Треск разбитой тарелки разрезал тишину. Осколки рассыпались по полу, как осколки их брака.
— Постой, Дима! А с чего ты вообще взял, что я перепишу на тебя свою квартиру? Или ты думаешь, раз мы женаты, то ты тут хозяин?
Анна стояла посреди кухни, сжимая в руках документы — распечатанные договоры дарения, уже подписанные Дмитрием. Её пальцы дрожали.
Дмитрий медленно поднял голову. В его глазах не было ни раскаяния, ни даже злости — только холодный расчёт.
— Я вложил в ремонт пятьсот тысяч. Это справедливо.
— Ты даже не спросил меня! — голос Анны сорвался. — Это моя квартира. Бабушкина. Ты знаешь, что значит для меня это место!
Он усмехнулся, откинулся на стуле.
— Ну вот, опять твоя священная память о предках. А я что, не семья? Или я просто кошелёк, который должен платить за твои капризы?
За дверью шаркнула нога — Илья, их шестнадцатилетний сын, замер в дверном проёме. Его тёмные глаза метались между матерью и отчимом.
— Мам… — начал он, но Анна резко махнула рукой.
— Не сейчас, Илюш.
Дмитрий встал, подошёл к ней вплотную.
— Подпишешь. Или…
— Или что? — она не отступила.
Он не успел ответить. В кармане её куртки зазвонил телефон. Неизвестный номер.
Анна машинально нажала на ответ.
— Алло?..
Тишина. Потом — мужской шёпот, от которого по спине побежали мурашки:
— Ты знаешь, что он скрывает?
Гудки.
Она медленно опустила телефон, встретившись взглядом с Дмитрием. Его лицо вдруг стало каменным.
— Кто это? — спросил он слишком ровно.
Анна не ответила. В голове стучало только одно:
Кто-то знает. Кто-то знает всё.
Анна зажала телефон в ладони, будто пытаясь скрыть услышанное. В кухне повисло напряженное молчание, нарушаемое только тиканьем часов.
— Ну? — Дмитрий шагнул ближе, его дыхание обожгло щеку. — Кто звонил?
Она машинально отступила к холодильнику, спиной натыкаясь на его дверцу.
— Ошибся номером…
— В три часа ночи? — его голос стал опасным. — Давай посмотрим журнал вызовов.
Он потянулся за телефоном, но Анна резко одернула руку.
— Хватит! Ты вообще слышишь себя? Это мой телефон!
Илья, всё ещё стоявший в дверях, кашлянул.
— Может, хватит? Завтра в школу…
Дмитрий обернулся к нему с фальшивой улыбкой.
— Иди спи, солнце. Взрослые разберутся.
Когда шаги Ильи затихли в коридоре, Анна выдохнула:
— У тебя пять минут, чтобы объяснить, что это за бумаги.
Он рассмеялся, развернулся и вышел из кухни, хлопнув дверью.
Через минуту из спальни донесся его приглушенный голос — он кому-то звонил. Анна прижала ухо к двери.
— …она ничего не знает. Да, я проверю… Нет, не связывайся с ней снова…
Ледяная волна прокатилась по спине. Она крадучись вернулась на кухню, дрожащими пальцами набрала неизвестный номер из истории вызовов.
Трубку подняли после первого гудка.
— Наконец-то, — прошептал тот же мужской голос. — Слушай внимательно. Твой муж знает, где я. И знает, почему я исчез.
— Кто вы? — Анна сглотнула ком в горле.
— Максим.
Стул рядом с ней со скрипом отъехал — она даже не заметила, как обхватила руками себя, будто пытаясь удержаться в реальности. Максим. Брат. Тот, кого она оплакивала десять лет.
— Это… невозможно.
— Он показал тебе фотографию? — голос брата звучал сдавленно. — Ту, что в сейфе?
Анна резко обернулась — за спиной стоял Дмитрий. В одной руке он держал ключ от сейфа, в другой — пистолет.
— Всё, Аня, — тихо сказал он. — Игра окончена.
Трубка выпала из ее рук.
Пистолет в руке Дмитрия блеснул под тусклым кухонным светом. Анна застыла, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
— Положи трубку, — его голос звучал спокойно, почти ласково.
Она разжала пальцы. Телефон с глухим стуком упал на кафель.
— Ты знал, — прошептала она. — Все эти годы… ты знал, что Максим жив.
