Даша стояла на крыльце своей новой дачи и глубоко вдыхала запах сосен. Наконец-то. Пять лет экономии, бесконечные разговоры о кредитах, споры с Максимом — и вот она, их собственная земля. Небольшой, но уютный дом, участок с молодыми яблонями и вид на озеро. Мечта.
— Макс, представляешь, летом мы поставим тут гамак, — улыбнулась она, поправляя прядь волос.
— А я уже представляю, как буду жарить шашлык на этой мангальнице, — он обнял её за плечи.
Они только занесли последнюю коробку, когда во двор вкатилась старенькая «Лада». Даша нахмурилась. Машина была знакомой.
Из неё вылезла Людмила Петровна, свекровь Даши, в ярком платье и с огромной сумкой. За ней — младший сын Максима, Игорь, с сигаретой в зубах и его жена Катя, которая тут же достала телефон и начала что-то бурно печатать.
— Ну вот и мы! — Людмила Петровна раскинула руки, будто ждала аплодисментов. — Решили вас проведать, заодно и отдохнём. В городе духота, а у вас тут… — она огляделась, — скромненько, но сойдёт.
Даша почувствовала, как у неё похолодели пальцы. Они даже не позвонили.
— Мам, ты же не говорила, что приедешь… — Максим замялся.
— А что, теперь надо отчёт подавать? — свекровь фыркнула. — Мы родня или кто?
Игорь тем временем уже нёс их чемоданы в дом.
— Слушай, а где тут у вас холодильник? — крикнул он из кухни. — Пиво надо охладить, а то трясёт в дороге — тепляк уже.
Катя, не отрываясь от телефона, прошла мимо Даши, бросив:
— О, кстати, у вас тут Wi-Fi есть? А то у меня контент загружать надо.
Даша сжала кулаки. Они вели себя так, будто это их дом.
— Максим, — тихо, но чётко сказала она. — Они что, собираются тут жить?
Он потёр лоб, избегая её взгляда.
— Ну… на пару дней… Мама же не часто просит.
— На пару дней? — Даша посмотрела на чемоданы. Их было минимум на неделю.
Людмила Петровна тем временем уже раскладывала свои вещи в спальне.
— Ой, Даш, ты не против, если мы тут поселимся? — крикнула она. — В той комнатке у вас диван жёсткий, а у меня спина болит.
Даша резко развернулась к Максиму.
— Ты серьёзно?
Он вздохнул.
— Да ладно, ну что такого… Пусть поживут. Всего лишь неделя.
— Нет, Максим, — её голос дрогнул. — Это наш дом. И если ты сейчас не скажешь им, что они здесь гости, то я скажу. И тебе это не понравится.
В воздухе повисло напряжение.
И тут из кухни донёсся звон разбитой посуды.
— Ой, блин! — засмеялась Катя. — Ну ладно, ерунда какая-то, недорогая же, да?
Даша медленно выдохнула.
Всё только начиналось.
Утро началось с громкого хлопка дверью. Даша вздрогнула и открыла глаза. Солнце едва пробивалось через шторы, но в доме уже стоял шум.
Она накинула халат и вышла в коридор. Из кухни доносился громкий смех и запах жареного бекона.
— Доброе утро, соня! — Людмила Петровна стояла у плиты и переворачивала яичницу. — Мы уже почти всё приготовили. Ты только кофе сделай, а то я твой этот аппарат не понимаю.
Даша молча посмотрела на стол. Было ясно, что готовили только для себя: две тарелки, на которых уже лежали горы еды, круассаны, бекон…
— Вы что, не подумали, что мы тоже, возможно, хотим завтракать? — спросила она, стараясь говорить спокойно.
— Ой, ну ты же на диете, — махнула рукой свекровь. — А Максим пусть сам разогреет, если проснётся.
Из гостиной донесся голос Игоря:
— Даша, а пульт от телевизора где? Тут ничего непонятно, одни ваши фильмы какие-то.
Она глубоко вдохнула.
— В ящике стола.
— Не нашёл.
— Под журналом.
— А, вот.
Раздались звуки футбольного матча на полной громкости.
Даша заварила кофе и села на ступеньки крыльца. Через минуту к ней присоединился Максим. Он выглядел помятым и явно не выспавшимся.
— Что, тоже бежишь? — она не смогла сдержать лёгкой усмешки.
— Они всегда такие? — он провёл рукой по лицу.
— Ты что, раньше не замечал?
Максим вздохнул.
