Я всегда думала, что у нас с Димой крепкая семья. Свой дом в пригороде, две машины, сын в частной школе. Со стороны — жизнь мечты. Но за красивой картинкой скрывалось то, о чем я боялась говорить даже подругам.
В тот вечер я стояла на кухне, нарезала салат для ужина. Дима должен был скоро прийти с работы. Через окно увидела, как во двор заезжает его машина. Рядом с ним — свекровь, Людмила Петровна. Моё сердце ёкнуло.
— Опять без предупреждения, — прошептала я себе.
Дверь распахнулась, и в дом ввалились они вместе — муж с напыщенным видом, свекровь с привычной ухмылкой.
— Алина, накрывай на стол, мы голодные! — бросил Дима, даже не поздоровавшись.
Я молча кивнула. Уже привыкла.
Людмила Петровна прошла в гостиную, огляделась с видом ревизора.
— Опять бардак, — вздохнула она. — Сколько можно тебе объяснять, что в доме должен быть порядок?
Я сжала зубы.
— Я работаю, Миша из школы только вернулся, не успела…
— Работаешь? — перебила свекровь. — Сидишь в ноутбуке, это ты называешь работой?
Дима фыркнул, доставая из холода бутылку пива.
— Мама права. Ты целый день дома, а ужин даже не готов.
Меня затрясло.
— Дима, я только час назад закончила проект! Ты же знаешь, что у меня дедлайн!
Он отхлебнул пиво, даже не взглянув в мою сторону.
— Хватит ныть. Все женщины работают и дома успевают.
Людмила Петровна села за стол, развалившись на стуле.
— Мой сын слишком добрый. Другой бы давно поставил тебя на место.
Я хотела ответить, но в этот момент из комнаты вышел Миша.
— Мам, я уроки сделал.
Свекровь тут же переключилась на него.
— О, внучек! Иди ко мне, покажи дневник.
Миша нехотя подошёл. Я видела, как он напрягся — бабушка всегда его критиковала.
Пока они разговаривали, я поставила на стол еду. Дима уже открыл вторую бутылку.
— Ты чего такая кислая? — спросил он, наконец заметив моё выражение лица.
— Ничего, — пробормотала я.
— То-то.
Я села рядом с Мишей, стараясь не смотреть в сторону свекрови. Но не удержалась и услышала, как она шепчет Диме:
— Она тебя обирает, разве не видишь? Все твои деньги на её «проекты» уходят.
Дима хмыкнул в ответ.
Я замерла. В ушах зазвенело.
— Что? — невольно вырвалось у меня.
Свекровь сделала невинное лицо.
— О чём ты?
— Я слышала, что вы сказали!
Дима резко встал, стукнув бутылкой по столу.
— Хватит выдумывать! Сидишь тут, как царица, а ещё и подслушиваешь!
Миша испуганно посмотрел на меня.
— Мам…
— Всё, иди в комнату, — резко сказала я.
Он не стал спорить и ушёл.
А я осталась сидеть за столом, сжав кулаки. В голове крутилась одна мысль:
«Так больше продолжаться не может.»
Но я ещё не знала, что самое страшное — впереди.
На следующее утро я проснулась с тяжестью в груди. Дима уже ушел на работу, оставив на кухне грязную чашку и крошки на столе. Я машинально начала убирать, когда в дверь постучали.
— Кто там?
— Это я, открой! — раздался голос свекрови.
Я глубоко вздохнула, прежде чем повернуть ключ. Людмила Петровна вошла, не снимая пальто, и сразу направилась к холодильнику.
— Кофе есть? Мне срочно нужно в поликлинику, но без кофе я как без рук.
— Чайник только закипел, — ответила я, замечая, как она осматривает кухню с явным неодобрением.
— Опять посуда не помыта? Димочка вчера жаловался, что ты совсем дом запустила.
Мои пальцы непроизвольно сжались вокруг полотенца.
— Я вчера легла поздно, заканчивала работу.
— Какая еще работа? — фыркнула она, наливая кипяток в свою чашку. — Настоящая женщина должна следить за домом. Вот я в твои годы…
— Ваши годы давно прошли, Людмила Петровна, — не выдержала я. — Сейчас другие времена.
Она медленно поставила чашку, глаза сузились.
— Это что за тон? Ты мне грубишь?
В этот момент зазвонил телефон. Дима. Я взяла трубку, надеясь на передышку.
— Алина, ты не видела мои ключи от офиса?
— Нет, не видела.
— Черт! Ладно, приготовь мне рубашку к вечеру, у меня важная встреча.
Я хотела ответить, но он уже положил трубку. Свекровь наблюдала за мной с самодовольной улыбкой.
— Видишь, как он тебя ценит? Даже «спасибо» не сказал.
— Мне не нужно его благодарность, — сквозь зубы пробормотала я.
— Ой, да брось! — она махнула рукой. — Ты же сама выбрала эту жизнь. Хотя… — ее голос стал сладким, — если бы не моя помощь с первоначальным взносом за дом, вы бы до сих пор в той клетушке жили.
Я резко повернулась к ней:
— Мы уже пять лет как выплатили вам эти деньги!
— Но без моего поручительства банк бы вам ничего не дал!
Наша перепалка была прервана звонком в дверь. Это был курьер с посылкой — новым планшетом для Миши, который я заказала ему за успехи в школе.
— О, что это? — свекровь тут же заинтересовалась.
— Подарок для сына.
— Опять тратишь Димочкины деньги? — она выхватила коробку у меня из рук. — Это ведь дорогая вещь!
— Я купила его на свои! На те деньги, что заработала!
Она недоверчиво подняла бровь:
— Да? И сколько же ты там «зарабатываешь»?
