— Ты предлагаешь мне отдать то, что я зарабатывала семь лет? Ты в своём уме? — Светлана смотрела на мужа так, будто видела его впервые. В её глазах застыл не столько гнев, сколько недоумение.
Андрей нервно постукивал пальцами по столешнице. Его терпение истощалось с каждой секундой.
— Света, давай без истерик. Твоя квартира стоит в три раза меньше, чем дом родителей. Это разумный обмен. У нас будет собственный дом, понимаешь? Дом!
Светлана рассмеялась. Смех вышел резким, почти лающим.
— Ты, правда, не видишь, в чём проблема? Я должна продать квартиру, чтобы твои родители могли уехать в Испанию и купить там жильё? А мы будем выплачивать кредит за их дом? Дом, который они, между прочим, не могут продать уже три года из-за завышенной цены?
Андрей поморщился, словно от зубной боли.
— Они снизили цену на сорок процентов специально для нас.
— О, какая щедрость! — Светлана театрально всплеснула руками. — Давай начистоту: они хотят избавиться от обузы, которую не могут продать, и при этом решить жилищный вопрос сына. Твоя мать так и сказала: «Андрюшенька, это же отличное вложение!» А ты киваешь, как китайский болванчик.
Их брак держался на компромиссах. Светлане, росшей в семье, где отец редко трезвел, а мать тянула на себе двоих детей, многое прощалось. Андрей понимал: дочь алкоголика не может легко поверить, что мужчина способен на постоянство. В её ДНК прописано недоверие.
Он пропускал мимо ушей резкие фразы вроде «Если ты думаешь, что я останусь с тобой из-за штампа в паспорте, ты ошибаешься». Не замечал, как она прячет деньги в неприкосновенный запас. Не обижался, когда Светлана отказывалась объединять бюджеты. У неё была своя квартира, купленная до встречи с ним. Светлана работала главным редактором интернет-издания, получала прилично, но экономила на всём.
Андрей, выросший в обеспеченной семье, где деньги никогда не были проблемой, сначала удивлялся её привычкам. Потом стал относиться к этому с лёгкой насмешкой. Её страхи казались ему нелепыми, но он старался проявлять терпение.
Пять лет брака. Пять лет, когда каждый шаг давался с трудом. И вот теперь — новое испытание.
Светлана смотрела на мужа, вспоминая, как всё начиналось. Она была на презентации книги, когда к ней подошёл высокий мужчина с точёным профилем. Он говорил о литературе с такой страстью, что она не заметила, как они проговорили три часа.
Через месяц Андрей признался, что работает в юридической компании отца. Обеспеченный мальчик, выросший в тепличных условиях. Её полная противоположность. Разница бросалась в глаза: он легко тратил на ужин в ресторане её недельный продуктовый бюджет, не задумываясь о завтрашнем дне.
Но в нём было то, что она ценила больше денег — надёжность. Он не давал пустых обещаний, всегда приходил вовремя, отвечал на звонки. После череды мужчин, пропадавших на недели и возвращавшихся с извинениями и букетами, Андрей казался чудом.
Сейчас, глядя на него через кухонный стол, Светлана пыталась понять: неужели она ошиблась?
— Я не буду продавать квартиру, — повторила она.
— Это неразумно, — Андрей взял себя в руки, его голос звучал почти спокойно. — У нас будет большой дом с участком. Неужели ты предпочитаешь жить в этой коробке, зная, что есть альтернатива?
— В коробке, которую я купила сама, — уточнила Светлана. — Которая принадлежит мне, а не твоим родителям. И где никто не указывает, как расставлять мебель.
— Ты опять начинаешь? — Андрей закатил глаза.
— А что не так? Твоя мать каждый раз делает замечания, как будто приходит с инспекцией. То шторы ей не нравятся, то диван не в том стиле. Я перестала приглашать их в гости, если ты не заметил.
— Она просто дает советы.