— Ладно, всего пару дней…
— Максим, — Даша повернулась к нему. — Они взяли нашу спальню. Они едят нашу еду, не спросив. Они включают телевизор на всю громкость в семь утра. Это не «гости». Это оккупанты.
Он потёр виски.
— Просто… не хочу ссориться.
— А я что, хочу?
В этот момент распахнулась дверь, и на крыльцо выскочила Катя.
— О, вы тут! — она улыбнулась, но глаза оставались холодными. — Даш, у тебя есть зарядка для iPhone? Я свою забыла.
— В спальне, в верхнем ящике.
— Ты не могла бы принести? А то у меня ноготь только что высох… — она показала свежий маникюр.
Даша медленно поднялась.
— Катя, ты в курсе, что в этом доме есть ноги?
Та на секунду замерла, затем фальшиво рассмеялась.
— Ой, ну ты даёшь! Ладно, сама схожу.
Она скрылась в доме, громко топая каблуками.
Максим потянулся за сигаретой.
— Чёрт… Может, правда сказать им, чтобы…
— Чтобы что? — раздался голос Людмилы Петровны. Она стояла в дверях, скрестив руки. — Чтобы мы уехали? Это ты так сына встречаешь? Я тебя 30 лет растила, а ты…
— Мам, просто… — Максим растерянно замолчал.
— Просто ничего! — свекровь резко повернулась к Даше. — Это ты его настраиваешь против нас!
Даша встала.
— Людмила Петровна, вы приехали без предупреждения. Вы заняли нашу спальню. Вы…
— Ой, всё! — та резко махнула рукой. — Какая ты неблагодарная! Мы же семья!
— Семья не ведёт себя так!
Тишина.
Людмила Петровна вдруг изменилась в лице.
— Хорошо, — она сделала шаг назад. — Ты так хочешь? Мы уедем. И Максим поедет с нами.
Она резко развернулась и ушла в дом.
Максим вскочил.
— Даша…
— Иди, — она не смотрела на него. — Разбирайся со своей семьёй.
Он колебался секунду, затем последовал за матерью.
Даша осталась одна.
Где-то внутри всё сжалось в комок.
Но она знала — это только начало.
Даша стояла в дверях гостиной и не верила своим глазам. На полу среди осколков фарфора лежала ее любимая ваза — последний подарок мамы перед тем, как та ушла. А над ней, склонившись, стояла Катя с беззаботной ухмылкой.
— Ну что ты смотришь как на преступницу? — Катя пожала плечами. — Она сама упала, когда я шторы открывала.
Даша медленно подошла ближе. Каждый осколок будто резал ей душу. Она наклонилась и подняла один из черепков с сохранившимся цветочным орнаментом.
— Ты знаешь, сколько ей было лет? — тихо спросила Даша. — Больше ста. Бабушка мамы ее берегла…
— Ой, ну хватит! — фыркнула Катя. — Какая разница, все равно безделушка. Максим говорил, у тебя вон сколько хлама от твоей покойнички.
Даша резко выпрямилась. В ушах застучала кровь.
— Вон. — Она указала на дверь дрожащей рукой. — Сейчас же вон из моего дома.
Катя закатила глаза.
— Да заткнись ты! Это же не твой дом, а семейный! Людмила Петровна сказала…
— Я сказала — ВОН! — крикнула Даша так, что Катя невольно отпрянула.
На шум прибежали остальные. Людмила Петровна сразу встала между ними.
— Что здесь происходит?
— Она! — Катя показала пальцем на Дашу. — На меня орать начала из-за какой-то развалюхи!
Даша молча протянула свекрови осколок с узором. Та взглянула и тут же отмахнулась.
— И что? Ну разбила, ну бывает. Ты что, святыню какую-то нашла?
Максим стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу. Даша посмотрела на него, ища поддержки, но он опустил глаза.
— Максим… — начала она.
— Даша, ну правда, — перебил он, — может, не стоит из-за вазы…
Она вдруг все поняла. Глубоко вдохнула.
— Хорошо. — Спокойно сказала Даша. — Тогда я уйду. Пока они здесь — меня здесь нет.
Людмила Петровна фыркнула.
— Ну и иди. Нам без тебя спокойнее.
Даша повернулась и пошла в спальню. За ее спиной раздался голос Кати:
— И что, она серьезно? Ну и психуха!
Даша закрыла дверь и прислонилась к ней. В глазах стояли слезы, но она не дала им пролиться. Взяла телефон и набрала номер такси. Потом начала собирать вещи.