Я не успела ответить — раздался звук ключа в замке. Дима вернулся за ключами. Увидев нас стоящими с посылкой, он нахмурился.
— Что происходит?
— Спроси у своей жены, — язвительно сказала Людмила Петровна, — она тут на наши с тобой деньги шикует.
Дима взглянул на коробку, и его лицо потемнело.
— Опять траты? Ты вообще думаешь, откуда деньги берутся?
— Я же сказала, это на мои…
— Хватит! — он ударил кулаком по столу, от чего чашка свекрови подпрыгнула. — Надоело жить за мой счет!
Людмила Петровна одобрительно кивнула. Я стояла, чувствуя, как дрожат мои руки. Миша, услышав шум, выглянул из комнаты.
— Пап, что случилось?
— Иди в свою комнату! — рявкнул Дима.
Мальчик испуганно отпрянул. Что-то во мне оборвалось.
— Не смей так разговаривать с сыном!
Дима сделал шаг ко мне. Его лицо было искажено злостью.
— Ты мне сейчас указывать будешь?
Я не успела отреагировать — его ладонь со всей силы опустилась на мою щеку. Удар был настолько сильным, что я отлетела к стене.
В ушах зазвенело. Сквозь туман я увидела, как Людмила Петровна спокойно допивает свой кофе.
— За дело, — равнодушно сказала она.
Миша громко заплакал. Я попыталась встать, но Дима уже надевал пальто.
— Подумай над своим поведением, — бросил он на ходу.
Дверь захлопнулась. Свекровь встала, поправила платок.
— Воспитывать тебя, видно, уже поздно. Но хоть сына не испорти.
Она вышла, оставив меня сидеть на полу с горящей щекой. Миша бросился ко мне, обнял.
— Мамочка, тебе больно?
Я прижала его к себе, глотая слезы. В этот момент я поняла — все, хватит.
Если они думали, что я смирюсь, то жестоко ошибались.
Я сидела на краю детской кровати, гладя Мишу по волосам, пока он не уснул. Его дыхание стало ровным, но пальчики всё ещё сжимали край моего халата. На щеке пульсировало жгучее пятно от удара.
Тихо закрыв дверь, я прошла в ванную. В зеркале отражалось бледное лицо с ярким красным следом от ладони. Холодная вода не снимала жжение. Я достала телефон и сделала несколько фотографий — крупным планом, с разных ракурсов.
На кухне стояла гробовая тишина. Я налила стакан воды, но руки дрожали так сильно, что половина пролилась на стол. В голове стучало только одно: «Как дошло до этого? Когда всё пошло не так?»
Пять лет назад, когда мы только купили этот дом, Дима носил меня на руках. Он сам красил стены в детской, смеясь, что получается криво. А теперь…
Звонок телефона заставил меня вздрогнуть. Сообщение от Лены, моей старшей сестры:
«Как дела? Давно не звонила. Миша как?»
Пальцы сами собой набрали ответ: «Всё нормально». И сразу же стёрли. Вместо этого написала: «Можно я завтра к тебе заеду? Надо поговорить».
Ответ пришёл мгновенно: «Конечно. Что-то случилось?»
Я положила телефон, не отвечая. В спальне было холодно — Дима всегда требовал, чтобы зимой батареи еле грели. Закутавшись в плед, я села у окна. За стеклом падал снег, такой безмятежный и чистый…
Внезапно скрипнула входная дверь. Шаги в прихожей. Дима вернулся. Я замерла, прислушиваясь. Он долго возился с замком, явно выпивший. Потом тяжёлые шаги по коридору.
Дверь спальни распахнулась. Он стоял на пороге, шатаясь. От него пахло алкоголем и чужими духами.
— Ты ещё не спишь? — голос был хриплый, недовольный. — Чего глаза таращишь?
Я молча отвернулась к окну. Он шумно вздохнул, стал раздеваться, бросая одежду на пол.
— Всё, хватит дуться. Утро вечера мудренее.
Когда он упал на кровать, я почувствовала, как матрас прогнулся под его весом. Через минуту он уже храпел. Я осторожно повернулась и разглядывала его лицо — то самое, которое когда-то целовала с таким обожанием.
Телефон в его кармане брюк замигал. Я медленно потянулась, вытащила его. Пароля не было — он всегда считал это лишним. Первое же сообщение в мессенджере было от «Катюши»: «Димочка, ты как? Она успокоилась?»
Я ощутила, как внутри всё сжалось в тугой комок. Листаю дальше. Фотографии. Его и её. В ресторане. В постели. Датированные ещё прошлым летом.
Руки снова задрожали, но теперь уже от другого чувства. Я тихонько сделала скриншоты, отправила их себе, стёрла следы. Положила телефон обратно в карман.
Потом встала и прошла в гостиную. Взяла с полки наш свадебный альбом. На первой странице — мы с Димой смеёмся, он держит меня на руках. Его подпись: «Навсегда твой».
Я закрыла альбом и убрала его в самый дальний шкаф. Потом достала ноутбук и начала составлять список:
1. Снимки побоев
2. Скриншоты переписки
3. Выписки по счетам (чтобы доказать, что я вкладывалась в дом)
4. Показания Мишиного психолога (он ходил после ссор родителей)
5. …
Список рос. С каждой строчкой я чувствовала, как внутри закипает незнакомое прежде чувство — не страх, не отчаяние. Ярость. Холодная, расчётливая.
На часах было три ночи, когда я наконец закрыла ноутбук. За окном снег перестал. В темноте двора чётко виднелись следы от его шин — он припарковался криво, как всегда.
Я вернулась в спальню. Дима спал, раскинувшись. Я осторожно легла на самый край кровати.
Завтра. Всё начнётся завтра.
