Звонок будильника резанул по ушам. Шесть утра. Иван потянулся через всю кровать, нащупывая телефон. Я лежала, притворяясь спящей, и чувствовала, как матрас прогибается под его весом.
— Вставай, — бросил он, не оборачиваясь. — Кофе не сварится сам.
Три года назад он говорил по-другому. «Доброе утро, солнышко», — шептал в ухо, целуя в шею. Теперь я для него — обслуживающий персонал.
На кухне я включила кофемашину — подарок от Ивана на первую годовщину свадьбы. Тогда он сказал: «Чтобы моя жена пила только лучший кофе». Моя жена. Как гордо это звучало.
— Где мой синий галстук? — крикнул он из спальни.
— В шкафу, на вешалке справа.
— Не там!
Я вздохнула, выключила плиту и пошла искать галстук. Нашла его в ванной, на батарее — видимо, после стирки забыла убрать.
— Вот, — протянула я.
Иван даже не поблагодарил. Завязывал галстук, глядя в зеркало, а я стояла рядом как привидение.
— Сегодня задержусь, — сообщил он, причёсываясь. — Встреча с инвесторами. Важная.
— Я приготовлю ужин, — сказала я.
— Не нужно. Поужинаю в ресторане. — Он брызнул одеколоном. — С клиентами надо держать лицо, а не дома с тобой в трениках сидеть.
С тобой раньше хоть в трениках. Когда-то мы могли часами лежать на диване, смотреть сериалы и есть пиццу руками. «Самые счастливые моменты моей жизни», — говорил он тогда.
День тянулся как резиновый. Я работала в небольшом маркетинговом агентстве — скромная зарплата, скромные проекты. «Пока ты не найдёшь что-то серьёзное», — снисходительно разрешил Иван, когда я устраивалась. Серьёзное в его понимании — это минимум шестизначная зарплата.
Коллеги обсуждали планы на выходные. Оля собиралась с мужем в театр, Света — на дачу к родителям.
— А ты, Марин? — спросила Оля.
— Не знаю пока. Иван занят работой.
— Опять? — Оля сочувственно покачала головой. — Может, сама сходи куда-нибудь? К подругам, к родителям.
К родителям. Иван морщился каждый раз, когда я заговаривала о визите к маме с папой. «Что ты там забыла? В их панельке с пятью квадратными метрами кухни?» Панелька. Мой дом, где меня любили просто так, а не за что-то.
Вечером я встречала Ивана ужином. Курица в духовке, салат, его любимое красное вино.
— Как прошла встреча? — спросила я, накладывая ему картошку.
— Нормально, — отрезал он, не отрываясь от телефона. — Инвесторы заинтересованы.
Мы ели молча. Иван листал новости, я пыталась придумать тему для разговора.
— А помнишь, как мы познакомились? — вдруг сказала я. — В том кафе у фонтана. Ты опрокинул на меня кофе.
Иван поднял глаза от экрана:
— Зачем ты об этом?
— Просто вспомнила. Ты тогда так извинялся, предложил купить новую блузку…
— Марина, я устал. Можно без сентиментальностей?
Он допил вино и ушёл в гостиную — смотреть новости. Я осталась убирать со стола. В раковине звенела посуда, а я думала: когда всё изменилось? В какой момент я стала для него обузой?
Переломным стал вечер, когда Иван пришёл домой с корпоратива. Навеселе, довольный, с букетом роз.
— Для самой красивой жены! — объявил он, протягивая цветы.
Я обрадовалась. Первые цветы за полгода.
— Спасибо, дорогой. Как корпоратив?
— Отлично! — Иван плюхнулся на диван. — Василий Петрович объявил о повышении. Я теперь заместитель директора!
— Это замечательно! — я села рядом, обняла его. — Поздравляю!
— Зарплата в два раза больше, — он улыбался во весь рот. — Теперь мы заживём по-человечески.
— Мы и так живём хорошо, — сказала я.
Иван резко повернулся ко мне:
— Хорошо? — он оглядел нашу квартиру. — Посмотри вокруг! Обычная панелька в спальном районе. Мебель из ИКЕИ. Машина десятилетней давности.
— Но нам хватает…
— Мне не хватает! — он встал, прошёлся по комнате. — Я хочу жить красиво. Дорогие рестораны, качественные вещи, респектабельные друзья.
Респектабельные друзья. А наши старые друзья — Серёжа с Катей, с которыми мы пили пиво на кухне и играли в мафию — они что, не респектабельные?