Дмитрий медленно покачал головой, делая шаг вперед.
— Открой сейф.
Ключ холодно заскользил по ее ладони. Анна машинально повернулась к тяжелому шкафу у стены — тому самому, который Дмитрий привез месяц назад, объяснив, что хочет хранить документы в безопасности.
Дрожащими руками она вставила ключ. Защелка щелкнула.
Внутри лежала папка с надписью «Налоги» — та самая, которую он показывал ей неделю назад. Только теперь Анна заметила, что нижние листы слегка топорщились, будто там было что-то еще.
— Листай, — приказал Дмитрий.
Под налоговыми декларациями оказалась фотография. Старая, с загнутыми уголками. На ней — ее отец, Максим и… молодой Дмитрий. Они стояли у знакомого ей загородного дома, обнявшись, как старые друзья.
— Когда… — голос Анны прервался. — Когда это сделано?
— За два месяца до его исчезновения, — Дмитрий неожиданно опустил пистолет. — Мы были партнерами, Аня. Твой брат и я.
Она лихорадочно перебирала бумаги. Договор о займе. Расписки. И последний лист — заявление о пропаже человека, датированное тем самым роковым днем.
— Отец выгнал его, — прошептала Анна, вспоминая тот вечер, скандал, хлопнувшую дверь.
— Не просто выгнал, — Дмитрий внезапно рассмеялся. — Продал. За долги.
Его слова повисли в воздухе, как ядовитый газ. Анна схватилась за край стола.
— Ты лжешь.
— Проверь, — он швырнул ей на колени еще один документ. Договор купли-продажи доли в бизнесе. Подпись отца. Подпись Максима. И пометка красным: «В счет погашения долга».
За окном резко завыл ветер. Где-то в квартире скрипнула дверь — возможно, Илья подслушивал.
— И что теперь? — Анна подняла глаза. — Ты убьешь меня, как обещал по телефону?
Дмитрий неожиданно сел напротив, положив пистолет на стол.
— Я хочу, чтобы ты подписала бумаги на квартиру. Добровольно. Тогда я исчезну из твоей жизни навсегда.
— А Максим?
— Твой брат должен был остаться мертвым, — его пальцы сжали рукоять оружия. — Но сегодня он совершил ошибку.
Дверь в кухню распахнулась. На пороге стоял Илья, бледный, с телефоном в руках.
— Мам… — его голос дрожал. — Это дядя Макс. Он говорит… он знает, где бабушкины бриллианты.
Дмитрий вскочил так резко, что стул с грохотом упал. Анна в тот же миг рванулась к сыну, заслоняя его собой.
— Беги, — прошептала она. — В свою комнату. Закройся.
Но было уже поздно. Дмитрий нажал на спусковой крючок.
Выстрела не последовало.
Только щелчок пустого затвора.
И голос Максима из телефона:
— Пистолет не заряжен, Дима. Я же предупреждал — сегодня все тайны выйдут наружу.
Тишина после слов Максима повисла в воздухе, густая и тяжёлая. Дмитрий с яростью швырнул пистолет на пол — оружие со звоном отскочило от кафеля, ударившись о ножку стола.
— Где он?! — прошипел Дмитрий, вырывая телефон из рук Ильи. — Где твой драгоценный братец, Аня?
Анна прижала сына к себе, чувствуя, как его сердце бешено колотится. Она впервые за десять лет слышала голос брата, а этот человек смеет…
— Ты знал, — её голос звучал хрипло. — Все эти годы… Ты знал, что он жив, и молчал.
Дмитрий нервно провёл рукой по лицу, оставляя красные царапины от небритых щёк. В его глазах мелькало что-то животное, нечеловеческое.
— Твой отец продал его, а не я! Максим должен был исчезнуть — таковы были условия сделки. Но этот идиот… — Он резко обернулся к телефону. — Ты всё испортил! Зачем звонишь сейчас?
Из динамика раздался спокойный, почти бесстрастный голос Максима:
— Потому что сегодня годовщина, Дима. Ровно десять лет, как ты и мой отец продали меня как скот.
Илья вырвался из материнских объятий, его глаза горели.
— Вы… вы продали дядю? Как вещь?
Дмитрий внезапно рассмеялся — этот смех резанул по нервам, как ржавая пила.
