Катя стояла у окна, сжимая чашку с уже остывшим кофе. За спиной шуршали страницы — Сергей листал газету, делая вид, что не замечает её напряжения.
— Переедем к маме, а квартиру брату, — наконец произнёс он, не отрывая глаз от новостей. — У него трудности.
Катя медленно разжала пальцы. Чашка звонко стукнула о подоконник.
— Вот и переезжай, — сказала она ровно. — Один. И с вещами. А квартира — моя.
Сергей наконец поднял голову. Его лицо было спокойным, но в уголках губ дрожала раздражённая складка.
— Максу негде жить, Кать. Он в долгах.
— И что, теперь мы должны спасать твоего вечного неудачника? — Катя резко повернулась к нему. — Мы тут с тобой десять лет как чужие живём, а теперь ещё и твоя мама с братом?
— Это временно!
— Временное всегда становится постоянным.
Тишина. Сергей тяжко вздохнул, провёл рукой по лицу.
— Ты даже не пытаешься понять…
— Я всё понимаю, — Катя перебила. — Ты опять выбираешь их, а не нас.
В этот момент зазвонил телефон. Сергей потянулся, глянул на экран и замер.
— Макс… — пробормотал он.
Катя видела, как его пальцы сжали аппарат чуть сильнее, чем нужно.
— Серёж… — голос в трубке был хриплым, прерывистым. — Если не поможешь… мне конец.
Сергей побледнел.
Катя почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Что-то было не так.
Что-то — очень не так.
Катя закуталась в старый халат, который Сергей терпеть не мог, и уткнулась лицом в подушку. Телефонный разговор мужа с братом звенел в ушах: «мне конец» — какие-то бандитские страсти, в которые она не хотела вникать. Но не вникать уже не получалось.
Из ванной доносился шум воды. Сергей отмывал следы сегодняшней ссоры, как всегда делал после конфликтов — молча и методично. Катя закрыла глаза, и перед ней всплыло другое лицо — отец, пьяный и виноватый, на пороге съемной хнущевки тридцать лет назад.
— Ну что, доченька, поживем у тети Люси, — говорил он тогда, — ей же хуже всех, одной с ребенком…
Мама тогда не спорила. А через месяц тетя Люся «временно» вселила своего нового мужа, и семья Кати навсегда осталась в этой дыре с протекающим потолком.
— Ты вообще меня слушаешь? — резкий голос выдернул ее из воспоминаний. Сергей стоял в дверях, капли воды стекали по его обнаженному торсу на пол.
— Слушаю, — Катя села на кровати. — Твой брат-бандит опять влип, а мы должны расхлебывать?
— Он не бандит! — Сергей ударил кулаком в косяк. — Он просто…
— Что «просто»? В сорок лет не научился жить по средствам? — Катя вскочила, халат распахнулся. — Я не позволю повторить тот же сценарий!
— Какой еще сценарий? — Сергей сжал ее запястье. — О чем ты?
Дверь в прихожую хлопнула. Оба вздрогнули. Через секунду в спальню, не стучась, вошел Макс. Его рубаха была порвана у плеча, под левым глазом расцветал синяк.
— Простите, что без звонка, — хрипло сказал он, — но у меня… проблемы.
Катя вырвала руку из захвата Сергея. Макс нервно облизнул губы, его взгляд метался между ними.
— Серж… — он сделал шаг вперед. — Если не дашь денег… — голос сорвался, — …я расскажу Кате про ту ночь в Питере.
Вода с волос Сергея упала на пол с глухим «плюхом».
Комната замерла. Катя почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
— Какую ночь? — ее голос прозвучал чужим, слишком тихим.
Сергей резко развернулся к брату, закрывая его собой, будто пытаясь спрятать от Кати.
— Макс, заткнись. — А что, правда страшно? — Макс усмехнулся, но в его глазах читался животный страх. — Тогда давай деньги, и я исчезну.
Катя медленно подошла ближе. Ее пальцы сами сжались в кулаки.
— Сергей. Что он имеет в виду?
Муж не отвечал. Его челюсть напряглась, взгляд уперся в стену за ее спиной. Макс нервно заерзал, словно понял, что зашел слишком далеко.
— Ладно, забей, — он махнул рукой. — Это не важно. Просто… мне срочно нужно триста тысяч.
Катя резко рассмеялась.
— Триста? Ты с ума сошел?
— Катя, — Сергей наконец посмотрел на нее. — Давай обсудим это позже.
— Нет, мы обсудим это сейчас. — Она шагнула вперед, ее голос дрожал от ярости. — Что было в Питере?
Тишина. Макс перевел взгляд на брата, ожидая. Сергей тяжело дышал, словно выбирал слова.