— О да, и эти советы всегда звучат как приказы. «Андрюша, почему Света готовит замороженные овощи? Я привезу вам свежие с дачи». Спасибо большое, но я как-нибудь сама разберусь, что готовить в собственном доме!
— У неё просто такая манера общения. Ты слишком остро реагируешь.
— А ты не реагируешь вообще! — Светлана повысила голос. — Она контролирует каждый аспект твоей жизни, а ты позволяешь ей это. Но я — не ты, Андрей. Я не собираюсь жить так, как хочет твоя мать.
Андрей помолчал, собираясь с мыслями.
— Хорошо. Давай на минуту забудем о родителях. Посмотри на ситуацию объективно. Твоя квартира — сорок пять квадратов. Дом — сто пятьдесят плюс участок. Даже с учётом ипотеки это выгодная сделка.
— Дело не в выгоде, — Светлана покачала головой. — Ты не понимаешь. Эта квартира — моя страховка. Я покупала её, экономя на всём. Это единственное, что принадлежит мне полностью.
— Ты говоришь так, будто готовишься к разводу, — Андрей нахмурился.
— Я говорю так, потому что знаю жизнь. Мой отец пропил всё, что было у мамы. Оставил нас без гроша в съёмной квартире. Я поклялась, что никогда не окажусь в такой ситуации.
— Я — не твой отец.
— А я не хочу проверять это на практике.
Ужин прошёл в тягостном молчании. Светлана механически пережёвывала пасту, не чувствуя вкуса. Андрей смотрел в телефон, демонстративно игнорируя жену.
Вечером, пока она мыла посуду, раздался звонок. Андрей ответил, и по его тону Светлана сразу поняла — звонила свекровь. Он вышел в другую комнату, но тонкие стены не скрывали разговор.
— Да, мам… Нет, пока не согласилась… Я понимаю, что вам нужно решить вопрос до конца месяца… Да, я пытаюсь объяснить…
Светлана с грохотом поставила тарелку. Вот оно что. Родители торопятся с продажей — наверняка нашли варианты в Испании. И давят на сына, чтобы он быстрее решил вопрос с непокорной женой.
Когда Андрей вернулся на кухню, его лицо выражало решимость.
— Мои родители готовы снизить цену ещё на десять процентов.
— Как щедро, — Светлана вытерла руки полотенцем. — Знаешь, в чём твоя проблема? Ты не понимаешь, что происходит. Они не делают нам одолжение. Они пытаются решить свои проблемы за наш счёт.
— Это неправда!
— Правда. Они не могут продать дом по рыночной цене. Агент недвижимости сказал им, что он переоценен минимум на тридцать процентов. Но признать это — значит признать, что они ошиблись. Твои родители не умеют признавать ошибки, ты в курсе?
Андрей вздрогнул, будто его ударили.
— Они всегда поддерживали нас.
— Они поддерживали тебя, при условии, что ты делаешь то, что они хотят. Это не поддержка, это манипуляция. Вспомни, как твой отец заставил тебя пойти на юридический, хотя ты хотел в архитектуру. Как они настояли на том, чтобы свадьба была в загородном клубе, хотя мы хотели скромную церемонию.
— Это другое…
— Нет, это то же самое. Они решают, а ты подчиняешься. И теперь они решили, что мы должны купить их дом, а я должна отдать свою квартиру.
Андрей резко встал.
— Знаешь что? Я не собираюсь больше это обсуждать. Либо мы вместе принимаем решение о доме, либо… — он не закончил фразу.
— Либо что? — спросила Светлана.
Он покачал головой.
— Ничего. Я устал. Иду спать.
Андрей ушёл в спальню, оставив Светлану одну на кухне. Она долго сидела, глядя в окно. В отражении стекла видела своё лицо — осунувшееся, с затаённой тревогой в глазах. «Либо что?» — этот вопрос пульсировал в голове, не давая покоя.
Следующая неделя прошла в напряжённом молчании. Они общались только по необходимости, обмениваясь короткими фразами. Светлана задерживалась на работе, Андрей возвращался поздно. Общий ужин превратился в формальность.
