Дарья шлёпнула ладонью по телефону, будто могла этим сбросить раздражение вместе с уведомлениями. На экране снова мигали три одинаковых слова: «Мама Миша».
Телефон, казалось, насмешливо подмигивал ей.
Мама Миша. Вот уж название сериала, где ты всегда играешь злодейку, даже если просто сидишь и ешь суп.
— У тебя опять, — кивнула она на телефон, поставив чашку на стол с таким звоном, что ложка дрогнула. — Три раза звонила. Чует мою печень, наверное.
— Дарья, ну не начинай, — Михаил взял чашку, но тут же отпил не туда, обжёгся и выругался тихо. — Она просто хотела спросить…
— Миша, — перебила Дарья, с лёгкой улыбкой, которая никогда не предвещала ничего хорошего, — я уже знаю, что она хотела спросить. Как спит наш матрас и удобно ли ему на нём место Андрея с его женой и коляской.
Михаил отложил чашку, потер затылок.
— Ты преувеличиваешь, — сказал он, но глаза упрямо уставились в окно.
— Угу. И дождь — это просто вода, а не причина взять зонт.
Дарья прошла на кухню, открыла холодильник, достала пакет молока и пару яиц. Дёрнула дверцу обратно — зазвенели пустые полки. Она на секунду зависла.
— Миш, — протянула она, заглядывая в гостиную, — ты купил продукты, как я просила?
— Я… забыл. — Он сказал это так, будто признавался в том, что случайно присел на чужую собаку.
— Конечно. Зато мама звонила. Три раза. Вот уж приоритеты у мужчины, — хмыкнула Дарья, и, скрестив руки, оперлась о дверной косяк.
Михаил медленно поднялся, подошёл ближе.
— Ты понимаешь, что ей тяжело? У Андрея ребёнок, они в однушке…
— Стоп. — Дарья подняла ладонь. — Не начинай. Мы это уже обсуждали. Ты хочешь, чтобы я повторила?
— Дарья, это же моя семья, — в голосе Михаила появилась настороженная нотка.
— А я кто? Коллега по ипотеке?
Он вздохнул, сел на край дивана, уткнувшись в колени.
— Просто… мама говорит, что тебе всё равно, что у нас есть лишнее, а у Андрея — нет.
— «Лишнее»? — Дарья фыркнула. — Это квартира, за которую я платила пять лет, пока ты жил у мамы и слушал её лекции про правильных девушек. Это моё «лишнее», Миш.
— Ты опять передёргиваешь. — Он покачал головой. — Она же просто просит…
— «Просто» — это соль подать. А то, что она делает — это уже гастрольный тур по чужой жизни с полным правом хозяйки.
Он открыл рот, но в этот момент снова завибрировал телефон. Тот самый, с тройным предупреждением.
— Возьми, — бросила Дарья, — мне же тоже интересно, как нынче у нас будут отжимать площадь.
Михаил поднял трубку.
— Алло, мам… Нет, мы дома… Да, Дарья рядом… — он закатил глаза. — Ну ладно, заходи.
— Что?! — Дарья выпрямилась. — Миш, ты…
— Она уже у подъезда, — виновато произнёс он.
— Прекрасно. Давайте сразу позовём Андрея с женой и ребёнком, пусть всё за один вечер оформим. И нотариуса, на всякий случай!
Дверь открылась без стука. Людмила Васильевна вошла, как министр обороны на проверку части — строгий взгляд, сумка наперевес, пальто с идеальной стрелкой.
— Здравствуйте, — произнесла она сухо, скользнув взглядом по Дарье, как сканером. — Сынок, что у вас так пусто в холодильнике?
— Мы… собирались в магазин, — начал Михаил, но мать уже прошла на кухню.
— Собирались, собирались… — пропела она, доставая молоко. — Андрюша с невесткой едят всё, что есть, а у вас — кот наплакал. Молодцы, что сказать.
— Людмила Васильевна, — Дарья сложила руки на груди, — а давайте мы о содержимом моего холодильника поговорим позже.
— А давайте мы о квартире поговорим прямо сейчас, — парировала та, сдвигая брови. — Сынок, ты ведь понимаешь, что Андрею тяжело. У вас двушка, вы молодые, справитесь. А они…
— Они взрослые люди, — перебила Дарья. — И у них свои решения.
— У них ребёнок! — повысила голос свекровь. — А у вас — что? Стены и пустой холодильник?
Михаил поднял руки, как посредник на переговорах.
