— Марина Петровна, что это за документы у нотариуса? — голос Светланы дрожал от гнева, когда она ворвалась в гостиную, сжимая в руках распечатку электронного письма.
Свекровь медленно подняла взгляд от вязания, на её губах играла едва заметная улыбка. Эта улыбка, которую Светлана научилась распознавать за три года брака — предвестник очередной подлости.
— О чём ты, милая? — спокойно спросила Марина Петровна, продолжая вязать.
— Не притворяйтесь! Я всё знаю! Вы записались к нотариусу на завтра, чтобы переоформить дачу на Артёма!
Свекровь отложила спицы и внимательно посмотрела на невестку.
— Во-первых, не тыкай мне. Во-вторых, это моя дача, и я вправе распоряжаться ею как захочу. В-третьих, откуда у тебя эта информация?
Светлана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Три года назад, выходя замуж за Артёма, она думала, что обретает любящую семью. Марина Петровна тогда казалась милой интеллигентной женщиной, преподавательницей литературы на пенсии. Но стоило им пожениться, как маска доброжелательности начала спадать.
— Артём случайно оставил почту открытой, — призналась Светлана. — И я увидела подтверждение записи.
— Случайно? — свекровь усмехнулась. — Ты шпионишь за моим сыном?
— Я не шпионю! Но почему втайне от меня? Мы же семья!
Марина Петровна встала с кресла и подошла к окну. Её прямая спина и поднятый подбородок излучали превосходство.
— Семья? Ты думаешь, три года брака делают тебя частью нашей семьи? Эта дача принадлежала моей матери, потом мне, а теперь я хочу передать её Артёму. И твоё мнение меня не интересует.
— Но по закону, если дача перейдёт Артёму сейчас, пока мы в браке, она станет нашей совместной собственностью!
Свекровь резко обернулась, и в её глазах блеснула злость.
— Вот оно что! Вот почему ты так разволновалась! Думала прибрать к рукам наше семейное имущество?
— Я ничего не хочу прибирать! Просто считаю, что такие решения должны приниматься открыто!
В этот момент хлопнула входная дверь. Артём вернулся с работы. Светлана услышала, как он снимает ботинки в прихожей, и сердце её забилось чаще. Сейчас всё решится.
— Что за крики? — Артём вошёл в гостиную, устало потирая шею. — Мам, Свет, что происходит?
— Твоя жена устроила мне допрос! — сразу же начала Марина Петровна. — Шпионит в твоей почте, а потом предъявляет претензии!
— Артём, твоя мама хочет завтра переоформить дачу на тебя, и ты мне ничего не сказал!
Артём переводил взгляд с матери на жену и обратно. Светлана видела, как он мучительно пытается найти правильные слова.
— Свет, это просто формальность. Мама хочет, чтобы дача осталась в семье.
— В семье? А я что, не семья? — голос Светланы дрогнул.
— Конечно, семья, но…
— Но что, Артём? Скажи мне прямо!
Марина Петровна победно улыбнулась.
— Сынок просто понимает, что браки не всегда бывают вечными. А дача — это память о бабушке.
— Мама! — воскликнул Артём. — Зачем ты так?
— А что я такого сказала? Разве не правда? Сколько сейчас разводов? Пятьдесят процентов? Или больше?
Светлана почувствовала, как к горлу подступает комок. Она столько терпела от этой женщины! Постоянные замечания о её готовке — «А Артёмка любит котлеты не такие сухие». О её внешности — «Милая, тебе не кажется, что эта юбка коротковата для замужней женщины?». О работе — «Бухгалтер — это, конечно, не преподаватель литературы, но тоже профессия».
— Знаете что, Марина Петровна, — Светлана старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Если вы считаете, что наш брак временный, то это ваше право. Но я хочу услышать, что думает мой муж.
Все посмотрели на Артёма. Он стоял посреди комнаты, как школьник, вызванный к доске.
— Я… Я думаю, мама права в том, что дача — семейная реликвия. Но Света тоже права — мы должны были обсудить это вместе.
— То есть ты заранее знал? — Светлана не могла поверить своим ушам.
— Мама упоминала пару недель назад…
— Пару недель?! И ты молчал?!
— Я не думал, что это так важно…
Марина Петровна довольно кивнула.
— Вот видишь, Светлана, Артём понимает, что семейные ценности важнее сиюминутных обид.
— Семейные ценности? — Светлана рассмеялась, но в её смехе не было веселья. — Вы говорите о семейных ценностях, когда сами разрушаете нашу семью своим вмешательством?
— Я? Разрушаю? — свекровь театрально приложила руку к груди. — Я всего лишь забочусь о будущем своего сына!
— Вы манипулируете им! Всегда манипулировали! Помните, как убедили его отказаться от повышения, потому что «новая должность отнимет слишком много времени от мамы»?