В пятницу вечером Андрей не пришёл домой. Позвонил около девяти, сказал, что останется у родителей — нужно обсудить важные вопросы. Светлана не стала спрашивать, какие именно. Внутри что-то надломилось.
В субботу утром она проснулась от звука входной двери. Андрей вернулся, но не один — с ним был его отец, Виктор Павлович. Светлана накинула халат и вышла в коридор.
— Доброе утро, — сухо поздоровался свёкор. — Надеюсь, мы не слишком рано.
— Нет, всё в порядке, — ответила она, вопросительно глядя на мужа.
— Папа приехал поговорить, — сказал Андрей. — Нам нужно решить вопрос с домом.
Они прошли на кухню. Светлана молча поставила чайник, стараясь не показывать, как дрожат руки. «Решающая битва», — подумала она, доставая чашки.
Виктор Павлович откашлялся, сел за стол, сложив руки перед собой.
— Светлана, давайте начистоту. Мы нашли отличный вариант в Испании, но сделку нужно закрыть в ближайшие две недели. Для этого необходимо продать дом.
— Я понимаю, — кивнула Светлана.
— Мы предлагаем вам очень выгодные условия. Цена снижена на тридцать процентов от первоначальной. Это меньше, чем рыночная стоимость.
— Насколько меньше? — спросила Светлана.
Виктор Павлович замялся.
— Примерно на десять процентов.
— То есть вы признаёте, что изначально завысили цену на сорок процентов?
Свёкор поджал губы.
— Мы просто хотели найти хорошего покупателя.
— И решили, что лучший покупатель — ваш сын, который ради этого заставит жену продать квартиру?
— Светлана, — вмешался Андрей, — давай без обвинений.
— Я не обвиняю, я констатирую факты, — она перевела взгляд на свёкра. — Виктор Павлович, я не продам квартиру. Это моё последнее слово.
Лицо свёкра стало жёстким.
— В таком случае вы не сможете купить дом. У вас просто нет таких денег.
— Я это понимаю.
— И ты готова лишить мужа возможности иметь собственный дом? — свёкор повысил голос. — Из-за какой-то квартиры?
— Из-за моей финансовой независимости, — спокойно ответила Светлана. — Андрей знал, на что шёл, когда женился на мне. Я всегда говорила, что не объединю с ним финансы полностью.
— Какая же ты эгоистка! — воскликнул Виктор Павлович. — Андрей, неужели ты позволишь ей так себя вести?
Светлана перевела взгляд на мужа. Он смотрел в пол, избегая её глаз.
— Что скажешь, Андрей? — тихо спросила она.
Он медленно поднял голову. В его взгляде была решимость, которую она раньше не видела.
— Папа, Света права. Я не буду заставлять её продавать квартиру. И мы не будем покупать ваш дом.
Виктор Павлович побагровел.
— Что значит «не будем покупать»? А как же наша Испания? Мы уже внесли предоплату за дом!
— Это ваши проблемы, — твёрдо сказал Андрей. — Вы взрослые люди. Решайте сами.
— Решайте сами? — свёкор усмехнулся. — А кто тебе работу в компании дал? Кто тебе машину купил? Кто тебе квартиру снимал, пока ты не женился?
— Вот именно, — вмешалась Светлана. — Всё это — крючки. Помощь с условиями.
— Ты! — Виктор Павлович ткнул в неё пальцем. — Ты во всём виновата! Настроила сына против родителей!
— Нет, папа, — Андрей встал между ними. — Это ты настраиваешь меня против жены. И я выбираю её.
В комнате повисла тяжёлая тишина.
— Вот как, — наконец произнёс свёкор. — Значит, так. Тогда не рассчитывай больше на мою помощь. Ни на работе, ни… нигде.
— Я справлюсь, — ответил Андрей.
Виктор Павлович поднялся.
— Поехали, Алла! — крикнул он в сторону комнаты, где свекровь рассматривала обстановку. — Нам здесь делать нечего.
— Но я только… — начала она, выходя в коридор.