— Мам, давай спокойно…
— Спокойно?! — свекровь врезала сумкой по столу так, что молоко чуть не упало. — Андрей ютится, а ты… у тебя сердце каменное!
— У меня оно, к счастью, своё, — холодно ответила Дарья. — И квартира — тоже.
На кухне повисла пауза. Михаил нервно поправил ворот рубашки. Дарья и Людмила Васильевна смотрели друг на друга, как два адвоката, каждый из которых уверен, что у него железобетонные доказательства.
И тут за стеной раздался детский смех — кто-то во дворе играл в догонялки. Михаил посмотрел в окно. Его взгляд стал мягче.
— Миш, только не вздумай… — начала Дарья.
— Я просто думаю… — он сделал шаг к матери.
— Думать будем вместе, — отрезала Дарья. — И я тебе сразу скажу: моей квартиры никто не получит.
Людмила Васильевна сложила руки на груди, губы её сжались.
— Посмотрим, девочка. Посмотрим.
Дарья взяла кружку, поставила её с громким стуком в мойку.
Звон. Как точка в конце первого раунда.
И по выражению лица Михаила она поняла — дальше будет только жёстче.
Дарья закрыла шкаф на кухне чуть сильнее, чем следовало — дверца хлопнула так, что Михаил вздрогнул. Он сидел на диване, ковырял телефон, делая вид, что у него там срочные мировые новости, а не чат с мамой.
— Миш, — начала она ровно, но с такой интонацией, что любой разумный человек уже бы готовил белый флаг, — мы сейчас поговорим.
— Дарья, давай вечером? Я устал… — он откинулся на спинку дивана, но взгляд его был настороженным.
— Ты устанешь от разговора вечером ещё больше.
Он вздохнул, положил телефон на стол.
— Я понимаю, тебе неприятно. Но… мама ведь не враг.
— Да ладно? — Дарья подняла брови. — Враг хотя бы честно говорит, что хочет тебя уничтожить. А твоя мама — вежливо приносит пирог, пока раскручивает план переселения нас на табурет в прихожей.
Михаил попытался улыбнуться, но вышло плохо.
— Она просто думает, что так будет лучше.
— Лучше для кого? — Дарья подошла ближе, оперлась руками о стол. — Для Андрея, который взрослый мужик и почему-то уверен, что мир обязан ему квадратными метрами? Или для твоей мамы, которая получит твои вечера, как в детстве, только с бонусом внуков?
— Дарья, — он поднял ладонь, — это же семья…
— Я знаю, — она наклонилась чуть вперёд. — Но семья — это не те, кто решает, что твоё, а что общее. Это те, кто спрашивает, хочешь ли ты этим поделиться.
Он замолчал.
В этот момент в дверь снова позвонили.
— О, угадай, кто это? — саркастично бросила Дарья. — У нас тут «Семейная доставка» без перерыва.
Людмила Васильевна вошла уже без «здравствуйте». Она явно была заряжена на повторный заход.
— Я принесла вам суп. — Она поставила контейнер на стол так, будто это была бомба замедленного действия. — И хочу, чтобы мы сейчас решили вопрос с квартирой.
— Мам, — Михаил попытался встать, но мать остановила его взглядом.
— Нет, сынок, хватит тянуть. Андрей вчера звонил, он уже нашёл вариант, куда переехать. Нужно только, чтобы вы… ну, временно… — она взглянула на Дарью, — переехали к нам.
Дарья скрестила руки.
— Временно? Это как? До того, как внуку исполнится 18?
— Дарья, — голос свекрови стал ледяным, — я понимаю, что вы хотите жить отдельно. Но в трудные времена семья должна помогать.
— Так пусть поможет Андрей. Мы же тоже семья, — отрезала Дарья. — Или он у вас особый выпуск, с пожизненной поддержкой?
— У него ребёнок! — повысила голос Людмила Васильевна. — А у вас — пустые комнаты.
— У нас — дом, который мы строим для себя. И знаете, что обидно? — Дарья шагнула ближе. — Что вы даже не спросили, можем ли мы помочь иначе.
— А вы можете? — прищурилась свекровь.
— Могу. — Дарья улыбнулась. — Могу предложить Андрею подработку. Чтобы он сам платил за своё жильё.
Людмила Васильевна резко поднялась со стула.
— Ты всегда была эгоисткой. Я знала, что ты разрушишь мою семью.
— Я? — Дарья указала на себя. — Я просто отказываюсь разрушать свою.
Михаил встал между ними.
