеличиваешь, — заскрипел Дмитрий. — Просто вернись, и…
— Нет, — перебила его Ольга. — Я не вернусь, пока твоя мать в нашем доме.
Она положила трубку. Руки снова дрожали, но на этот раз от облегчения.
Катя смотрела на мать с гордостью:
— Вот видишь, ты можешь быть твёрдой!
— Я просто устала, — вздохнула Ольга. — Устала быть последней в списке приоритетов собственного мужа.
Вечером, когда Катя ушёла в свою комнату, Ольга осталась одна с мыслями. Она взяла семейный альбом, который взяла с собой, и начала перелистывать страницы. Вот их свадьба — Дмитрий улыбается, обнимая её. Вот рождение Кати — он с гордостью держит на руках малышку. Вот их отпуск в Крыму — они счастливы, загорелые, смеющиеся.
Куда всё это делось? Когда её муж превратился в послушного сына, для которого мнение матери важнее счастья собственной жены?
На следующее утро раздался звонок в дверь. Катя, хмурясь, пошла открывать.
— Папа, — холодно сказала она, увидев отца.
Дмитрий выглядел уставшим. Он робко заглянул в квартиру:
— Можно я… поговорю с мамой?
Катя хотела было отказать, но Ольга уже стояла в дверях:
— Пусть зайдёт.
Они остались на кухне одни. Дмитрий крутил в руках чашку, не зная, с чего начать.
— Мама… она не понимает, в чём проблема, — наконец выдавил он.
Ольга усмехнулась:
— Конечно не понимает. Для неё нет проблемы. Она добилась всего, чего хотела.
— Оль, послушай… — Дмитрий потянулся к её руке, но она отодвинулась. — Я… я поговорил с ней. Сказал, что она должна изменить отношение.
— И что она ответила?
Дмитрий опустил глаза:
— Что ты слишком чувствительная… Но я настаиваю! — поспешно добавил он. — Я сказал, что если она хочет жить с нами, то должна уважать тебя.
Ольга долго смотрела на мужа. Впервые за много лет он попытался занять её сторону. Но было уже слишком поздно?
— Дима, — тихо сказала она, — я не знаю, смогу ли я вернуться. Пока она там… Я не чувствую, что это мой дом.
Лицо Дмитрия исказилось от боли:
— Значит… значит ты выбираешь между мной и…
— Нет, — перебила Ольга. — Это ты сделал выбор. И теперь тебе решать — кто для тебя важнее.
Она встала из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Дмитрий постоял ещё минуту, затем медленно направился к выходу.
— Я… я подумаю, — пробормотал он на прощание.
Когда дверь закрылась, Катя вышла из комнаты:
— Ну и? Что он сказал?
Ольга смотрела в окно, где её муж медленно шёл к машине, сгорбившись, как старик.
— Он сказал, что подумает, — ответила она. — Впервые за 25 лет… подумает.
Три дня прошло с тех пор, как Ольга ушла из дома. Дмитрий звонил каждый день, но разговоры сводились к коротким, неловким фразам. Ольга чувствовала себя гостем в квартире дочери, хотя Катя делала всё, чтобы мать чувствовала себя комфортно.
Утро четвертого дня началось с неожиданного звонка. На экране телефона светилось незнакомое имя — «Александр Петрович». Ольга нахмурилась — это был брат Дмитрия, с которым они почти не общались.
— Алло? — осторожно ответила она.
— Ольга, это Саня, — раздался низкий мужской голос. — Можно встретиться? Мне нужно кое-что обсудить.
Через час они сидели в тихом кафе недалеко от Катиной квартиры. Александр выглядел усталым, его обычно гладко выбритое лицо покрывала легкая щетина.
— Я знаю, что происходит, — начал он, не глядя на Ольгу. — Мать позвонила мне вчера. Рассказала, как ты «выгнала её из дома».
Ольга сжала чашку в руках:
— Я никого не выгоняла. Я сама ушла.
— Я знаю, — кивнул Александр. — Потому что потом я поговорил с Димырём. И он… он рассказал другую версию.
Он поднял глаза, и Ольга увидела в них неожиданное понимание.
— Моя жена десять лет назад ушла от меня по тем же причинам, — неожиданно признался он. — А я был таким же слепым идиотом, как мой брат сейчас.
Ольга замерла. Она никогда не была близка с Александром, но сейчас в его голосе звучала такая искренность, что не верить ему было невозможно.
— Почему ты пришёл ко мне? — спросила она.
