– Неужели ты и вправду веришь, что после всего случившегося мы сможем жить, словно ничего не произошло?
– А у тебя есть альтернатива, Оля? Здесь тебе больше не рады, ни дома, ни родных у тебя больше нет!
– Коля, прошу тебя… Давай без этого…
– Либо ты уйдёшь сейчас тихо, либо…
– Мама, умоляю, не нужно…
– Ты позоришь всю нашу семью, Оля!
Я стояла в дверях, будто приросшая к порогу. В руках только одна сумка. Больше мне не позволили взять. Но внутри было нечто, что давило сильнее любых вещей – кипящая злость и ужас. И кое-что ещё, о чём они даже не догадывались. ТАЙНА.
***
Ночь тянется невыносимо долго, когда впереди нет цели. Вокруг – звенящая тишина, лишь эхо сердцебиения и завывание ветра в тёмных переулках. Охватываешь себя руками, чтобы скрыть дрожь. Ладно, Оля, только вперед. Возврат – это поражение. Жить по их правилам – немыслимо.
Я брела вдоль серых стен. Мигающий фонарь на перекрестке словно насмехался. Под ногами – грязный, тающий снег, вестник весны. Он тянет обратно, в прошлое. В воспоминания о кухне, пахнущей маринадами, о смехе Коли, моего мужа. О свекрови, предлагающей чай:
– Помянешь еще наши слова, Оленька…
Какая горечь в этих словах. Не помянула.
Бессонная ночь прошла в старом кресле на вокзале. Прохожие скользили мимо, словно тени – безразличные взгляды. Я – никто. Лишь мысли, как рой надоедливых мух, терзают голову.
Они не подозревают, что потеряли.
Они не представляют моих возможностей.
Они не знают моего настоящего лица.
Порой, быть призраком легче, чем женщиной, потерявшей дом. Но даже у призраков есть свои тайны.
***
Поделюсь сокровенным. Только с тобой. Не с ними — они бы не поняли. А ты… Верю, что ты поймешь.
Много лет назад, еще будучи студенткой, я наивно грезила о большом будущем. Хотела творить искусство, преображать реальность. Потом появился Коля. «Забудь о фантазиях, Оля, займись делом,» — твердили все вокруг.
«Нашей семье нужны практичные женщины, верные спутницы жизни…»
Словно «практичность» — это приговор.
Словно мечтать не положено, если ты замужем.
Спустя пять лет я виртуозно готовила борщ, покорно выслушивала «наставления» мамы, утюжила Колины рубашки, покупала продукты, планировала меню и бюджет — все как полагается идеальной жене.
Мечты?.. Я старалась о них не вспоминать. Стоило задуматься о чем-то личном — муж сразу настораживался:
— О чем ты думаешь, Оля?
— Ни о чем, глупости.
Чтобы стать «своей» — я стала чьей-то. Забыла, что значит быть собой.
***
Всё началось с пустяка – я купила упаковку глазированных сырков. Возвращалась из магазина в приподнятом настроении. У двери меня встретила Светлана Ивановна, Колина мать, с упреком:
— Снова решила сэкономить на чем-то?
— Просто хотелось сделать приятное…
— Тебя никто не просил! Всё делаешь не так, как принято у нас!
Вскоре начались язвительные перебранки на кухне, замечания по мелочам. В итоге меня отправили спать в другую комнату – якобы «из-за тебя у нас, Оля, нервы ни к черту».
Когда дело приняло серьезный оборот, я даже не сразу сообразила, что происходит. Хватаюсь искать документы на квартиру – их нет.
— Где моя документация?
— Что за глупости? — Коля в ярости. — Ты здесь никто и звать тебя никак.
А ночью… Они собрались все вместе: Коля, его мать, сестра и её муж.
— Собирай вещи, Оля, — произнес он равнодушно. — Ты разрушила нашу семью.
Мне в руки всунули сумку. Телефон – без сим-карты. Самая настоящая расправа. Даже вспоминать об этом противно…
Я не произнесла ни слова. Только слезы жгли щеки… Молчание оказалось больнее любых криков и оскорблений.
***
Кем я стала? Безумной, брошенной в ледяную стужу, словно бездомный пёс.
И даже такая собака стремится к родному очагу…
У меня оставалась лишь одна надежда – давняя подруга, помнившая меня прежней, Ольгой. Валентина. Звонила ей прямо с вокзала, голос дрожал предательски.
– Валя… Это я. Можно ли приехать?
– Приезжай немедленно.
У неё – совсем иная жизнь. Супруг в Германии, старинный дом, паркет в котором хранит следы времени, кот Морсик мурлыкает в приветствии. Валя молча наполнила чашку чаем.
– Оля, расскажи всё. Что произошло?
Не могла выдавить ни слова. Не желала унижаться. Просто неподвижно смотрела на свои руки – до боли знакомые, но теперь чужие.
Валя нежно сжала мою ладонь.
– Не хочешь – не рассказывай. Просто побудь здесь.
И в этот миг… впервые за долгое время я не испытывала неловкости от молчания. И впервые спокойно – за свою судьбу.
