Чай у них дома всегда был каким-то подозрительно крепким. Не то чтобы Дмитрий умел его заваривать — он скорее считал, что пакетик надо вымочить до состояния тёмной нефти, а потом ещё прокипятить, «чтобы вкус раскрылся». Ольга обычно добавляла лимон, чтобы хоть как-то нейтрализовать этот «чернильный отвар». Но в этот вечер лимон не спасал — не от вкуса, а от разговора.
Ольга стояла у мойки, спиной к столу, аккуратно тёрла чашку губкой.
Вода холодная… как раз под настроение, — подумала она.
За спиной слышался мерный звук ложки о стекло — Дмитрий размешивал сахар, хотя пил без него. Значит, сейчас будет разговор, который он заранее репетировал.
— Ты сегодня с работы поздно, — сказал он ровным голосом, но с таким подтекстом, что Ольга даже обернулась.
Дмитрий сидел, подперев подбородок рукой, и смотрел на неё тем самым взглядом, которым обычно продавцы оценивают клиента: платить он будет или просто пыль поднимать.
— Совещание затянулось, — ответила она, возвращаясь к чашке. — Что-то срочное?
— Срочное? — он усмехнулся. — Ну, скажем так, давно назревшее.
Ольга вздохнула.
— Давай сразу. Что опять?
Дмитрий сделал вид, что не слышит её раздражения.
— Я тут подумал… мы уже, сколько, восемь лет вместе?
— Девять, — машинально поправила она.
— Тем более, — кивнул он. — И за это время мы как-то… слишком раздельно живём. В финансовом плане.
Ольга поставила чашку на сушилку, медленно вытерла руки о полотенце.
— Ты о чём конкретно?
— О том, что в семье не должно быть секретов. У нас общий дом, общий быт, но у каждого свои счета, свои накопления. Ты ведь знаешь, что это неправильно.
— Неправильно — это когда муж начинает лезть в чужие счета, — сказала она тихо, но жёстко.
— Оля, — Дмитрий выпрямился, в голосе зазвенел металл. — Мы семья. И я имею право знать, сколько мы имеем в сумме. Не в теории, а на практике.
— «Мы имеем» или «ты хочешь знать, сколько у меня»? — она развернулась к нему, скрестив руки на груди.
— Не передёргивай, — он сделал вид, что обиделся, хотя на самом деле только ждал этой реплики. — Просто… ну, ты зарабатываешь больше. Нам нужно планировать будущее. Может, купить машину получше, мебель обновить…
Ольга усмехнулась, и усмешка вышла холодной.
— Ага. Планировать будущее — это значит, что я отдаю тебе доступ к своим деньгам, а ты покупаешь себе новый внедорожник.
— Ну а что? Мы же вместе! — Дмитрий развёл руками, но глаза его блестели, как у кота, который уже прикинул, где будет спать на новой мебели.
— Мы вместе, — повторила она. — Но это не значит, что я должна финансировать твои «хотелки».
— Хотелки?! — он даже привстал. — Оля, это называется развитие семьи! Ты же сама говорила, что мечтаешь о квартире побольше!
— Я мечтаю, — кивнула она. — И коплю на неё.
— Вот! — он ткнул пальцем в воздух, будто поймал её на преступлении. — Копишь! Сколько?
— Не твоё дело, — ответила она спокойно, но руки уже сжались в кулаки.
— То есть, — Дмитрий опёрся на стол, наклонившись вперёд, — ты считаешь, что в браке можно что-то скрывать?
— Я считаю, что в браке нужно уважать границы личного, — сказала она, чувствуя, как у неё внутри закипает.
— Личное?! Мы муж и жена, какие «личные» деньги?! — он уже почти кричал. — Половина того, что ты накопила, по закону — моё!
— А по-человечески — твоё что? — резко спросила она. — Моё доверие, моя жизнь, мои годы? Или только деньги?
Он замолчал, но лишь на секунду.
— Не переводи тему, — процедил он. — Я просто хочу прозрачности.
— Дмитрий, — она прищурилась. — Ты когда в последний раз показывал мне свой банковский счёт? Или рассказывал, сколько тратишь на свои «рыбалки» и «поездки с друзьями»?
Он фыркнул:
— Это другое.
— Конечно, другое, — кивнула она. — Когда тратишь ты — это личное. Когда трачу я — это семейное.
Между ними повисла тишина. Чай остыл. Вода в мойке уже стекла, но Ольга стояла, упершись руками в край раковины, и смотрела в одну точку. Дмитрий откинулся на спинку стула, делая вид, что думает. На самом деле он уже готовил следующий заход.