— Потому что не хочу, чтобы Дима повторил мою ошибку, — вздохнул Александр. — Когда Лена ушла, я думал — ну и чёрт с ней. Мать важнее. А потом… Потом я остался один. Мать умерла через два года, а вернуть Лену было уже невозможно.
Он достал телефон и показал фотографию — симпатичная женщина с двумя детьми.
— Это её новая семья. Мои дети называют другого мужчину папой. И я этого заслужил.
Ольга молчала. Она впервые видела этого сильного, всегда уверенного в себе мужчину таким… сломанным.
— Что же мне делать? — спросила она наконец.
Александр отпил кофе:
— Бороться. Но не с матерью — с Димырём. Заставить его сделать выбор. Потому что если он его не сделает… — он показал на телефон, — вот твоё будущее.
Когда они прощались, Александр неожиданно обнял Ольгу:
— Я поговорю с братом. Но последнее слово — за тобой.
Вечером того же дня раздался звонок от Дмитрия. Его голос звучал странно — то ли взволнованно, то ли испуганно.
— Оль… Саня был у тебя?
— Был.
— Он… он мне кое-что сказал. — В трубке послышался глубокий вздох. — Может, ты завтра зайдёшь домой? Без мамы — я отправил её к тёте Зине на пару дней.
Ольга почувствовала, как учащенно забилось сердце:
— Зачем?
— Нам нужно поговорить. Начистоту. — Пауза. — Пожалуйста.
На следующее утро Ольга стояла перед родной дверью, но не решалась войти. Рука сама потянулась к сумке — а вдруг ключ не подойдёт? Но дверь открылась до того, как она успела его достать.
Перед ней стоял Дмитрий. За три дня он заметно похудел, под глазами были тёмные круги.
— Заходи, — тихо сказал он.
Квартира выглядела непривычно чистой. На столе стояли цветы — те самые, розовые пионы, что Ольга всегда любила.
— Садись, — Дмитрий указал на диван. — Я… я приготовил ужин.
Ольга подняла бровь:
— Ты? Готовил?
— Ну, разогрел, — он неуверенно улыбнулся. — Но салат сам порезал.
Они сели за стол. Дмитрий налил вина, руки его слегка дрожали.
— Я говорил с матерью, — начал он. — Серьёзно говорил. Сказал, что если она хочет жить с нами, то должна изменить отношение к тебе.
— И?
— Она… — он потёр переносицу, — она сказала, что не понимает, в чём проблема. Что всегда относилась к тебе «как к родной».
Ольга закатила глаза. Дмитрий поспешно продолжил:
— Но я настаивал! Сказал, что иначе… иначе она не может здесь оставаться.
Ольга внимательно посмотрела на мужа:
— И что она ответила?
— Что я «попал под твоё влияние». Что ты «разрушаешь семью». — Он опустил глаза. — А потом… потом позвонил Саня. И рассказал мне историю, которую я, кажется, слышал, но не хотел слушать.
Он вдруг встал и подошёл к окну, спиной к Ольге:
— Я всю жизнь думал, что обязан матери. Что она одна подняла нас с Саней после смерти отца. Но сегодня… сегодня я понял, что она просто не умеет любить, не контролируя. И я позволял ей ломать нашу жизнь. Нашу. Твою. Катину.
Ольга почувствовала ком в горле. Она ждала этих слов двадцать пять лет.
— Что теперь? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Дмитрий обернулся. В его глазах стояли слёзы.
— Теперь… теперь я прошу тебя вернуться. А мать… — он глубоко вдохнул, — мать переедет в ту квартиру, что мы купили для сдачи. С сиделкой.
Ольга не верила своим ушам:
— Ты… ты уверен?
— Я никогда не был так уверен ни в чём, — твёрдо сказал он. — Я выбираю тебя, Оль. Только тебя. Если… если ты ещё готова дать мне шанс.
Ольга смотрела на этого мужчину — своего мужа, с которым прожила большую часть жизни. Видела его искреннее раскаяние. И впервые за долгие годы почувствовала, что он действительно её любит.
— Я подумаю, — сказала она. Но уже знала ответ.
Ольга стояла перед дверью квартиры, где прожила двадцать пять лет. Ключ в её руке вдруг показался чужим и неудобным. Она глубоко вдохнула и повернула его в замке.
Тишина. Ни привычного голоса свекрови, ни звуков телевизора. Только тиканье настенных часов в прихожей.
— Дима? — осторожно позвала она.
Из кухни вышел Дмитрий, вытирая руки полотенцем. Его лицо осветилось улыбкой, но в глазах читалась неуверенность.
— Ты пришла, — произнёс он скорее как утверждение, чем вопрос.
