– Людмила Сергеевна, вы серьезно? – Нина замерла, сжимая в руке ложку, которой только что помешивала кофе.
Кухня, залитая утренним солнцем, вдруг показалась тесной и душной. Напротив, за маленьким круглым столом, сидела свекровь – Людмила Сергеевна, с идеально уложенными волосами и строгим взглядом, от которого у Нины всегда холодели пальцы. Ее слова повисли в воздухе, словно вызов, брошенный на дуэли.
– А что такого? – свекровь пожала плечами, будто речь шла о лишней паре туфель. – У тебя две квартиры, Нина. Одна от родителей, вторая ваша с Сережей. А у моей Леночки с мужем – съемное жилье, представляешь? Молодые, ребенок маленький, им бы свое гнездо.
Нина медленно опустила ложку на блюдце. Кофе остывал, а внутри нарастало раздражение, смешанное с растерянностью. Она знала, что свекровь – женщина прямолинейная, привыкшая говорить, что думает. Но это? Это было уже слишком.
– Людмила Сергеевна, – начала Нина, стараясь держать голос ровным, – квартира от моих родителей – это не просто так. Это память. И потом, мы с Сережей сами еще не решили, что с ней делать.
– Память, – свекровь фыркнула, откидываясь на спинку стула. – Память в сердце, Нина, а не в кирпичах. А Леночка с семьей по съемным углам мыкается. Ты же не жадная, правда?
Нина глубоко вдохнула, чувствуя, как щеки начинают гореть. Она посмотрела в окно – за стеклом шумел московский двор: дети носились на площадке, старушки на лавочке обсуждали соседей. Обычный субботний день. Но в этой кухне, пропахшей свежесваренным кофе и булочками, которые она испекла утром, разворачивалась настоящая драма.
Три года назад Нина вышла замуж за Сергея – добродушного инженера с мягкой улыбкой и умением разрядить любую ссору шуткой. Их жизнь в небольшой двушке на окраине Москвы была уютной, хоть и не без трудностей. Ипотека, ремонт, планы на ребенка – все это они обсуждали вечерами, сидя на старом диване под пледом. А год назад, когда Нинины родители ушли один за другим, она унаследовала их квартиру – просторную трешку в центре, с высокими потолками и скрипучими полами. Эта квартира была для Нины не просто недвижимостью. Это был дом, где она росла, где пахло мамиными пирогами, где отец чинил старый радиоприемник, напевая под нос.
– Я не жадная, – тихо сказала Нина, глядя свекрови в глаза. – Но это не ваше решение. И не мое. Мы с Сережей вместе думаем, как лучше поступить.
– Вместе, – Людмила Сергеевна прищурилась. – А Сережа, между прочим, согласен. Он вчера сам сказал: «Мам, если Нина не против, то Ленке бы помогли».
Нина почувствовала, как сердце екнуло. Сергей? Согласен? Без нее? Она сжала кулаки под столом, чтобы не выдать дрожь в руках.
– Он так сказал? – переспросила она, стараясь звучать спокойно.
– Ага, – свекровь кивнула, поправляя золотую цепочку на шее. – Он же добрый, мой сын. Всегда за семью горой. А Леночка – его сестра родная, не чужая ведь.
Дверь в прихожей хлопнула, и в кухню вошел Сергей, встрепанный, с пакетом продуктов в руках. Его щеки были красными от утреннего мороза, а глаза сияли привычным теплом.
– О, какие у нас посиделки! – улыбнулся он, ставя пакет на стол. – Мам, ты уже пробовала Нинины булочки? Пальчики оближешь!
– Пробовала, – отмахнулась Людмила Сергеевна. – Сережа, я тут с Ниной про Леночку говорила. Про квартиру.
Улыбка Сергея чуть померкла. Он посмотрел на жену, и Нина заметила, как в его взгляде мелькнула тревога.
– Мам, подожди, – сказал он, снимая куртку. – Мы же не обсуждали еще толком.
– А что обсуждать? – свекровь всплеснула руками. – У вас две квартиры, у Лены – ни одной. Все просто.
Нина молчала, глядя на мужа. Ей хотелось крикнуть: «Ты правда согласился за моей спиной?» Но вместо этого она встала, взяла чашку и направилась к раковине. Вода заглушила гул в голове, но не уняла бурю внутри. Сергей подошел, осторожно коснулся ее плеча.
– Нин, давай вечером поговорим, а? – тихо сказал он. – Без мамы.
