Марина сидела на кухне, держа кружку чая обеими руками, как будто пыталась согреться, хотя в квартире было душно. На плите тихо булькала кастрюля с супом, а на столе лежала тарелка с пирожками от Зои Павловны — пухлые, румяные, с золотистой корочкой. Они источали такой аромат, что даже кошка Люська сидела под стулом, ожидая чуда.
— Ты ела? — спросил Антон, входя в кухню и оглядывая всё, как ревизор, который вечно чего-то ищет. — Мама передала свежие, с капустой. Она же знает, ты их любишь.
Марина вздохнула.
— Люблю, Антон. Особенно, когда их приносят не в качестве подкупа.
Антон прищурился, будто не понял.
— Опять твои шуточки. Мама хотела, чтобы тебе было приятно.
— Приятно? — Марина подалась вперёд, упершись локтями в стол. — В прошлый раз она тоже «приятно» сделала — пришла, пока меня дома не было, и перекопала все документы в тумбочке. Даже страховку Алисы перетряхнула.
Антон закатил глаза.
— Марин, ты уже начинаешь как Катя. Она везде заговор видит. Мама просто помогала порядок навести.
Марина усмехнулась, но в этой усмешке тепла не было.
— Порядок? Ага. И паспорт мой на другой полке нашёлся, и доверенность на квартиру открыта, будто случайно пролистывали.
Антон сел напротив, отломил кусок пирожка и с аппетитом сунул в рот.
— Ты драматизируешь. Маме нечего от тебя хотеть.
— Да? — Марина вскинула брови. — У Светланы, бывшей жены твоего брата, она тоже «ничего не хотела». Пока та не оказалась на съёмной, с чемоданом и ребёнком. И, чудо какое, квартира перешла Виктору.
Антон поморщился, но промолчал. Видимо, история Светланы была неудобной темой.
В этот момент из детской донёсся голос Алисы:
— Маам! У медведя лапа оторвалась!
Марина поднялась.
— Видишь, даже у игрушек в этом доме что-то отрывают, — бросила она, проходя мимо мужа. — Символично, да?
Антон что-то буркнул, но она уже ушла.
Вечером пришла Зоя Павловна. Как всегда — без звонка, с ключами, которые Марина ей не давала, но которые та как-то «нашла». В руках пакет с едой, на лице — улыбка, от которой мороз по коже.
— Мариночка, золотце моё, я тут капусты квашеной принесла. Сама делала. — Она прошла мимо Марины, будто та была мебелью, и направилась на кухню. — Антон дома?
— Дома, — сухо ответила Марина. — Только вы в следующий раз позвоните, ладно?
— Ой, ну что ты, я же своя! — Зоя Павловна громко открыла холодильник. — Свекровь, можно сказать, родная мать. А родная мать звонит, прежде чем к ребёнку прийти?
Марина села за стол и скрестила руки.
— Родная мать не лазает в документы, — тихо, но отчётливо произнесла она.
Зоя Павловна подняла брови, как будто услышала что-то неприличное.
— Это что сейчас было? Намёки? Ты думаешь, я к тебе с каким-то умыслом? Господи, Марин, ты же знаешь, я ради вас на всё готова! Даже квартиру на себя оформить, если это для вашей же безопасности.
Марина усмехнулась.
— Ну да, а потом и жить в ней тоже для нашей же безопасности.
Антон, появившийся в дверях, сразу начал гасить пожар:
— Мам, Марина шутит. Давайте без обид.
— Шутит? — Зоя Павловна обернулась к сыну, драматично хватаясь за сердце. — Она меня обвиняет в корысти! А я, между прочим, деньги откладываю, чтобы Алисе было на образование.
Марина посмотрела на мужа.
— Антон, скажи честно. Ты в курсе, что твоя мама знает, сколько у нас на счёте и где лежат документы на квартиру?
Он замялся.
— Марин, ну мы же семья…
— Семья? — перебила она. — Это когда доверие. А у нас — ревизия и тайные планы.
Зоя Павловна вдруг резко хлопнула дверцей холодильника.
— Знаешь что, Марина, я ещё молчала, когда ты тратишь деньги на свои… как ты их называешь… «женские нужды». Но ты живёшь в квартире, которую Антон получил по наследству, и можешь хотя бы уважать старших.
Марина встала, в голосе зазвенела сталь:
— А вы можете уважать чужое право на личное пространство. И чужие вещи.
Пауза повисла в воздухе. Даже Люська под столом перестала шевелиться.
