Алина сжимала в руках свадебный букет так сильно, что стебли хрустнули. Белое платье, которое она выбирала полгода, вдруг стало казаться неудобным, будто сшитым не по мерке.
— Ты чего такая напряжённая? — Максим обнял её за талию, но его пальцы были холодными, будто он только что держал лёд.
— Ничего, просто устала.
— Не позорь меня перед гостями, — он натянуто улыбнулся и отошёл к своему другу.
Шампанское, смех, музыка — всё это сливалось в один гул. Алина ловила на себе взгляды родни мужа. Особенно выделялась Лидия Петровна, его мать. Она сидела во главе стола, будто королева, и оценивающе разглядывала невесту.
— Ну что, Алина, — свекровь подняла бокал, — теперь ты часть нашей семьи. Надеюсь, ты понимаешь, какая это ответственность.
— Конечно, Лидия Петровна.
— Конечно, конечно… — женщина усмехнулась. — А ипотека на квартиру — это твоя прихоть или у тебя нет нормального приданого?
В зале на секунду стало тихо. Максим закатил глаза, но не вступился.
— Мы с Максимом решили, что так будет лучше, — Алина почувствовала, как краснеет.
— Лучше? — Свекровь фальшиво рассмеялась. — Мой сын достоин жены, которая не затащит его в долги.
— Мама, хватит, — наконец пробурчал Максим, но больше для вида.
— Ладно, ладно, — Лидия Петровна махнула рукой. — Но раз уж так, давай обезопасим семью. Подпишите брачный контракт.
— Какой контракт? — Алина резко повернулась к мужу.
— Ну… мама права, — он потёр затылок. — На всякий случай.
— На всякий случай? В день свадьбы?
— Ты что, не доверяешь мне? — Максим нахмурился.
— Я не доверяю только ей, — Алина кивнула в сторону свекрови.
Гости зашептались. Лидия Петровна побледнела, но тут же взяла себя в руки.
— Ну что ж, — она сладко улыбнулась, — посмотрим, как долго продлится ваша любовь.
Алина сжала кулаки под столом. Она вдруг поняла: эта свадьба — не начало, а первый шаг к войне.
Прошло три месяца после свадьбы. Алина привыкла к новому статусу жены, но не могла привыкнуть к постоянному присутствию Лидии Петровны в их жизни. Каждый вечер свекровь звонила Максиму и что-то шептала в трубку, а он после этих разговоров становился замкнутым и раздражённым.
Однажды вечером, когда Алина мыла посуду, Максим неожиданно обнял её сзади.
— Солнышко, мне нужно с тобой поговорить, — его голос звучал неестественно сладко.
— Что-то случилось? — Алина вытерла руки и повернулась к нему.
— Нет, всё отлично. Просто я думал… Нам же нужно оформлять налоговый вычет за квартиру. Давай переоформим её на тебя. Так выгоднее.
— На меня? — Алина нахмурилась. — Но ипотека на нас двоих.
— Ну и что? Мы же семья. Разве есть разница?
Его глаза бегали, а пальцы нервно постукивали по столу. Алина почувствовала подвох, но не могла понять, в чём дело.
— Хорошо, — наконец согласилась она. — Если так лучше.
Максим сразу оживился, достал телефон и начал что-то быстро набирать.
— Отлично! Завтра же поедем к нотариусу. Мама знает хорошего специалиста.
— При чём тут твоя мама?
— Ну… она просто посоветовала, — он потёр переносицу. — Не придирайся.
Алина хотела возразить, но в этот момент зазвонил телефон. Максим вышел на балкон, плотно закрыв за собой дверь.
На следующее утро, пока муж был в душе, его телефон завибрировал от нового сообщения. Алина случайно увидела всплывающее уведомление:
«Лидия Петровна: Не забудь, как только квартира будет на ней, сразу подаём на развод. Деньги вернём, а она останется с долгами.»
Алина замерла. Сердце бешено колотилось, а в ушах стоял звон. Она машинально потянулась к телефону, но в этот момент из ванной вышел Максим.