— Света, хватит! — вмешался Артём. — Не надо переходить на личности!
— На личности? Артём, открой глаза! Твоя мать контролирует каждый наш шаг! Она приходит без предупреждения, копается в наших вещах, даёт непрошеные советы!
— Я просто помогаю! — возмутилась Марина Петровна. — Кто-то же должен следить за хозяйством, раз ты целыми днями на работе!
— Я работаю, чтобы мы могли позволить себе нормальную жизнь!
— Нормальную? В съёмной квартире?
Это был удар ниже пояса. Светлана знала, что свекровь презирает их за то, что они снимают жильё, а не живут в её огромной квартире.
— Мы снимаем, потому что хотим жить самостоятельно! Как взрослые люди!
— Взрослые люди имеют собственное жильё, — парировала Марина Петровна.
— Мам, пожалуйста, — Артём выглядел измученным. — Давайте не будем ссориться. Мы можем спокойно всё обсудить.
— Что тут обсуждать? — свекровь пожала плечами. — Я приняла решение. Завтра еду к нотариусу.
— И я поеду с вами, — неожиданно сказала Светлана.
— Зачем? — нахмурилась Марина Петровна.
— Как жена Артёма, я имею право присутствовать при таких важных сделках.
— Артём, скажи своей жене, что её присутствие не требуется!
Артём молчал. Он смотрел то на мать, то на жену, и Светлана видела, как он разрывается между ними.
— Артём? — позвала его мать. — Ты слышишь меня?
— Да, мам, слышу. Просто… Может, Света и правда должна поехать? В конце концов, мы семья.
Лицо Марины Петровны стало багровым.
— Ах, вот как? Теперь ты на её стороне?
— Я ни на чьей стороне, мам. Просто пытаюсь найти компромисс.
— Компромисс? С той, которая влезла в нашу семью и теперь диктует свои условия?
— Я никуда не влезла! — не выдержала Светлана. — Артём сам сделал мне предложение!
— После того, как ты его опутала!
— Что?!
— Мам, хватит! — Артём наконец повысил голос. — Никто меня не опутывал! Я люблю Свету!
Повисла тишина. Марина Петровна смотрела на сына так, словно видела его впервые.
— Любишь? И поэтому позволяешь ей восстанавливать тебя против родной матери?
— Она не восстанавливает. Просто… Мам, ты действительно иногда перегибаешь палку.
— Я? Перегибаю? Я, которая вырастила тебя одна, без отца? Которая отдала тебе всю свою жизнь?
Светлана видела, как Артём сжимается под этим напором. Свекровь мастерски давила на чувство вины — её любимое оружие.
— Мам, я благодарен тебе за всё, но…
— Но теперь у тебя есть жена, и мать тебе больше не нужна, да?
— Никто этого не говорил!
— Но подразумевал!
Светлана поняла, что больше не может это слушать.
— Хватит манипулировать Артёмом! Вы прекрасно знаете, что он вас любит, но это не даёт вам права контролировать его жизнь!
— А что даёт тебе право учить меня, как общаться с собственным сыном?
— То, что я его жена! И я вижу, как он мучается, разрываясь между нами!
— Если он мучается, то только из-за тебя!
— Хватит! — Артём схватился за голову. — Хватит обеим! Я больше не могу это слышать!
Он выбежал из комнаты, хлопнув дверью спальни. Светлана и Марина Петровна остались вдвоём.
— Довольна? — прошипела свекровь. — Довела Артёма до нервного срыва?
— Это вы его довели своим эмоциональным шантажом!
— Я его мать! Я имею право…
— Вы не имеете права разрушать его семью!
— Его семья — это я! А ты… Ты временное явление в его жизни!
Эти слова ударили Светлану как пощёчина. Она почувствовала, как по щекам текут слёзы, но не стала их вытирать.
— Знаете что? Может, вы и правы. Может, я действительно временное явление. Но пока я здесь, пока я жена вашего сына, я буду бороться за нашу семью. И если вы думаете, что я сдамся, вы ошибаетесь.
Марина Петровна усмехнулась.
— Посмотрим. Завтра в десять утра я еду к нотариусу. Одна.
Она величественно вышла из комнаты, оставив Светлану одну. Та опустилась на диван и закрыла лицо руками. Как всё это исправить? Как достучаться до Артёма?
Через час Светлана тихо вошла в спальню. Артём лежал на кровати, уставившись в потолок.
— Прости, — прошептала она, садясь рядом.
— За что? Ты была права. Мама действительно… перебарщивает иногда.
— Но она твоя мама. Я понимаю, как тебе тяжело.
Артём повернулся к ней.
