Анна открыла глаза от резкого запаха хлорки и лёгкого писка аппаратов. В палате было тихо, если не считать монотонного «пиип-пиип» слева. В окно просачивался бледный утренний свет. Голова гудела, будто в неё кто-то насыпал строительного песка и забыл утрамбовать.
— Ну что, живая, — раздался голос у изголовья.
Дмитрий сидел на пластиковом стуле, развалившись так, словно это его, а не её, сюда привезли после аварии. В руках он держал стакан с кофе из автомата и смотрел на неё с выражением человека, которому срочно нужно обсудить что-то важное, но совсем не про здоровье.
— Ты как сюда попал? — хрипло спросила Анна, пытаясь приподняться.
— О, сразу допрос. Доброе утро, жена, — он ухмыльнулся, сделал глоток кофе и тут же скривился. — Какая гадость. Но у вас тут, я смотрю, всё на высшем уровне.
— Дмитрий, — Анна вздохнула, — что случилось? Я помню, что ехала домой, потом… свет фар… и всё.
— Ну, врезались в тебя, конечно. Но не переживай, машина — это ерунда. Главное, что ты жива, — он театрально развёл руками, а потом, чуть понизив голос, добавил: — Хотя теперь, наверное, стоит подумать о серьёзных вещах.
— О каких? — Анна насторожилась.
В её голове ещё не улеглась боль, но интонация мужа всегда действовала, как холодная вода за шиворот.
— Ну, слушай… — Дмитрий поёрзал на стуле. — Ты сама видишь, жизнь штука непредсказуемая. Сегодня ты тут, завтра, кто знает… Вот я и подумал — а давай квартиру оформим на двоих? Ну, чтоб всё честно. Я же твой муж.
— Ты серьёзно? — она уставилась на него так, будто он только что предложил ей выйти замуж за сантехника из соседнего подъезда при живом муже.
— Абсолютно. Я же волнуюсь за нас. Представь, если с тобой что-то… — он сделал паузу, явно смакуя драматизм фразы. — Ну, вдруг твоя сестра всё заберёт. А я? Останусь с носом? Это ж неправильно.
— Дмитрий, — Анна сжала простыню так, что побелели пальцы. — Я лежу в больнице, с сотрясением, с шинами на ноге… а ты думаешь про… мою квартиру?
— Ну а что, мне что, про твои шрамы думать? Они заживут, а документы сами себя не подпишут, — он усмехнулся, но глаза его остались холодными.
— Ты знаешь, иногда мне кажется, что если бы я сломала обе руки, ты бы сам поднёс мне ручку, — сказала она медленно, глядя ему прямо в глаза.
— Ну, конечно, поднёс бы. Потому что я о тебе забочусь, — Дмитрий выпрямился, будто оправдывался перед невидимым судьёй.
Анна откинулась на подушку и почувствовала, как внутри неё начинает закипать злость.
— Забота у тебя какая-то бухгалтерская, — тихо бросила она. — Всё в цифрах и процентах.
— О, началось! — Дмитрий поднял руки, изображая капитуляцию. — Я тут, значит, ночами не сплю, переживаю, а она меня обвиняет.
— Ты переживаешь за то, чтобы не остаться без жилплощади, — резко ответила Анна. — А я переживаю, как теперь вообще ходить.
Он замолчал, но в его взгляде читалась обида, смешанная с раздражением.
— Ладно, не кипятись. Я просто предлагаю. В жизни всякое бывает. Вот ты сейчас лежишь, а кто в курсе, что будет завтра? — сказал он, будто повторял чужие слова, заранее выученные.
Анна закрыла глаза, делая вид, что устала, хотя на самом деле просто не хотела видеть его лицо. Перед внутренним взором начали всплывать воспоминания: как месяц назад он «случайно» зашёл в её рабочий кабинет, где лежали документы на квартиру; как интересовался, не пора ли им «что-то менять» в наследстве; как обмолвился, что «сестра и так при деле, пусть мужу что-то достанется».
— Дмитрий, — она открыла глаза, — ты ведь знаешь, что квартира моя. Я её купила задолго до того, как мы встретились. Это моё единственное по-настоящему личное. И я не собираюсь это менять.