Через полчаса она выходила с чемоданом в коридор. Максим сидел на кухне, опустив голову в ладони.
— Я… я вернусь, когда их не будет, — сказала Даша.
Он молча кивнул, не поднимая глаз.
Когда такси тронулось, Даша в последний раз взглянула на дом. В окне гостиной маячила фигура Людмилы Петровны. Та смотрела ей вслед с довольной улыбкой.
Но самое страшное ждало Дашу позже. Вернувшись за забытыми документами через час, она услышала из приоткрытой двери спальни голос свекрови:
— Пусть уходит. Разведетесь — половина дома твоя, а вторую мы через суд отберем. Я уже консультировалась…
Даша замерла. Потом тихо отступила и вышла. Теперь она знала — это война.
Даша сидела в пустой квартире подруги Лены и смотрела в окно. Дождь стучал по стеклу, точно отсчитывая время ссоры. Уже три дня. Максим не звонил.
На столе перед ней лежал телефон. Последнее сообщение было от Людмилы Петровны:
«Ты разрушаешь семью. Подумай, что ты натворила.»
Она взяла телефон и набрала номер мужа. Долгие гудки. Наконец, он ответил.
— Даша… — его голос звучал устало.
— Ты видел сообщение твоей матери?
— Да… Она просто переживает.
— Она переживает? — Даша закусила губу. — Максим, я слышала, о чем она говорила. Про раздел дома.
Тишина. Потом тяжелый вздох.
— Ты не так поняла…
— Я поняла все правильно. Они хотят отобрать у нас дом.
— Даша, это просто слова…
— Нет, Максим. Это план.
Она положила трубку. Руки дрожали.
Через час раздался звонок в дверь. На пороге стоял Максим. Мокрый, с красными глазами.
— Я не могу без тебя, — прошептал он.
— А они?
— Они остались на даче.
Даша молча пропустила его.
— Я не знал, что они такое задумали, — он сел на диван, сжимая голову в руках. — Мама сказала, что ты все выдумала…
— А ты поверил.
— Я… я не знаю.
Даша села рядом.
— Тогда послушай это.
Она достала телефон и включила диктофон. Голос Людмилы Петровны раздался четко:
«Разведетесь — половина дома твоя, а вторую мы через суд отберем…»
Максим побледнел.
— Где ты…
— Я вернулась за документами. И записала.
Он встал и начал метаться по комнате.
— Боже… Они же… они…
— Теперь ты понимаешь?
Максим резко повернулся к ней.
— Мы продадим дачу.
— Что?
— Продадим и купим другую. Без них.
Даша покачала головой.
— Нет. Это наш дом. И мы его не отдадим.
— Но как…
— Будем бороться. Вместе.
Он посмотрел на нее, и в его глазах появилась решимость.
— Хорошо. Вместе.
В этот момент зазвонил телефон Максима. На экране — «Мама».
Они переглянулись.
— Не бери, — сказала Даша.
Он положил телефон на стол и обнял ее.
А звонок не прекращался.
Утро началось с громкого стука в дверь. Даша взглянула на часы — 7:30. Максим еще спал после ночной смены. Она накинула халат и подошла к двери.
— Кто там?
— Открывай, родная! — раздался знакомый голос за дверью.
Даша глубоко вдохнула и повернула ключ. На пороге стояла Людмила Петровна в новом пальто, с маникюром и укладкой. За ее спиной топтался Игорь.
— Ну что, встречаешь как родную? — свекровь без приглашения вошла в квартиру, оглядываясь с преувеличенным интересом. — Уютненько. Хотя могло быть и лучше, если бы мой сын жил достойно.
Даша перекрыла ей путь в спальню.
— Максим спит. Он работал ночью.
— Ой, бедненький! — Людмила Петровна громко фыркнула. — А что, я не работала ночами, когда его растила?
Из спальни послышался шум. Через минуту на пороге появился Максим, сонный, с помятым лицом.
— Мама? Что случилось?
— Вот она, встреча! — свекровь распахнула руки. — Сын не звонит матери три дня, не отвечает на звонки! Я уже думала, ты в больнице лежишь!
Максим потер глаза.
— Я был на работе…
— Врешь! — Людмила Петровна резко подошла к нему. — Ты с ней был! Бросил родную мать ради этой… — она бросила ядовитый взгляд на Дашу.
Даша перехватила взгляд мужа. Он выглядел растерянным, но в его глазах читалась решимость.
— Мама, хватит, — тихо сказал он. — Мы с Дашей все обсудили. И я знаю о твоих планах насчет дачи.
