Полина всегда считала, что её квартира — это крепость. Три комнаты, просторная кухня, балкон, который бабушка гордо называла «смотровой площадкой на все человеческие глупости». Эта крепость досталась Полине не легко: бабушка сберегала её от всех желающих родственничков с советами, кто и как «лучше бы распорядился такой жилплощадью». Поэтому Полина берегла квартиру, как семейную реликвию. И, если честно, иногда даже немного хвасталась ею. Но только себе. На людях — скромность.
Когда они с Тимуром поженились, вопрос «где жить» решился сам собой. Молодые супруги поселились у Полины. И вроде бы всё шло неплохо: Тимур приносил домой зарплату, Полина — борщ и уют. Но каждая идиллия когда-нибудь заканчивается. Обычно после слов:
— Мам, заходи, чаю попьём, — сказал как-то Тимур, открывая дверь.
И вошла она. Его мать.
Свекровь.
Женщина лет шестидесяти, ухоженная, с аккуратной причёской, таким взглядом, что даже кот Полины, Васька, улизнул под диван и больше не высовывался.
— Ах, Полина! Какая у вас… вернее, у вас с Тимурчиком квартира! — сладко протянула она, обводя глазами стены. — Просторная… Светлая… Бабушка твоя, царствие небесное, знала, что делала.
Полина натянуто улыбнулась. Она понимала: ничего особенного свекровь не сказала. Но тон… тон был таким, словно квартира уже должна была стоять на её балансе, а Полина временно здесь прописана.
— Проходите, Марина Сергеевна, — вежливо ответила она. — Кухня к вашим услугам.
— Ой, ну зачем же «Марина Сергеевна»? — махнула рукой свекровь, опускаясь на диван, как хозяйка. — Зови меня просто «мама».
Полина внутренне скривилась. Звать её «мамой» не хотелось категорически. Слишком уж быстро эта «мама» пыталась поставить здесь свои порядки.
Тимур, между тем, радостно потёр руки:
— Мам, я купил пирожные! Полин, завари чай.
Полина вздохнула. Она понимала: очередной визит может превратиться в трёхчасовую лекцию о семейных ценностях. И не ошиблась.
— Знаешь, Полина, — начала свекровь, откусывая пирожное с таким видом, будто это кусок её квартиры, — в наше время было не принято, чтобы жена владела жильём, а муж приходил, как гость. Мужчина должен быть хозяином.
— Ага, — кивнула Полина, глядя прямо на неё. — В наше время принято уважать чужой труд.
Тимур кашлянул:
— Мам, ну ты давай без лекций. Полина хозяйка, я не страдаю.
— Ты не страдаешь, потому что молод ещё, — парировала свекровь. — А вот когда детки появятся…
— А что «когда детки»? — с вызовом спросила Полина.
— Ну… — Марина Сергеевна выдержала паузу, — я просто думаю, что детям нужно чувствовать, что квартира — семейная. Что она обоим родителям принадлежит. А не одной жене.
Полина почувствовала, как внутри у неё что-то щёлкнуло.
— Интересная мысль, — спокойно сказала она. — Только дети будут чувствовать любовь и спокойствие. А на кого оформлена недвижимость — детям, знаете ли, до лампочки.
Тимур снова закашлялся.
— Мам, ну хватит. Мы живём нормально.
Но свекровь только улыбнулась. Такими улыбками улыбаются люди, которые мысленно уже выиграли спор.
Полина в ту ночь долго ворочалась. Она не хотела придираться, не хотела искать врага там, где его может и нет. Но сердце подсказывало: не зря свекровь завела разговоры о квартире.
На следующий день всё подтвердилось.
Полина вышла на кухню и застала там свекровь. Та стояла у окна, рассматривала двор и тихо разговаривала по телефону.
— Да, Лидочка, представляешь? У неё квартира на неё оформлена. На неё одну! — шептала Марина Сергеевна. — Ну ничего… мы это дело поправим.
У Полины внутри всё оборвалось.
Свекровь обернулась и наткнулась на взгляд Полины. Улыбка снова. Такая же.