— Что-то случилось? — он настороженно посмотрел на неё.
— Нет… просто голова болит, — Алина отвернулась, чтобы скрыть дрожь в руках.
— Ладно, собирайся, через час едем к нотариусу.
Пока Максим одевался, Алина незаметно взяла его телефон. Пароль он не менял — всё ещё её день рождения. Сообщения с матерью открылись сразу.
«Максим: Она согласилась. Думает, что это из-за налогов.»
«Лидия Петровна: Дура. Как я и говорила. Не забудь снять копии всех её документов. На всякий случай.»
«Максим: Уже сделал. Кстати, а кольцо, которое ты ей подарила, точно не настоящее?»
«Лидия Петровна: Конечно нет. Настоящее я отдала Лене (твоей будущей жене). Пусть эта алчубка порадуется стекляшке.»
Алина едва не уронила телефон. Всё стало на свои места: брак, «налоговый вычет», внезапная любовь свекрови… Всё это было спектаклем.
В дверь постучали.
— Ты готова? — Максим заглянул в комнату.
— Да… — Алина глубоко вдохнула. — Только сначала заедем в мой банк. Мне нужно подписать кое-какие бумаги.
— Какие ещё бумаги?
— Пустяки. Ты же сказал — мы семья. Значит, тебе нечего бояться, правда?
Его лицо на мгновение исказилось, но он быстро взял себя в руки.
— Конечно, солнышко. Как скажешь.
Алина улыбнулась. Теперь она знала, с чем имеет дело. И игра только начиналась.
Алина лежала в предродовой палате, сжимая в потных ладонях крахмальную простыню. Схватки приходили волнами, каждая сильнее предыдущей. Она пыталась дозвониться Максиму уже час, но его телефон был недоступен.
— Ну где же он… — сквозь зубы прошептала она, когда медсестра в очередной раз покачала головой.
Дверь палаты распахнулась только через три часа. Но вошла не врач, а Лидия Петровна. Она была в норковом манто и с огромной коробкой конфет.
— Ну что, рожаешь? — свекровь поставила коробку на тумбочку, даже не поинтересовавшись самочувствием невестки. — Максим задерживается. Деловые переговоры.
— В… в такой день? — Алина скривилась от новой схватки.
— Мужчина должен зарабатывать, а не сопли вытирать, — отрезала свекровь. — Кстати, документы на прописку малыша ты подготовила?
— Какие… документы?
— Ну как же! Ребёнка нужно прописать в вашей квартире. Для школы, поликлиники. Максим уже всё уладил.
Алина попыталась приподняться на локтях, но резкая боль заставила её снова лечь.
— Мы ещё не обсуждали…
— Что тут обсуждать? — Лидия Петровна достала из сумки папку. — Я уже заполнила заявления. Только твоя подпись нужна.
В этот момент началась очередная схватка — такая сильная, что Алина закричала. В палату вбежала медсестра.
— Всё, хватит разговоров! Роды начинаются! — она решительно выпроводила свекровь.
Когда кошмар родов закончился и Алине принесли маленький свёрток с дочкой, она обнаружила на тумбочке ту самую папку. И подписанные документы. Её подписью.
— Как… — она лихорадочно перебирала бумаги дрожащими пальцами. — Я же не подписывала…
Дверь снова открылась. На этот раз вошёл Максим. Его глаза блестели странным, почти торжествующим блеском.
— Ну как мои девочки? — он неестественно громко спросил, целуя жену в лоб.
— Ты где был? — Алина с трудом сдерживала слёзы. — И что это за документы? Я их не подписывала!
— Ну что ты, солнышко, — Максим потрепал её по плечу. — Ты же сама… в общем, после родов всё подписала. Не помнишь? Врачи говорили — временная амнезия.
Он взял на руки дочь, но его взгляд скользил не по личику младенца, а по бумагам на тумбочке.
— Главное — всё оформлено. Теперь наша кроха прописана. И ты спокойна.