— Бизнес, малыш. Твой дядя должен был полмиллиона, а расплачиваться отказался. — Он повернулся к Анне. — Твой отец нашёл выход. Бриллианты твоей бабушки в обмен на сына. Только вот…
— Только вот бриллиантов не было, — закончил за него Максим из телефона. — Их забрала мать Анны перед смертью. И знаешь, где они сейчас?
Дмитрий резко побледнел. Анна почувствовала, как по её спине побежали мурашки. Мать… Та самая бабушка, что оставила ей квартиру…
— Вентиляционная шахта в спальне, — продолжал Максим. — За третьей решёткой слева.
Дмитрий как ужаленный рванулся к выходу. Анна инстинктивно шагнула вперёд, но Илья опередил её.
— Не пущу! — мальчик растянулся в дверном проёме, как маленький щит.
Дмитрий даже не остановился — он просто отшвырнул подростка в сторону. Илья ударился плечом о косяк, вскрикнув от боли.
Этот звук будто разбудил в Анне что-то древнее, первобытное. Она схватила со стола тяжёлую чугунную сковороду и…
Глухой удар. Дмитрий закачался, схватившись за голову. Из-под пальцев по лицу стекала тёмная струйка.
— Ты… — он обернулся к ней с трудом фокусируя взгляд. — Ты пожалеешь…
Телефон в руке Ильи снова заговорил:
— Полиция уже в пути. Дима, беги, если можешь.
Но Дмитрий не побежал. Он медленно опустился на колени, потом на пол. Его глаза всё ещё горели ненавистью, когда сознание начало покидать его.
Анна бросилась к сыну, но Илья отстранился, показывая на экран:
— Мам… Дядя Макс говорит… он ждёт нас у старого дома. Сейчас. Пока… пока он не очнулся.
За окном послышался вой сирен. Анна в последний раз взглянула на лежащего мужа — того, кого она десять лет считала своей опорой, своей любовью.
— Бежим, — просто сказала она, хватая сына за руку.
Они выскочили в подъезд, когда внизу уже хлопали двери полицейских машин. Последнее, что Анна услышала, прежде чем дверь лифта закрылась — хриплый голос Дмитрия из квартиры:
— Ты ещё вернёшься, Аня! Вернёшься!
Такси резко тормознуло у знакомых ворот. Анна сжала пальцы Ильи, глядя на обветшалый загородный дом — место её детства, место последней ссоры отца с Максимом.
— Мам, — Илья указал на тень у крыльца. — Смотри…
Фигура в тени сделала шаг вперёд. Лунный свет упал на измождённое лицо, на преждевременную седину в чёрных волосах.
— Макс… — Анна задохнулась.
Он изменился до неузнаваемости. Шрам через бровь, впалые щёки, пальцы с желтоватыми следами от сигарет. Но глаза — те же серые, пронзительные.
— Десять лет, сестрёнка.
Она бросилась к нему, впиваясь в запах дешёвого мыла и табака. Его тело оказалось костлявым, как у больного.
— Где ты был? Почему молчал?
Максим отстранился, нервно оглядываясь.
— Пойдём внутрь. У нас мало времени.
Дом пах сыростью и плесенью. Илья чихнул, разглядывая затянутые паутиной углы.
— Здесь… — Максим зажёг керосиновую лампу, — отец держал меня три дня после того, как подписал бумаги.
Лампа осветила ржавые цепи, прикованные к батарее.
— Боже… — Анна прикрыла рот рукой.
— Он продал меня за долги, Ань. Дмитрий был посредником. Должен был проследить, чтобы я исчез.
— Но ты сбежал.
Максим горько усмехнулся:
— С третьей попытки. Через два года.
Он расстегнул рубашку — рваные шрамы пересекали грудь.
— Они пытали меня за информацию о бриллиантах. Как и твоего мужа сейчас.
Илья резко поднял голову:
— То есть… папа… он знал?
— Знает, — Максим кивнул. — И ищет их все эти годы.
Анна схватила брата за руку:
— Но их же нет! Мама забрала их перед смертью!
Тишина. Максим медленно потянулся за лампой.
— Мама ничего не брала.
Он направил свет на старую фреску над камином — ангела с разбитым лицом.
— Отец спрятал их здесь. В тот день, когда продал меня.
Раздался скрежет — Максим провернул голову ангела. Скрытый отсек открылся с тихим щелчком.
— Боже правый… — Анна отшатнулась.
В нише лежал небольшой кожаный мешок. И пистолет.