— Хватит! — он обвёл взглядом обеих. — Мам, я понимаю, что тебе тяжело. Но мы не отдадим квартиру.
Людмила Васильевна повернулась к нему медленно, как будто он только что объявил войну.
— Значит, так? Ты выбираешь её, а не нас?
— Я выбираю свою жизнь, — тихо, но твёрдо сказал Михаил.
— Запомни, Миша, — голос матери дрогнул, но взгляд был жёстким, — когда она тебя бросит, домой можешь не возвращаться.
— Тогда и не жди, что я буду приходить, когда ты позовёшь, — ответил он.
Дверь хлопнула.
В квартире повисла тишина. Только часы на стене тихо тикали, словно считали, сколько секунд прошло с момента, когда Михаил впервые за много лет встал поперёк воли матери.
Дарья смотрела на него и думала, что это победа… но странно хрупкая.
— Ну, поздравляю, — произнесла она, — теперь мы официально в чёрном списке твоей мамы.
Михаил криво улыбнулся.
— Да, зато у нас есть квартира.
— Пока что, Миша. Пока что, — тихо сказала Дарья, убирая со стола контейнер с супом, который остыл, так и не став ужином.
День выдался на удивление тихим. Дарья даже подумала, что это подозрительно. Ни звонков, ни сообщений. Михаил с утра возился с ноутбуком, а она мыла полы и впервые за долгое время не ловила себя на том, что прислушивается к каждому звуку в подъезде.
Но к вечеру всё встало на свои места.
Дверной звонок протянулся долгим, нервным сигналом.
— Не открывай, — сказала Дарья, даже не оборачиваясь.
— Дарья… — Михаил поднялся с дивана. — Это же…
— Я знаю, кто это. И у меня чёткое предчувствие, что сейчас будет концерт по заявкам.
Он всё-таки открыл. На пороге стояла Людмила Васильевна — в пальто, с папкой в руках и таким лицом, будто за ней должна стоять группа поддержки.
— Мы поговорим, — сказала она, проходя внутрь без приглашения.
— Мам, — Михаил попытался её остановить, но она уже прошла в гостиную и положила папку на стол.
— Я всё посчитала, — произнесла она деловым тоном. — Если вы продадите эту квартиру, можно будет купить Андрею трёшку и вам однушку. Всем удобно, никто не в обиде.
— Всем удобно? — Дарья облокотилась на стену, скрестив руки. — А мне что, выдадут медаль «Лучший спонсор чужого счастья»?
— Дарья, ты же женщина, — произнесла свекровь с напускной мягкостью. — Тебе всё равно важнее семья, чем квадратные метры.
— Ошибаешься, — ответила Дарья. — Мне важнее, чтобы меня уважали.
Людмила Васильевна покачала головой, будто разговаривала с ребёнком.
— Вы молодые, заработаете ещё. А вот время идёт, внук растёт.
— А Андрей работать не пробовал? — язвительно спросила Дарья. — Или он растёт вместе с внуком, только вширь?
Михаил закрыл глаза, понимая, что сейчас будет взрыв.
— Дарья! — рявкнула свекровь. — Ты не смеешь так говорить про моего сына!
— Это ваш сын, — спокойно ответила Дарья, — а это моя квартира. И точка.
Пауза повисла тяжёлая.
Людмила Васильевна перевела взгляд на Михаила.
— Миша, скажи что-нибудь. Скажи, что ты на нашей стороне.
Он глубоко вдохнул.
— Мам, я на своей стороне. И на стороне жены.
— Значит, всё, да? — голос матери стал дрожать, но в нём всё ещё был металл. — Ты нас предал ради этой…
— Ради этой я впервые живу, — перебил Михаил.
Дарья смотрела на него, и внутри у неё что-то болезненно сжалось — от того, что он сказал это при матери, прямо, без увёрток.
— Если ещё раз придёшь сюда с этим разговором, — Михаил сделал шаг к матери, — дверь тебе никто не откроет.
Людмила Васильевна подняла подбородок, но глаза выдали обиду и злость.
— Ты пожалеешь.
— Может быть, — ответил он. — Но уж точно не в этой квартире.
Она ушла. Дверь захлопнулась, и в квартире снова стало тихо.
Дарья подошла к Михаилу, положила руки ему на плечи.
— Ты понимаешь, что это война?
— Понимаю. — Он усмехнулся. — Но мы хотя бы теперь на одной стороне.
Они стояли так, молча. И впервые за всё это время Дарья почувствовала, что дом снова принадлежит им.
Хрупкое, опасное, но всё-таки их.