Алина молчала. Она прекрасно помнила каждый момент после родов. И точно знала — никаких документов она не подписывала. Но сил спорить не было. Только когда Максим вышел «позвонить», она разглядела на последней странице заявления едва заметную подпись — свою, но… не свою. Слишком ровную. Как будто её тщательно подделали.
Через неделю, уже дома, Алина проверяла почту и нашла уведомление из МФЦ — регистрация ребёнка по их адресу уже прошла. Дата стояла… за день до родов.
Она бросилась к компьютеру, зашла на сайт Госуслуг. Когда ввела данные, на экране высветилось: «Несовершеннолетний Иванов Артём Максимович зарегистрирован по адресу…»
— Артём? — Алина всмотрелась в экран. — Но у нас же дочь…
В этот момент за её спиной раздался кашель. На пороге стояла Лидия Петровна с коляской.
— Что-то случилось, невестка? — её голос звучал сладко, но глаза были холодными.
— Это… ошибка, — Алина показала на экран. — Здесь чей-то чужой ребёнок…
— Ой, какая невнимательная! — свекровь засмеялась. — Это же наш внук. От первого брака Максима. Теперь он живёт с нами. Раз уж ты такая добрая, что прописала.
Алина почувствовала, как пол уходит из-под ног. Это был уже не подлог — это была ловко расставленная ловушка. И её новорождённая дочь, мирно сопящая в кроватке, стала лишь разменной монетой в чужой игре.
Прошло полгода с момента рождения дочери. Алина сидела на кухне, разбирая очередные счета за квартиру. Внезапно в дверь резко постучали. Прежде чем она успела встать, в квартиру вошли Максим и двое незнакомых мужчин в деловых костюмах.
— Что происходит? — Алина инстинктивно прижала к себе дочь, которая мирно спала у неё на руках.
— Это судебные приставы, — холодно произнёс Максим. — Мы подаём на развод. И забираем квартиру.
— Какую квартиру? — Алина почувствовала, как у неё подкашиваются ноги. — Это же наша с тобой…
— Нет, моя, — он достал из папки документы. — Вот решение суда. Квартира приобретена на мои средства. Ты же не работала последний год.
Один из приставов молча протянул ей бумаги. Взглянув на дату, Алина ахнула — заседание суда состоялось две недели назад, но её никто не уведомил.
— Это невозможно! Я ничего не получала! И почему я не была на заседании?
— Уведомление приходило, — Максим показал смс на своём телефоне. — Вот, ты даже ответила, что не будешь присутствовать.
Алина с ужасом смотрела на поддельную переписку. В этот момент в дверь вошла Лидия Петровна с чемоданом.
— У тебя три часа на сборы, — заявила она, ставя чемодан у ног Алины. — Мы оставляем тебе одежду и детские вещи. Остальное — наше.
— Вы с ума сошли! — Алина впервые за всё время повысила голос. Дочка проснулась и заплакала. — Я не собираюсь никуда уходить! Это мой дом!
— Твой? — свекровь язвительно улыбнулась. — Посмотри-ка лучше вот это.
Она протянула Алине фотографию. На снимке была запечатлена она сама в обнимку с соседом по этажу. Снимок явно был отредактирован — лица неестественные, тени не совпадали.
— Что за бред? Я никогда…
— Суд считает иначе, — перебил Максим. — У нас есть свидетели, что ты изменяла мне. Поэтому ребёнка мы тоже забираем.
— Ребёнка?! — Алина ошалело посмотрела на мужа. — Ты совсем рехнулся? Она же твоя дочь!
— А вот это мы ещё проверим, — вступила в разговор Лидия Петровна. — У нас уже есть ходатайство о проведении экспертизы.
В этот момент один из приставов сделал шаг вперёд:
— Гражданка Иванова, согласно решению суда, вы должны освободить жилплощадь до 18:00 сегодняшнего дня. В противном случае будет применено принудительное выселение.
Алина медленно опустилась на стул, крепче прижимая к себе плачущую дочь. В голове стучало только одно: «Это конец». Но когда она увидела торжествующую ухмылку на лице свекрови, в груди что-то щёлкнуло.