Людмила Петровна замерла на секунду, затем фальшиво рассмеялась.
— Какие еще планы? О чем ты?
— Я слышала ваш разговор, — четко сказала Даша. — И записала его.
Свекровь резко повернулась к ней.
— Ты что, подслушивала? Какая мерзость! — она сделала шаг вперед, но Максим встал между ними.
— Хватит, мама. Мы не будем продавать дачу. И не собираемся разводиться.
Лицо Людмилы Петровны исказилось. Она вдруг изменила тактику.
— Сынок, — голос ее стал слащавым, — ты же понимаешь, я только о твоем благе думала. Она тебе не пара! Посмотри на нее — ни семьи, ни положения…
— Мама! — Максим повысил голос впервые за много лет. — Это мой жена. И если ты еще раз…
— Что? Еще раз что? — свекровь вдруг расплакалась. — Вот как! Теперь родная мать тебе враг? После всего, что я для тебя сделала? Я тебя с голоду спасала, когда отец пил!
Игорь, молчавший до этого, вдруг встрял:
— Да ладно, Макс, мать же переживает. Извинись перед ней.
Даша наблюдала эту сцену с холодным спокойствием. Она видела, как Максим колеблется под напором их эмоций.
— Все, — резко сказала она. — Достало. Людмила Петровна, вы пришли в мой дом и оскорбляете меня. Уходите. Сейчас же.
Свекровь перевела взгляд на сына, ожидая его реакции. Но Максим молчал.
— Ты… ты слышишь, как она со мной разговаривает? — всхлипнула она.
— Я слышу, — тихо ответил Максим. — И я прошу вас уйти. Обоих.
Лицо Людмилы Петровны стало багровым.
— Вот как! Ну ладно! Но помни, Максим, — она трясущимся пальцем показала на него, — пока я жива, ты мне еще ответишь за это! И за дачу тоже!
Она резко развернулась и вышла, хлопнув дверью. Игорь бросил на них злобный взгляд и последовал за ней.
В квартире воцарилась тишина. Максим опустился на диван, его руки дрожали. Даша села рядом.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Он посмотрел на нее мокрыми глазами.
— Прости меня… за все эти годы…
Даша обняла его. За окном дождь усиливался, стуча по подоконнику, словно пытаясь выбить последнее слово в этом тяжелом разговоре.
Но они оба знали — это только начало войны. Настоящая битва еще впереди.
Три дня прошло с визита Людмилы Петровны. Даша проверяла почту, когда заметила странное сообщение от соседки по даче:
«Даш, ты в курсе, что у вас участок продается? Объявление на заборе висит…
Ледяная волна прокатилась по спине. Она тут же позвонила Максиму.
— Ты выставлял дачу на продажу?
— Что? Нет, конечно! — он звучал искренне удивленным.
— Тогда поезжай туда сейчас. Наш забор украшен объявлением о продаже.
Через час раздался звонок. Максим говорил сдавленным голосом:
— Это мама. Она… она приклеила объявление. «Срочная продажа, наследственный спор».
Даша сжала телефон.
— Сфотографируй и сорви. Я вызываю юриста.
Вечером в их квартире появился адвокат Сергей, старый друг Дашиной семьи. Он внимательно изучил фотографии и документы на дом.
— Технически они ничего не могут сделать, — заключил он. — Дом оформлен на вас двоих. Но… — он сделал паузу, — готовьтесь к грязным методам.
Как будто в подтверждение его слов, в тот же вечер в семейном чате взорвалась буря сообщений от родственников Максима:
«Как ты мог выгнать мать на улицу!»
«Даша доведет тебя до разорения!»
«Позор семье!»
Максим молча вышел из чата. Его телефон тут же зазвонил — звонил дядя, судья в отставке.
— Не бери, — предупредила Даша.
Но Максим уже отвечал:
— Дядя Витя, я..
— Мальчик, ты совсем совесть потерял? — гремел в трубке хриплый голос. — Мать в слезах, родня в шоке! Немедленно извинись и верни все как было!
Максим побледнел, но ответил твердо:
— Дядя, вы не знаете всей ситуации.
— Знаю, что сын должен матери! — рявкнул дядя и бросил трубку.
Даша обняла мужа за плечи. Он дрожал.
— Они… они всю жизнь так, — прошептал он. — Наезжают, давят, заставляют…
Вдруг телефон Даши завибрировал. Незнакомый номер. Она подняла трубку.
— Алло?