— Знаешь, я всю жизнь пытаюсь угодить ей. Сначала хорошо учился, потом поступил в тот институт, который она выбрала, работаю там, где она одобрила… И вот теперь эта дача.
— Ты не хочешь её оформлять на себя?
— Дело не в даче. Дело в том, что мама опять решает за меня. Как будто мне пять лет.
Светлана взяла его за руку.
— Тогда скажи ей об этом.
— Я не могу. Ты же видела — она сразу начинает про то, как растила меня одна, как пожертвовала всем…
— Но это был её выбор. Ты не обязан всю жизнь расплачиваться за её жертвы.
Артём грустно улыбнулся.
— Легко сказать.
Они лежали молча, держась за руки. Потом Артём сказал:
— Знаешь, что самое обидное? Мама даже не спросила моего мнения. Просто поставила перед фактом.
— Как всегда.
— Да, как всегда… Помнишь нашу свадьбу?
Светлана кивнула. Как она могла забыть? Марина Петровна взяла на себя всю организацию, не спрашивая мнения молодых. В результате вместо скромной церемонии, о которой мечтала Светлана, получился помпезный праздник на сто человек, половину из которых она видела впервые.
— Я тогда хотел сказать ей, что мы хотим по-другому, но…
— Но она сказала, что свадьба сына — её мечта всей жизни.
— Именно. И я опять промолчал.
Светлана погладила его по щеке.
— Артём, так больше не может продолжаться. Нам нужно что-то менять.
— Что ты предлагаешь?
— Для начала — поговорить с твоей мамой. Вместе. Спокойно, без криков и обвинений. Объяснить ей, что мы взрослые люди и хотим сами принимать решения.
— Она не поймёт.
— А мы попробуем. И если не получится… Может, стоит подумать о переезде в другой город?
Артём резко сел.
— Ты серьёзно?
— А почему нет? Тебе предлагали работу в Екатеринбурге, помнишь? Хорошая должность, квартира от компании…
— Мама никогда не простит.
— Артём, ты не можешь всю жизнь жить, оглядываясь на мамину реакцию. Когда-то нужно начать жить своей жизнью.
Он задумался. Светлана видела, как в нём борются привычная покорность и желание свободы.
— А если она заболеет от переживаний?
— Твоей маме пятьдесят восемь лет. Она полна сил и энергии. Не надо делать из неё беспомощную старушку.
— Но она останется одна…
— У неё есть подруги, есть работа в университете, есть дача, которую она так бережёт. Она не пропадёт.
Артём лёг обратно и закрыл глаза.
— Мне нужно подумать.
На следующее утро Светлана проснулась от звука голосов на кухне. Она накинула халат и вышла. Артём и его мать сидели за столом. Марина Петровна была одета в строгий костюм — явно собиралась к нотариусу.
— Доброе утро, — сказала Светлана.
Свекровь кивнула, не глядя на неё. Артём выглядел решительным.
— Свет, садись. Мы с мамой кое-что обсуждали.
Светлана села, напряжённо глядя на мужа.
— И?
— Я сказал маме, что не буду оформлять дачу на себя.
— Что?! — Марина Петровна и Светлана воскликнули одновременно.
— Мам, я подумал всю ночь. Эта дача — твоя. Бабушка оставила её тебе, и ты должна сама решать, что с ней делать. Но не надо перекладывать на меня ответственность за семейное наследство. У меня своя жизнь.
— Но… Но как же… Я же для тебя старалась!
— Я знаю, мам. И я благодарен. Но мне это не нужно. По крайней мере, сейчас.
Марина Петровна перевела взгляд на Светлану.
— Это ты его надоумила!
— Нет, мам. Это моё решение. Света вчера вечером как раз говорила, что я должен сам решать. И я решил.
— Но что будет с дачей после… После меня?
— Мам, тебе пятьдесят восемь. Рановато думать о завещании. Живи, наслаждайся дачей. А когда придёт время, тогда и решишь.
Свекровь молчала, переваривая услышанное. Потом встала.
— Что ж, раз мой собственный сын отказывается от семейного наследства…
— Мам, я не отказываюсь. Просто считаю, что время ещё не пришло.
— Как знаешь. Я разочарована в тебе, Артём.
Она пошла к выходу. У двери обернулась.
— И знай — если с дачей что-то случится, это будет на твоей совести. И на совести твоей жены.
Дверь хлопнула. Артём и Светлана остались одни.
— Ты молодец, — сказала Светлана, обнимая мужа.
— Это было сложно. Но знаешь что? Я чувствую… облегчение.
— Правда?
— Да. Как будто камень с плеч упал. Впервые в жизни я сказал маме «нет».
— И мир не рухнул.
— И мир не рухнул, — улыбнулся Артём. — Хотя мама будет дуться неделю минимум.