Антон попытался отшутиться:
— Ну что вы, как на допросе… Может, чай попьём?
— Попьём, — сказала Марина, не отрывая взгляда от Зои Павловны. — Только без ваших «дополнений». Я предпочитаю знать, что у меня в кружке.
Зоя Павловна сжала губы и отвернулась к окну.
— Понятно… Неблагодарная.
— Благодарная, — ответила Марина, — но только за правду.
В ту ночь Марина долго не могла уснуть. Слова Кати крутились в голове:
«Береги себя. Они умеют улыбаться, пока готовят тебе яму.»
Антон ворочался рядом, что-то тихо бормотал во сне. Марина смотрела в потолок и думала, что запах пирожков от Зои Павловны теперь всегда будет казаться ей запахом опасности.
И где-то в глубине души она уже понимала: это только начало.
Марина не помнила, как именно заснула накануне, но проснулась от странного чувства, будто в квартире кто-то ходит. Часы на тумбочке показывали без десяти два ночи. Антон рядом не лежал.
Она прислушалась — доносились тихие голоса из кухни. Один — знакомый, чуть раздражённый, второй — Зои Павловны.
Марина на цыпочках вышла из спальни. Сначала хотела включить свет в коридоре, но остановилась: а вдруг я что-то узнаю, если останусь в тени?
— Ты уверен, что она ничего не понимает? — это был голос Зои Павловны, глухой, как будто она говорила сквозь сжатые зубы.
— Мам, да успокойся ты, — устало сказал Антон. — Она даже документы в ящике не заметила, пока ты их на стол не положила.
— Вот именно! — голос Зои Павловны стал резче. — Она может в любой момент всё испортить. Надо оформлять сейчас, пока она «доверяет».
Марина почувствовала, как в груди холодеет.
«Оформлять сейчас» — это что? Квартиру?
Антон тихо выдохнул:
— Ну… я думал, через пару месяцев. Чтобы всё было спокойно.
— Нет, — отрезала мать. — Чем быстрее, тем лучше. Сегодня я узнала, что твой брат нашёл нотариуса, который всё сделает тихо. Только подпись её нужна. И забудь про её «я подумаю». Женщины такие… Сегодня думают одно, завтра другое.
Марина сжала кулаки. Её пальцы дрожали, но внутри появилось странное чувство — смесь злости и какого-то жёсткого спокойствия.
— А Алиса? — вдруг спросил Антон.
— Что Алиса? — резко.
— Ну… если Марина подаст на развод.
— Не подаст, — уверенно сказала Зоя Павловна. — Она из тех, кто держится за семью, даже если всё горит.
Марина мысленно усмехнулась. Они явно не знают, что я уже учусь тушить пожары с бензином в руках.
Утром она вела себя так, будто ничего не слышала. Налила кофе Антону, поцеловала Алису, отправила её в школу. Но внутри уже планировала каждый шаг.
Вечером пришла Катя. С порога она заметила напряжение.
— Ну что, опять твоя свекровь в гостях?
— Пока нет, — сухо ответила Марина, ставя чайник. — Но ночью я подслушала разговор… И, знаешь, это было даже хуже, чем я ожидала.
Катя села за стол, скрестила руки и подалась вперёд.
— Говори.
Марина пересказала всё слово в слово. Катя слушала, не перебивая, но глаза её становились всё уже.
— Значит так, — сказала она наконец. — Ты сейчас не устраиваешь сцен. Ты делаешь вид, что всё нормально, а сама — копаешь. Поняла? Нам нужны доказательства. Бумаги, аудиозаписи… хоть переписка.
Марина кивнула.
— Я понимаю. Но они хитрые. Могут заметить.
— А ты не недооценивай себя. — Катя взяла пирожок со стола, откусила и поморщилась. — И, кстати, прекрати их жрать. Ты как будто в себя эту «любовь» запихиваешь.
Марина фыркнула.
— Думаешь, они их ядом пропитывают?
— Нет, но если от них дурно пахнет, значит, это не еда, а намёк.
Через пару дней Зоя Павловна снова появилась. На этот раз с кипой бумаг в руках.
— Мариночка, золотце, глянь, тут мелочь одна. Просто подпиши, чтобы у нас с Антоном была возможность «лучше управлять».
Марина взяла листы, медленно перевернула страницу за страницей, как будто просто любопытствовала.
— Ага… А тут что? — показала пальцем на пункт, где речь шла о доверенности.