Она кивнула, не оборачиваясь. Но в груди уже зрело чувство, что этот разговор изменит все.
К полудню Людмила Сергеевна ушла, оставив после себя запах духов и тяжелое молчание. Нина сидела на диване, листая старый фотоальбом, который достала из шкафа. Вот она, маленькая, в платье с рюшами, смеется на руках у отца. Вот мама, с косой до пояса, накрывает на стол. Их квартира в центре – не просто стены, а целая жизнь. Сдать? Продать? Подарить? Каждое слово резало, как нож.
Сергей возился на кухне, готовя обед. Пахло жареной картошкой и укропом – его фирменное блюдо, которое всегда поднимало Нине настроение. Но сегодня даже этот запах не помогал. Она закрыла альбом и вошла в кухню.
– Сережа, – начала она, садясь за стол. – Ты правда говорил с мамой про квартиру?
Он замер, держа сковороду. Потом вздохнул и повернулся.
– Не совсем так, – сказал он, глядя в пол. – Она вчера звонила, начала про Лену. Что им тяжело, что съемное жилье съедает все деньги. Я сказал, что, мол, если бы у нас была возможность, мы бы помогли. Но я не обещал ничего, Нин. Честно.
– А она думает, что ты согласен, – Нина скрестила руки. – И теперь я выгляжу как жадная невестка, которая не хочет помогать твоей сестре.
Сергей поставил сковороду и сел напротив.
– Нин, я знаю, что ты не жадная. И я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Но Ленке правда тяжело. У них с Вовой маленький ребенок, зарплаты еле хватает.
– А у нас? – Нина повысила голос. – У нас ипотека, Сереж. Мы сами еще не встали на ноги. И эта квартира… Она не просто запасной вариант. Это мой дом. Моя память.
– Я понимаю, – он взял ее руку, но Нина отстранилась. – Но мама права в одном – мы не можем держать две квартиры просто так. Может, сдать ту, что в центре? А деньги… ну, можно делить с Леной.
Нина посмотрела на него, словно видела впервые. Сергей, ее Сережа, всегда такой понимающий, сейчас говорил словами своей матери.
– Делить с Леной? – переспросила она. – А почему не с нами? Почему я должна отдавать то, что мне досталось, твоей сестре?
Сергей потер виски, будто пытаясь найти слова.
– Я не говорю «отдавать», – сказал он. – Просто… Лена – моя семья. А ты – моя жена. Разве мы не одна команда?
– Команда, – Нина горько усмехнулась. – А где была эта команда, когда твоя мама решила, что моя квартира – это ее собственность?
Разговор оборвался – зазвонил телефон. Сергей взял трубку, и Нина услышала голос Лены, сестры мужа.
– Серега, привет! – Лена звучала бодро, но в ее тоне была настороженность. – Мама звонила, сказала, что вы с Ниной думаете, как нам помочь. Это правда?
Нина напряглась, глядя на мужа. Сергей замялся, покосился на нее.
– Лен, давай не по телефону, – сказал он. – Мы еще не решили ничего.
– Ой, Серега, не начинай, – Лена вздохнула. – Я же знаю, как Нина к этому относится. Она небось уже на дыбы встала.
Нина почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она встала и вышла из кухни, не желая слышать продолжение. В гостиной она включила телевизор, но звук был просто фоном. В голове крутились слова Лены: «Знаю, как Нина относится». Откуда? Откуда она вообще знает, если они с Леной едва общаются?
К вечеру напряжение в доме стало почти осязаемым. Сергей ушел в гараж – «проверить машину», как он сказал. Нина сидела на балконе, завернувшись в плед. Октябрьский ветер гнал по двору желтые листья, и ей вдруг захотелось оказаться где-нибудь далеко – там, где нет свекровей, сестер и разговоров о квартирах.
Она вспомнила, как впервые привела Сергея в родительскую квартиру. Он тогда ахнул, увидев старый паркет и лепнину на потолке. «Нин, это же как в музее!» – сказал он, и они смеялись, представляя, как будут пить чай на балконе с видом на бульвар. Тогда казалось, что эта квартира – их общий секрет, их запасной план на будущее. А теперь? Теперь она стала камнем преткновения.
Телефон завибрировал – сообщение от подруги Кати: «Как дела? Не виделись сто лет!» Нина улыбнулась, но пальцы замерли над клавиатурой. Как объяснить, что ее жизнь превратилась в поле битвы? Она набрала короткое: «Все сложно. Созвонимся?» и отложила телефон.