Утро началось с громкого звонка будильника. Дима застонал и накрыл голову подушкой. Я тихо встала и направилась на кухню, где уже кипел чайник. Моё лицо в зеркале выглядело бледным, но синяк на щеке проступил явственнее, чем вчера — багрово-синий, отчётливый.
— Кофе будет? — раздался за моей спиной хриплый голос.
Я вздрогнула, не ожидая, что Дима проснётся так рано. Он стоял в дверях, помятый, с тенью вчерашнего похмелья на лице.
— Да, сейчас… — я потянулась к банке с кофе.
Он молча наблюдал, как я готовлю напиток. Когда я поставила чашку перед ним, его пальцы вдруг обхватили моё запястье.
— Слушай, насчёт вчерашнего… — он не смотрел мне в глаза, — ты сама довела.
Я медленно высвободила руку.
— Я поняла.
Он поднял взгляд, удивлённый моим спокойствием.
— Ну… и хорошо. Чтобы больше не повторялось.
Как только он ушёл в душ, я быстро проверила его телефон. Новых сообщений от «Катюши» не было, но в истории звонков — ночной разговор продолжительностью 18 минут. Я сфотографировала экран.
Миша проснулся бодрым, но, увидев мой синяк, сразу притих.
— Мам, тебе не больно?
— Уже лучше, — я погладила его по голове. — Собирайся в школу, тётя Лена сегодня тебя заберёт.
— А папа знает?
— Я ему потом скажу.
Когда Миша ушёл в ванную, я позвонила сестре.
— Лен, ты не передумала? Он может быть капризным после школы.
— Конечно нет! — её голос звучал обеспокоенно. — Алина, что случилось? Ты вчера так странно написала…
— Расскажу, когда увидимся. Только… никому ни слова, хорошо?
После звонка я быстро собрала небольшую сумку — ноутбук, документы, флешку с копиями важных файлов. Дима, выходя из душа, бросил на неё подозрительный взгляд.
— Это что?
— Работа. Надо заехать в офис после врача, — я показала на синяк. — Не могу же я так клиентов принимать.
Он что-то хотел сказать, но зазвонил его телефон. По выражению лица я поняла — это была Она.
— Да, я слушаю… — он отвернулся. — Нет, всё нормально… Да, успею.
Пока он разговаривал, я незаметно положила в сумку диктофон — купленный год назад для интервью, но так и не использованный. Маленький, незаметный.
— Мне надо срочно ехать, — бросил Дима, заканчивая разговор. — Ты сама как-нибудь.
— Хорошо.
Я наблюдала, как он одевается, как торопливо застёгивает рубашку, забывая про две пуговицы. Как будто ничего не произошло. Как будто вчера он не ударил меня впервые за семь лет брака.
— Дима, — неожиданно для себя я остановила его у двери. — Мы что, совсем чужие люди?
Он замер, потом медленно обернулся. Его лицо было странным — будто он впервые действительно смотрел на меня.
— Ты сама всё испортила, — тихо сказал он. — Раньше ты была другой.
Дверь закрылась. Я стояла, слушая, как заводится его машина. Потом резко вдохнула и начала действовать.
Сначала — фотографии беспорядка, который он оставил: грязные носки посреди комнаты, разлитый кофе на столе. Потом — звонок в клинику, запись к врачу на завтра (доказательство, что я зафиксировала побои). Затем — проверка всех счетов, квитанций. Я открыла наш общий сейф и сфотографировала документы на дом.
В десять утра раздался звонок от Людмилы Петровны. Я глубоко вдохнула, прежде чем ответить.
— Ты почему Мишку к своей сестре отправила? — её голос звенел недовольством. — Я могла бы забрать его!
— Он сам просился к тёте, — спокойно солгала я. — Они давно договаривались.
— Ну уж нет! Я сейчас позвоню Диме, мы…
— Дима на важных переговорах, — быстро сказала я. — Вы же не хотите ему помешать?
Она заворчала что-то неразборчивое и бросила трубку. Я улыбнулась — первая маленькая победа.
К обеду я была у Лены. Её квартира пахла корицей и детством. Когда она увидела мой синяк, её глаза наполнились слезами.
— Боже мой, Алина… Он что, ударил тебя?!
Я молча кивнула. И тут всё вылилось наружу — и про свекровь, и про измены, и про то, как постепенно, год за годом, мой брак превращался в тюрьму.
Лена слушала, сжимая мои руки в своих. Потом твёрдо сказала:
— Хватит. Ты остаёшься здесь. А мы с мужем найдём тебе хорошего адвоката.
— Нет, — я покачала головой. — Я должна вернуться. Ещё не всё готово.
— Что значит «не всё»? Ты что, собираешься жить с этим чудовищем?!
Я открыла сумку и показала ей фотографии документов, скриншоты переписки, запись разговора со свекровью.
— Чтобы отсудить Мишу и свою долю в доме, мне нужно больше. Намного больше.
Лена смотрела на меня с новым уважением.
— Ты… ты всё продумала.
— Да. И мне нужна твоя помощь.
Мы просидели до вечера, составляя план. Лена дала мне маленькую камеру-пуговицу («Муж купил для репортажей»). Её подруга-нотариус согласилась бесплатно заверить все мои доказательства. А её муж пообещал узнать про лучших адвокатов по семейным делам.
Возвращаясь домой, я чувствовала странное спокойствие. Впервые за долгие годы я не была жертвой. У меня был план. И я знала — самое трудное ещё впереди.
Дома меня ждал сюрприз. На столе лежал огромный букет роз. Рядом — записка: «Прости. Твой Дима». Я рассмеялась — так предсказуемо. Взяла телефон, сфотографировала букет. Пусть будет ещё одним доказательством его лицемерия.