— Это для удобства! — быстро ответила Зоя Павловна. — Мало ли, ты заболела, а надо что-то срочно оформить…
Антон стоял в дверях, хмурый, но молчал. Марина подняла на него глаза.
— Антон, а ты читал это?
Он пожал плечами.
— Мам говорила, там всё стандартно.
Марина положила бумаги на стол и улыбнулась.
— Знаете, я сегодня не готова принимать такие решения. Мне нужно подумать.
— Марина, ну что за глупости… — начала Зоя Павловна.
— Нет, — твёрдо сказала она. — Мне нужно подумать.
В её голосе не было истерики, но была такая холодная решимость, что Зоя Павловна впервые слегка растерялась.
— Ладно, как хочешь… — протянула она и спрятала бумаги в сумку. — Но долго думать не стоит. В жизни важно действовать быстро.
— А я, — Марина медленно поднялась, — предпочитаю действовать правильно.
Той же ночью, пока Антон спал, Марина открыла ноутбук и начала писать Катe:
«Нужен хороший юрист. И диктофон.»
Она ещё не знала, что в третьей главе придётся идти ва-банк. Но уже понимала — отступать некуда.
Марина сидела на кухне и смотрела на кружку с чаем. Он остыл, но она не притронулась. Сегодня был день, когда всё должно было решиться. Катя нашла юриста, а юрист — способ поймать Зою Павловну и Антона за руку.
Вечером, когда Алиса уже спала, в дверь, как всегда без звонка, вошла Зоя Павловна. На этот раз с таким выражением лица, будто она пришла вручать орден за заслуги перед семьёй. За ней — Антон, слегка взвинченный.
— Мариночка, мы тут с Антоном подумали, — начала свекровь, выкладывая на стол толстую папку. — Пора всё упростить. Квартиру оформим на Антона, ты всё равно живёшь вместе, а значит, ничего не потеряешь.
— Ага, — спокойно ответила Марина, — то есть я отдаю, а вы пользуетесь. Удобно.
Антон нахмурился.
— Марин, хватит уже подозревать. Это для нас же! Чтобы потом проблем с оформлением не было.
Марина посмотрела на них и улыбнулась.
— Отлично. Подписываем?
Зоя Павловна явно не ожидала такого согласия.
— Ну… да, конечно.
Марина взяла папку, достала диктофон из-под салфетницы и включила его.
— Повторите, пожалуйста, для записи, что вы хотите, чтобы я подписала.
Антон побледнел.
— Ты что, нас пишешь?!
— А ты что, боишься правды? — Марина встала. — Говорите.
Зоя Павловна скривилась.
— Это хамство.
— Это защита, — отрезала Марина. — И давайте без красивых слов про семью. У меня есть запись вашего ночного разговора. Есть юрист. Есть все основания для заявления в полицию.
Антон шагнул к ней.
— Марин, ты с ума сошла? Мы же семья!
— Семья? — Марина сделала шаг навстречу. — Семья — это когда ребёнку не приходится жить среди интриг. Когда мать не боится, что её выкинут из собственного дома.
Зоя Павловна попыталась перехватить инициативу:
— Ты сама всё испортишь! Кто тебя возьмёт с ребёнком? Да ты…
— Молчите, — резко перебила Марина. — Или я включаю запись прямо сейчас, при Алисе.
Повисла пауза. И вдруг Марина заметила, как у Антона дрожит челюсть. Он отвёл взгляд. Зоя Павловна схватила сумку и резко пошла к двери.
— Ну и живи, как знаешь, — бросила она. — Потом пожалеешь.
Дверь хлопнула. Антон остался стоять, не поднимая глаз.
— Ты серьёзно всё это в полицию? — тихо спросил он.
— Серьёзнее некуда. — Марина положила диктофон на стол. — Завтра я подаю на развод. И да, ключи от квартиры ты и твоя мама больше не получите.
Антон вздохнул, как человек, который внезапно остался без союзника.
— Знаешь… я думал, ты не сможешь.
— Ты плохо меня знал, Антон. — Марина взяла кружку с холодным чаем. — Теперь узнаешь.
Она сделала глоток. Горький, тёплый в горле, он оказался удивительно крепким. Как и она сама в этот момент.
Через месяц Марина получила решение суда о разводе и обеспечительные меры по квартире. Антон переехал к матери. Алиса перестала вздрагивать от звонка в дверь.
И только запах пирожков в магазине иногда заставлял Марину замедлить шаг и вспомнить, что даже самые румяные корочки могут скрывать начинку с привкусом предательства.