— Это Катя, — раздался сладкий голос. — Слушай, Даш, может, хватит уже войны? Давай встретимся, обсудим по-женски.
Даша замерла.
— Катя, после того как ты назвала вазу моей мамы «хламом»?
— Ой, ну что ты как маленькая! — засмеялась Катя. — Ладно, Максим сам пожалеет. Кстати, — голос стал ядовитым, — он тебе говорил, что брал у Игоря деньги в прошлом году? С процентами? Суд такой долг признает…
Даша резко положила трубку. Максим смотрел на нее широкими глазами.
— Что она сказала?
— Что ты должен Игорю деньги. Это правда?
Он опустил голову.
— Да… 50 тысяч. Но я почти все вернул!
— Почти?
— Осталось 15… Я думал, это между братьями…
Даша закрыла глаза. Теперь все стало ясно. Это была ловушка.
— Завтра же отдаем эти деньги, — сказала она. — А сейчас… — она взяла ноутбук, — мы пишем пост в соцсети. Со всеми фактами.
Максим удивленно поднял брови.
— Публично? Но это же…
— Самозащита, — твердо сказала Даша. — Иначе они сожрут нас живьем.
Она открыла редактор и начала печатать: «Дорогие друзья, вынуждены поделиться неприятной историей…»
Максим молча наблюдал, как на экране складывается правдивая, но страшная история манипуляций и предательства. Когда она закончила, он тихо сказал:
— Жми «опубликовать».
Ночью телефон разрывался от уведомлений. Пост набирал сотни репостов. Пришли сообщения от друзей, коллег, даже дальних родственников:
«Не верили, что Люда так может…»
«Игорь мне должен с института, мошенник!»
«Держитесь, мы с вами!»
Но в 3:23 пришло сообщение от Людмилы Петровны:
«Вы пожалеете об этом. По-настоящему пожалеете.»
Даша выключила телефон. Завтра будет новый день. И новая битва.
Утро началось с телефонного звонка от участкового. Голос на другом конце провода звучал официально и сухо:
— Гражданка Соколова, к вам поступала жалоба о нарушении общественного порядка. Шум в ночное время, оскорбления пожилых людей. Вам известно что-нибудь об этом?
Даша сжала телефон:
— Это ложь. Мы находимся в городе, а наши «пожилые родственники» в данный момент незаконно занимают нашу дачу.
— Так вы подтверждаете наличие конфликта? — участковый явно заинтересовался.
— Подтверждаю, но совсем с другой стороны. У меня есть аудиозаписи и скриншоты угроз.
После звонка Даша разбудила Максима. Они молча позавтракали, оба понимая — сегодня придется ехать на дачу.
Дорога заняла два часа. Когда они подъехали, их ждал неприятный сюрприз — на калитке висел новый замок.
— Это что ещё за… — Максим дернул калитку.
Из дома вышла Людмила Петровна в халате, с чашкой в руках:
— О, приехали новые хозяева! — крикнула она с фальшивой радостью. — Только вот незадача — мы тут теперь прописаны. Так что это наш дом.
Даша почувствовала, как у неё похолодели руки. Максим побледнел:
— Как прописаны? Это невозможно!
— Всё по закону, сынок! — свекровь самодовольно улыбнулась. — У нас есть договор аренды. Заверенный нотариусом.
Из-за её спины появился Игорь с пачкой бумаг:
— Вот, полюбуйтесь. Ты же сам подписывал, братик, год назад. Не читая, как всегда.
Максим схватил документы. Даша заглянула через плечо — среди бумаг действительно был договор с подписями.
— Это подделка! — Максим трясся от ярости. — Я никогда…
— Докажи, — усмехнулся Игорь.
Даша вдруг вспомнила:
— Сергей! Наш юрист! — она тут же набрала номер.
Пока адвокат изучал ситуацию по телефону, Людмила Петровна продолжала стоять в дверях с торжествующим видом.
— Ну что, умники? Кто теперь тут прав?
Ответ пришёл неожиданно. Из машины вышел сосед по даче, Николай Иванович, пенсионер-юрист в прошлом:
— Людмила Петровна, а вы знаете, что подделка документов — это уголовная статья? Особенно с нотариальным заверением.
Свекровь на мгновение смутилась, но быстро взяла себя в руки:
— Какая подделка? Всё законно!
— Тогда покажите оригинал договора, — спокойно сказал Николай Иванович. — И нотариальное свидетельство.
Игорь нервно переминался с ноги на ногу. Людмила Петровна вдруг изменилась в лице:
— Да пошли вы все! Всё равно ничего не докажете!