— Хорошо, — неожиданно спокойно сказала она. — Я соберу вещи. Но сначала мне нужно перепеленать дочь. Вы же не против подождать десять минут?
Максим и свекровь переглянулись.
— Ладно, — буркнул Максим. — Но быстро.
Как только они вышли в коридор, Алина схватила телефон и набрала номер своей подруги-юриста. Шёпотом, прерываясь на всхлипы, она объяснила ситуацию.
— Слушай внимательно, — сказала подруга. — Никуда не уходи. Пусть вызывают полицию. Сфотографируй все документы и срочно пришли мне. Главное — не покидай квартиру!
Положив трубку, Алина глубоко вдохнула. Затем достала из ящика кухонного стола пачку бумаг — все квитанции об оплате ипотеки за последний год. Каждая была оплачена с её карты. Это было её главным козырем.
Когда она открыла дверь, чтобы показать документы приставам, её ждал новый сюрприз — на пороге стояла съёмочная группа с камерой.
— Мы из программы «Человек и закон», — сказала женщина с микрофоном. — Нам поступил сигнал о незаконном выселении с ребёнком. Вы можете прокомментировать ситуацию?
Лидия Петровна побледнела как полотно, а Максим вдруг засуетился:
— Это ошибка! Мы ничего не… Это просто семейные разбирательства…
— Какие интересные семейные разбирательства, — сказала журналистка, замечая слёзы на лице Алины и плачущего ребёнка у неё на руках. — Особенно с участием судебных приставов. Наши зрители это точно оценят.
В этот момент Алина впервые за долгие месяцы почувствовала, что не одна. Война только начиналась, но теперь у неё появились союзники.
После визита съемочной группы в квартире воцарилась гробовая тишина. Максим с матерью поспешно ретировались, прихватив с собой «судебных приставов», которые на поверку оказались их знакомыми. Алина осталась стоять посреди опустевшей гостиной, крепко прижимая к груди уснувшую дочь.
Журналистка Ольга — та самая, что появилась с камерой — осталась помочь.
— Давай разберёмся по порядку, — она аккуратно положила руку на плечо Алины. — У тебя есть доказательства, что квартира твоя?
— Вот, — Алина дрожащими руками протянула пачку квитанций. — Все платежи по ипотеке шли с моего счета. И первоначальный взнос — мои сбережения.
Ольга быстро пролистала бумаги, делая пометки в блокноте.
— Отлично. А что с этими фальшивыми «приставами»? Ты запомнила их лица?
— Я… я сфотографировала их удостоверения, когда они отвернулись, — Алина достала телефон и показала размытый снимок.
— Молодец! Это уже что-то. Теперь самое главное — найти подтверждение их сговора.
Дочка заворочалась на руках, и Алина пошла укачивать её в спальню. Когда она вернулась, Ольга сидела за её ноутбуком.
— Ты не против, если я проверю кое-что? У меня есть знакомый в МФЦ.
— Конечно, — Алина опустилась на диван, чувствуя, как накатывает страшная усталость.
Через полчаса Ольга торжествующе воскликнула:
— Нашла! Смотри — заявление о прописке «сына от первого брака» подано за три дня до твоих родов. И подпись… твоя?
Алина вгляделась в сканированный документ на экране.
— Это не моя подпись! Я никогда… — она вдруг замерла. — Подожди, а откуда они вообще взяли этого мальчика? У Максима не было первого брака!
Ольга быстро набрала чей-то номер:
— Дима, срочно нужна проверка. Иванов Максим Сергеевич, возможен фиктивный ребёнок… Да, именно так.
Пока Ольга разговаривала, Алина вдруг вспомнила одну деталь — за месяц до родов Максим принёс домой новый принтер.
— Ольга! — она схватила подругу за руку. — Они могли подделать документы дома! У нас есть принтер, который…
Она не договорила. В коридоре раздался шум, затем послышался звук открывающегося замка. В квартиру ввалился пьяный Максим.
