Светлана открыла дверь своей квартиры ключом, который звенел в сумке громче, чем обычно. Было уже почти девять вечера: день тяжёлый, начальник наорал из-за чужой ошибки, маршрутка ехала битком, и она мечтала только о тёплом душе и тишине. Но тишина, как выяснилось, сегодня решила объявить забастовку.
Из прихожей пахло жареной картошкой и дешёвыми мужскими духами. Телевизор в комнате ревел на полную катушку — какой-то сериал с визгами и бестолковыми диалогами.
— А! Вот и хозяйка пришла! — раздался бодрый голос свекрови. Наталья Игоревна выглянула из кухни, обмахивая лицо крышкой от кастрюли. — Мы тут картошечку нажарили, садись ужинать!
Светлана сняла пальто медленно, сдерживаясь. Она купила эту двухкомнатную квартиру год назад, до свадьбы. Каждая копейка шла на ремонт, на мебель — без кредитов, без родителей, только её работа и терпение. И вот сейчас — полный дом гостей.
В гостиной на её диване развалился младший брат Андрея, Сашка. Играл в приставку, крошки от чипсов на полу. На кресле — сестра, Лена, с ноутбуком. А на табурете возле телевизора дремал отец Андрея, Виктор Павлович.
— А вы… давно тут? — сдержанно спросила Светлана, вешая сумку на крючок.
— Да мы с обеда! — радостно сообщила Лена, не отрываясь от экрана. — Андрей сказал, что у вас места полно, чего зря по своим углам мотаться.
Светлана перевела взгляд на мужа. Тот выскочил из спальни, застёгивая рубашку.
— Свет, ну не смотри так… Мама с папой приехали, им где-то переночевать надо было. А потом Лена подтянулась, ну и Сашка с работы сразу сюда… — он улыбнулся виновато, как школьник, пойманный на курении. — На пару дней всего.
— На пару дней, — протянула Светлана, чувствуя, как в груди закипает.
Вместо ответа она пошла на кухню. Там на её идеально вымытой плите булькала кастрюля, рядом на столе гора грязной посуды.
— Мы немного тут пошумели, но не переживай, уберём, — бодро сказала свекровь, подвигая ей тарелку. — У тебя так удобно! И работа рядом, и транспорт. А то у нас дома всё старьё…
Светлана присела на стул, взяла стакан воды. Иронию глотала вместе с комом в горле.
— Мам, ты же понимаешь, что квартира Светкина, — несмело заметил Андрей.
— Да что ты всё «Светкина, Светкина»? — свекровь махнула рукой. — Женились — теперь общее! Ты муж, значит, и твоё. А семья — она и есть семья. Или ты хочешь, чтоб мы как чужие к вам заходили?
Светлана посмотрела прямо на неё.
— Наталья Игоревна, чужими вы не будете, но и хозяевами тут не станете.
Повисла тишина. Даже телевизор будто приглушился.
— Ну вот, — свекровь откинулась на спинку стула, сложив руки на груди. — Сразу тон какой… Мы, значит, лишние?
Андрей засуетился:
— Свет, ну не начинай, пожалуйста. Ну правда, они же ненадолго.
«Ненадолго», — эхом отозвалось в голове. В прошлый раз это «ненадолго» растянулось на две недели, пока у родителей «дела в городе».
Светлана встала, пошла в спальню и плотно закрыла за собой дверь. Хотела упасть на кровать, но заметила на столе папку. Аккуратная, новенькая, с гербовой печатью сверху.
Она раскрыла — и сердце ухнуло в пятки.
Документы. Заявления на регистрацию по месту жительства. Все фамилии: мама, папа, брат, сестра. Подготовленные копии паспортов. И подпись Андрея внизу, как будто уже согласие дал.
Светлана не сразу поняла, что трясёт папку в руках. Она вышла в гостиную.
— Это что?! — голос сорвался на крик. — Это что за цирк?!
Все обернулись. Андрей побледнел.
— Свет… Я хотел с тобой поговорить…
— Поговорить?! — она развернула документы, размахивая ими, как флагом. — Прописка всей вашей дружной компании у меня в квартире?! Ты с ума сошёл?!
Свекровь всплеснула руками:
— Да что такого? Это же формальность, для удобства! Мы же не чужие!
— Формальность?! — Светлана почувствовала, как голос срывается. — Да вы понимаете, что после этого я вас отсюда никогда не выпишу?!
Брат ухмыльнулся:
— Ну и что, вместе веселее.