— Вот они, бабушкины сокровища, — Максим высыпал на стол горсть бриллиантов. Они сверкали в свете лампы, как слёзы. — И причина, по которой наш отец мёртв.
За окном резко заскрипели тормоза.
— Слишком поздно, — Максим схватил пистолет. — Он нашёл нас.
Дверь с треском распахнулась. На пороге стоял Дмитрий — с окровавленным виском и безумием в глазах.
— Семейный reunion? — он хрипло рассмеялся. — Как трогательно.
Его рука дрожала, сжимая нож.
— Должен признать, Макс, ты меня перехитрил. Но теперь-то я получу своё.
Максим медленно поднял пистолет:
— Выход один, Дима. Ты уходишь. Навсегда.
Дмитрий сделал шаг вперёд.
— Стреляй. Если осмелишься.
Грохот выстрела оглушил Анну. Она зажмурилась…
Когда открыла глаза, Дмитрий стоял на том же месте. Не тронутый.
Щелчок затвора. Второй выстрел. Опять ничего.
— Боже, Макс… — прошептала Анна.
Дмитрий рассмеялся:
— Пустой? Какая ирония.
Он бросился вперёд.
Нож блеснул в воздухе…
И вдруг замер.
Из груди Дмитрия торчала рукоять ножа — его собственного. Максим, ловко развернувшись, всадил ему в спину его же оружие.
— Вот так-то лучше, — прошептал он, подхватывая падающего Дмитрия.
Тот захрипел, пытаясь что-то сказать. Кровь пузырилась на губах.
— Ш-ш… — Максим закрыл ему рот ладонью. — Спи, Дима.
Тело обмякло.
Илья закричал.
Анна упала на колени.
А Максим уже вытирал руки о занавеску, спокойно, будто только что раздавил паука.
— Теперь, — он поднял мешок с бриллиантами, — нам нужно исчезнуть. Навсегда.
За окном завыли сирены.
— Полиция, — догадался Илья.
Максим кивнул:
— Они найдут здесь Дмитрия. Убитого его же ножом. С отпечатками твоих пальцев, сестрёнка.
Анна в ужасе посмотрела на свои руки — она действительно держала нож, когда…
— Ты подставил меня!
— Я спасаю тебя, — Максим сунул ей мешок. — Бери. Беги. Или оставайся — объясняй полиции, почему твой муж лежит мёртвый в доме твоего отца.
Сирены приближались.
— Мам… — Илья дёрнул её за руку. Максим уже стоял у чёрного хода:
— Решай, Аня. Сейчас.
Она посмотрела на сына. На бриллианты. На тело мужа.
И сделала шаг вперёд…
Сирены резали ночную тишину, приближаясь с каждым мгновением. Анна стояла на пороге чёрного хода, сжимая в одной руке мешок с бриллиантами, а в другой — ладонь Ильи.
— Мам, — его голос дрожал, — мы не можем просто убежать. Это… это убийство.
Максим уже заводил машину — старую «Волгу», спрятанную за сараем.
— Ты либо со мной, либо с полицией, Аня. Решай.
Она оглянулась на тело Дмитрия. Кровь растекалась по полу, образуя тёмное зеркало. Её отражение в нём казалось чужим.
— Ты всё подстроил, — прошептала она. — Ты знал, что он придёт сюда.
Максим не стал отрицать.
— Он убил бы нас, если бы я не сделал этого первым.
Фары полицейских машин уже били в окна.
— Последний шанс, сестрёнка.
Анна резко повернулась к Илье:
— Бежим.
Они втроем рванули к машине. Двери захлопнулись как раз в тот момент, когда во двор ворвались полицейские с фонарями.
— Вниз! — Максим рванул руль, уводя «Волгу» по задней дороге, через старый яблоневый сад. Ветки хлестали по стеклам, как плётки.
Анна прижала Илью к сиденью, чувствуя, как его сердце колотится, как пойманная птица.
— Куда мы едем?
— Пока — подальше отсюда, — Максим резко свернул на грунтовку. — Потом разберёмся.
Машину трясло на ухабах. Анна сжала мешок с бриллиантами, вдруг осознав его вес.
— Что мы будем делать с этим?
Максим усмехнулся:
— Начать новую жизнь. Исчезнуть.
— А полиция?
— Будут искать Дмитрия. У них нет доказательств, что мы здесь были.