— Ладно, — сказал он наконец. — Я не хочу ссориться. Но ты понимаешь, что скрытность в семье — это первый шаг к разводу?
Ольга обернулась, и в её взгляде не было ни страха, ни сожаления.
— Иногда — это первый шаг к свободе.
Его брови дёрнулись. Он хотел что-то ответить, но в этот момент телефон на столе зазвонил. Дмитрий схватил его, бросил короткое «потом договорим» и вышел в комнату.
Ольга осталась на кухне. Она понимала, что «потом» не будет проще. Этот разговор — не о деньгах. Это разговор о том, кто будет управлять их жизнью. И Дмитрий явно решил, что это будет он.
Она достала из шкафчика лимон, но руки дрожали.
Ну что ж… посмотрим, кто кого, — подумала она, и в первый раз за долгое время её холодный чай показался не таким уж противным.
Дмитрий позвонил ей днём, голос был подозрительно ласковым.
— Оль, привет. Сегодня давай поужинаем в ресторане. Как раньше… помнишь, когда ещё без кредитов, ремонтов и вечных обсуждений тарифов ЖКХ?
Она сразу насторожилась. Дмитрий не был человеком, который просто так зовёт поесть вне дома. Обычно он говорил, что «дома дешевле и вкуснее».
— А повод? — спросила она.
— Да какой повод? — в голосе его было столько показного удивления, что она почти услышала, как он закатывает глаза. — Просто захотел провести вечер с женой.
Ага, просто захотел… — подумала Ольга, но согласилась. Любопытство — штука опасная: оно часто сильнее здравого смысла.
Ресторан был новый, с модными лампами в виде перевёрнутых банок и официантами в рубашках без галстуков, что почему-то должно означать «стильно». Дмитрий выбрал столик у окна, галантно отодвинул ей стул. Как мило. Как-то даже липко, — отметила она.
— Ну что, закажем что-нибудь вкусненькое? — он улыбнулся, раскладывая меню так, словно сейчас собирается читать ей стихи.
— Давай, — коротко кивнула она, открыв карту блюд.
Официант ушёл с заказом, и началась настоящая программа вечера. Дмитрий облокотился на стол, наклонился вперёд:
— Оля, я тут подумал… Мы оба не дети. Надо серьёзно поговорить.
— О чём на этот раз? — она отхлебнула воды, хотя подозревала, что зря — сейчас всё застрянет в горле.
— О нас. О будущем. — он выдержал паузу, как актёр перед кульминацией. — Я хочу, чтобы у нас был общий счёт.
— Опять? — она подняла брови. — Мы это уже обсуждали.
— Нет, тогда ты всё свела к шутке, — он сжал ладонь в кулак на столе. — А сейчас я говорю серьёзно. Нам нужен общий счёт. Это нормально для семьи.
— Дмитрий, нормальное для семьи — это уважение. Не контроль, — её голос оставался спокойным, но глаза уже прищурились.
— Оля, ты прячешь от меня деньги! — он почти не шептал, хотя вокруг сидели люди. — Я не понимаю, зачем. Разве я просил себе всё? Я же не предлагаю тратить на себя.
— На машину, на мебель, на «развитие семьи» — давай, скажи это вслух, — она улыбнулась уголком губ. — И не делай вид, что тебе не важна сумма.
— Хорошо, — он кивнул, чуть подался вперёд. — Мне важна сумма. Потому что это наши деньги. Мы же вместе их зарабатываем.
— Ошибаешься, — тихо ответила она. — Я их зарабатываю.
Он резко откинулся на спинку стула, как будто она его ударила.
— Значит, я никто? Я зря вкалываю? Ты считаешь, что мои деньги меньше твоих?
— Я считаю, что твои деньги — твои, а мои — мои, — она спокойно взяла салфетку. — И не надо подменять понятия.
— Да ты… — он осёкся, заметив, что соседний столик уже откровенно прислушивается. Сделал паузу, потом вдруг вытащил телефон, включил экран. — Ладно. Раз так, давай прямо сейчас. Открой своё банковское приложение и покажи баланс.
Ольга замерла, глядя на него так, как смотрят на человека, который публично потерял остатки стыда.
— Ты серьёзно? Здесь? При людях?
— А что такого? Боишься, что кто-то узнает, что у нас в семье есть деньги?
Она медленно положила руки на стол.
— Дмитрий… ты понимаешь, что сейчас выглядишь как человек, который пришёл в ресторан не с женой, а с бухгалтером?
— А что, бухгалтеры плохие люди? — он скривил усмешку.
— Для тебя, похоже, идеальная жена — это бухгалтер без зарплаты, — её голос стал ледяным.
