— Мама опять звонила, настаивает, чтобы мы переехали к ней, — произнёс Алексей, осторожно присаживаясь на край дивана, где Марина читала книгу.
Она медленно подняла глаза от страницы. В его голосе звучали те самые нотки, которые она научилась распознавать за три года брака — смесь вины, неловкости и заранее принятого решения.
— И что ты ей ответил? — спросила она, хотя ответ уже знала.
— Ну, я сказал, что мы подумаем… — он отвёл взгляд, уставившись в окно. — Понимаешь, ей тяжело одной в этом большом доме. После того как отец умер…
Марина закрыла книгу, положила её на журнальный столик. Движение было спокойным, размеренным, но внутри неё всё сжалось в тугой комок. Опять. Снова эти разговоры, снова эта игра в заботливого сына, за которой скрывалось нежелание принимать самостоятельные решения.
— Алёша, твой отец умер пять лет назад. За это время твоя мама прекрасно научилась справляться одна. У неё есть подруги, хобби, она ездит на дачу, ходит в театр…
— Но ей одиноко! — перебил он, и в его голосе появились обиженные нотки. — Ты просто не понимаешь, что значит потерять близкого человека.
Марина сжала зубы. Не понимает? Её собственные родители погибли в автокатастрофе, когда ей было двадцать два. Но она не стала напоминать об этом. Не в этом был смысл их разговора.
— Хорошо, давай поговорим откровенно, — она повернулась к нему всем корпусом. — Твоя мама живёт в четырёхкомнатной квартире в центре города. У нас с тобой своя двухкомнатная в спальном районе. Мы оба работаем, у нас налаженный быт, планы на будущее. И ты предлагаешь всё это бросить и переехать к ней? Стать приживалами в доме твоей матери?
— Какие ещё приживалы? — вспыхнул Алексей. — Это моя мама! Наша семья!
— Семья, — повторила Марина. — Интересное понятие. Для тебя семья — это прежде всего твоя мама. А как же мы с тобой? Разве мы не семья?
Он встал, прошёлся по комнате. Марина знала эту его манеру — когда он чувствовал себя загнанным в угол, начинал метаться, как зверь в клетке.
— Ты всё переворачиваешь! Я не говорю, что мы не семья. Но мама… она же старенькая уже…
— Ей пятьдесят восемь лет, Алёша. Это не старость, это расцвет для современной женщины. Моя начальница в шестьдесят горы покоряет.
— Твоя начальница и моя мама — разные люди!
— В этом-то и проблема, — тихо сказала Марина.
Повисла тишина. Алексей остановился у окна, глядя на вечерний город. Марина смотрела на его сутулую спину и думала о том, как устала. Устала от вечной борьбы за их с мужем личное пространство, от необходимости отстаивать право на собственную жизнь.
Свекровь… Ирина Павловна была женщиной властной, привыкшей, что весь мир вращается вокруг неё. После смерти мужа она не просто осталась одна — она осталась без объекта для контроля. И теперь всю свою нерастраченную энергию направила на сына и невестку.
Звонки по три раза в день. «Алёшенька, ты поел? А что Марина приготовила? Котлеты? Но ты же не любишь котлеты! Как это — любишь? Раньше не любил!» Визиты без предупреждения. «Я тут мимо проезжала, решила заглянуть. Ой, а что это у вас такой беспорядок? Марина, милая, разве можно так вести хозяйство?»
А потом начались разговоры о переезде. Сначала намёками. «В доме так пусто стало… Комнаты пустуют… А вы там в своей двушке ютитесь…» Потом прямым текстом. «Переезжайте ко мне! Места всем хватит! И мне веселее будет, и вам просторнее!»
Марина пыталась объяснить мужу, что это плохая идея. Что им нужно своё пространство, что совместное проживание с его матерью превратит их жизнь в ад. Но Алексей не слышал. Вернее, не хотел слышать.