— Ты чего так рано проснулась? — спросила она как ни в чём не бывало.
— А вы чего так рано интригуете? — спокойно ответила Полина.
Они смотрели друг на друга пару секунд. Воздух был густой, как кисель.
И тут в кухню вошёл Тимур, сонный, в футболке.
— Что вы тут? — пробормотал он.
— Да так, мило болтаем, — улыбнулась Марина Сергеевна.
Полина тоже улыбнулась. Только улыбка у неё вышла кривой.
Вечером Полина не выдержала:
— Тимур, — сказала она, когда они остались одни, — твоя мама явно что-то задумала.
— Да перестань ты, — отмахнулся он. — Она просто волнуется. Ну пойми, ей тяжело, что сын живёт в квартире жены. Это у неё психология такая.
— Тимур, я слышала, как она по телефону обсуждала мою квартиру. Она сказала: «Мы это дело поправим». Ты понимаешь?
— Полин, ну мало ли что она сказала. Может, про ремонт.
— Ага, про ремонт моей собственности, да?
Тимур замолчал. Потом пробормотал:
— Ты всегда видишь в ней врага.
— Потому что она и есть враг! — сорвалась Полина. — Ты думаешь, я это выдумываю?
Он пожал плечами.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь.
Она смотрела на него и понимала: он не хочет видеть. Он будет закрывать глаза, пока всё не рухнет.
А на следующий день свекровь явилась снова. С папкой бумаг.
— Полин, Тимур, у меня тут один знакомый нотариус. Он сказал, что если оформить квартиру правильно, то у вас будет всё честно и по-современному. Ну, чтоб на вас двоих. Для семьи ведь лучше.
Полина почувствовала, как кровь прилила к лицу.
— Марина Сергеевна, — твёрдо сказала она, — вот прямо сейчас соберите свои бумаги и уйдите.
Свекровь моргнула.
— Что-то ты горячая. Я ж ради вас стараюсь.
— Нет. Вы ради себя стараетесь. Идите.
Тимур стоял, как школьник между двух учительниц.
— Мам… Полин… может, не будем ссориться?
— Тимур, — резко сказала Полина, — скажи ей уйти.
Он замялся. Свекровь сузила глаза.
— Значит, так, да? — холодно сказала она. — Ну посмотрим, кто в этой квартире хозяйка.
Она захлопнула папку и вышла, громко стукнув дверью.
Полина упала на диван.
— Ну вот, — пробормотала она. — Началось.
А Тимур только молчал.
И именно в этом молчании Полина поняла: война объявлена.
Полина знала: если свекровь что-то задумала, то это не остановится на полпути. И действительно — через пару дней она снова появилась. На этот раз без папки, но с выражением лица, будто уже прописалась в этой квартире.
— Полина, я тут подумала, — начала она, снимая пальто, — у вас диван неудобный. Тимур же спину себе испортит. Надо бы поменять.
— На что? — сухо спросила Полина.
— Ну, например, я бы свой привезла. Он у меня хороший, крепкий.
Полина едва не рассмеялась.
Ага, а за диваном потом и ты сама переедешь насовсем, и даже кота моего выживешь, — подумала она.
— Спасибо, Марина Сергеевна, но наш диван нас устраивает, — ответила она, нарочно подчеркнув наш.
Свекровь усмехнулась:
— Ну, устраивает — это пока. А вот когда детки…
— Опять «детки»? — перебила Полина. — Сначала квартира, теперь диван, завтра, наверное, вы нам список мебели составите?
— А что? — пожала плечами свекровь. — Молодёжь же ничего не понимает. Вот я и подсказываю.
— Мам, хватит, — вмешался Тимур, явно устав от перепалки. — Ты же не хозяйка тут.
— Ах вот так? — её голос стал ледяным. — Значит, мать уже никто слушать не обязан?
— Мам, я взрослый человек, — устало сказал Тимур.
— Взрослый? — хмыкнула она. — В квартире жены живёшь и взрослый? Да если б не я, ты бы и жены такой не нашёл!
— О, вот это поворот! — съязвила Полина. — Значит, я — ваша заслуга?