В этот момент официант принёс еду. Молчание, повисшее между ними, можно было резать ножом. Дмитрий ковырнул вилкой в стейке, но есть не стал.
— Ладно, по-хорошему не хочешь… — он сказал это тихо, но с угрозой. — По закону половина твоих накоплений — моя. Могу в суд подать.
— Подавай, — она откинулась на спинку стула и впервые за вечер улыбнулась искренне. — Но тебе придётся доказать, что это совместно нажитое.
Он прищурился.
— А что, не совместно? Ты что, их до брака заработала?
— Почти, — ответила она, взяла вилку и спокойно начала есть. — Но об этом я тебе расскажу позже.
Дмитрий замолчал, но не потому что успокоился. Он явно перестраивал план атаки. В глазах его мелькало раздражение, смешанное с растерянностью: он был уверен, что прижмёт её к стенке, а в итоге сам оказался в тупике.
Ольга ела медленно, смакуя каждый кусок, и впервые за долгое время почувствовала, что еда действительно вкусная — потому что теперь она точно знала: решение уйти — уже созрело.
Когда они вышли из ресторана, Дмитрий держался подчеркнуто молча. Ольга не пыталась заговорить. Она знала, что впереди будет новая атака, и, скорее всего, дома.
Но теперь она была готова.
Ты хотел прозрачности, Дима? — подумала она. — Будет тебе прозрачность. Только такая, что сам себе завидуешь перестанешь.
Дом встретил их привычной тишиной. Только часы на стене тиканьем отмеряли секунды до взрыва. Дмитрий первым прошёл на кухню, налил себе минералки в высокий стакан и залпом выпил, как водку. Поставил стакан на стол так, что стекло глухо стукнулось о поверхность.
— Значит, ты решила со мной в открытую воевать? — его голос был тихим, но в нём уже пряталось то самое холодное бешенство, которое Ольга знала наизусть.
— Я решила защищать своё, — она поставила сумку на стул, не снимая пальто. — И давай без пафоса.
— Без пафоса?! — он шагнул ближе. — Ты понимаешь, что я могу забрать половину твоих накоплений? Это совместно нажитое имущество. Закон на моей стороне!
— Ты закон читал, или только заголовки статей в интернете? — её голос был спокоен, но в глазах уже плясали искры.
— Я знаю, что всё, что мы заработали в браке, — пополам! — он ткнул пальцем в пол, будто здесь, под их паркетом, был сейф с её деньгами.
Ольга медленно сняла пальто, повесила на спинку стула и подошла к нему вплотную.
— Дмитрий. Давай я тебе сейчас расскажу, как всё устроено. Чтобы потом не было сюрпризов.
— Давай, — он ухмыльнулся, уверенный, что сейчас услышит жалкое оправдание.
— Мой бизнес оформлен на мою мать. До брака. И все доходы, которые ты так хочешь посчитать «нашими», юридически — её. А я всего лишь получаю зарплату. Небольшую, кстати. Хочешь посмотреть трудовой договор? — она подняла бровь.
Он заморгал, будто получил удар в лицо.
— Что?
— То, что слышал, — она пожала плечами. — Ты не имеешь права на эти деньги. Ни по закону, ни по совести.
— Это… это подло! — он уже не злился, а почти кричал от обиды. — Ты специально всё так сделала, чтобы я ни копейки не получил!
— Нет, я сделала это, чтобы если в моей жизни появится человек вроде тебя, он не смог меня обчистить, — её голос был мягким, почти ласковым, но в нём звенела сталь.
— Человек вроде меня?! — он шагнул ближе, схватил её за локоть. — Ты думаешь, я из-за денег с тобой жил?
— Думаю, что деньги для тебя всегда были важнее меня, — она выдернула руку, — и этот вечер только подтвердил.
Он отступил на шаг, но не потому, что испугался. Скорее — потому что почувствовал, что любая его фраза сейчас будет выглядеть жалко.
— Так значит, ты просто… уходишь?
— Нет, Дима. Я уже ушла, — она взяла сумку со стула. — Сегодня ты просто узнаёшь об этом.
Она прошла в прихожую, накинула пальто. Дмитрий стоял в дверях кухни, растерянный, сжимая кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Оля! — его голос сорвался. — Ты ещё пожалеешь!
— Я уже пожалела, — она повернулась к нему, — девять лет назад.
Хлопок двери был таким громким, что даже часы на стене будто замерли на секунду.
В квартире остался только он — с минералкой, обидами и пустыми руками.
А она шла по ночной улице и чувствовала, как с каждым шагом с её плеч сваливается груз. Денег у неё было столько же, сколько утром. Но теперь у неё было главное — свобода.