Из спальни донёсся шорох. Я замерла. Дима должен был быть на встрече до позднего вечера. Осторожно приоткрыв дверь, я увидела: Людмила Петровна копалась в моём комоде.
— Что вы здесь делаете? — холодно спросила я.
Она резко обернулась, но быстро взяла себя в руки.
— Ищу свою брошь. Думала, ты могла её случайно унести.
— В моём нижнем белье? — я скрестила руки на груди. — Вам помочь вызвать полицию по поводу пропажи?
Её глаза сузились. Впервые я видела, как она теряется.
— Не умничай. Я в этом доме хозяйка.
— Нет, — я сделала шаг вперёд. — Хозяйка здесь я. И вам лучше запомнить это.
Она что-то пробормотала и вышла, хлопнув дверью. Я подошла к комоду. Все мои документы были на месте, но вот дневник… Его страницы выглядели чуть помятыми. Хорошо, что все важные записи я давно перенесла в телефон.
Я достала диктофон из сумки и положила его в карман. Пусть будет всегда под рукой. Потом подошла к окну. Начинало темнеть. Где-то там, в городе, была женщина по имени Катя, которая не подозревала, что скоро познакомится со мной поближе.
Но сначала — разговор с Димой. Пора перестать бояться.
Букет роз всё ещё стоял на столе, когда Дима вернулся домой. Я сидела в гостиной с ноутбуком, делая вид, что работаю. Он остановился в дверях, ожидая моей реакции на его «жест примирения».
— Ну что, понравились цветы? — спросил он, расстёгивая галстук.
Я медленно подняла глаза от экрана, специально повернувшись так, чтобы свет падал на мой синяк.
— Очень красивые. Особенно в сочетании с этим, — я провела пальцем по распухшей щеке.
Он поморщился, отводя взгляд.
— Я же сказал — извини. Ты сама спровоцировала.
— Да? А как именно? — я закрыла ноутбук. — Тем, что купила сыну подарок на свои деньги? Или тем, что не вытерла стол сразу после ужина?
Дима швырнул галстук на диван.
— Хватит копаться! Ты всегда всё усложняешь. Мама права — ты стала неузнаваемой.
Я почувствовала, как в кармане халата лежит диктофон. Кнопка записи была нажата ещё до его прихода.
— Интересно, а что сказала бы твоя Катя насчёт этого? — спокойно спросила я.
Он замер, будто его ударили током. Потом медленно повернулся ко мне. Его лицо стало каменным.
— Что ты сказала?
— Катя. Твоя любовница. Или она уже не единственная? — я улыбнулась, хотя внутри всё сжалось в комок.
Дима сделал шаг вперёд, его глаза стали узкими щелочками.
— Ты за кого себя принимаешь? Шпионить за мной?
— Не пришлось. Ты сам оставил телефон разблокированным. Милые фотографии, кстати. Особенно те, где вы в нашем постели.
Его рука дёрнулась, будто он снова собирался ударить меня. Но я не отступила, глядя прямо в глаза.
— Попробуй. На этот раз я сразу поеду в полицию. Со всеми доказательствами.
Дима неожиданно рассмеялся. Это был неприятный, фальшивый смех.
— Какие ещё доказательства? Ты что, больная? — он помахал рукой перед моим лицом. — Кто тебе поверит? У тебя же ни друзей, ни работы нормальной!
Я молча достала телефон и включила запись его разговора с матерью, где они обсуждали, как «выжить меня из дома». Его лицо постепенно темнело.
— Удалить это! — он бросился ко мне, но я отступила за кресло.
— Копии уже у моего адвоката. Как и фотографии моего синяка, и выписки из банка, что я вложила в этот дом больше, чем ты. И скриншоты твоей переписки с Катей.
Дима дышал тяжело, как загнанный зверь. Вдруг его лицо исказила гримаса презрения.
— Ну и что? Ты думаешь, это что-то изменит? Суд всегда на стороне мужчины. А ты — психованная истеричка, которая подслушивает телефонные разговоры.
Я неожиданно рассмеялась. Это его сбило с толку.
— Что смешного?
— То, что ты до сих пор не понял, — я сделала шаг вперёд, — я больше не боюсь тебя. И знаешь почему? Потому что у меня есть кое-что поинтереснее твоих угроз.
Я достала из кармана распечатку — выписку с его рабочего почтового ящика. Его глаза расширились, когда он увидел письма от главного бухгалтера с пометкой «Для служебного пользования».
— Это… Это ты откуда?! — он выхватил листок, его руки дрожали.
— Ты оставляешь пароли в браузере. Очень неосмотрительно для человека, который «всё контролирует».
Дима вдруг побледнел. В этих письмах были цифры — о незадекларированных доходах, о сомнительных сделках. То, что могло разрушить его карьеру.
— Чего ты хочешь? — прошипел он.
— Только справедливости. Половину дома. Алименты на Мишу. И чтобы ты и твоя мать навсегда исчезли из нашей жизни.
Он долго смотрел на меня, будто видел впервые. Потом резко развернулся и вышел, хлопнув дверью. Через минуту заревел двигатель его машины.
Я опустилась на диван, вдруг осознавая, как дрожат мои колени. Но внутри было странное спокойствие. Первый бой был выигран.
Телефон зазвонил — Лена.
— Ну что, как прошёл разговор?
— Как по нотам, — я устало улыбнулась. — Он даже не ожидал, что у меня столько козырей.
— Адвокат говорит, тебе нужно ещё пару дней, чтобы собрать все документы. Ты уверена, что хочешь оставаться там?
Я посмотрела на букет роз, уже начинавший увядать.
— Да. Мне нужно закончить то, что я начала.
Когда я повесила трубку, в дверь постучали. Я вздрогнула — Дима вернулся? Но за дверью стояла Людмила Петровна. Без звонка, как всегда.