— Знаешь, что меня больше всего удивляет? — заговорила Марина, нарушая тишину. — То, что ты даже не спрашиваешь моего мнения. Ты говоришь «мы подумаем», но на самом деле ты уже всё решил. Просто пытаешься подобрать правильные слова, чтобы меня уговорить.
Алексей резко обернулся.
— Это не так!
— Правда? Тогда скажи честно — ты действительно готов отказать своей маме? Сказать ей чёткое «нет, мы не переедем»?
Он молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Вот видишь, — грустно улыбнулась Марина. — А знаешь, что произойдёт, если мы переедем? Я тебе расскажу. Твоя мама будет контролировать каждый наш шаг. Что мы едим, во сколько ложимся спать, как проводим выходные. Она будет лезть в наши отношения, давать советы, критиковать. И ты… ты будешь всегда на её стороне. Потому что она твоя мама, а я всего лишь жена.
— Марина, ну что ты такое говоришь…
— Я говорю правду. Помнишь прошлый Новый год? Твоя мама устроила скандал, потому что мы решили отметить праздник вдвоём. «Как это — вдвоём? А я? Я что, не семья?» И что сделал ты? Правильно, мы поехали к ней. И просидели весь вечер, слушая её рассказы о том, какой замечательный был твой отец и как нынешняя молодёжь не умеет ценить старших.
Алексей подошёл к ней, попытался взять за руку, но Марина отстранилась.
— Мариш, ну не будь такой… Мама просто одинока. Она не со зла. Просто ей нужно внимание…
— Внимание? — Марина встала, отошла к окну. — Алёша, твоя мама поглощает тебя целиком. И меня заодно. Мы не можем планировать отпуск, не согласовав с ней. Не можем купить новую мебель без её одобрения. Чёрт возьми, я даже цвет волос поменять не могу, чтобы не выслушать часовую лекцию о том, что «в наше время девушки не красились во все цвета радуги»!
— Ты преувеличиваешь…
— Преувеличиваю? Хорошо, давай вспомним конкретные примеры. Месяц назад я получила повышение. Помнишь? Меня назначили руководителем отдела. Это было важно для меня, для моей карьеры. И что сказала твоя мама? «Ой, Мариночка, зачем тебе эта нервотрёпка? Лучше бы о детях подумала!» И ты… ты промолчал. Не поздравил меня, не поддержал. Просто промолчал.
Алексей выглядел неловко, но упрямо гнул свою линию.
— Мама просто высказала своё мнение. Она имеет на это право.
— Конечно, имеет. Но где твоё мнение, Алёша? Где твоя позиция? Или у тебя её нет?
Это был больной вопрос. Марина знала, что бьёт в самое уязвимое место, но иначе достучаться до мужа было невозможно. Он всю жизнь прожил под крылом матери. Сначала в родительском доме, потом, даже женившись, не смог по-настоящему отделиться.
— Знаешь, что самое обидное? — продолжила она. — Я люблю тебя. Правда люблю. Но с каждым днём мне всё труднее видеть в тебе мужчину. Мужа. Ты превращаешься в вечного мальчика, который бегает между мамой и женой, пытаясь угодить обеим.
— Это несправедливо! — вспылил Алексей. — Я просто пытаюсь сохранить мир в семье!
— В какой семье? — жёстко спросила Марина. — В той, где главная — твоя мама? Или в той, которую мы с тобой пытаемся построить?
Она подошла к шкафу, достала небольшую папку. Алексей недоумённо наблюдал за её действиями.
— Что это?
— Это, — Марина открыла папку, — документы на ипотеку. Помнишь, мы мечтали о собственном доме? Говорили, что накопим на первый взнос, возьмём кредит, построим дом за городом. Я откладывала деньги два года. Вот, смотри — выписки со счёта. Почти миллион.
Алексей ошарашенно смотрел на бумаги.
— Но… мы же не обсуждали…
— Не обсуждали, потому что каждый раз, когда я пыталась заговорить об этом, ты отмахивался. «Потом, потом, мама сейчас не поймёт, ей будет обидно…» И вот это «потом» длится уже три года.