Он откинулся на спинку стула, постучал пальцами по пластиковому сиденью.
— Ты всегда всё делишь на «моё» и «твоё». Может, в этом и проблема нашего брака? — сказал он с лёгкой насмешкой. — А я-то думал, мы семья.
— Семья? — Анна усмехнулась. — Семья — это когда человек приходит в больницу узнать, как ты себя чувствуешь, а не проверять, подписала ли ты завещание.
Дмитрий на секунду отвёл взгляд, потом снова посмотрел прямо на неё, чуть прищурившись.
— Ты преувеличиваешь, — сказал он ровно. — Но ладно. Подумай об этом. Не спеши с ответом.
Анна хотела что-то ответить, но в палату зашла медсестра, принеся лекарства. Дмитрий поднялся, поправил куртку и сказал:
— Я вечером ещё зайду. Подумай.
И вышел, оставив за собой запах дешёвого кофе и ощущение, что в комнате стало холоднее.
Она лежала, глядя в потолок, и чувствовала, как в груди нарастает странная смесь тревоги и решимости. Всё, что она знала о своём браке, вдруг стало шатким, как больничная тумбочка на трёх ножках.
Ей хотелось верить, что он просто растерян, что авария его напугала. Но где-то в глубине она уже знала: это не страх. Это расчёт.
Анну выписали через неделю. Дмитрий встретил её у входа в больницу, будто герой с киноафиши — в кожаной куртке, с пакетом в руках и тем самым взглядом, в котором «я так рад, что ты жива» перемешивалось с «нам надо поговорить».
— Ну что, инвалидка моя любимая, — сказал он с показным умилением, подхватывая сумку. — Пойдём в нашу крепость.
— Дмитрий, не называй меня так, — поморщилась Анна, опираясь на костыль.
— А что такого? — он хмыкнул. — У нас теперь свои прозвища будут. Будешь инвалидка, а я — совладелец. Красота же.
— Вот именно, — Анна тяжело вздохнула. — Красота.
Дома он сразу принялся суетиться: включил чайник, сдвинул журналы с дивана, начал что-то бормотать про то, что «порядок надо навести».
Анна, опустившись в кресло, смотрела на него, и в голове всплывали обрывки их прошлых разговоров. Он когда-то был смешным, заботливым, чуть нелепым. А сейчас — больше напоминал менеджера по кризисам, только кризис был один: его желание вписаться в её документы.
— Так, — он поставил перед ней чашку чая. — У меня есть пара новостей. Во-первых, я поговорил с юристом.
— Замечательно, — сухо сказала Анна. — А я думала, ты поговорил с врачом.
— С врачом я тоже поговорил, — Дмитрий махнул рукой. — Сказали, ты ещё долго будешь дома. Так что есть время всё обсудить.
Он сел напротив, сцепив пальцы.
— Смотри, Анн. Если мы оформим квартиру на двоих, это защитит нас обоих. Ну а если нет — твоя сестра… Ты же знаешь, она не упустит шанс.
— Дмитрий, — Анна подалась вперёд, — моя сестра не упустит шанс что? Жить своей жизнью? У неё муж, работа, дети. Ей моя квартира как… тебе чужая ипотека.
— Ой, не начинай, — отмахнулся он. — Ты же не знаешь людей. Сегодня у них всё есть, завтра нет — и привет.
— Ты это сейчас о ком? — прищурилась Анна. — О себе?
Он усмехнулся, но в усмешке было мало тепла.
— А что, мне нельзя о себе подумать? Я, между прочим, тоже человек.
— Человек, который вместо того, чтобы поддержать жену после аварии, решает заняться переписыванием документов, — резко сказала она.
— А ты знаешь, что ты сейчас звучишь как моя мама, когда я у неё денег просил? — с сарказмом ответил Дмитрий. — Всё упрёки да нравоучения.
— Ну, наверное, потому что я не хочу повторить её судьбу, — не осталась в долгу Анна.
Он встал, прошёлся по комнате, потом остановился, глядя на неё сверху вниз.
— Знаешь что, Анн… Ты иногда так разговариваешь, что мне хочется просто взять и хлопнуть дверью.