Илья внезапно зашевелился:
— А мои вещи? Школа? Друзья?
Максим резко затормозил, развернулся к нему:
— Ты думаешь, у тебя осталась нормальная жизнь после сегодняшнего?
Тишина. Анна обняла сына, но он вырвался.
— Я не хочу убегать!
— У тебя нет выбора! — Максим ударил по рулю.
Анна вдруг осознала, что смотрит на брата, как на чужого. Этот озлобленный человек с холодными глазами — не тот Максим, которого она помнила.
— Останови машину, — тихо сказала она.
— Что?
— Останови. Сейчас.
Максим заскрипел зубами, но свернул на обочину.
Анна открыла дверь, вытащила Илью.
— Мы не поедем с тобой.
— Ты с ума сошла? — он выскочил вслед за ней. — Полиция уже в курсе!
— Тогда я всё объясню.
Максим засмеялся — резко, истерично.
— Ты готова сесть в тюрьму за убийство, которого не совершала?
— А ты готов жить с тем, что совершил его?
Они замолчали, смотря друг другу в глаза.
Где-то вдалеке снова завыли сирены.
Максим медленно покачал головой: — Как хочешь, Аня.
Он швырнул ей мешок с бриллиантами.
— На память.
Затем сел в машину и рванул с места, оставив их на тёмной дороге.
Илья дрожал:
— Что теперь?
Анна глубоко вдохнула, глядя на огни города вдали.
— Теперь мы идём в полицию. И рассказываем правду. Всю.
Она взяла сына за руку, и они пошли навстречу огням.
Где-то впереди, в темноте, притаился финал этой истории. Но какой — Анна пока не знала.
Три месяца спустя
Анна стояла у окна в съемной квартире, наблюдая, как Илья собирает рюкзак в школу. Его движения были резкими, угловатыми — совсем как у взрослого, а не у шестнадцатилетнего парня.
— Не забудь бутерброды, — сказала она.
— Не забуду.
Тишина. Слишком громкая после всего, что случилось.
Дверь в коридоре скрипнула — следователь Петров, их временный опекун, заглянул в комнату.
— Ну что, готовы к сегодняшнему заседанию?
Анна кивнула, не поворачиваясь. За стеклом шел дождь — мелкий, назойливый, как воспоминания.
— Максима так и не нашли? — спросил Илья, застегивая куртку.
Петров поморщился:
— Нет. Но мы продолжаем поиски.
Он не стал добавлять, что все следы ведут за границу. И что бриллианты, которые Анна добровольно отдала следствию, скорее всего, уже проданы.
— Пора ехать, — сказал следователь.
В зале суда пахло деревом и строгостью. Анна сжала руки на коленях, слушая, как прокурор зачитывает обвинения против покойного Дмитрия — мошенничество, вымогательство, соучастие в похищении.
— Суд учитывает ваше сотрудничество со следствием, — сказал судья. — И то, что вы стали жертвой этих преступлений.
Когда объявили перерыв, Илья потянул ее за рукав:
— Мам, смотри.
В дальнем углу зала сидела немолодая женщина в черном. Анна узнала ее сразу — Лидия Сергеевна, вдова ее отца.
— Она пришла…
Женщина поднялась и медленно подошла к ним. Глаза красные, но сухие.
— Я не знала, — прошептала она. — Клянусь, я не знала, что мой муж… что он сделал с Максимом.
Анна кивнула. Она давно перестала искать правых и виноватых.
— Вы получите свою долю от продажи бриллиантов, — сказала Лидия Сергеевна. — Это… хоть какая-то компенсация.
— Деньги мне не нужны.
— Тогда что?
Анна посмотрела на Илью.
— Чтобы мой сын мог спокойно закончить школу. Чтобы у нас был шанс начать все сначала.
Женщина в черном кивнула и отошла, растворившись в толпе.
Вечером они с Ильей шли домой под зонтом. Дождь уже стихал.
— Мам, а что было бы, если бы мы тогда уехали с дядей Максом?
Анна остановилась, поправила капюшон на его голове:
— Мы бы до сих пор бежали.
— А теперь?
— Теперь мы свободны.
Они дошли до перекрестка. Светофор щелкнул, загорелся зеленый.
— Пошли, — сказала Анна, и они шагнули вперед, под чистые, почти весенние капли.
Где-то далеко, за границей, возможно, Максим смотрел на то же небо.
Но это была уже другая история.