— Где моя дочь?! — он громко кричал, шатаясь. — Я пришёл за своим ребёнком!
Алина в ужасе бросилась к спальне, но Максим перехватил её:
— Ты думала, с телевизором меня запугаешь? — в его глазах стоял безумный блеск. — Я тебя уничтожу! Квартиру заберу, дочь заберу!
Он так сильно сжал её запястье, что Алина вскрикнула от боли. В этот момент из спальни раздался плач проснувшейся малышки.
— Максим, ты пьян, — твёрдо сказала Ольга, становясь между ними. — Уходи, пока я не вызвала полицию.
— А ты кто такая?! — он злобно зашипел. — Убирайся из моего дома!
Вдруг его телефон упал из кармана и разбился. Алина машинально посмотрела на экран — там застыло открытое сообщение от Лидии Петровны: «Не волнуйся, экспертизу ДНК мы подделаем. Главное — не дай ей найти ту переписку про квартиру».
Ольга, заметив направление взгляда Алины, резко наклонилась и подняла телефон.
— О, а это что у нас? — она показала экран Максиму. — Как думаешь, это будет выглядеть в суде?
Максим вдруг побледнел. Он сделал шаг назад, затем ещё один.
— Ты… ты ничего не докажешь, — пробормотал он, но уже неуверенно.
— Уходи, — сквозь зубы сказала Алина. — И передай своей матери — война только началась.
Когда дверь захлопнулась за ним, Алина вдруг осознала — теперь у неё есть неоспоримые доказательства. Разбитый телефон Максима лежал у неё в руках, а в нём — все их грязные секреты.
Ольга уже набирала номер редакции:
— Готовьте материал. Завтра это будет на первой полосе. И, Дима, — она обернулась к Алине, — нам нужен хороший адвокат. Самый лучший.
Утро началось с телефонного звонка. Алина, не открывая глаз, потянулась за телефоном. На экране горело неизвестное имя — юрист Ольги.
— Алло? — голос Алины был хриплым от недосыпа.
— Алина Сергеевна? Это Макар Борисович, адвокат. Вам нужно срочно приехать в суд.
— В суд? Но я ничего не…
— Ваша свекровь подала встречный иск. Она требует лишить вас родительских прав.
Алина села на кровати, резко проснувшись.
— На каком основании?!
— Обвинения тяжёлые: аморальный образ жизни, алкоголизм, отсутствие заботы о ребёнке.
— Это бред!
— У них есть свидетели. И фотографии.
Алина вскочила, почти бегом направилась к шкафу.
— Я буду через час.
Она быстро оделась, разбудила дочь и начала собирать вещи. Вдруг в прихожей раздался стук.
— Кто там?
— Откройте, полиция!
Алина замерла. Через глазок она увидела двух мужчин в форме.
— Предъявите удостоверение, — дрожащим голосом сказала она.
Один из полицейских поднял к глазку корочку.
— Мы по заявлению о нарушении прав ребёнка. Нам нужно осмотреть жильё.
Алина медленно открыла дверь. Полицейские вошли, огляделись.
— У вас тут чисто, — заметил старший. — Но нам нужно проверить холодильник и аптечку.
— Проверить? На что?
— По заявлению, вы оставляете ребёнка голодным и держите дома наркотики.
Алина схватилась за стену.
— Это… Это полный бред!
Полицейские тем временем открыли холодильник — он был полон еды. В аптечке — только детские лекарства и витамины.
— Заявление явно ложное, — старший полицейский покачал головой. — Но процедура обязывает нас составить акт.
Пока они заполняли бумаги, Алина заметила в окно знакомую фигуру — Лидия Петровна стояла у подъезда и что-то оживлённо говорила в телефон.
— Вы знаете эту женщину? — Алина показала на свекровь.
Полицейские переглянулись.
— Это заявительница.
— Тогда передайте ей, — Алина сжала кулаки, — что за ложный донос бывает уголовная ответственность.
Когда полиция ушла, Алина позвонила Ольге.
— Они переходят в наступление.