Она метнула взгляд на Андрея.
— Ты хоть понимаешь, что делаешь?
Он развёл руками, словно мальчишка.
— Я просто хотел помочь… ну им же тоже тяжело…
Светлана разорвала документы на мелкие клочки. Бумага трещала, падала на пол.
— Никакой прописки! Никаких гостей на «пару дней»! Хватит!
Свекровь вскочила, лицо перекосилось:
— Вот так, значит?! Это всё твоё, а мы никто?! Да без нашей семьи ты бы и Андрея не увидела!
— И может, зря! — выпалила Светлана.
В комнате воцарилась ледяная тишина. Только телевизор бубнил что-то фоном.
Андрей вжал голову в плечи. Его семья смотрела на Светлану с ненавистью, а она стояла посреди комнаты с клочками бумаги в руках, и впервые за много лет ей не было страшно кричать.
На следующее утро Светлана проснулась не от будильника, а от звона сковороды и визга телевизора. В квартире пахло подгоревшим маслом и мужскими носками — комбинация, мягко говоря, отвратительная.
Она села на кровати и услышала за дверью бодрый голос свекрови:
— Андрей, ну сколько можно? Ты мужик или тряпка? Ты чего позволяешь, чтоб она над нами измывалась?
Ответа не последовало. Светлана встала, натянула спортивные штаны и майку и вышла на кухню.
Там на её столе уже красовалась гора тарелок, в раковине — посуда по шею. Свекровь жарила яичницу, отец копался в холодильнике, как у себя дома.
— А вы вообще домой собираетесь? — хрипло спросила Светлана.
— Ну зачем так? — свекровь даже не обернулась. — Домой — это куда? В нашу дыру? Тут же удобнее. И Андрею лучше — всё под боком.
— А мне? — Светлана уставилась на неё.
— А тебе что? Ты жена, должна понимать, — с нажимом произнесла свекровь. — В семье нужно делиться.
Светлана сжала кулаки, но промолчала. Она ещё верила, что Андрей, хотя бы вечером, встанет на её сторону.
Но вечером случилось хуже.
Андрей пришёл поздно, пах пивом. Сел в кресло, молча снял ботинки. Светлана ждала. Но он смотрел в пол, как школьник, которого вызвали к директору.
— Ты поговорил с ними? — наконец спросила она.
— Свет… ну это же мои родители… — начал он, поднимая руки в примиряющем жесте.
— А я кто тебе? Я или они? Выбирай!
— Ну зачем вот так сразу… — он поморщился. — Это же временно.
— Временно? — Светлана рассмеялась коротко, зло. — Ты понимаешь, что они уже как дома? В холодильнике хозяйничают, телевизор заняли, я к своим вещам не подойду. А завтра, может, скажут — «оформим дарственную на квартиру, а то мало ли что».
— Не утрируй! — Андрей вскочил. — Никто у тебя ничего не отбирает!
Светлана почувствовала, что её трясёт.
— Андрей, если они завтра не уедут, я уйду сама.
Он замолчал. Долго молчал, глядя мимо неё.
— Ну… делай как знаешь, — пробормотал он.
Внутри что-то оборвалось.
Через два дня Светлана, не выдержав, собрала чемодан. Складывала вещи молча, а в соседней комнате слышала, как Сашка ржёт над телевизором, а Лена щёлкает клавишами ноутбука.
Андрей вошёл как раз в тот момент, когда она застёгивала молнию.
— Свет, ну ты куда? — его голос был жалобный.
— Куда глаза глядят. Тут мне места нет.
— Да ну брось! Ты серьёзно? — он шагнул к ней, схватил за руку. — Ну не делай так, маме будет плохо…
— Мамe?! — она дёрнула руку. — Ты о ней думаешь больше, чем обо мне.
— Ну это же родители… — он растерянно пожал плечами.
— А я тебе кто? — голос её сорвался. — С кем ты спишь? С мамой или со мной?
Он побледнел, но ничего не ответил.
Светлана схватила чемодан и пошла к двери. Андрей попытался остановить, в коридоре они сцепились.
— Пусти! — она толкнула его. Чемодан грохнулся, рассыпались вещи.
На шум выбежала свекровь.
— Вот! Вот она вся! — закричала она, указывая на Светлану пальцем. — Сама ничего не умеет, зато гонору выше крыши! Андрюшенька, брось ты её, мы-то всегда рядом будем!
Светлана замерла.
— Вот и отлично, — сказала она тихо. — Пусть остаётся с вами.