Марина села на диван, сложила руки на коленях. Она выглядела спокойной, но внутри всё дрожало от напряжения.
— Я устала ждать, Алёша. Устала бороться за наше право на личную жизнь. И я приняла решение. Либо мы остаёмся в своей квартире и строим свою семью, либо… либо я ухожу.
— Что? — он побледнел. — Марина, ты о чём? Какой развод? Из-за чего?
— Из-за того, что я не хочу прожить жизнь в тени твоей матери. Не хочу, чтобы мои дети росли под её диктовку. Не хочу в сорок лет обнаружить, что так и не пожила своей жизнью.
— Но это же… это же ультиматум!
— Да, — спокойно согласилась Марина. — Это ультиматум. И я даю тебе время подумать. Неделю. За это время ты должен решить, что для тебя важнее — желания твоей мамы или наша семья.
Алексей смотрел на неё так, словно видел впервые. В его глазах мелькали растерянность, обида, злость.
— Ты ставишь меня перед выбором — мать или жена! Это жестоко!
— Нет, Алёша. Я не прошу тебя отказаться от матери. Я прошу тебя быть мужем. Своей жене, а не маминым сынком. Чувствуешь разницу?
Он молчал, и Марина поняла — не чувствует. Для него это было одно и то же. В его картине мира жена должна была встроиться в существующую систему отношений, принять правила игры, установленные его матерью.
— Знаешь, — заговорила она снова, — я много думала, почему так происходит. И поняла одну вещь. Твоя мама боится. Боится остаться одна, боится потерять контроль над твоей жизнью, боится старости. И вместо того чтобы принять эти страхи и научиться с ними жить, она цепляется за тебя. А ты… ты позволяешь ей это делать. Из жалости, из чувства долга, из неумения сказать «нет».
— Она моя мать! — повторил Алексей, словно это объясняло всё.
— А я твоя жена. И если эти два статуса для тебя неравнозначны, то нам действительно не по пути.
Марина встала, направилась к двери.
— Куда ты?
— К подруге. Поживу у неё несколько дней. Тебе нужно время подумать без моего присутствия. А мне… мне нужно понять, готова ли я и дальше бороться за наши отношения.
— Марина, постой! Давай поговорим!
Она остановилась в дверях, обернулась.
— Мы только что поговорили, Алёша. Я сказала всё, что думаю. Теперь твоя очередь. Только, пожалуйста, думай сам. Не советуйся с мамой. Это должно быть твоё решение. Только твоё.
И она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Неделя тянулась мучительно долго. Марина жила у подруги Тани, ходила на работу, занималась обычными делами. Но мысли постоянно возвращались к Алексею. Звонил он каждый день, но она не брала трубку. Нужно было выдержать дистанцию, дать ему возможность подумать.
На пятый день позвонила свекровь.
— Мариночка, милая, что происходит? Алёша места себе не находит! Он мне всё рассказал. Как ты могла так поступить?
Марина глубоко вздохнула. Конечно, он побежал к маме. Конечно, рассказал. И конечно, Ирина Павловна решила вмешаться.
— Здравствуйте, Ирина Павловна. То, что происходит между мной и Алексеем, касается только нас двоих.
— Как это — только вас? Я его мать! Я имею право знать!
— Вот именно это и есть наша проблема, — спокойно ответила Марина. — Вы считаете, что имеете право на всё. На его время, на его решения, на его жизнь. А теперь ещё и на наши отношения.
— Да как ты смеешь! — голос свекрови дрожал от гнева. — Я всю жизнь положила на этого ребёнка! Я его вырастила, выучила!
— И он вам за это благодарен. Но, Ирина Павловна, он уже не ребёнок. Ему тридцать два года. Пора отпустить.
— Отпустить? Да ты… ты просто эгоистка! Хочешь оторвать его от семьи!
— Я не хочу отрывать его от вас. Я хочу, чтобы у нас была своя семья. А вы были любимой мамой и бабушкой, которая приходит в гости, а не надзирателем, контролирующим каждый наш шаг.
— Какой надзиратель? Я просто забочусь!