Вернулся Сергей, пахнущий бензином и холодом. Он сел рядом, молча глядя на темнеющий двор.
– Нин, – начал он, – я не хочу, чтобы мы из-за этого ссорились.
– А я не хочу, чтобы твоя мама решала за нас, – ответила она, не глядя на него. – И чтобы твоя сестра думала, что я ей что-то должна.
– Лена не думает, что ты должна, – Сергей вздохнул. – Она вообще против всей этой идеи.
Нина повернулась, удивленная.
– Против? – переспросила она. – А что тогда она говорила по телефону?
– Она… – Сергей замялся. – Она сказала, что не хочет, чтобы мы из-за нее ругались. И что они с Вовой сами справятся. Но мама… ну, ты знаешь маму. Она уже все решила.
Нина почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Лена против? Тогда почему свекровь так уверенно говорит от ее имени? Она вспомнила, как Лена, младшая сестра Сергея, всегда держалась чуть в стороне на семейных праздниках. Худенькая, с короткой стрижкой и усталыми глазами, она редко вступала в разговоры, но всегда была вежлива. Нина вдруг поняла, что почти ничего не знает о ней – только то, что у нее маленький сын и муж, который работает водителем.
– Сережа, – сказала Нина, – нам надо поговорить с Леной. Без твоей мамы.
Он кивнул, глядя на нее с надеждой.
– Хорошо. Завтра позвоню ей, договоримся о встрече.
Но Нина уже знала, что разговор с Леной – только начало. Людмила Сергеевна не из тех, кто отступает. И что-то подсказывало ей, что свекровь готовит новый сюрприз.
На следующий день Нина проснулась с тяжелой головой. Ночь прошла в тревожных снах, где она то спорила с свекровью, то искала ключи от родительской квартиры, которые никак не находились. Сергей уже ушел на работу, оставив записку на столе: «Позвоню Лене в обед. Люблю тебя». Нина улыбнулась, но тревога не отпускала.
Она решила съездить в родительскую квартиру – просто чтобы вдохнуть знакомый запах, пройтись по комнатам, где все еще жила ее детская память. Дорога заняла час, и, открыв тяжелую деревянную дверь, Нина почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. В прихожей все еще стоял старый шкаф, который отец отказывался выбрасывать. В гостиной – диван с выцветшей обивкой, где они смотрели фильмы по выходным.
Она села на диван, обхватив себя руками. Что делать? Сдать квартиру, чтобы помочь Лене? Продать, чтобы закрыть ипотеку? Или оставить, как память? Каждое решение казалось неправильным.
Звонок телефона вырвал ее из мыслей. Номер был незнакомый.
– Алло? – Нина нахмурилась.
– Здравствуйте, это Нина Викторовна? – голос был мужской, деловой. – Меня зовут Олег, я риелтор. Людмила Сергеевна дала ваш номер. Сказала, что вы хотите продать квартиру на Тверской. Я нашел покупателя, можем обсудить детали.
Нина почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Риелтор? Покупатель? Она сжала телефон так, что пальцы побелели.
– Вы ошиблись, – выдавила она. – Я ничего не продаю.
– Но Людмила Сергеевна сказала… – начал мужчина, но Нина уже сбросила звонок.
Она сидела, глядя в пустоту, пока в голове не сложилась мозаика. Свекровь не просто говорила о квартире – она уже действовала. Без ее ведома. Без согласия Сергея. Нина встала, схватила сумку и направилась к двери. Ей нужно было домой. Нужно было поговорить с мужем. И, кажется, с Леной тоже.
Нина сидела в машине, сжимая руль так, будто он мог удержать ее от того, чтобы ворваться домой и высказать свекрови все, что накипело. Риелтор. Покупатель. Ее квартира. Она до сих пор не могла поверить, что Людмила Сергеевна зашла так далеко. Москва гудела вокруг – сигналы машин, крики детей на площадке, запах мокрого асфальта после короткого дождя. Но в голове был только один вопрос: как далеко еще зайдет свекровь?
Она набрала Сергея. Он ответил после второго гудка, голос усталый, но теплый.
– Нин, ты как?
– Твоя мама уже нашла риелтора, – отрезала Нина, стараясь держать голос ровным. – Для моей квартиры. Сказала, что я хочу ее продать.