— Поехали! — рявкнул свёкор.
Они ушли, громко хлопнув дверью. Светлана и Андрей остались стоять посреди кухни, не глядя друг на друга. Тишина обволакивала их, как туман.
— Ты действительно выбираешь меня? — наконец спросила Светлана.
Андрей долго молчал, затем тяжело вздохнул.
— У меня нет выбора. Но я не знаю, правильно ли это.
Он прошёл в спальню и закрыл за собой дверь. Светлана осталась одна на кухне, чувствуя странную пустоту внутри. Победа оказалась горькой.
В понедельник Андрей вернулся с работы раньше обычного. Молча прошёл на кухню, достал бутылку виски, налил себе полстакана.
— Что случилось? — спросила Светлана, хотя уже догадывалась.
— Меня понизили, — он сделал большой глоток. — Перевели из юридического отдела в административный. Теперь я буду заниматься хозяйственными вопросами. На треть меньшей зарплате.
— Твой отец?
— А кто же ещё? — Андрей горько усмехнулся. — Сказал, что это «временная мера, пока я не одумаюсь».
— Ты можешь уволиться, — предложила Светлана. — Найти другую работу.
— Куда? С моим опытом? Без рекомендаций отца? — он покачал головой. — Это семейная компания. Все знают, что я сын владельца. Никто не возьмёт меня, чтобы не портить отношения с ним.
Светлана молчала. Она чувствовала вину и одновременно — глухое раздражение. Почему она должна чувствовать себя виноватой? Она защищала своё, только и всего.
— Прости, — сказала она наконец.
— За что? — Андрей поднял на неё усталые глаза. — За то, что защищала свои интересы? Ты была права. Они хотели использовать нас. И продолжают это делать.
Он допил виски и поставил стакан.
— Я переночую у Кирилла, — сказал он, вставая. — Мне нужно проветрить голову.
— Андрей…
— Не волнуйся, я не собираюсь пить или делать глупости. Просто хочу побыть один.
Он ушёл, не дожидаясь ответа. Светлана осталась сидеть на кухне, глядя на недопитую бутылку виски. Впервые за долгое время ей захотелось напиться.
Андрей вернулся через два дня. Осунувшийся, но спокойный. Светлана за это время успела передумать всё — от развода до полного подчинения требованиям свекрови.
— Я поговорил с Игорем, — сказал он вместо приветствия.
— С каким Игорем?
— Моим однокурсником. Он работает в «Альфа-Праве». Они ищут юриста в отдел корпоративного права. Зарплата меньше, чем была у меня, но… это начало.
Светлана молчала, боясь спугнуть момент.
— Я подал заявление об увольнении, — продолжил Андрей. — Отец был в бешенстве. Сказал, что я предал семью.
— Мне жаль, — тихо сказала Светлана.
— А мне — нет, — Андрей впервые за долгое время улыбнулся. — Знаешь, я чувствую странное облегчение. Как будто всю жизнь нёс на плечах неподъёмный груз, а теперь сбросил его.
Он подошёл к окну, глядя на улицу.
— Я понял, что всегда хотел их одобрения. Делал то, что они считали правильным, лишь бы услышать «молодец, Андрюша». И даже когда женился на тебе — девушке, которую они не одобрили, — часть меня всё ещё надеялась на их признание.
Светлана подошла ближе, но не решилась дотронуться до него.
— А теперь?
— А теперь я свободен, — он повернулся к ней. — Начинаю с чистого листа. Только я не знаю, хочешь ли ты быть частью этого нового начала.
Светлана смотрела на мужа, как будто видела его впервые. Всегда послушный сын, привыкший подчиняться, он вдруг стал самостоятельным человеком, готовым принимать сложные решения.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она.
— Пока я был у Кирилла, я много думал. О нас, о родителях, обо всей этой ситуации. И понял одну вещь: мы с тобой слишком разные.
Светлана почувствовала, как сердце пропустило удар.