— Ничего. Пустые разговоры.
— Врешь, — Катя выхватила телефон Сергея со стола. — Я сама все узнаю.
— Отдай! — Он бросился к ней, но она резко отпрянула, успев увидеть последнее сообщение в мессенджере: «Сергей, нам нужно встретиться. Это срочно. Лена.»
Катя почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Кто такая Лена?
Сергей побледнел. Макс закашлял, будто подавился собственным смехом.
— Охренеть, — пробормотал он. — Ты ей до сих пор не сказал?
Катя сжала телефон так, что экран затрещал.
— Сказать что?
Сергей закрыл глаза.
— Все не так, как ты думаешь…
— Тогда объясни! — ее крик разорвал тишину.
В этот момент в прихожей раздался звонок.
Все трое вздрогнули.
Катя медленно повернулась к двери.
— Кто это?
Макс вдруг побледнел сильнее Сергея.
— Они уже здесь.— прошептал он.
Катя бросилась к двери, опередив Сергея. Её пальцы дрожали, когда она резко дёрнула ручку. На пороге стояла её мать — Людмила Петровна в своём неизменном кожаном пальто, с сумкой из бутикового магазина в руке.
— Мама? Что ты…
— Что у вас тут за цирк? — перебила Людмила, переступая порог. Её острый взгляд сразу выхватил Макса с синяком и Сергея бледного как мел. — По всему дому слышно ваши вопли.
Макс неожиданно засмеялся — нервно, истерично:
— О, отлично! Теперь ещё и мамочка подключилась!
Людмила медленно повернулась к нему, осматривая с ног до головы.
— Это и есть твой знаменитый брат? — спросила она у Сергея с ледяной вежливостью. — Тот, ради которого ты готов свою семью на улицу выставить?
Сергей сжал кулаки:
— Людмила Петровна, это не ваше дело…
— Моя дочь — моё дело, — отрезала она. — И квартира моей покойной матери — тем более.
Катя почувствовала, как назревает новый скандал, но в этот момент раздался резкий стук в дверь — не звонок, а удар кулаком. Все замолчали.
— Открывай, Максим! — раздался хриплый голос за дверью. — Мы знаем, ты там!
Макс вдруг изменился в лице, вся его бравада исчезла. Он метнулся к Сергею:
— Серёж, это они… Я говорил…
Людмила неожиданно рассмеялась:
— Боже, да вы совсем идиоты! Кредиторов до дома довели?
Она резко направилась к двери. Катя бросилась её останавливать:
— Мама, нет!
Но Людмила уже распахнула дверь. На пороге стояли двое — коренастый мужчина в спортивном костюме и высокий парень с татуировками на шее.
— Вам чего? — холодно спросила Людмила, даже не приподнимая голоса.
Татуированный замер, явно не ожидая такого приёма.
— Мы к Максиму… по делу.
— В этом доме никакого Максима нет, — твёрдо сказала Людмила. — А если вы сейчас же не уйдёте, я вызову человека, который вас очень быстро найдёт — причём в местах, откуда не звонят маме по выходным.
Глаза пришедших вдруг округлились. Они переглянулись, и коренастый неуверенно пробормотал:
— Ладно… мы… мы потом зайдём.
Когда дверь закрылась, в квартире повисла тишина. Макс первый её нарушил:
— Бля… кто вы вообще такая?
Людмила медленно повернулась к нему, доставая из сумки пачку сигарет:
— Я та, кто сейчас решает, выкинуть тебя этим уродам или нет. Так что, дорогой, давай-ка рассказывай всю правду — и про долги, и про Питер. А особенно — про эту Лену.
Тишину разорвал звон разбитого стекла — Катя в ярости швырнула телефон Сергея об стену. Осколки рассыпались по полу, как осколки их доверия.
— Хватит лжи! — её голос сорвался на крик. — Кто эта Лена? Какая «ночь в Питере»?
Макс нервно заёрзал, но Людмила железной хваткой вцепилась ему в плечо:
— Говори. Быстро.
— Да это же… — Макс облизнул пересохшие губы, бросая взгляд на Сергея, — его бывшая. Они… случайно встретились в командировке.
Сергей резко выпрямился:
— Ничего не было! Мы просто…
— Врешь! — Катя задрожала. — Ты три дня не брал трубку тогда. Говорил, что совещания…
Внезапный удар в дверь заставил всех вздрогнуть. Дерево затрещало под напором.
— Макс, открывай, сука! — раздался хриплый рёв.
Дверь содрогнулась от мощного пинка. Татуированный парень ворвался в квартиру, за ним — коренастый, сбивший дверную цепочку.