Она хлопнула дверью. Но через минуту дверь снова открылась — на пороге стояла бледная Катя с чемоданом:
— Я… я не хочу иметь с этим ничего общего, — пробормотала она и быстрым шагом направилась к калитке.
Даша переглянулась с Максимом. В этот момент зазвонил телефон — Сергей нашёл решение:
— Этот договор недействителен. Во-первых, нужны были ваши подписи, Даша. Во-вторых, у них нет оригинала с нотариальной печатью. Это явная подделка.
Максим твёрдо подошёл к двери:
— Мама, открывай. Это наш дом. Или мы вызываем полицию прямо сейчас.
Тишина. Затем щелчок замка. Людмила Петровна вышла с вещами, её лицо было искажено злобой:
— Ты пожалеешь об этом, сынок. Кровь на крови — плохая примета.
Игорь швырнул ключи на землю:
— Забирайте свою развалюху!
Когда их машина скрылась за поворотом, Даша глубоко вздохнула. Они выиграли этот раунд. Но в воздухе висел неразрешённый вопрос:
— Максим… а что она имела в виду под «кровь на крови»?
Он молча покачал головой, глядя вслед уезжающим. В его глазах читалось понимание — это ещё не конец.
Прошло две недели с тех пор, как Людмила Петровна и Игорь покинули дачу. Казалось, все успокоилось. Даша и Максим начали приводить дом в порядок: поменяли замки, установили камеры, заказали новые документы на собственность.
Но однажды вечером, когда они сидели на веранде с чаем, раздался звонок в калитку.
— Кто бы это мог быть? — нахмурилась Даша, глядя на экран камеры.
На мониторе была видна пожилая женщина в скромном платье, с сумкой в руках. Незнакомка.
Максим вышел встречать. Даша наблюдала через окно, как он разговаривает с женщиной, потом вдруг бледнеет и быстро возвращается.
— Это… тетя Шура, — сказал он, запинаясь. — Мамина сестра. Из Воронежа.
— И что ей нужно?
— Она привезла письмо… от мамы.
Даша почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Тетя Шура вошла в дом, робко оглядываясь.
— Я не хочу неприятностей, — сразу сказала она. — Я просто передаю.
Она достала из сумки конверт и протянула Максиму.
Он вскрыл его дрожащими руками. Внутри было одно предложение, написанное корявым почерком:
«Если не отдадите половину дачи добровольно, я подаю в суд за алименты. По закону ты обязан содержать мать. А сумма будет такая, что придется продавать.»
Даша резко встала.
— Это шантаж!
Тетя Шура опустила глаза.
— Она сказала, что это последний шанс…
Максим скомкал письмо.
— Хватит. ХВАТИТ! — он ударил кулаком по столу, отчего звенела посуда. — Я больше не позволю ей разрушать нашу жизнь!
Тетя Шура вздрогнула.
— Она… она всегда была такой, — прошептала она. — Ещё с детства. Если что-то не по ней — сразу в драку.
— Почему ты молчала раньше? — спросила Даша.
— Боялась…
Максим вдруг поднял голову.
— А сейчас?
Тетя Шура медленно вынула из сумки старую тетрадь.
— Потому что у меня есть это.
Она открыла тетрадь на закладке. Там были записи — даты, суммы, имена.
— Это… мамины «схемы». Как она отсудила дом у сестры. Как выжила бабушку из квартиры. Все расписано.
Даша и Максим переглянулись.
— Ты готова дать показания? — спросил он.
Тетя Шура кивнула.
— Хватит бояться.
Через месяц.
Суд длился недолго. Людмила Петровна так и не появилась на заседаниях — «по состоянию здоровья». Но тетя Шура, соседи, коллеги Максима — все подтвердили манипуляции и угрозы.
Исковое заявление об алиментах было отклонено. Более того — суд запретил Людмиле Петровне приближаться к их дому.
Когда они вышли из здания суда, светило яркое солнце.
— Это конец? — спросила Даша.
Максим взял ее за руку.
— Нет. Это начало.
Они пошли по улице, не оглядываясь.
А в кармане у Даши лежал ключ от их дома — теперь уже навсегда.
Эпилог.
Через год на даче появилась новая табличка: «Участок охраняется. Посторонним вход воспрещен.»
А в соцсетях Людмила Петровна продолжала писать гневные посты о неблагодарных детях.
Но теперь под ними было всего три комментария.
И все три — от родственников, которые наконец перестали бояться.