— А я? — тихо спросила я. — Я тоже должна стать другой?
Иван остановился, посмотрел на меня оценивающе:
— Ты? — он помолчал. — Ты должна соответствовать.
Соответствовать. Это слово засело занозой. С того вечера Иван стал другим. Купил дорогие костюмы, дорогую машину, записался в фитнес-клуб «для людей своего круга». А я должна была соответствовать.
— Мы идём в ресторан с Кузнецовыми, — объявил он в пятницу. — Одевайся прилично.
Я надела лучшее платье — то самое, в котором мы венчались. Иван покачал головой:
— Это всё, что у тебя есть?
— А что не так?
— Выглядит дёшево. — Он достал кредитку. — Завтра купишь что-нибудь нормальное.
В ресторане я молчала. Слушала, как Иван рассказывает о планах компании, о новых проектах, о перспективах роста. Василий Петрович кивал, его жена — ухоженная блондинка в брильянтах — снисходительно улыбалась.
— А ваша супруга работает? — спросила она.
— В маркетинговом агентстве, — ответил Иван, и я услышала в его голосе неловкость.
— Ах, как интересно! — воскликнула блондинка тоном, каким говорят с детьми. — А большое агентство?
— Небольшое, — тихо сказала я.
— Марина скоро найдёт что-то более серьёзное, — поспешил добавить Иван.
По дороге домой он молчал. Только у подъезда сказал:
— Ты меня позоришь.
— Что?
— Сидела как немая. Кузнецовы подумают, что я женился на… — он не договорил.
— На ком? — я остановилась. — Скажи до конца!
— На провинциалке без амбиций и образования.
Слова ударили как пощёчина. Провинциалка. А ведь когда-то он говорил, что моя простота его подкупила. «Ты не такая как все эти городские штучки», — уверял он.
После того вечера пропасть между нами углублялась с каждым днём. Иван приходил всё позже, говорил всё меньше. По выходным играл в гольф с коллегами или ездил на корпоративные мероприятия. Одни.
— Возьми меня с собой, — просила я.
— Это деловая встреча, — отвечал он. — Ты там будешь неуместна.
Неуместна. В жизни собственного мужа.
Я пыталась измениться. Записалась на курсы английского, купила дорогую косметику, изучала бизнес-литературу. Но Иван будто не замечал моих усилий.
— Ты читаешь про маркетинг? — спросил он однажды, увидев книгу в моих руках.
— Да, хочу развиваться в профессии.
— Зачем? — он пожал плечами. — Всё равно рано или поздно родишь детей и будешь сидеть дома.
Дети. Мы когда-то мечтали о детях. Выбирали имена, спорили, на кого будет похож малыш. Теперь эта тема стала болезненной. Иван говорил: «Не сейчас. Я строю карьеру».
Последней каплей стала встреча с его новой коллегой. Алина — модель, подрабатывающая в рекламном отделе компании. Высокая, длинноногая, с идеальными волосами и маникюром.
— Познакомься, это моя жена Марина, — представил меня Иван в холле офиса.
Алина окинула меня взглядом с ног до головы:
— Очень приятно, — сказала она тоном, которым говорят «как жаль».
— Алина делает нам презентацию нового проекта, — пояснил Иван. — Очень талантливая девушка.
Он смотрел на неё с таким восхищением, с каким когда-то смотрел на меня.
По дороге домой я спросила:
— Она тебе нравится?
— Кто? Алина? — Иван притормозил перед светофором. — Она профессионал. Умеет подать идею.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Марина, не заводись. — Он включил радио. — У меня деловые отношения с коллегами.
Но я видела, как он на неё смотрел. И как она смотрела на него. Знающие взгляды, недоговорённости, химия, как говорят в фильмах.
Вечером, когда Иван в очередной раз задержался «на работе», я решилась. Позвонила родителям.
— Мам, можно к вам приехать? — спросила я.
— Конечно, доченька! А что случилось?
— Хочется домой, — ответила я, и голос предательски дрогнул.
В родительской квартире пахло домашней едой и стиральным порошком. Мама суетилась, накрывая на стол, папа отложил газету и внимательно посмотрел на меня.
— Проблемы? — спросил он.
— Кажется, я мужу не подхожу, — призналась я. — Он изменился. Или я не меняюсь достаточно быстро.
Мама присела рядом, погладила по волосам:
— Маришка, а ты подумай: а ты-то его любишь? Такого, какой он стал?