— Ну а что? — подняла подбородок свекровь. — Я же тебя сразу в семью приняла, не возражала.
Полина едва не поперхнулась.
— «Приняла»? Простите, конечно, но я не в приёмный покой к вам поступала.
Тимур закрыл лицо руками:
— Девочки, ну прекратите…
— Девочки? — Полина посмотрела на него так, что он тут же поправился:
— Ну… женщины…
Свекровь ухмыльнулась.
— Вот, видишь, Полина, даже в мелочах он за мной повторяет. Ты ему кто? А я — мать.
— Да-да, — кивнула Полина, — и мать у нас теперь с полномочиями главного нотариуса страны.
— Ты издеваешься? — глаза свекрови сузились.
— Я? Нет. Это у вас чувство юмора атрофировалось.
После этого вечера в квартире воцарилась напряжённая тишина. Свекровь не появлялась пару дней, но Полина знала: это затишье перед бурей.
И буря пришла.
В воскресенье утром раздался звонок в дверь. Полина открыла — на пороге стояла свекровь. И не одна. С ней был какой-то мужчина в костюме.
— Это нотариус, мой хороший знакомый, — радостно объявила она. — Он всё объяснит.
— А я — хозяйка квартиры, — с ледяной улыбкой ответила Полина. — И я вас обоих прошу уйти.
Мужчина замялся.
— Ну я… я только с консультацией…
— Консультируйтесь у себя дома, — отрезала Полина и захлопнула дверь прямо перед их носом.
Сердце бешено колотилось.
Тимур выглянул из комнаты:
— Кто там был?
— Твоя мама с каким-то нотариусом, — сквозь зубы произнесла Полина.
Он побледнел:
— Да ладно…
— «Да ладно»? — воскликнула Полина. — Она реально приводит сюда людей! В мою квартиру!
— Ну… может, она хотела просто узнать…
— Тимур! — Полина повысила голос. — Ты хоть понимаешь, что происходит? Она пытается нас обманом втянуть в переписывание квартиры!
Он молчал. И это молчание било по нервам хуже любых слов.
— Скажи хоть что-нибудь! — потребовала Полина.
— Я… не знаю, что сказать, — наконец произнёс он. — Она же мама.
— А я тебе кто? Мебель? Пристройка к квартире? — сорвалась Полина. — Ты будешь молчать, пока она меня на улицу не выставит?
Он опустил голову.
В тот вечер Полина решила действовать сама. Она включила диктофон на телефоне и оставила его в коридоре, когда свекровь пришла снова.
Разговор завязался быстро.
— Тимур, сынок, ты понимаешь, что не по-мужски это — жить у жены? — голос свекрови звучал сладко, но каждое слово было, как игла. — Оформи квартиру на двоих, и всё будет честно.
— Мам, я не могу… — пробормотал он.
— Не можешь? — она понизила голос. — А если она тебя бросит? Ты тогда без всего останешься.
Полина стояла в комнате и сжимала кулаки. Каждое слово впивалось в неё, как нож.
— Мам, ну перестань… — сказал Тимур.
— Я не перестану! — вспыхнула она. — Я не дам ей забрать всё, что ты заслуживаешь.
Полина вышла в коридор.
— Достаточно! — её голос дрожал от гнева. — Я всё записала. Всё, что вы сказали. Хотите послушать?
Свекровь обернулась. Лицо её перекосилось.
— Ты ещё и следишь за мной? — закричала она.
— Я защищаю свой дом! — выкрикнула Полина. — Потому что мой муж не способен это сделать!
— Полина! — воскликнул Тимур, но было поздно.
Марина Сергеевна схватила сумку и метнулась к двери:
— Ну и живите! Но помните: я всё равно добьюсь своего.
Дверь хлопнула так, что со стены чуть не упала фотография.
Полина села на диван. Руки дрожали.
— Ты довела маму, — тихо сказал Тимур.
— Я довела? — горько усмехнулась она. — Это я привела сюда нотариуса? Это я говорила, что ты без квартиры останешься?