— Где мой сын? — она сразу набросилась на меня. — Что ты ему наговорила? Он только что звонил, сказал, чтобы я срочно приезжала!
Я спокойно пропустила её в дом.
— Мы просто поговорили. О будущем. Вернее, о его отсутствии.
Она фыркнула, бросая пальто на стул.
— Опять свои дурацкие угрозы? Да кто ты вообще такая, чтобы…
— Я — жена, которую он бил. Мать его ребёнка. И человек, который знает все его грязные секреты, — я скрестила руки на груди. — Кстати, ваши тоже.
Её глаза округлились.
— Что это значит?
Я достала телефон и включил запись, где она советует Диме «поставить меня на место». Потом вторую — где она называет Мишу «сопливым слабаком». Третью…
— Хватит! — свекровь вдруг побледнела. — Это… это монтаж!
— Нет. Это доказательства. Которые пойдут в суд, если вы с сыном не согласитесь на мои условия.
Она вдруг опустилась на стул, выглядев вдруг постаревшей. Но ненадолго.
— Ты всё равно ничего не добьёшься, — прошипела она. — У нас есть связи. Судью купим. Тебя объявят невменяемой.
Я улыбнулась и достала последний козырь — фотографию, где Людмила Петровна берёт конверт с деньгами от подрядчика, который делал ремонт в их квартире. Её лицо стало серым.
— Откуда… Это же пять лет назад было!
— Интернет помнит всё. Особенно когда у подрядчика есть обида на недоплату.
Дверь резко открылась. На пороге стоял Дима, бледный, с трясущимися руками. Он посмотрел на мать, потом на меня.
— Всё, хватит. Говори свои условия.
Я глубоко вдохнула. Это был момент истины.
— Завтра утром мы едем к моему адвокату. Вы подпишете соглашение: половина стоимости дома переоформляется на меня, алименты по закону, право опеки остаётся за мной. Взамен я не передаю компромат никуда, кроме как в суд по бракоразводному процессу.
— И всё? — недоверчиво спросил Дима.
— Нет. Вы оба — ты и твоя мать — никогда больше не будете вмешиваться в мою жизнь и жизнь Миши. Ни звонков, ни встреч, ни «случайных» визитов.
Людмила Петровна хотела что-то сказать, но Дима резко махнул рукой.
— Ладно. Договорились.
— И ещё одно, — я посмотрела прямо в глаза мужу, который вдруг стал чужим человеком. — Сегодня я и Миша ночуем у Лены. А завтра в десять утра ты встретишь нас у адвоката. Если не придёшь — все материалы уйдут куда следует.
Я прошла мимо них в спальню, начала собирать вещи. Мои руки больше не дрожали. Где-то глубоко внутри была грусть — по тем мечтам, которые мы когда-то строили вместе. Но сверху её перекрывало странное облегчение.
Когда я вышла с сумкой, они сидели на кухне и о чём-то шёпотом спорили. Я не стала прощаться. Просто закрыла дверь и сделала первый шаг к новой жизни.
Утро встретило меня холодным ноябрьским дождём. Я стояла у окна в квартире Лены, наблюдая, как капли стекают по стеклу, оставляя извилистые следы. Миша ещё спал в соседней комнате, укутанный в одеяло.
— Кофе? — Лена поставила передо мной дымящуюся чашку. — Как спалось?
— Как на войне, — я попыталась улыбнуться, но губы не слушались. — Сегодня всё решится.
Лена положила руку на моё плечо. Её пальцы были тёплыми и успокаивающими.
— Ты уверена, что хочешь идти на такие условия? Мы могли бы добиться большего через суд.
Я покачала головой, вдыхая аромат кофе.
— Мне не нужно большего. Мне нужно, чтобы это закончилось. Быстро и навсегда.
В девять тридцать мы выехали к адвокату. Миша молча смотрел в окно, его маленькие пальцы сжимали ремень безопасности. Он не задавал вопросов — слишком многое видел в последние дни.
— Мам, а мы потом домой вернёмся? — вдруг спросил он, когда машина остановилась на светофоре.
Я обернулась, глядя в его синие глаза — точную копию отцовских.
— Мы вернёмся домой, солнышко. Но это будет немного другой дом.
Офис адвоката находился в центре города. Современное здание с зеркальными стёклами, отражавшими хмурое небо. Мы поднялись на шестой этаж, где нас уже ждала Виктория Сергеевна — высокая женщина с собранными в тугой пучок волосами и пронзительным взглядом.
— Доброе утро, Алина. — Она пожала мне руку. — Все документы готовы. Ваш муж должен быть здесь через…
Дверь открылась. Дима вошёл, сопровождаемый пожилым мужчиной в дорогом костюме — явно его адвокатом. Он выглядел бледным, будто не спал всю ночь. Увидев Мишу, он сделал шаг вперёд, но затем остановился, встретив мой взгляд.
— Начнём? — сухо предложила Виктория Сергеевна.
Мы расположились за длинным столом переговоров. Я с Мишей по одну сторону, Дима с адвокатом — по другую. Воздух был наполнен напряжением, как перед грозой.
— Итак, — начала моя адвокат, раскладывая документы, — мы согласовали следующие условия…
Процесс занял три часа. Три часа уточнений, поправок, иногда — острых дискуссий. Дима несколько раз взрывался, но его адвокат — профессионал своего дела — каждый раз успокаивал его. Особенно жарко спорили по поводу дома.
— Половина рыночной стоимости — это грабёж! — крикнул Дима, ударив кулаком по столу. Миша вздрогнул.
— На самом деле, согласно документам, которые предоставила Алина, — холодно заметила Виктория Сергеевна, — она вложила в ремонт и выплату ипотеки более 60% средств. Мы идём вам навстречу.