— Так хлопни, — спокойно сказала она. — Она у нас новая, не развалится.
Мгновение они молча смотрели друг на друга. В его глазах — раздражение, в её — ледяная решимость.
— Ладно, — буркнул он, — ты просто устала. Я дам тебе пару дней подумать. Но, честно, я не понимаю, почему ты так цепляешься за это «моё». Мы же вместе.
— Вместе? — Анна горько усмехнулась. — Мы вместе только, когда тебе выгодно.
Он снова подошёл ближе, наклонился и тихо сказал:
— Ты меня недооцениваешь, Анн. Я умею ждать.
И, чуть громче:
— И всё равно ты поймёшь, что я прав.
Вечером, когда он ушёл «по делам», Анна, прихлёбывая чай, смотрела на дверь и чувствовала, как внутри всё сжимается. Было странное чувство, будто в квартире поселился не муж, а чужак, который считает, что у него есть на всё право.
Она вспомнила, как пару дней назад он пытался «случайно» узнать, где она хранит ключи от сейфа. Как говорил, что «надо бы на всякий случай держать дубликат у него».
В тот момент Анна поняла, что этот разговор про квартиру ещё далеко не последний. Дмитрий просто начал партию в долгую. И она уже чувствовала: следующая встреча будет жёстче.
Через три дня Дмитрий вернулся с тем лицом, которое Анна уже успела изучить за годы брака: сжатые губы, ровный тон, но глаза — как у кота, который уже придумал, как стащить котлету со стола.
— Ну что, ты подумала? — спросил он, едва переступив порог. Даже куртку не снял.
— Подумала, — ответила Анна, не отрываясь от чашки чая. — И решила, что мы не будем ничего оформлять.
Он медленно снял куртку, аккуратно повесил на крючок.
— Анн, ты упрямая… Ты же понимаешь, что я предлагаю для нас обоих? — сказал он с интонацией учителя, объясняющего двоечнику, что дважды два — четыре.
— Для нас обоих? — Анна приподняла бровь. — Дмитрий, не обижай мою сообразительность. Ты предлагаешь это для себя.
Он подошёл к столу, опёрся ладонями о поверхность, наклонился вперёд.
— Я твой муж. Имею право на половину того, что у нас есть.
— «У нас» есть только счета за коммуналку, — парировала она. — А квартира — моя.
— Ты хочешь, чтобы я остался на улице, если с тобой что-то случится? — повысил он голос.
— Я хочу, чтобы ты перестал считать мои квадратные метры запасным аэродромом, — ответила Анна, теперь тоже громче.
Он выпрямился, прошёлся по комнате.
— Хорошо, по-другому скажу. Если ты не согласишься… я подам на развод.
Анна рассмеялась.
— О, так это же отличная новость. Я тебе даже помогу собрать вещи.
— Ты что, серьёзно? — он замер.
— Абсолютно. У меня ощущение, что мы с тобой давно в разводе, только живём вместе по недоразумению, — сказала она, вставая с кресла. — Сегодня мы это недоразумение исправим.
Дмитрий сделал шаг к ней.
— Ты просто злишься. Это из-за аварии. Ты в стрессе.
— Нет, Дмитрий, — она смотрела прямо ему в глаза. — Я в стрессе уже несколько лет, с того момента, как ты начал считать мою жизнь своим проектом.
Он схватил её за локоть.
— Подумай ещё раз, — сказал тихо, почти шипя.
Анна выдернула руку.
— Отпусти. И забери свои «советы» вместе с курткой.
Они стояли в двух шагах друг от друга, и воздух между ними был таким плотным, что казалось — вот-вот загорится.
— Значит, всё? — спросил он.
— Значит, всё, — твёрдо сказала Анна. — Завтра подам заявление.
Он отступил, натянул куртку, но перед выходом бросил:
— Ты ещё пожалеешь.
— А ты ещё удивишься, как мне станет легче, — ответила она.
Дверь хлопнула так, что в вазе на тумбочке зазвенели ложки. Анна осталась стоять в тишине. И впервые за долгое время ей стало по-настоящему спокойно.
Её жизнь только что резко сменила курс. И она знала: да, впереди будет непросто. Но главное — теперь всё будет по её правилам.