— Я знаю, — голос Ольги звучал напряжённо. — У меня тут кое-что интересное. Приезжай в редакцию.
Через час Алина сидела перед компьютером Ольги. На экране — скриншоты переписки Лидии Петровны с неким «Андреем»:
«Лидия: Нужны компромат на невестку. Фото с пьяными мужчинами, лучше полуголую.»
«Андрей: Сделаем. Но это дорого.»
«Лидия: Деньги не проблема. Главное — чтобы к завтрашнему заседанию.»
— Это… Это подлог! — Алина вскочила.
— Конечно. Но теперь у нас есть доказательство, что они фабрикуют дело.
— Откуда у тебя эти переписки?
Ольга загадочно улыбнулась.
— У меня есть свой человек в телефонной компании.
В этот момент зазвонил телефон Алины. Неизвестный номер.
— Алло?
— Мама? — в трубке раздался детский голос.
Алина похолодела.
— Кто это?
— Это Артём. Бабушка сказала позвонить…
— Артём? — Алина переглянулась с Ольгой. — Ты… ты чей сын?
— Папин. Только мама у меня другая… Бабушка говорит, скоро я буду жить с вами.
Алина резко положила трубку.
— Они используют ребёнка…
Ольга уже набирала номер адвоката.
— Собирайся. У нас есть ровно сутки, чтобы подготовить контратаку.
Алина подошла к окну. Напротив, в машине, сидела Лидия Петровна и смотрела прямо на неё.
Война перешла в решающую стадию.
Зал суда был переполнен. Алина сидела за столом ответчика, сжимая в руках папку с документами. Напротив, с самодовольной ухмылкой, расположились Максим и Лидия Петровна в сопровождении двух адвокатов.
— Суд идет! — объявил секретарь.
Судья Колесников — мужчина лет пятидесяти с непроницаемым лицом — занял свое место. Алина сразу обратила внимание, как он холодно кивнул свекрови, словно старому знакомому.
— Рассматривается иск о лишении родительских прав гражданки Ивановой Алины Сергеевны, — монотонно начал секретарь.
Первый выступал адвокат Лидии Петровны — напыщенный мужчина в дорогом костюме.
— Ваша честь, мы представили неопровержимые доказательства аморального поведения ответчицы. Фотографии, показания свидетелей…
Он разложил на столе снимки: Алина в полуобнимку с незнакомыми мужчинами, с бокалом вина в руках. Ве фото были явно подделаны — лица размыты, фон неестественный.
— Это фальшивки! — вскочила Алина. — Я никогда…
— Гражданка Иванова, соблюдайте порядок! — резко оборвал ее судья.
Адвокат свекрови продолжил:
— Кроме того, у нас есть заключение психолога о негативном влиянии матери на ребенка.
— Какого психолога? — не выдержала Алина. — Мою дочь никто не обследовал!
Судья проигнорировал ее реплику.
— Суд переходит к рассмотрению доказательств ответчика.
Адвокат Алины — немолодая женщина с жестким взглядом — встала.
— Ваша честь, мы можем доказать, что все обвинения сфабрикованы. Вот расшифровка переписок, где истица обсуждает заказ фальшивых фотографий.
Она подала судье распечатку. Тот бегло просмотрел и отложил в сторону.
— Это не является доказательством. Номер телефона может принадлежать кому угодно.
— Но у нас есть…
— Судья Колесников, — вдруг раздался голос из зала.
Все обернулись. В проходе стояла та самая журналистка Ольга с диктофоном в руке.
— Вы забыли сообщить, что являетесь другом семьи Лидии Петровны. Ваша совместная фотография есть в соцсетях.
В зале поднялся шум. Судья покраснел.
— Это не имеет отношения к делу!
— Имеет, — спокойно сказала Ольга. — Особенно если учесть, что вчера вы ужинали в ресторане «Престиж» с истицей и ее адвокатом.
Она достала телефон и включила запись: голос, похожий на голос судьи, говорил: «Не волнуйся, Лида, мы ее лишим прав. Главное — чтобы она не догадалась проверить мой банковский счет…»
Зал взорвался возмущенными возгласами.