Когда дело дошло до графика встреч с Мишей, Дима вдруг поднял глаза:
— Я хочу видеть сына каждые выходные.
Я покачала головой:
— Первые полгода — два раза в месяц на нейтральной территории. Потом можно будет пересмотреть.
— Ты не имеешь права…
— Имею, — я положила перед ним распечатку с его перепиской, где он называл Мишу «слабыком» и «маменькиным сынком». — До тех пор, пока я не буду уверена, что ты изменил отношение.
Его лицо исказила гримаса злости, но он промолчал. Его адвокат тяжело вздохнул:
— Давайте двигаться дальше.
Когда все документы были подписаны, наступила странная тишина. Дима сидел, уставившись в стол, его пальцы нервно барабанили по поверхности. Я собрала свои копии в папку, чувствуя странную пустоту внутри. Всё. Конец семи годам совместной жизни.
— Мам, можно я в туалет? — прошептал Миша.
— Конечно, солнышко. — Я кивнула Лене, и она вышла с ним.
Когда дверь закрылась, Дима внезапно поднял голову:
— Ты довольна? Разрушила семью, отняла у сына отца?
Я медленно подняла глаза. Впервые за долгое время в моём голосе не было злости, только усталость:
— Ты сам всё разрушил. Я просто собрала осколки, чтобы они не ранили нашего сына.
Он хотел что-то ответить, но в этот момент вернулись Лена с Мишей. Мальчик посмотрел на отца, потом на меня, и вдруг спросил:
— Папа, а ты теперь не будешь с нами жить?
В комнате повисла тяжёлая пауза. Дима открыл рот, но слова застряли у него в горле. Наконец он пробормотал:
— Я… мы… будем видеться, сынок.
Миша кивнул, его лицо было серьёзным, слишком взрослым для восьмилетнего ребёнка.
— Хорошо. Только не кричи больше на маму, ладно?
Дима побледнел. Его адвокат поспешно начал собирать бумаги. Моя адвокат отвела меня в сторону:
— Всё в порядке. Документы вступили в силу. Теперь только суд может что-то изменить.
На выходе из здания нас ждал сюрприз. Под дождём, не прячась, стояла Людмила Петровна. Увидев нас, она бросилась вперёд:
— Димка! Что они с тобой сделали?!
Дима попытался её остановить, но она уже была рядом, её глаза горели ненавистью:
— Ты! — она ткнула пальцем в меня. — Думаешь, всё кончено? Ты ещё узнаешь…
— Мама, хватит! — резко оборвал её Дима. — Всё решено. Идём.
Он буквально уволок её за собой к машине. Последнее, что я увидела — её взгляд, полный обещания мести.
Лена обняла меня за плечи:
— Поехали домой.
— Домой, — повторил Миша, держа меня за руку.
Домой. В новую жизнь. Без криков, без страха, без постоянного ощущения, что ты не дотягиваешь. Я глубоко вздохнула, впервые за долгое время чувствуя, как грудь наполняется не тяжёлым свинцом, а лёгким, почти забытым чувством — надеждой.
Но когда мы подъезжали к дому, телефон вдруг зазвонил. Неизвестный номер. Я подняла трубку:
— Алло?
— Алина Сергеевна? — незнакомый женский голос. — Мы хотели бы пригласить вас на интервью. История о том, как обычная женщина смогла противостоять системе, очень…
Я положила трубку, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Как они узнали? Кто… И тут я вспомнила взгляд свекрови. Это только начиналось.
Первые две недели после подписания документов пролетели в сумасшедшем ритме. Переезд в новую квартиру (пока временную, пока шёл раздел дома), перевод Миши в новую школу, бесконечные звонки юристов и риелторов. Но самое странное — ощущение непривычной тишины по утрам. Ни криков, ни хлопанья дверей, ни едких комментариев.
В тот день я как раз разбирала коробки с книгами, когда в дверь позвонили. На экране домофона — незнакомое женское лицо.
— Кто там?
— Алина Сергеевна? Мы из журнала «Современная женщина». Хотели бы взять у вас небольшое интервью.
Я нахмурилась. После того странного звонка в день развода это была уже третья попытка журналистов выйти на меня.
— Спасибо, не интересно.
— Но это история вашей победы! Как вы смогли…
Я отключила домофон. Руки слегка дрожали. Кто мог им рассказать? Лена? Нет, она бы предупредила. Адвокат? Профессионал своего дела, вряд ли. Тогда кто…
Телефон зазвонил. Лена.
— Привет, ты не поверишь! Только что звонила какая-то тётя, представлялась журналисткой. Спрашивала про тебя и Диму.
Лёд пробежал по спине.
— Мне тоже только что звонили. Лен, а откуда они могли узнать?
— Думаю, догадаться не сложно, — голос сестры стал жёстким. — Твоя бывшая свекровь. Помнишь, она же грозилась?
Я прислонилась к стене. Людмила Петровна. Конечно. Это был её стиль — нанести удар исподтишка.
— Мам! — из комнаты выбежал Миша. — Смотри, что мне папа прислал!
Он протянул телефон. На экране — сообщение от Димы: «Сынок, в воскресенье едем в аквапарк? Мама разрешит?»
Я сжала зубы. Первый контакт после развода — и сразу попытка обойти наши договорённости. По условиям соглашения все встречи должны были согласовываться заранее.
— Что ответить? — Миша смотрел на меня с надеждой.
Я глубоко вдохнула. Как объяснить восьмилетнему ребёнку, что его отец нарушает правила?
— Напиши, что папа должен сначала позвонить мне. И что в воскресенье у тебя занятия по плаванию.