Ольга кивнула, оглядываясь по сторонам. Квартира изменилась — исчезли старые фотографии свекрови, её любимые салфетки на тумбочках. Даже запах стал другим — без тяжёлых духов Людмилы Петровны.
— Где… — начала Ольга.
— В той квартире на Ленинском, — быстро ответил Дмитрий. — Вчера перевёз её вещи. Сиделку нашли, приходила сегодня утром.
Он сделал шаг вперёд, но не решался прикоснуться.
— Спасибо, — тихо сказала Ольга. — За… за решение.
Они стояли друг напротив друга, разделённые годами обид и непонимания. Вдруг Дмитрий опустился на колени.
— Прости меня, — его голос дрожал. — Прости за все эти годы. За мою слабость. За то, что не защищал тебя.
Ольга почувствовала, как по щекам текут слёзы. Она положила руку на его голову, касаясь седеющих висков.
— Вставай, — прошептала она. — Давай… давай просто начнём всё сначала.
Он поднялся и осторожно обнял её, как будто боялся, что она рассыплется в его руках.
— Я приготовил ужин, — сказал Дмитрий, когда они наконец разошлись. — По твоему рецепту. Получилось не очень, но…
Ольга улыбнулась:
— Покажешь?
На кухне действительно стояли два пригоревших пирога с капустой — её фирменное блюдо, которое она готовила каждое воскресенье.
— Пытался вспомнить все твои хитрости, — смущённо признался Дмитрий. — Но что-то пошло не так.
Ольга рассмеялась — первый искренний смех за последние месяцы.
— Зато попробовал, — сказала она и отломила кусочек. — На вкус… ужасно. Но я ценю старания.
Они ужинали при свечах, как в первые годы брака. Говорили осторожно, обходя острые углы, но уже без прежней напряжённости.
Когда они ложились спать, Дмитрий нерешительно остановился у двери спальни:
— Я могу… то есть, если ты не против…
Ольга откинула край одеяла:
— Залезай. Только ноги не мёрзни, как обычно.
Ночью она проснулась от того, что Дмитрий ворочается. В лунном свете она увидела, что он смотрит на неё.
— Что такое? — сонно спросила она.
— Боюсь проснуться и понять, что это сон, — признался он.
Ольга потянулась и поцеловала его в щёку:
— Не бойся. Я никуда не уйду. Если… если ты действительно сделал выбор.
— Я сделал, — твёрдо ответил он. — Навсегда.
Утром раздался звонок. На экране телефона Дмитрия светилось: «Мама». Они переглянулись.
— Возьми, — сказала Ольга. — Но включи громкую связь.
Дмитрий кивнул и нажал кнопку:
— Алло, мам.
— Сынок, что за безобразие! — раздался резкий голос Людмилы Петровны. — Эта сиделка вообще ничего не умеет! Суп пересоленный, полы не вымыты! Когда Ольга вернётся помогать?
Ольга и Дмитрий переглянулись. Он глубоко вдохнул:
— Мама, Ольга уже дома. В нашем доме. И помогать она тебе не будет. Никогда.
На другом конце провода повисла тишина. Затем раздался визгливый крик:
— Что?! Это она тебя так настроила? Я всегда знала, что она…
— Мама! — резко перебил её Дмитрий. — Хватит. Либо ты принимаешь моё решение, либо… либо мы вообще перестаём общаться. Выбор за тобой.
Он положил трубку. Руки его дрожали. Ольга молча взяла его ладонь в свои.
— Всё будет хорошо, — сказала она. И впервые за долгие годы действительно в это верила.
Через месяц они пригласили Катю на ужин. Дочь с любопытством осматривала квартиру, как будто искала следы присутствия бабушки.
— Ну как? — спросила она, когда Дмитрий вышел на кухню. — Он держит слово?
Ольга улыбнулась:
— Пока да. Даже сам пылесосит по субботам.
— А бабушка?
— Звонит каждый день. Но Дима научился говорить «нет». — Ольга посмотрела на мужа, который старательно чистил картошку. — Мы даже записались к психологу. Разбираемся во всех этих… годах молчания.
Катя неожиданно обняла мать:
— Я горжусь тобой. И… — она кивнула в сторону отца, — им тоже, наверное.
Когда они сидели за ужином — уже без пригоревших пирогов — Ольга поймала себя на мысли, что чувствует себя в этом доме как дома. Впервые за много-много лет.
Дмитрий поднял бокал:
— За нас. За новую жизнь.
Ольга чокнулась с ним и дочерью. Новая жизнь. Ей нравилось, как это звучало.