— Это провокация! — закричала Лидия Петровна.
— Нет, это журналистское расследование, — Ольга сделала шаг вперед. — И у меня есть кое-что еще.
На экране ее ноутбука появилась банковская выписка: крупный перевод на счет судьи за неделю до заседания.
Судья вскочил, сбивая стакан с водой.
— Заседание объявляется закрытым! Дело переносится на…
— Нет уж, — перебила его адвокат Алины. — Мы подаем ходатайство о вашем отводе и возбуждении уголовного дела.
В этот момент дверь зала распахнулась, и вошли двое мужчин в форме Следственного комитета.
— Колесников Андрей Викторович? Вам предъявляется обвинение в получении взятки. Просим проследовать с нами.
Лидия Петровна побледнела как мел. Максим растерянно озирался.
Алина медленно поднялась и подошла к свекрови вплотную.
— Хотела разрушить мою жизнь? — прошептала она. — Теперь посмотрим, как ты будешь выкручиваться сама.
На выходе из зала ее ждала Ольга с включенной камерой.
— Ну что, дашь комментарий для нашего репортажа?
Алина глубоко вздохнула.
— Да. И он будет долгим. Очень долгим.
Впервые за много месяцев она почувствовала — справедливость существует. И эта битва еще не окончена.
Через три месяца после скандального разоблачения судьи Колесникова Алина стояла на пороге своей квартиры с новым судебным решением в руках. Документ подтверждал: квартира остаётся за ней, а все попытки Максима и его матери оспорить это признаны мошенническими.
Она медленно провела пальцами по дверному косяку — здесь ещё остались царапины от того дня, когда пьяный Максим пытался выломать дверь.
— Мама, мы дома? — маленькая Арина дернула её за подол пальто.
— Да, солнышко, дома. Навсегда.
Войдя в квартиру, Алина увидела на полу конверт, просунутый под дверь. Внутри лежала записка:
«Ты думала, что победила? Мы ещё вернёмся. Л.П.»
Она усмехнулась и бросила записку в мусорное ведро. Пустые угрозы. Лидия Петровна сейчас находилась под подпиской о невыезде — следствие по делу о подкупе судьи ещё продолжалось.
Телефон зазвонил. Ольга.
— Ты смотрела сегодняшний выпуск? Твой случай набрал уже полмиллиона просмотров!
— Я пока не включала телевизор, — Алина прижала телефон плечом, расстегивая дочке куртку.
— Слушай, ко мне обратились издатели. Хотят книгу о твоей истории. Говорят, это будет бестселлер.
Алина задумалась. Ещё месяц назад она бы отказалась. Но сейчас…
— Пусть присылают договор. Только одно условие — все настоящие имена останутся. Пусть все знают, кто такие эти «Ивановы».
Вечером, укладывая Арину спать, она услышала шум на лестничной площадке. Через глазок увидела Максима. Он стоял, пошатываясь, и что-то бормотал себе под нос.
— Алина! — он вдруг закричал, ударяя кулаком в дверь. — Открой! Это моя квартира! Моя!
Она молча набрала номер участкового. Через десять минут подъехала полиция.
— Опять он? — вздохнул старший. — В третий раз за неделю.
— Да. И, кажется, снова пьян.
Когда Максима уводили, он вырвался и крикнул:
— Ты разрушила мою жизнь!
Алина спокойно закрыла дверь. Его жизнь разрушила не она, а алчность его матери и его собственная слабость.
На следующее утро почтальон принёс заказное письмо. Официальное уведомление: суд удовлетворил её встречный иск о взыскании с Максима всех выплат по ипотеке за последний год.
Она открыла ноутбук и набрала сообщение Ольге:
«Книгу пишем. Начинай искать издателя. P.S. Свекровь, если читаешь это — твоё кольцо было стекляшкой. Как и твоя любовь.»
Поставив точку, Алина подошла к окну. На улице светило солнце. Впервые за долгое время она почувствовала — это действительно новый день. И новая жизнь.