Лицо Миши помрачнело, но он послушно заковырял пальцем в экране. В этот момент в телефон пришло новое сообщение — уже мне. От Димы.
— Думаешь, умная? Разводишь бюрократию? Он мой сын!
Я закрыла глаза, считая до десяти. Потом ответила:
— По нашему соглашению ты обязан согласовывать встречи за три дня. И да, он твой сын. Поэтому ты должен думать о его расписании и чувствах, а не устраивать шоу.
Ответа не последовало. Я уже хотела убрать телефон, когда пришло новое сообщение. Но не от Димы. Неизвестный номер.
«Алина, привет! Это Катя. Мы должны поговорить. Это важно.»
Пальцы сами сжали телефон так, что хрустнул корпус. Та самая Катя? Как она посмела…
— Мам, ты чего такая бледная? — Миша потянул меня за рукав.
— Всё в порядке, солнышко. Иди, собери игрушки, скоро поедем к бабушке.
Когда он ушёл, я уставилась на сообщение. Что ей нужно? Почему сейчас? Может, это очередная ловушка Людмилы Петровны?
Я набрала номер Лены.
— Ты не поверишь, кто мне написал…
— Подожди, — голос сестры стал резким. — Я только что получила странное сообщение. Кто-то создал фейковую страницу в соцсетях от моего имени. Там пост о том, что ты якобы манипулируешь ребёнком, чтобы вытянуть из бывшего мужа деньги.
В животе всё сжалось. Так вот оно что. Не просто месть — настоящая кампания по дискредитации.
— Лен, я сейчас пришлю тебе скриншот. Мне написала… та самая Катя.
— Что?! — в трубке раздался громкий стук, будто Лена вскочила, опрокинув стул. — Ни в коем случае не отвечай! Это явно провокация.
Но я уже набирала ответ. Руки дрожали, но внутри вдруг проснулась знакомая решимость — та самая, что помогла мне выстоять в самые трудные дни.
«Катя, если это действительно ты, то знай: у меня есть все твои переписки с Димой. И фотографии. Хочешь, я поделюсь ими с твоим мужем? Уверена, он оценит.»
Ответ пришёл мгновенно:
«Ты не поняла. Я хочу помочь. Дима и его мать задумали гадость. Можем встретиться?»
Я перечитала сообщение три раза. Что за игра? Лена, когда я переслала ей переписку, закричала в трубку:
— Никаких встреч! Это ловушка!
— А если нет? — прошептала я. — Если она действительно хочет помочь?
— Тогда пусть всё рассказывает по телефону.
Я отправила Кате новый текст:
«Все вопросы — через моего адвоката. Вот её номер.»
Через несколько минут раздался звонок. Неизвестный номер. Я подняла трубку, ожидая услышать Катю, но…
— Алло, это Алина? — мужской голос. — Я муж Катерины. Вы знаете, где она?
Лёд пробежал по спине. Я посмотрела на экран — да, тот же номер, с которого писала Катя.
— Я… мы не знакомы. Почему вы звоните мне?
— Она говорила о вас. Сказала, что должна встретиться, что это важно. А потом исчезла. Уже шесть часов её нет.
Я медленно опустилась на стул. Что-то здесь было не так. Слишком странное совпадение.
— Послушайте, я правда не знаю…
— Она говорила, что у вас проблемы с её… с вашим бывшим мужем. Что он опасен.
Голос мужчины дрожал. Это не было игрой. Что-то случилось.
— Когда вы видели её в последний раз?
— Утром. Она получила звонок, очень испугалась. Сказала, что должна помочь какой-то Алине. Потом ушла и… — он замолчал, — её телефон сейчас выключен.
Я переглянулась с Леной, которая уже примчалась ко мне, увидев мои сообщения. Её лицо было бледным.
— Надо звонить в полицию, — прошептала она.
Но в этот момент в дверь снова позвонили. На этот раз — резко, настойчиво. На экране домофона мелькнуло знакомое лицо. Дима. Но не один — за ним стояли двое мужчин в штатском.
— Алина! Открой! Это срочно!
Лена схватила меня за руку.
— Ни в коем случае! Сейчас вызовем полицию!
Но что-то в голосе Димы… Я никогда не слышала, чтобы он так звучал. Не злость, не ненависть — чистый, животный страх.
Я нажала кнопку домофона.
— Что случилось?
— Ради Бога, открой! Катя… её нашли в парке. В тяжёлом состоянии. Кто-то напал на неё.
Лена выхватила у меня трубку.
— И что, теперь ты решил стать хорошим? Где твоя мамаша, а?
— Мама… — его голос сорвался, — мы поссорились. Она… я не знаю, где она. Но Катя перед тем, как… она успела сказать, что это кто-то предупредил её о планах мамы. Кто-то, кто хочет помочь Алине.
Я вдруг вспомнила странные сообщения от неизвестных номеров, предупреждавшие о звонках журналистов. Кто-то действительно следил за ситуацией. Кто-то, кто знал больше, чем я могла предположить.
— Мам? — из комнаты вышел Миша, испуганно озираясь. — Что происходит?
Я обняла его, принимая решение.
— Идите. Мы откроем. Но только ты один.
Когда дверь открылась, передо мной стоял совершенно другой Дима — бледный, с трясущимися руками. Его глаза были красными, будто он плакал.
— Она в коме, — первое, что он сказал. — Врачи не уверены… Алина, я думаю, мама что-то задумала. И не только против тебя. Против всех.
Дождь стучал по подоконнику, когда мы все собрались в гостиной. Дима сидел напротив меня, его пальцы нервно перебирали край стола. Лена стояла у двери, как страж, не спуская с него глаз. Миша был в своей комнате — я не хотела, чтобы он видел отца в таком состоянии.
— Рассказывай, — потребовала я. — Что случилось с Катей?