— Она просто переживает…
— Тимур, очнись! Она не переживает. Она планирует! И если ты не встанешь на мою сторону, то мы с тобой не пара.
Он посмотрел на неё испуганно.
— Ты серьёзно?
— Более чем, — твёрдо ответила Полина.
И в тот момент она поняла: всё дальше будет только хуже.
***
Полина готовила ужин нарочно обстоятельно. Она знала: сегодня решится всё.
На столе — салат, курица в духовке, даже шампанское. Не потому, что праздник, а потому что театр требует декораций.
Тимур метался по квартире, будто не знал, куда себя деть.
— Полин, может, не надо так резко? — осторожно спросил он.
— Надо, Тимур, — спокойно сказала она, хотя внутри её трясло. — Иначе мы будем жить не семьёй, а в коммуналке под надзором твоей мамы.
— Но… она же всё равно моя мама…
— А я твоя жена. Выбирай, кто из нас для тебя семья.
Звонок в дверь прервал их спор. Полина кивнула Тимуру:
— Иди, открывай.
Свекровь вошла, как на парад. В нарядном костюме, с серьёзным видом, будто явилась на подписание мирного договора.
— Ну что, дети, — произнесла она с улыбкой, — я подумала, и хочу, чтобы у нас всё было по-честному. Поэтому давайте всё обсудим за ужином.
Они сели за стол. Первые десять минут все молчали. Только Васька, кот, с недовольным видом сидел под столом и демонстративно грыз пакет из-под курицы.
— Полина, — начала свекровь, нарезая салат, — я тебя уважаю. Ты хорошая хозяйка. Но квартира — это общее дело. Тимур имеет право.
— Тимур имеет право на свою жизнь, а не на мою собственность, — резко ответила Полина.
— Ах, вот так? — свекровь поставила вилку. — Значит, ты считаешь, что мой сын здесь никто?
— Я считаю, что ваш сын взрослый мужчина. Но вместо того чтобы строить дом, он слушает вас, как школьник.
Тимур вскочил:
— Хватит! Вы обе меня достали! Я устал быть между вами.
— Тимур, — спокойно сказала Полина, — я хочу, чтобы ты услышал кое-что.
Она достала телефон, нажала на кнопку — и в комнате раздалась запись их прошлого разговора.
Голос свекрови звучал отчётливо:
«Я не дам ей забрать всё. Оформи квартиру на двоих. А если она тебя бросит, ты останешься без всего».
Тимур побледнел. Его взгляд метался между матерью и женой.
— Мам… это что такое?
Свекровь вспыхнула:
— Я говорила это в сердцах! Я же за тебя боялась!
— Ты хотела меня подставить! — крикнул он. — Ты использовала меня против моей жены!
— Тимур, сынок, ну как ты можешь так думать? — слёзы тут же появились в её глазах.
— Могу. Потому что это правда, — жёстко сказал он.
Свекровь попыталась взять его за руку, но он отдёрнул её.
— Уходи, мама.
— Что? — её голос сорвался.
— Уходи, — повторил он. — Я люблю Полину. И если ты хочешь разрушить наш брак ради квартиры, то у тебя не получится.
Полина сидела молча. Она знала: этот момент должен был наступить.
Свекровь встала. Лицо её было бледным, как мел.
— Значит, ради неё ты готов отказаться от матери? — прошептала она.
— Ради себя. Ради нашей семьи, — твёрдо ответил Тимур.
Она посмотрела на них обоих, словно на предателей, и резко вышла, громко хлопнув дверью.
Тишина. Только тикали часы.
Полина посмотрела на мужа:
— Ты уверен, что сделал правильный выбор?
Он тяжело вздохнул и обнял её:
— Я сделал единственный возможный.
И вдруг, впервые за долгое время, Полина почувствовала — эта квартира снова её крепость. Но теперь не только её. Теперь — их общая, настоящая. Не по бумагам, а по сути.
А свекровь… Она осталась одна. В своей квартире, со своими амбициями и гордостью.
Но Полина знала: они с Тимуром это испытание прошли. И если даже после такой войны они остались вместе, значит, у них есть шанс.
Настоящий.