Хороший вопрос. Я любила Ивана прежнего — того, который смеялся над моими шутками, который мог проснуться среди ночи и сказать: «А давай поедем встречать рассвет!» Того, который говорил, что я самая красивая, даже когда у меня сопли и растрёпанные волосы.
А этого нового Ивана — амбициозного, холодного, стыдящегося меня — я не знала.
— Не знаю, мам, — призналась я. — Не знаю.
Папа молчал, барабанил пальцами по столу. Потом сказал:
— Люди меняются, Марина. Но если человек начинает стыдиться тех, кто его любит, — это плохой знак.
Домой я вернулась поздно. Ивана сидел в гостиной с бокалом вина.
— Where were you?— спросил он по-английски. Новая привычка — вставлять английские фразы. Для статуса.
— У родителей.
— Опять? — он поморщился. — Марина, мы взрослые люди. Нельзя каждый раз бежать к маме-папе при малейших проблемах.
— А к кому мне бежать? — спросила я. — К тебе? Ты меня не слышишь.
— Я слышу. Но не хочу выслушивать твои комплексы насчёт того, что ты мне не подходишь.
— А я подхожу?
Иван допил вино, поставил бокал на столик:
— Честно? Нет.
Тишина. Где-то капал кран в ванной, за окном проехала машина. А между нами зияла пропасть в три коротких слова: «Честно? Нет.»
— И что нам делать? — спросила я.
— Не знаю, — ответил Иван и ушёл в спальню.
***
Ночью я не спала. Лежала, слушала его ровное дыхание и думала о папиных словах. «Если человек начинает стыдиться тех, кто его любит…» А ведь он был прав. Иван стыдился меня, моих родителей, нашей простой любви.
Утром он встал раньше обычного. Принял душ, побрился, надел самый дорогой костюм. Я наблюдала за его ритуалом из-за полуоткрытой двери спальни.
— Сегодня решающий день, — бросил он, завязывая галстук. — Кузнецов обещал познакомить меня с новым инвестором.
— Удачи, — сказала я тихо.
Иван обернулся, посмотрел на меня так, словно увидел впервые. Или в последний раз.
— Марина, — начал он, но потом замолчал. — Ладно. Поговорим вечером.
Дверь хлопнула. Я осталась одна с ощущением, что что-то должно произойти. Что-то важное и окончательное.
В обед позвонил папа:
— Маришка, как дела?
— Нормально. А у тебя как успехи с покупкой той компании?
— Завтра подписываем окончательные документы, — в голосе отца слышалось удовлетворение. — Кузнецов согласился на все условия. Его фирма на грани банкротства.
— «АльфаСтройГрупп»? — переспросила я, хотя и так знала ответ.
— Именно. А что, знакома с ней?
— Иван там работает.
Пауза. Долгая, значительная пауза.
— Понятно, — наконец сказал отец. — Что ж, значит, скоро мы станем коллегами с твоим мужем.
— Папа, он не знает, что это ты покупаешь компанию?
— Пока нет. Но завтра узнает. — В папином голосе появились стальные нотки. — Будет… интересно.
***
Вечером Иван вернулся возбуждённый. Энергично снял пиджак, ослабил галстук, плеснул себе виски.
— Всё решается! — объявил он. — Завтра встречаюсь с новым владельцем. Кузнецов обещал меня рекомендовать на повышение.
— Это хорошо, — сказала я, не отрывая глаз от книги.
— Хорошо? — Иван подошел ближе. — Марина, ты понимаешь, что это значит? Новая должность, в два раза больше зарплата, статус…
— Понимаю.
— И тогда мы заживём по-настоящему! — он сел рядом, взял меня за руку. — Переедем в центр, купим нормальную машину, будем ездить в отпуск за границу.
Я посмотрела на наши сцепленные руки. Когда-то его прикосновения вызывали трепет. Сейчас я чувствовала только холод.
— А если не получится с повышением? — спросила я.
— Получится, — уверенно сказал Иван. — Я незаменим в компании. Знаю все процессы, веду крупные проекты.
— Но если вдруг?
Иван нахмурился:
— О чём ты? Конечно получится.
— Иван, — я высвободила руку, — а если бы у нас никогда не было денег, статуса, дорогих вещей, ты бы остался со мной?
— Какие странные вопросы, — он встал, отошёл к окну. — У нас всё будет.
— Но если бы не было?