Дима провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость.
— Я не знаю всех деталей. Мы… мы с ней расстались две недели назад. После того как ты… — он замолчал, избегая моего взгляда, — после развода. Но сегодня утром мне позвонили из больницы. Её нашли в парке без сознания. С травмой головы.
— И при чём здесь твоя мать? — холодно спросила Лена.
Дима сжал кулаки, но не в гневе, а скорее в отчаянии.
— Катя перед тем, как потерять сознание, успела сказать врачу моё имя. А когда я приехал, она очнулась на пару минут и прошептала: «Это Люда. Она знает про Алину».
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Что она знает?
— Я не уверен, — он поднял на меня глаза, и впервые за долгое время я увидела в них не злость, а страх. — Но вчера мама звонила и говорила что-то странное. Типа «всё готово» и «она пожалеет». Я думал, это просто её обычные угрозы…
Лена резко выпрямилась.
— А почему ты вдруг решил предупредить Алину? После всего, что было?
Дима опустил голову.
— Потому что… — его голос дрогнул, — потому что я нашёл кое-что у мамы дома. Файлы на её компьютере.
Он достал телефон и открыл папку с фотографиями. На экране мелькнули скриншоты переписок, сканы документов — моих, Лениных, даже школьные справки Миши.
— Она собирала на вас досье. И не только на вас.
Я взяла телефон и пролистала дальше. Среди файлов были документы на Катю, её мужа, даже на коллег Димы по работе.
— Боже мой… — прошептала я. — Она что, следила за всеми?
Дима кивнул.
— Я всегда знал, что она… контролирующая. Но не представлял, до чего это дошло.
Вдруг его телефон завибрировал. Неизвестный номер. Он поднял трубку, и его лицо стало ещё бледнее.
— Что?.. Где?.. Хорошо, я еду.
— Что случилось? — я инстинктивно встала.
— Это больница. Мама там. Её сбили на пешеходном переходе.
Лена и я переглянулись. Слишком много совпадений за один день.
— Я поеду с тобой, — неожиданно для себя сказала я.
— Что? — Лена схватила меня за руку. — Ты с ума сошла?
— Нет, — я посмотрела на Диму. — Если это не случайность, то кто-то убирает всех, кто был связан с этой историей. И я хочу знать, кто следующий.
Мы оставили Мишу с Лениным мужем и поехали в больницу. Дорога заняла двадцать минут, которые прошли в гнетущем молчании.
Регистратура направила нас в хирургическое отделение. Людмила Петровна была в реанимации — перелом ноги, ушиб лёгких, но без угрозы для жизни.
— Вы родственники? — врач оглядел нас усталыми глазами.
— Сын, — коротко ответил Дима.
— Ей повезло. Свидетели говорят, машина специально ускорилась, когда она вышла на переход.
— Её можно увидеть?
— На пять минут. Она в сознании, но под седативными.
Когда мы вошли в палату, Людмила Петровна показалась маленькой и беззащитной — совсем не той властной женщиной, что терроризировала меня годами. Она открыла глаза и увидела меня.
— Ты… — её голос был хриплым. — Ты зачем пришла?
— Мама, что происходит? — Дима подошёл к кровати. — Кто это сделал?
Её губы дрогнули.
— Ты… ты нашёл мои файлы?
Он кивнул.
— Почему? Зачем ты всё это собирала?
— Чтобы защитить тебя, — она попыталась приподняться, но застонала от боли. — Все они… все хотели тебя использовать.
— Это бред! — я не выдержала. — Вы просто хотели контролировать всех!
Она повернула голову ко мне, и в её глазах вспыхнула знакомая ненависть.
— Ты ничего не понимаешь. Это не просто так… — она замолчала, заметив, как Дима достаёт телефон.
— Мама, я нашёл переписку. С тем человеком… который помогал тебе следить. Кто это?
Её лицо исказилось от страха.
— Убери телефон. Они… они могут слушать.
— Кто?!
— Я не знаю имени! — она зашептала. — Он сам вышел на меня. Сказал, что поможет вернуть тебя, если я соберу информацию. На всех.
Я почувствовала, как у меня перехватывает дыхание.
— Это он напал на Катю? Это он вас сбил?
— Я не знаю… — её голос стал слабым. — Вчера я поняла, что он использует меня. Хотела прекратить…
Вдруг из кармана халата раздался звук смс. Дима достал её телефон.
— Мама, тебе написали…
Он замер, читая сообщение. Потом медленно поднял на меня глаза.
— «Следующая — её сестра. Потом сын».
Ледяной ужас сковал меня. Лена. Миша.
Я рванулась к двери, уже набирая номер сестры. Дима догнал меня в коридоре.
— Я еду с тобой.
— Нет! — я резко обернулась. — Твоя мать знает, кто это. Добейся от неё правды. А я…
Телефон наконец соединился.
— Лен! Ты где?
— Дома. Всё в порядке, Миша спит…
— Запри дверь! Никому не открывай! Сейчас приеду!
Мы выбежали на улицу. Дождь усилился, превратившись в ливень. Пока мы ждали такси, мой телефон снова завибрировал. Неизвестный номер.
Я подняла трубку.
— Алло?
— Алина Сергеевна, — механический голос, явно изменённый программой. — Вы хорошая мать. Не хотите, чтобы с сыном что-то случилось? Тогда приезжайте одна. Адрес вам известен.
Связь прервалась.
Дима смотрел на меня вопросительно.
— Что это было?
Я медленно покачала головой.
— Ты прав. Это не просто месть. Это что-то большее.
И единственный человек, кто знал ответ, лежал в больничной палате — его мать. Та самая Людмила Петровна, которая всегда контролировала всё.
Но теперь и её жизнь висела на волоске.