— Переживём.
— Кстати, насчёт Екатеринбурга…
— Да?
— Давай съездим посмотрим? Просто посмотрим, без обязательств.
Светлана расцвела в улыбке.
— Правда?
— Правда. Может, нам действительно нужна дистанция. Чтобы строить свою семью, а не жить под маминым контролем.
Они обнялись. Светлана понимала — это только начало. Марина Петровна не сдастся так легко. Будут ещё манипуляции, обиды, попытки вернуть контроль. Но главное случилось — Артём сделал первый шаг к независимости.
Через неделю они вернулись из Екатеринбурга воодушевлённые. Город понравился, работа оказалась интересной, а предложенная квартира — просторной и светлой.
— Когда скажем маме? — спросил Артём за ужином.
— Может, после твоего дня рождения? Чтобы не портить праздник.
— Согласен. Хотя она всё равно устроит трагедию.
— Устроит. Но мы справимся. Вместе.
В день рождения Артёма Марина Петровна пришла с огромным тортом и подарком — дорогими часами.
— Это тебе, сынок. Чтобы ценил время, проведённое с матерью.
Намёк был прозрачным. Но Артём только поблагодарил и обнял мать.
После ужина, когда все расслабились, Светлана решилась.
— Марина Петровна, мы хотели вам кое-что сказать.
— Только не говорите, что ждёте ребёнка. Я ещё не готова стать бабушкой.
— Нет, не это. Артёму предложили работу в Екатеринбурге. Очень хорошую работу.
Свекровь застыла с чашкой чая в руках.
— И?
— И я принял предложение, мам, — сказал Артём.
Чашка выскользнула из рук Марины Петровны и разбилась. Чай разлился по скатерти.
— Ты… Вы… Вы бросаете меня?
— Мам, мы никого не бросаем. Екатеринбург — это всего три часа на самолёте.
— Три часа! Да это другой конец страны!
— Мам, пожалуйста, пойми. Это важно для моей карьеры. И для нашей семьи.
Марина Петровна встала, её лицо было белым.
— Я всё понимаю. Это она тебя уговорила. Хочет отобрать тебя у меня.
— Никто никого не отбирает, — устало сказала Светлана. — Мы просто хотим жить своей жизнью.
— Своей жизнью! А обо мне вы подумали? Я останусь совсем одна!
— У вас есть работа, друзья…
— Но нет сына! Единственного сына!
Артём встал и обнял мать.
— Мам, я всегда буду твоим сыном. Расстояние это не изменит. Мы будем приезжать, ты будешь приезжать к нам…
— Не надо мне твоей жалости! Езжайте! Живите своей жизнью! Но знай — когда эта твоя жена тебя бросит, не приходи ко мне плакаться!
Она вырвалась из объятий сына и ушла, хлопнув дверью.
— Она успокоится, — сказала Светлана, хотя сама в это не очень верила.
— Надеюсь.
Переезд назначили на конец месяца. Марина Петровна не отвечала на звонки, не открывала дверь. Артём переживал, но Светлана убеждала его, что это пройдёт.
За день до отъезда Артём всё-таки дозвонился до матери.
— Мам, мы завтра уезжаем. Хотелось бы попрощаться.
— Приезжайте. Но ненадолго.
Они приехали с цветами и подарками. Марина Петровна выглядела постаревшей и усталой.
— Мам, ты в порядке?
— А какая разница? Вы же всё равно уезжаете.
— Мам, пожалуйста, не надо так. Мы же не на край света уезжаем.
Марина Петровна посмотрела на сына, потом на Светлану.
— Знаете, я много думала эти дни. И поняла одну вещь. Я действительно слишком вмешивалась в вашу жизнь.
Светлана удивлённо подняла брови. Неужели свекровь признаёт свои ошибки?
— Но я делала это из любви. Я просто не хотела терять сына.
— Вы его не теряете…
— Теряю. Но, может, это естественный ход вещей. Дети вырастают и уходят.
Она встала и подошла к серванту, достала конверт.
— Это вам. На обустройство нового дома.
Артём заглянул в конверт и ахнул.
— Мам, это слишком много!
— Это деньги от продажи дачи.
— Что?! Ты продала бабушкину дачу?!
— Да. Решила, что мне она без вас всё равно не нужна. А вам пригодятся деньги.
Светлана не могла поверить своим ушам.
— Марина Петровна, но ведь это же семейная реликвия…
— Семья — это люди, а не вещи. Я слишком поздно это поняла.
Она обняла сына.
— Будьте счастливы. И… Светлана, прости меня. Я была несправедлива к тебе.
Светлана почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы.
— Спасибо, Марина Петровна.
Они обнялись все втроём. Впервые за три года Светлана почувствовала себя частью настоящей семьи.
