— Это просто шок! — Наташа швырнула мокрую тряпку прямо в стену, где осталось жирное пятно от вчерашнего борща. — Вы где совесть потеряли? Я не успеваю дом вымывать, холодильник опустошили!
В коридоре послышалось довольное чавканье и шарканье тапочек. Инесса Валерьевна, словно ничего не произошло, степенно проплыла мимо кухни с банкой варенья в руках. За ней, как преданная собачка, семенила тётя Галя — подруга детства, которая уже второй месяц жила у них «временно».
— Наташенька, ты что кричишь? — невозмутимо поинтересовалась свекровь, не отрываясь от банки. — Мы же с Галочкой просто чаек попили.
«Чаек попили!» — внутри у Наташи что-то взорвалось. Она обернулась и увидела кухню, похожую на поле боя. Раковина забита грязной посудой до краёв, на плите — пригоревшие брызги, а на столе — россыпь крошек от трёх буханок хлеба, которые вчера ещё лежали в хлебнице.
— Инесса Валерьевна, — голос Наташи звучал опасно тихо, — а где мои котлеты? Те, что я на завтра наготовила?
Свекровь замерла с ложкой варенья у рта.
— Какие котлеты, милая?
— Двенадцать штук! В контейнере! На верхней полке!
— Ах, эти… — Инесса Валерьевна махнула рукой. — А мы думали, они на выброс. Такие сухие были.
Наташа почувствовала, как кровь стучит в висках. Сухие! Она вчера до одиннадцати вечера стояла, лепила их из фарша, который стоил недёшево.
— Саша! — заорала она в сторону гостиной. — Саша, немедленно сюда!
Из комнаты донеслось недовольное сопение и звук переключения каналов.
— Сейчас, Натуль, — лениво откликнулся муж.
— Сейчас же сюда иди, немедленно!
Тётя Галя театрально ахнула и прижала руку к сердцу:
— Ой, как она матерится… А мы-то думали, интеллигентная девочка.
— Интеллигентная! — Наташа развернулась к ней всем телом. — А вы что, тётя Галя? Вы что делаете в чужом доме? Жрёте всё подряд и ещё комментарии раздаёте?
— Наташка! — Наконец появился Саша в мятых трусах и застиранной майке. — Ты чего орёшь? Мать слышит.
— Мать слышит! — передразнила Наташа. — А мать где была, когда твоя мамочка сожрала всё, что я на неделю купила? А?
Саша виновато потоптался на месте, глядя то на жену, то на мать. Инесса Валерьевна между тем преспокойно намазывала варенье на пятый кусок хлеба.
— Саша, скажи своей жене, чтобы она не кричала на старших, — произнесла она, не поднимая глаз. — Неприлично это.
Наташа засмеялась — коротко, истерично.
— Неприлично? А что прилично? Сожрать чужую еду? Засрать всю квартиру? Привести подружку, которая живёт тут уже два месяца нахаляву?
— Галина Николаевна — мой гость, — возвысила голос свекровь. — И вообще, это мой дом. Я тут прописана с пятьдесят седьмого года.
— Ваш дом? — Наташа шагнула вперёд. — А кто коммуналку оплачивает? Кто продукты покупает?
Саша дёрнулся было вперёд, но тут же остановился. Он знал эту интонацию жены. Знал, что сейчас будет.
— Слушай, мам, — начал он осторожно, — может, правда не стоит так… того… всё подряд есть?
Инесса Валерьевна резко повернулась к сыну. Глаза у неё сузились, а голос стал ледяным:
— Сынок, ты что, на сторону жены встаёшь? Против родной матери?
И тут тётя Галя, которая до этого молча жевала печенье, вдруг встрепенулась:
— Инка, а помнишь, как твоя первая невестка орала? Та, рыженькая? Тоже такая же наглая была.
Наташа замерла. Какая рыженькая? Какая первая невестка? Саша был женат раньше?
— Какая… какая первая невестка? — медленно произнесла она.
Инесса Валерьевна и тётя Галя переглянулись. А Саша вдруг покраснел до корней волос.
— Наташ, это… это не то, о чём ты думаешь, — пробормотал он.
— А о чём я думаю, Саша? — голос Наташи стал опасно спокойным. — Рассказывай про рыженькую.
Тётя Галя поперхнулась печеньем и закашлялась. Инесса Валерьевна метнула в неё убийственный взгляд.
— Галка, ты совсем дура? — зашипела свекровь.
— Так я думала, она знает… — пролепетала подруга, утирая слёзы. — Ну как же не знать-то…
Саша сел на табуретку и уткнулся в руки.
— Наташ, ну зачем тебе это? Прошлое есть прошлое.