— Вот ты где, мразь! — он бросился к Максу.
Сергей неожиданно шагнул вперёд, закрывая брата:
— Уходите! Я вызываю полицию!
Коренастый рассмеялся и резко ударил Сергея в живот. Тот согнулся от боли. Катя вскрикнула.
— Серёжа!
Макс вдруг преобразился. С лицом, искажённым яростью, он рванулся вперёд:
— Ты его тронул, сволочь!
Его кулак со всей силы врезался в нападавшего. Тот отлетел, снося вазу с тумбочки. Второй бандит выхватил что-то из-за пояса — блеснул металл.
Катя оцепенела. Время замедлилось. Она увидела, как Людмила хватает со стола тяжёлую стеклянную пепельницу. Как Сергей, превозмогая боль, поднимается с колен. Как нож в руке татуированного мерцает в свете люстры.
Инстинкт сработал быстрее мысли. Её рука сама потянулась к кухонному блоку…
— Всё, хватит! — Катя выхватила нож и взмахнула им перед собой, перекрывая проход в гостиную. Её голос звучал чужим, хриплым от адреналина. — Следующий, кто сделает шаг — получит это в живот!
Все замерли. Даже бандиты. В наступившей тишине было слышно только тяжёлое дыхание.
Первым очнулся Сергей. Медленно, держась за ушибленный живот, он поднял руки:
— Катя… положи нож. Пожалуйста.
Её пальцы дрожали на рукояти. В глазах стояли слёзы, но она не позволяла им упасть.
— Я… я не позволю… — голос Кати прерывался. — Не позволю им разрушить всё, как тогда…
Людмила осторожно сделала шаг вперёд:
— Дочка, отдай нож. Они уже уходят.
И правда — бандиты пятились к выходу. Татуированный всё ещё сжимал своё оружие, но в его глазах читался страх.
— Ладно, успокойтесь… — пробормотал он. — Мы… мы вернёмся.
Когда хлопнула дверь, нож выскользнул из ослабевших пальцев Кати и с глухим стуком упал на паркет. В этот момент из-за угла показалась маленькая фигурка в розовой пижамке.
— Мамочка? — тоненький голосок пятилетней Алины прорезал напряжённую тишину. — Почему вы кричите?
Нож лежал на полу, отражая перекошенные лица взрослых. Алина стояла в дверях, крепко сжимая в руках потрёпанного плюшевого зайца — подарок Сергея на третий день рождения.
Катя застыла, ощущая, как ярость медленно уступает место леденящему ужасу. Перед глазами стояла картина — её дочь видит маму с ножом в руках.
— Алиночка… — голос Кати дрогнул. Она сделала шаг вперёд, но девочка инстинктивно прижалась к дверному косяку.
Людмила первой пришла в себя.
— Внученька, иди ко мне, — мягко сказала она, опускаясь на колени. — Бабушка покажет тебе новый мультик.
Но Алина не двигалась. Её большие глаза, так похожие на Сергеевы, перебегали с одного взрослого на другого.
— Папа плачет? — тихо спросила она.
Сергей быстро вытер ладонью лицо. Макс неловко откашлялся, отходя в угол. Разбитый телефон на полу мерцал угасающим экраном.
Катя медленно опустилась на колени, оказавшись на уровне дочки.
— Солнышко, всё хорошо… Мы просто… обсуждали взрослые дела.
— Вы ругались, — констатировала Алина с детской прямотой. — Я слышала. Вы хотели, чтобы папа ушёл.
Сергей вздрогнул, будто от удара. Катя почувствовала, как по щекам текут горячие слёзы.
— Нет, крошка… никто никуда не уйдёт…
Макс неожиданно шмыгнул носом и резко направился к выходу.
— Всё, я пошёл. Хватит цирка.
— Стой! — Людмила перехватила его у двери. — Ты мне всё расскажешь. Но потом.
Она повернулась к остальным:
— А сейчас вам двоим, — она посмотрела на Катю и Сергея, — нужно наконец поговорить. По-настоящему. Я заберу Алину к себе.
Катя хотела возражать, но слова застряли в горле. Алина молча подошла к бабушке, крепко сжимая её руку своей маленькой ладошкой.
Когда за ними закрылась дверь, в квартире воцарилась звенящая тишина. Сергей стоял у окна, спиной к Кате. Его плечи слегка подрагивали.
Катя подняла разбитый телефон. На потрескавшемся экране застыло последнее сообщение: «Сергей, нам нужно встретиться. Это срочно. Лена.»
— Кто она? — спросила Катя, и её собственный голос показался ей чужим. — В последний раз спрашиваю.
Сергей обернулся. Его лицо было мокрым от слёз.