Она подняла чемодан и хлопнула дверью.
Три дня Светлана жила у подруги. Звонил только начальник — спросить, почему она с утра красноглазая и не в духе. Андрей писал сообщения: «Вернись», «Не уходи», «Мама переживает», «Ты всё не так поняла».
На четвёртый день Светлана поехала домой за документами. Открыла дверь — и застыла.
В прихожей стояли коробки. На коробках маркером было написано «Папины вещи», «Ленины книги», «Сашка». Они явно уже распаковали половину квартиры.
А на столике в гостиной — новая пачка документов. Свежее заявление о регистрации. С подписью Андрея.
Светлана побледнела.
В этот момент в комнату вышла свекровь, в халате, с чашкой чая.
— О, хозяйка пожаловала. Ну чего так смотришь? Мы тут по-семейному решили. Ты ж всё равно жена Андрюшина, так что и наше это тоже.
Светлана почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Она взяла документы, порвала их и со злостью швырнула в лицо свекрови. Бумажные клочки осыпались на халат.
— Ещё раз увижу это дерьмо в своей квартире — вызову полицию!
— Ах ты… — свекровь шагнула к ней, замахнулась рукой.
Светлана перехватила запястье и резко оттолкнула. Женщина врезалась спиной в стену, чашка разлетелась вдребезги.
На шум прибежал Андрей.
— Свет! Ты что творишь?! — он бросился к матери.
— Я? — Светлана смотрела на него с ненавистью. — Это ты что творишь? Ты встал против меня ради них!
Андрей хотел что-то сказать, но Светлана схватила чемодан и документы из ящика и вышла.
В лифте она впервые за все дни заплакала. Не от жалости — от ярости.
Она поняла, что обратно туда не вернётся.
Она подаст на развод.
И будет защищать своё — до последней капли сил.
Развод Светлана оформила быстро. Юрист, которого посоветовала коллега, сразу сказал: квартира её, куплена до брака, Андрей может хоть на голове стоять, но права на неё не имеет. Сначала Светлана боялась — вдруг что-то найдут, какой-то лазейкой заставят делить. Но потом успокоилась: закон был на её стороне.
Она собрала документы, подала заявление и впервые за много недель выдохнула.
Андрей позвонил только один раз. Голос дрожал, но не от любви — от растерянности.
— Свет, ну зачем так жёстко? Мы же могли договориться…
— Договориться? — она усмехнулась. — Это ты называешь договором? Когда вся твоя семейка решила меня выжить из собственной квартиры?
Он замолчал.
— Всё, Андрей, — сказала она. — Мне нужен мужчина, а не мальчик на поводке у мамы.
Но финальный удар случился не в суде.
Светлана вернулась домой после работы, и в почтовом ящике лежал конверт. Внутри — повестка. Оказалось, свекровь подала иск. Требовала признать квартиру совместно нажитым имуществом, ссылаясь на то, что «всё покупалось в преддверии брака и в интересах семьи».
Светлана села прямо на скамейку у подъезда. Честно, ей захотелось орать. Казалось, что эта женщина никогда не отцепится.
В суде свекровь пришла в белом костюме, как на праздник. Виктор Павлович молчал, дети таращились по сторонам, будто на экскурсии.
— Ваша честь, — громко заявила Наталья Игоревна, — сын мой не безвольный, просто он жил ради семьи. А эта девка решила всё прибрать к рукам. Квартира должна быть нашей общей!
Светлана слушала и думала: «Вот же театр абсурда». Её адвокат спокойно поднялся, разложил бумаги.
— Квартира куплена до брака. Документы есть. Кредитов нет. Доказательств участия семьи мужа в покупке — ноль.
Судья взглянула поверх очков.
— Иск отклонить.
Три слова. И у Светланы будто камень с души упал.
Свекровь вскочила:
— Так не будет! Я ещё обжалую!
— Обжалуйте, — спокойно сказала Светлана, собирая бумаги. — Хоть в космос. Только в мою квартиру больше ни ногой.
Она вышла из зала лёгкой походкой. В коридоре Андрей стоял, ссутулившись, как потерянный мальчик. Хотел что-то сказать, но Светлана прошла мимо.
Всё. Конец.
Она осталась одна — но не пустой. С квартирой, с собой, со своим выбором. И впервые за долгое время ей стало спокойно.
И где-то внутри она даже улыбнулась: лучше уж пустые стены, чем чужие люди, решившие, что имеют право распоряжаться твоей жизнью.