— Прошлое? — Наташа почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Саша, мы пять лет вместе. Пять лет! И ты мне ни разу не сказал, что был женат?
— Да не женат он был! — вдруг взвилась Инесса Валерьевна. — Жили вместе просто. Блудили.
— Мам, не надо, — простонал Саша.
— А что не надо? Правду сказать? — свекровь поднялась во весь рост. — Эта Виктория, рыжая стерва, два года тут куролесила. Точно так же орала, как ты сейчас. А потом взяла да и съехала к какому-то олигарху. Деньги почуяла, сволочь.
Наташа медленно села на стул. В голове пульсировало: Виктория, два года, съехала к олигарху.
— И что, Саша? Тоже любил её до смерти? Тоже клялся в вечности?
— Наташка, не сравнивай, — муж поднял голову. — С тобой же всё по-другому.
— По-другому? — она засмеялась. — А чем по-другому? Тем, что я дура и терплю твою маменьку? Тем, что я пашу как лошадь, а она жрёт всё подчистую?
— Не смей так говорить про мою мать!
— А как говорить? Как называть человека, который сожрал мою еду и ещё возмущается, что я недовольна?
Тётя Галя вдруг захихикала:
— А у Вики характер был! Помнишь, Инка, как она твою любимую сковородку выкинула? Сказала — антисанитария, мол.
Инесса Валерьевна побагровела:
— Да она вообще гадина была! Меня из собственной кухни выгнала! Сказала — либо я готовлю, либо вы. Вместе — не будем.
Наташа вскочила со стула. В её глазах появился странный блеск.
— Погоди-погоди… Она выгнала тебя из кухни?
— Представь себе! Нахалка такая!
— И что было дальше?
— Да что было… — махнула рукой свекровь. — Саша выбрал её. Мне пришлось к Галке переехать на полгода.
— Саша выбрал её, — повторила Наташа, медленно поворачиваясь к мужу. — Саша, ты выгнал мать ради Виктории?
— Ну… не выгнал, а… попросил пожить отдельно, — пробормотал он.
— А ради меня попросишь?
Воцарилась тишина. Саша смотрел в пол, Инесса Валерьевна сжимала ложку так, что суставы побелели, а тётя Галя с интересом наблюдала за развитием событий, как за хорошим сериалом.
— Наташ, ну зачем ты это всё так воспринимаешь? — наконец выдавил из себя муж. — Сейчас же другая ситуация.
— Другая? — голос Наташи стал пронзительным. — Чем другая? Тем, что Виктория была умнее меня? Тем, что она не позволяла себя унижать?
— Она была стервой! — выпалила Инесса Валерьевна. — Меня, родную мать, из дома выжила!
— Может, правильно делала! — крикнула в ответ Наташа. — Может, надо было мне тоже с самого начала тебя выжить!
— Наташа! — Саша вскочил. — Ты что несёшь?
— Я правду говорю! — Наташа схватила со стола пустую тарелку и швырнула её в стену. Осколки разлетелись по всей кухне. — Твоя рыжая была умнее меня! Она поставила условие — либо жена, либо мамочка. А я, дура, пять лет терплю!
Тётя Галя вскрикнула и прижалась к холодильнику.
— Инка, а может, нам лучше уйти? — прошептала она.
— Куда уйти? — возмутилась свекровь. — Это наш дом!
— Наш? — Наташа схватила следующую тарелку. — Чей наш?
Саша метнулся к ней, пытаясь отнять посуду:
— Наташ, успокойся! Давай спокойно поговорим!
— Отвали от меня! — она отпихнула его локтем. — Пять лет я спокойно говорила! Пять лет просила! А что получила? Что?
— Наташенька, милая, — заискивающе произнесла Инесса Валерьевна, — ну что ты себя так накручиваешь? Мы же семья…
— Семья? — Наташа повернулась к ней. — Тогда объясни мне, как это работает в семье? Одни жрут, а другие покупают? Одни гадят, а другие убирают?
— Я старый человек…
— Старый! А в магазин ходить не старый? Три сумки таскать не старый? А жрать не старый?
Инесса Валерьевна вдруг выпрямилась и посмотрела на невестку с нескрываемой ненавистью:
— А ты думаешь, ты лучше Виктории? Ошибаешься, голубушка. Она хоть красивая была. А ты… — она окинула Наташу презрительным взглядом, — серая мышь серой мышью.
В кухне стало так тихо, что слышно было, как капает вода из крана.
Наташа медленно поставила тарелку на стол. Её лицо стало абсолютно спокойным.
— Серая мышь, — тихо повторила она. — Понятно.
Она развернулась и пошла к выходу из кухни.
— Наташ, ты куда? — растерянно позвал Саша.