— Марина, прекрати. — Иван повернулся ко мне, и в его глазах я увидела раздражение. — Я не собираюсь всю жизнь влачить жалкое существование. Я хочу большего.
— А я? Я тоже хочу большего или должна довольствоваться тем, что ты мне дашь?
— Ты моя жена. Твоё благополучие зависит от моих успехов.
Вот оно. Я — не партнёр, не равная. Я — иждивенка, чьё счастье зависит от его милости.
— А если завтра окажется, что ты ошибся? — медленно проговорила я. — Что всё не так, как ты думаешь?
Иван усмехнулся:
— Не может быть. Я всё просчитал.
***
Утром он ушёл на встречу с новым владельцем компании. Бодрый, уверенный в себе, в костюме за полторы тысячи долларов.
А я сидела на кухне и ждала. Ждала звонка от папы или от самого Ивана. Ждала момента, когда всё изменится.
Телефон зазвонил в половине одиннадцатого.
— Марина? — голос Ивана звучал растерянно. — Можешь приехать? Мне нужно с тобой поговорить.
— Что случилось?
— Приезжай. Я в кафе напротив офиса.
Я нашла его за угловым столиком. Он сидел, уставившись в чашку остывшего кофе. Дорогой костюм помялся, галстук висел криво, волосы растрепаны.
— Что произошло? — спросила я, садясь напротив.
Иван поднял глаза. В них читались растерянность и что-то ещё. Страх.
— Новый владелец, — начал он медленно, — это твой отец.
Я кивнула:
— Знаю.
— Знаешь? — он выпрямился. — Откуда?
— Он мне рассказал. Вчера.
— И ты не предупредила?
— А зачем? — я пожала плечами. — Ты же сказал, что всё просчитал.
Иван откинулся на спинку стула:
— Он меня уволил.
— Уволил или ты сам ушёл?
— Сам… Но он дал понять, что я там больше не нужен. — Иван провёл руками по лицу. — Марина, ты можешь с ним поговорить? Объяснить, что мы семья?
Семья. Ещё вчера я была обузой, а сегодня — семья.
— Не могу, — сказала я спокойно.
— Почему?
— Потому что мы не семья, Иван. Ты сам так сказал позавчера.
Он схватил меня за руку:
— Я был неправ! Я понял, что совершил ошибку. Марина, мы можем всё исправить!
— Как? Вернуться к тому, что ты будешь стыдиться меня и моих родителей, пока они снова не докажут, что достойны твоего внимания?
— Не так! Я изменился!
— За одно утро?
Иван замолчал. Потом тихо спросил:
— А что теперь будет с нами?
Я встала, взяла сумку:
— Теперь ты узнаешь, каково это — жить без статуса и денег. А я пойду домой. К своим «нищим» родителям.
На выходе из кафе я обернулась. Иван так и сидел за столиком, маленький и растерянный, в своём дорогом костюме, который больше не имел значения.
***
Дома меня встретили теплом и заботой. Мама сразу засуетилась с чаем и пирожками, папа молча обнял и сказал:
— Добро пожаловать домой, дочка.
— Как прошла встреча? — спросила я.
— Поучительно, — ответил отец, наливая чай. — Твой муж пытался объяснить мне, как управлять бизнесом. Даже презентацию подготовил на скорую руку.
— И что дальше?
— А дальше он понял, кто я такой, и его энтузиазм заметно поубавился. — Папа улыбнулся краешком рта. — Знаешь, что он мне сказал в конце?
— Что?
— Что между нами не должно быть ничего личного. Что он готов работать под моим руководством профессионально и эффективно.
— А ты что ответил?
— А я ответил, что для меня всё очень личное. Особенно когда речь идёт о человеке, который не умеет ценить семью. — Отец поставил чашку на блюдце. — И что таким людям не место в моей команде.
Мама погладила меня по волосам:
— Правильно сделала, что ушла от него. Такие мужчины не меняются.
А вечером, когда я сидела в своей детской комнате и разбирала вещи, пришло сообщение от Ивана: «Марина, я понял свою ошибку. Дай мне шанс всё исправить. Я буду ждать у твоего подъезда.»
Я выглянула в окно. Он действительно стоял внизу, курил и нервно поглядывал на окна. Но я не стала спускаться. Некоторые вещи исправить нельзя. Можно только начать заново.
На телефоне появилось новое сообщение: «Я изменился. Поверь мне.»
Я отключила звук и отложила телефон в сторону. За окном шёл дождь, а я впервые за долгое время чувствовала себя по-настоящему дома.