— Ваша забота душит, Ирина Павловна. Она не даёт Алексею быть взрослым, самостоятельным человеком. И не даёт нам строить нормальные отношения.
Повисла пауза. Марина слышала тяжёлое дыхание свекрови.
— Значит, так, — наконец произнесла Ирина Павловна ледяным тоном. — Либо я, либо ты. Так ты ставишь вопрос?
— Так вопрос ставите вы. Постоянно. Каждый день. «Алёша, поехали ко мне, а не к жене на дачу». «Алёша, отмени встречу с друзьями, мне нужна помощь». «Алёша, зачем вам отпуск вдвоём, поехали все вместе». Это вы делаете его выбирать. А я просто прошу равноправия.
— Какое ещё равноправие? Я его мать!
— А я его жена. И если для Алексея это неравнозначные понятия, то у нас нет будущего.
Марина отключилась, не дожидаясь ответа. Она знала, что сейчас Ирина Павловна помчится к сыну, будет плакать, упрекать, давить на жалость. Устоит ли Алексей?
Ответ пришёл через два дня. Алексей приехал к Тане вечером. Марина увидела его через глазок — он стоял с огромным букетом роз, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Привет, — сказала она, открыв дверь.
— Привет. Можно поговорить?
Они вышли во двор, сели на лавочку возле детской площадки. Вечерело, площадка была пуста, только качели тихо поскрипывали на ветру.
— Я много думал, — начал Алексей. — О том, что ты сказала. О нас. О маме.
Марина молчала, давая ему выговориться.
— Ты права. Во многом права. Я действительно… я не умею ей отказывать. Не умею ставить границы. Мне всегда казалось, что это нормально — заботиться о маме, выполнять её просьбы. Но я не замечал, как это влияет на нас.
Он помолчал, глядя на свои руки.
— Мама очень расстроилась, когда я сказал, что мы не переедем. Плакала, обвиняла тебя. Говорила, что ты настраиваешь меня против неё. Но знаешь что? Впервые в жизни я не побежал её утешать. Я сказал, что это моё решение. Что я люблю её, но у меня своя жизнь.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна надежды.
— И как она отреагировала?
— Сначала был скандал. Потом молчание. Она не разговаривала со мной день. А потом… потом вдруг позвонила и сказала, что записалась на курсы итальянского языка. Всегда мечтала выучить, но времени не было.
Алексей повернулся к жене, взял её за руку.
— Мариш, прости меня. Я был слепым. Я действительно не видел, как моя нерешительность разрушает наши отношения. Но я не хочу тебя терять. Ты — самое важное, что есть в моей жизни.
— А твоя мама?
— Мама… мама всегда будет моей мамой. Я буду заботиться о ней, помогать. Но не в ущерб нам. Больше никогда.
Он достал из кармана маленькую коробочку.
— Что это? — удивилась Марина.
— Открой.
Внутри лежали ключи.
— Это от нашего будущего дома. Я внёс первый взнос за участок. Небольшой, но в хорошем месте. Будем строиться?
Марина смотрела на ключи, и глаза её наполнились слезами. Не от обиды или злости — от облегчения и радости.
— Будем, — прошептала она.
Алексей обнял её, прижал к себе.
— Знаешь, мама сказала одну вещь. Когда успокоилась. Сказала, что я повзрослел. И что пора ей научиться жить для себя, а не только для меня.
— Мудрая у тебя мама, — улыбнулась Марина. — Просто ей нужно было время, чтобы это понять.
— И мне тоже. Спасибо, что не сдалась. Что боролась за нас.
Они сидели обнявшись, глядя на темнеющее небо. Впереди было много работы — над отношениями, над собой, над новым домом. Но главное было сделано. Они выбрали друг друга. И это был правильный выбор.
— Поехали домой? — спросил Алексей.
— Поехали. Домой.
И они пошли к машине, держась за руки. А в кармане у Марины лежали ключи от их будущего. От дома, который они построят вместе. Только вдвоём. Как настоящая семья.