На том конце повисла тишина. Нина слышала, как Сергей выдохнул, будто воздух выбили из груди.
– Что? – наконец выдавил он. – Нин, я клянусь, я ничего не знал.
– Верю, – она сглотнула ком в горле. – Но это уже не шутки, Сережа. Она перешла все границы.
– Я поговорю с ней, – голос Сергея стал жестче. – Прямо сегодня. И с Леной тоже. Давай встретимся все вместе, без мамы. Вечером у нас?
Нина кивнула, хотя он не мог этого видеть.
– Хорошо. Но, Сереж, если твоя мама снова начнет… Я не знаю, сколько еще смогу терпеть.
– Не придется, – пообещал он. – Я разберусь. Люблю тебя.
Она сбросила звонок и уставилась на дорогу. Любит. Она знала, что он любит. Но любовь не решает проблемы, когда твоя свекровь решает за тебя судьбу твоего дома.
К вечеру квартира Нины и Сергея превратилась в место для переговоров. Лена приехала одна, без мужа и сына. Худенькая, в джинсах и сером свитере, она выглядела моложе своих тридцати. Под глазами залегли тени, а короткие волосы были небрежно собраны в хвост. Нина заметила, как Лена нервно теребит ремешок сумки, стоя в прихожей.
– Привет, – Лена улыбнулась, но улыбка вышла натянутой. – Нин, можно я без чая? Просто… давай сразу к делу.
Нина кивнула, чувствуя, как напряжение сгущается. Они сели в гостиной – Нина и Сергей на диване, Лена на кресле у окна. За стеклом темнело, фонари во дворе мигали, отбрасывая длинные тени на стены.
– Лен, – начал Сергей, – мама вчера говорила, что вы с Вовой в трудной ситуации. И что мы могли бы помочь с жильем.
Лена нахмурилась, ее пальцы замерли на ремешке.
– Помочь? – переспросила она. – Серега, я вообще не в курсе, о чем ты. Мама звонила, да, но я ей сказала, что мы сами справимся.
– А она… – Лена замялась, – она начала про Нинину квартиру. Я сразу ей сказала, что это бред.
Нина почувствовала, как внутри что-то отпустило. Лена против. Неужели она не союзница свекрови?
– Подожди, – Нина наклонилась вперед. – То есть ты не просила у нас квартиру?
– Да ты что! – Лена всплеснула руками. – Нин, я вообще не знала, что у тебя есть вторая квартира, пока мама не начала звонить и рассказывать, как вы с Сережей «обязаны помочь».
– Я ей сто раз говорила, что мы не хотим ничьей помощи, – продолжала Лена. – У нас с Вовой свои планы.
Сергей потер виски, будто пытаясь прогнать головную боль.
– Тогда почему мама так уперлась? – спросил он. – Она звонила Нине, подключила какого-то риелтора…
– Риелтора? – Лена округлила глаза. – Серьезно? Боже, это уже слишком.
Она посмотрела на Нину, и в ее взгляде мелькнула смесь стыда и злости.
– Нин, прости. Я не знала, что она так далеко зайдет.
Нина молчала, переваривая услышанное. Лена не просила. Лена против. Тогда зачем Людмила Сергеевна все это затеяла? Она посмотрела на Сергея, который выглядел не менее растерянным.
– Серега, – Лена повернулась к брату, – ты же знаешь маму. Она всегда решает за всех. Помнишь, как она меня в институт заставила поступать, потому что «экономист – это престижно»? А я хотела на дизайн…
– Помню, – Сергей невесело усмехнулся. – Ты тогда три года ныла, что ненавидишь цифры.
– Вот и сейчас то же самое, – Лена вздохнула. – Она решила, что нам с Вовой нужна квартира, и пошла напролом. Даже не спросила, хотим ли мы.
Нина почувствовала, как в груди закипает злость. Не на Лену – на свекровь, которая, не моргнув глазом, вторглась в их жизнь, будто это ее собственная шахматная доска.
– А какие у вас с Вовой планы? – спросила Нина, стараясь сменить тему. – Ты сказала, у вас есть идеи.
Лена замялась, будто не была готова к вопросу. Потом посмотрела на брата, потом на Нину.
– Мы… – начала она, – мы копим на первоначальный взнос. Вова недавно сменил работу, теперь он в логистической компании, зарплата лучше. Я подрабатываю фрилансом – иллюстрации, логотипы. Потихоньку тянем.