— Ты из семьи, где каждый сам за себя, — продолжил Андрей. — Ты привыкла рассчитывать только на себя, защищать своё, никому не доверять. Я — из семьи, где все решения принимаются сообща, где индивидуальность подчиняется общему благу. Мы смотрим на мир по-разному.
— И что теперь? — еле слышно спросила Светлана.
— Теперь нам нужно решить: можем ли мы построить что-то своё, не похожее ни на твою семью, ни на мою. Что-то, где мы будем уважать границы друг друга, но при этом действовать как одно целое.
Он сделал паузу.
— Или нам лучше расстаться, пока мы не причинили друг другу ещё больше боли.
Светлана смотрела на него, не в силах произнести ни слова. В голове проносились воспоминания — пять лет брака, хорошие и плохие моменты, ссоры и примирения. Пять лет жизни.
— Я не хочу расставаться, — наконец сказала она. — Но я не знаю, смогу ли измениться.
— Я тоже не знаю, смогу ли, — честно ответил Андрей. — Но я хочу попробовать. Только это должно быть взаимно.
— Что ты предлагаешь?
— Начать заново. Без родителей, без их влияния и ожиданий. Только ты и я.
Светлана задумалась. Она всегда боялась полностью довериться мужчине, открыться, стать уязвимой. Но сейчас, глядя на Андрея, она видела человека, который ради неё пошёл против своей семьи. Может быть, он заслуживает этого доверия?
— Я согласна, — сказала она. — Но у меня есть условие.
— Какое?
— Квартира остаётся моей. Это не обсуждается.
Андрей долго смотрел на неё, затем кивнул.
— Хорошо. Твоя квартира — это твоя страховка. Я понимаю. Но тогда и у меня есть условие.
— Слушаю.
— Мы начинаем копить на собственный дом. Не родительский, не твою квартиру — наш общий дом. И откладываем на него вместе.
Светлана нервно сглотнула. Объединение финансов всегда казалось ей опасным шагом. Но, может быть, пора рискнуть?
— Согласна, — сказала она после паузы. — Но только на дом. Остальные финансы пока раздельно.
— Договорились, — Андрей протянул ей руку, словно заключая деловое соглашение.
Светлана пожала её, чувствуя странную смесь облегчения и тревоги. Это не был счастливый конец — скорее, неуверенное начало чего-то нового.
Через полгода Андрей освоился на новой работе. Зарплата была меньше, но амбиции — больше. Он впервые чувствовал, что добивается чего-то сам, без отцовской поддержки.
С родителями он почти не общался. Они пытались выйти на связь несколько раз — особенно мать, которая скучала по сыну. Но каждый разговор сводился к одному: «Когда ты одумаешься?» Андрей не был готов к такому общению.
Светлана сдала свою квартиру — хорошим, проверенным людям. Деньги от аренды шли на ипотеку за новую, небольшую «двушку», которую они купили вместе. Не роскошную, не в центре, но их собственную, без родительского влияния.
Однажды вечером, когда они сидели на кухне, обсуждая планы на выходные, Андрей вдруг спросил:
— Ты жалеешь?
— О чём?
— О том, что всё так получилось. Что мы не купили родительский дом. Что я поссорился с семьёй.
Светлана задумалась.
— Нет, — наконец ответила она. — Я жалею, что тебе пришлось выбирать. Но не жалею о результате. А ты?
Андрей помолчал, затем покачал головой.
— Иногда бывает тяжело. Особенно когда думаю о маме… Но в целом — нет, не жалею. Впервые в жизни я чувствую, что живу своей жизнью, а не той, которую для меня спланировали.
Он посмотрел на Светлану с нежностью, которой не было раньше.
— Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что не уступила. За то, что заставила меня увидеть правду.
Светлана улыбнулась. Она не была уверена, что их брак выдержит все испытания. Не была уверена, что они смогут построить настоящую семью, непохожую ни на её детский опыт, ни на семью Андрея. Будущее оставалось туманным.
Но сейчас, в этот момент, она была рада, что не продала квартиру.