— Она… — он сглотнул. — Она сказала, что умирает. Что это последний шанс…
Катя почувствовала, как пол уходит из-под ног.
— Что?
Сергей медленно опустился на колени перед ней, как будто не в силах больше стоять.
— Лена больна. Очень. В Питере… я был у неё в больнице. Она хотела попрощаться.
Катя сжала кулаки, чувствуя, как в висках стучит кровь.
— Почему ты не сказал?
— Боялся, что… — он замолчал, опустив голову.
— Что я не пойму? — Катя резко встала. — Что буду ревновать к умирающей?
Она зашагала по комнате, с трудом переваривая информацию. Вдруг остановилась, осознав.
— Макс знал?
Сергей кивнул.
— Он… одолжил денег на её лечение. Теперь эти ублюдки требуют назад с процентами…
Катя закрыла глаза. Всё складывалось в чудовищную картину.
— И ты… хотел продать нашу квартиру, чтобы спасти свою бывшую?
Сергей поднял на неё глаза — в них читались и боль, и стыд, и что-то ещё, что Катя не могла распознать.
— Я хотел спасти брата, — прошептал он. — А Лена… она просто просила, чтобы я привёз Алину. Хотя бы раз. Потому что…
Катя перестала дышать.
— Потому что что, Сергей?
Он поднялся с колен и посмотрел ей прямо в глаза.
— Потому что она её мать.
Слова повисли в воздухе, как нож перед падением. Катя отступила назад, натыкаясь на диван.
— Что… что ты сказал? — её голос звучал хрипло и неестественно тихо.
Сергей стоял неподвижно, только пальцы судорожно сжимали и разжимали край футболки.
— Лена родила Алину. Ты знала, что она не может иметь детей после той аварии. Мы использовали… её яйцеклетки.
Катя ощутила, как комната начинает медленно вращаться. Она машинально потянулась к столу, чтобы не упасть.
— Пять лет. Пять лет ты молчал? — её шёпот был страшнее крика. — И теперь, когда она умирает…
— Она отказалась от родительских прав сразу! — Сергей резко поднял голову. — Никто не должен был узнать. Но месяц назад она позвонила…
Катя засмеялась — горько, истерично.
— И ты сразу побежал? Взял наши общие деньги? Хотел продать нашу квартиру?
— Я не знал, что делать! — он схватился за голову. — Макс влез в долги, пытаясь помочь ей. Эти ублюдки грозились…
— Не смей переводить тему! — Катя вскочила, трясясь от ярости. — Ты лгал мне все эти годы!
Сергей вдруг опустился перед ней на колени.
— Прости… Я боялся потерять тебя. Боялся, что ты…
— Что я что? Не смогла бы полюбить чужого ребёнка? — Катя резко выдохнула. — Да я с первого дня дышать не могла на неё!
Она вдруг замолчала, осознав страшную правду — вся её материнская любовь, все бессонные ночи, первые шаги и слова — всё это было с ребёнком, который…
— Мамочка?
Тоненький голосок из прихожей заставил их обоих вздрогнуть. Алина стояла на пороге, сжимая в руках забытого плюшевого зайца. В её глазах застыл немой вопрос.
Катя замерла. Сергей медленно поднялся.
— Солнышко… почему ты…
— Бабушка забыла таблетки, — девочка показала маленькую упаковку. — Она сказала, что вы всё ещё говорите.
Катя почувствовала, как что-то внутри переламывается. Она опустилась на корточки, чтобы быть с Алиной на одном уровне.
— Подойди ко мне.
Девочка колеблющимся шагом приблизилась. Катя взяла её маленькое лицо в ладони, вглядываясь в знакомые до каждой веснушки черты.
— Ты знаешь, что я тебя очень люблю?
Алина кивнула, потом неожиданно обняла Катю за шею, прижавшись всем тельцем.
— Я тоже. Даже когда вы кричите.
Сергей глухо всхлипнул. Катя закрыла глаза, чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы.
— Всё будет хорошо, — прошептала она, не зная, кому на самом деле обещает — дочке, мужу или себе.
Они стояли втроём на пороге — между прошлым с его ложью и будущим, которое теперь казалось таким хрупким. Но в этот момент Катя поняла одну простую вещь — неважно, чья кровь течёт в жилах ребёнка. Важно, кто держит её на руках, когда ей страшно.
— Завтра, — Катя подняла глаза на Сергея, — мы все вместе поедем в Питер.
Он молча кивнул, не смея верить. Алина крепче сжала её руку.
За окном медленно опускался вечер, окрашивая их переплетённые тени в золотистый цвет. Они ещё не знали, как переживут этот шторм. Но знали точно — переживут вместе.