– Но съемная квартира – это ад, – добавила она, теребя ремешок. – Ползарплаты уходит на аренду. А там еще Мишка, ему два года, нужен садик, вещи, питание…
Нина кивнула. Она знала, как это – жить от зарплаты до зарплаты, считать каждую копейку. Но мысль о том, чтобы отдать свою квартиру, все еще резала по сердцу.
– Лен, – осторожно сказала Нина, – я понимаю, что вам тяжело. Но моя квартира… Это не просто стены. Это дом, где я выросла. Мои родители…
Она замолчала, чувствуя, как голос дрожит. Сергей взял ее за руку, и на этот раз она не отстранилась.
– Нин, – сказал он тихо, – никто не заставляет тебя отдавать квартиру. Это твое. И наше.
Лена кивнула, глядя в пол.
– Я бы никогда не попросила, – сказала она. – Честно. Это мама… Она всегда так. Решает за всех, а потом обижается, если не соглашаются.
– Ну, с этим пора заканчивать, – Сергей выпрямился, его голос стал тверже. – Завтра я поговорю с ней. Без отговорок.
Нина посмотрела на мужа, и в груди шевельнулась надежда. Может, он наконец-то поставит точку в этом безумии? Но что-то подсказывало ей, что Людмила Сергеевна не сдастся так просто.
На следующее утро Нина проснулась от запаха блинов. Сергей стоял у плиты, напевая что-то под нос, а на столе уже высилась стопка румяных кругляшей. Она улыбнулась – он всегда готовил блины, когда хотел ее подбодрить.
– Доброе утро, – сказал он, подмигнув. – Сегодня решающий день. Я уже позвонил маме, она придет к обеду.
– И что ты ей сказал? – Нина налила себе кофе, чувствуя, как сердце снова сжимается.
– Правду, – Сергей пожал плечами. – Что мы не будем продавать твою квартиру. И что она не имеет права решать за нас.
Нина кивнула, но внутри все еще бурлило. Она представила, как свекровь войдет в их кухню с привычным властным взглядом, как начнет говорить о «семейных обязанностях» и «молодой семье». И как она, Нина, снова будет чувствовать себя чужой в собственном доме.
К обеду квартира наполнилась запахом жареной курицы – Нина решила приготовить что-то посерьезнее блинов, чтобы разрядить атмосферу. Но когда в дверь позвонили, она почувствовала, как ладони стали влажными. Сергей открыл, и в прихожую вошла Людмила Сергеевна – в строгом пальто, с идеальной укладкой и взглядом, который мог пробить бетон.
– Здравствуйте, – сказала она, снимая шарф. – Ну что, Сережа, ты звал, я пришла.
– Да, мама, – Сергей указал на стул. – Садись. Надо поговорить.
Нина стояла у плиты, делая вид, что занята. Но каждое слово врезалось в память, как гвозди.
– Мам, – начал Сергей, – ты вчера перешла черту. Риелтор? Серьезно? Ты дала чужому человеку номер Нины и сказала, что мы продаем ее квартиру.
Людмила Сергеевна подняла брови, будто услышала что-то забавное.
– А что такого? – сказала она. – Я просто хотела ускорить процесс. Вы же сами не можете решить, что делать с этой квартирой. А Леночке она нужна.
– Мама, – Сергей повысил голос, – это не твоя квартира. И не моя. Это Нинина. И решать ей.
Свекровь посмотрела на Нину, и в ее взгляде мелькнула смесь обиды и раздражения.
– Нина, – сказала она, – ты же понимаешь, что Лене с ребенком тяжелее, чем вам? У вас ипотека, да, но вы справляетесь. А они…
– Людмила Сергеевна, – Нина повернулась, сжимая лопатку так, что пальцы побелели. – Я понимаю, что Лене тяжело. Но это не значит, что я должна отдать свою квартиру. Это мой дом. Моя память. И я не хочу, чтобы за меня решали, что с ней делать.
Свекровь открыла рот, но Сергей ее перебил.
– И Лена, кстати, против, – сказал он. – Мы вчера с ней говорили. Она не хочет, чтобы мы из-за нее ссорились. У них с Вовой свои планы.
Лицо Людмилы Сергеевны изменилось. Она явно не ожидала такого поворота.
– Лена против? – переспросила она. – Это она вам так сказала?
– Да, – кивнул Сергей. – И я верю ей, а не тебе.