— Собираться, — не оборачиваясь, ответила она. — Видимо, пришло время стать не серой.
Через полчаса Наташа вышла из спальни с двумя сумками. Переоделась в лучшее платье, накрасилась, сделала укладку. Саша сидел на диване и тупо смотрел в телевизор.
— Наташ, ну куда ты? — жалобно протянул он. — Мы же разберёмся как-то…
— Разберёмся? — она остановилась у двери. — Саша, а как звали ту, что была до Виктории?
Он вздрогнул:
— Какую ту?
— Не валяй дурака. До рыжей кто-то же был?
— Наташ, зачем тебе…
— Как звали?
— Юля, — выдавил он. — Но это было совсем недолго…
— А до Юли?
— Марина… Наташ, это всё не важно!
Из кухни выглянула Инесса Валерьевна. Лицо у неё было довольное — она думала, что победила.
— Наташенька, может, не будешь глупости делать? — сладким голосом произнесла она. — Куда ты денешься? Работа у тебя здесь, подруг нет… Да и Сашенька без тебя пропадёт.
Наташа обернулась и внимательно посмотрела на свекровь.
— Инесса Валерьевна, а вы помните, что сказала Виктория, когда уходила?
— Что? — растерялась старуха.
— Что сказала Виктория? — повторила Наташа, глядя уже на мужа.
Саша потупился:
— Она сказала… что со мной нельзя строить семью, потому что я не умею быть мужчиной.
— А ещё что?
— Что я… что я маменькин сынок, который боится конфликтов.
— Умная была девочка, — кивнула Наташа. — А теперь последний вопрос. Сколько лет твоя мать живёт с нами?
— Три года…
— А сколько лет она жила с Викторией?
— Два месяца, — прошептал Саша.
— Два месяца, — повторила Наташа. — А со мной — три года. Интересно, почему такая разница?
Инесса Валерьевна вдруг побледнела:
— А ты что думаешь, тебя все бросят? Куда ты денешься, дура? Кому ты нужна?
— Не знаю, — спокойно ответила Наташа. — Но точно знаю, кому я не нужна. Саша, я буду у сестры. Если надумаешь стать мужчиной — звони.
— Наташ, постой! — он вскочил с дивана. — Может, правда попросим маму пожить отдельно? Ну на время…
Наташа остановилась у порога.
— А тётю Галю тоже попросишь?
— И Галину Николаевну, — покорно кивнул он.
— А кто будет готовить твой любимый борщ?
— Я… я научусь.
— А кто будет стирать твои носки?
— Сам буду.
— А кто будет убирать за тобой разбросанные по всей квартире трусы?
Саша замолчал. Из кухни послышалось возмущённое сопение Инессы Валерьевны и шёпот тёти Гали.
— Вот и ответ, — сказала Наташа. — Ты даже представить не можешь жизнь без прислуги. А я устала быть бесплатной домработницей.
Она уже почти вышла, когда Саша окликнул её:
— А если я правда изменюсь?
Наташа обернулась. На лице у неё появилась странная улыбка:
— Знаешь, что сказала твоя Виктория, когда я с ней познакомилась?
— Когда ты с ней познакомилась? — опешил Саша.
— Вчера. В кафе на Тверской. Красивая, между прочим. И замужем за банкиром. — Наташа помолчала, наслаждаясь выражением лица мужа. — Она сказала: «Девочка, беги от него. Он не изменится. У него слишком удобная жизнь».
— Ты… ты с ней встречалась?
— Нашла её в соцсетях. Оказывается, мы обе были правы насчёт твоей мамаши. Только она была умнее — ушла сразу.
Из кухни выскочила Инесса Валерьевна:
— Стервааа! Ты нарочно всё это устроила!
— Нарочно? — Наташа рассмеялась. — Инесса Валерьевна, я три года ждала, что вы одумаетесь. Или ваш сын одумается. А встреча с Викторией просто открыла мне глаза.
— И что теперь? — прохрипел Саша.
— А теперь у вас есть выбор, — Наташа взяла сумки. — Либо вы учитесь жить как взрослые люди, либо остаётесь в своём уютном болоте. Мне, знаете ли, надоело быть серой мышкой.
Она вышла, хлопнув дверью. А через стенку было слышно, как Инесса Валерьевна заголосила:
— Сашенька, ну что нам теперь делать? Кто готовить будет?
— Не знаю, мам, — устало ответил сын. — Не знаю.
Наташа остановилась у лифта и достала телефон. На экране было сообщение от Виктории: «Как дела? Решилась?»
«Решилась», — быстро набрала в ответ Наташа и улыбнулась. Впервые за три года — по-настоящему.