Повисла тишина. Нина слышала, как тикают часы на стене, как гудит холодильник. Людмила Сергеевна смотрела в стол, будто пытаясь найти слова.
– Я просто хотела помочь, – наконец сказала она, и в ее голосе впервые промелькнула неуверенность. – Лена же моя дочь. Я думала…
– Ты думала за всех нас, – закончила Нина, и ее голос дрогнул. – Но это не твоя жизнь, Людмила Сергеевна. Это наша. Моя, Сережина, Ленина. Мы сами разберемся.
Свекровь подняла глаза, и Нина увидела в них что-то новое – не властность, не обиду, а растерянность. Впервые за три года их знакомства Людмила Сергеевна выглядела не как генерал, а как обычная женщина, которая, возможно, ошиблась.
– Хорошо, – тихо сказала она. – Я поняла. Больше не буду… вмешиваться.
Нина не поверила своим ушам. Неужели это конец? Но что-то подсказывало ей, что свекровь не отступит так просто. И она была права.
К вечеру, когда Людмила Сергеевна ушла, Нина и Сергей остались на кухне. Пахло курицей и специями, но есть не хотелось. Они сидели молча, глядя на остывшие тарелки.
– Ты думаешь, она правда остановится? – спросила Нина, теребя край скатерти.
– Не знаю, – честно ответил Сергей. – Но я дал ей понять, что это серьезно. И что я на твоей стороне.
Нина посмотрела на него, и в груди потеплело. Впервые за последние дни она почувствовала, что они снова команда.
– Спасибо, – сказала она тихо. – Но… что мы будем делать с квартирой?
Сергей пожал плечами.
– Это твое, Нин. Решай ты. Хочешь – сдадим, хочешь – оставим. Я поддержу.
Она кивнула, но в голове уже зрел план. Лена сказала, что они копят на взнос. А что, если… Она пока не была готова озвучить идею, но впервые за долгое время почувствовала, что решение возможно.
Через неделю Нина, Сергей и Лена встретились в кафе неподалеку от их дома. Мишка, сын Лены, сидел в детском кресле, размазывая пюре по щекам. Лена выглядела спокойнее, чем в прошлый раз, но все еще теребила ремешок сумки.
– Нин, – начала она, – я еще раз хочу сказать: я не просила у мамы ничего. И мне правда неловко за всю эту историю.
– Я знаю, – Нина улыбнулась. – И я придумала, как мы можем все решить.
Лена и Сергей посмотрели на нее с удивлением.
– Я подумала, – продолжала Нина, – что могу сдать свою квартиру. Не продавать, а сдать. А деньги… мы можем делить. Половину – на нашу ипотеку, половину – вам, на ваш взнос.
Лена замерла, ее глаза расширились.
– Нин, ты серьезно? – спросила она. – Это… это слишком щедро.
– Не щедро, – Нина покачала головой. – Это справедливо. Вы с Вовой копите, мы с Сережей тоже тянем ипотеку. Так мы все выиграем.
Сергей взял ее за руку под столом и крепко сжал.
– А мама? – осторожно спросила Лена. – Она не будет против?
– Мама уже высказалась, – усмехнулся Сергей. – И я ей сказал, что это наше решение. Точка.
Лена улыбнулась – впервые за вечер по-настоящему.
– Спасибо, – сказала она тихо. – Вы с Сережей… вы классные.
Прошел месяц. Квартира на Тверской была сдана молодой паре, которая искала жилье в центре. Деньги, как и договорились, делили пополам. Лена с Вовой начали оформлять ипотеку, а Нина с Сергеем закрыли часть своего кредита. Людмила Сергеевна, к удивлению Нины, больше не поднимала тему квартиры. Она даже принесла однажды торт – «просто так», как она сказала, и это было почти извинением.
Нина стояла на балконе своей двушки, глядя на двор. В руках – кружка с горячим чаем, в груди – покой.
– О чем думаешь? – Сергей обнял ее сзади.
– О том, что мы справились, – улыбнулась Нина. – И что наш дом – это не только стены.
Он поцеловал ее в висок.
– А ты боялась, что я выберу маму, – пошутил он.
– Не боялась, – Нина ткнула его локтем. – Знала, что ты выберешь нас.
Они рассмеялись, и в этот момент Нина поняла, что, несмотря на все бури, они нашли свой компромисс. И, возможно, даже научились быть семьей, где каждый имеет право на свой голос. А что до свекрови… ну, с ней еще предстояло найти общий язык. Но это уже другая история.