***
Не интересуйтесь, почему я хранила молчание так долго. Существуют вещи, о которых сложно говорить даже с собой…
Тайна представлялась незначительной, но в реальности оказалась колоссальной.
За месяц до разразившегося скандала меня позвали на телепередачу! Меня! Обычную девушку Олю! И вдруг — целая передача о женщинах, обладающих даром помогать людям.
Когда-то, до встречи с Колей, я была… как бы это выразить?.. обладала целительскими способностями.
Нет, не обманщицей – я никогда не брала за это плату. Просто мне было дано видеть больше, чем другим. Слышать невысказанное вслух.
По нашему городку быстро распространился слух:
– Поговаривают, что эта Оля будущее предвидит…
– Глупости, конечно…
Однако позже люди приходили ко мне в вечернее время, тайно, не афишируя.
– Олечка, сын нездоров…
– Оля, посмотри на моего супруга – с ним определённо что-то неладно…
Я оказывала помощь в спасении чужих семей, помогала пережить страдания. Оказалось, что сложнее всего – помочь себе.
От Коли и его родных я скрывала свое «прежнее увлечение». Они бы этого не поняли, осмеяли бы… Хотя, возможно, и попросту испугались.
***
Валя вознамерилась вытащить меня из апатии.
— Оля, хватит прохлаждаться дома. Надо идти на ярмарку. Ту самую, где ты раньше помогала пожилым людям, помнишь?
Поначалу я стояла, дрожа всем телом от страха – а вдруг снова кто-то «из них» заметит меня и начнет преследовать, нападать?
Но все обернулось иначе.
Ко мне приблизилась незнакомка. Маленькие глаза, руки, покрытые пигментными пятнами. С тревогой сжимая фотографию молодого человека:
— А вы… ничего не можете сказать?
Я взяла снимок… и будто из далека, едва различимо, ощутила: когда-то это получалось у меня без труда. Видно врожденные способности не забываются…
— Ваш сын вернется через двое суток. Пусть не беспокоится. Все будет хорошо.
Женщина заплакала, пряча лицо в ладонях. На следующий день она приехала с сыном, живым и невредимым, сияющим от счастья.
Впервые за долгое время я искренне улыбнулась.
Вскоре выстроилась вереница людей. Обращались ко мне, уже не как к Ольге-невестке, а как к своей Ольге.
***
Сложно было представить, но всего за несколько месяцев слухи разлетелись повсюду. Теперь меня знают не как «супругу Николая», а как Ольгу Алексеевну, к которой «можно обратиться за помощью». Люди делились своими проблемами, рыдали, выражали признательность. Кто-то давал деньги, кто-то угощал пирогами, кто-то просто говорил «спасибо».
Валентина шутила:
— Оля, тебя уже даже местные жители боготворят.
А я заново училась быть собой. Не чьим-то отражением, а самодостаточной личностью.
Однако тяжёлые времена не отступали. Каждый вечер меня преследовали ужасные сны:
Николай… Мать… Вся семья, их вопли…
Я как будто вновь стою у двери, разутая, с узелком в руках.
***
Три месяца миновало, и я столкнулась с племянницей Коли у нашего дома.
— Оля, здравствуй… ты еще злишься на нас?
Я хранила молчание, понимая ее неведение о тяготах, обрушившихся на их семью.
— Дедушка сильно захворал. Мама в отчаянии, бессильна что-либо изменить. Медики разводят руками.
Я продолжала молчать.
— Может быть, ты смогла бы помочь?.. Только, пожалуйста, никому не говори… Мама запрещает.
Нелепо, но сердце дрогнуло. То ли от сострадания, то ли от ощущения собственной значимости.
Однако я ответила лишь:
— Я обдумаю это.
***
Когда позвонил Коля, я ждала упреков и обвинений.
— Оль… можешь приехать? Маме очень плохо, она почти месяц не спит. Тут все… — он осекся, — …тебя вспоминают.
Я не отвечала.
— Прости, — тихо произнес он. — Нам нужна твоя поддержка.
Он не излил сожалений, не признался в любви, не предложил начать сначала.
Лишь тишина в трубке и его прерывистое дыхание.
Я решила приехать.
Свекровь лежала с воспаленными глазами, а рядом с ней – Коля, сгорбленный и измученный бессилием.
Они встретили меня не как «лишнюю», а как последнюю надежду.
Все слова об «унижении» словно растворились в воздухе.
***
Чтобы простить, нужно обладать большей силой, чем твои страхи.
Я имела право сказать «нет».
Но мое сердце не способно на столь изощренную месть.
Во мне снова проснулась сила.
Я села рядом с больной, взяла ее руку в свою. Тепло потекло по моим пальцам. Целую ночь я не сомкнула глаз, молилась и прислушивалась к дыханию старой женщины.
К утру ей стало лучше. Настолько, что она впервые за долгое время почувствовала голод.
Коля сидел в кресле, потирая глаза. На его щеках блестели слезы.
— Прости нас, Олечка… Давай все вернем, пожалуйста, не уходи…
***
Меня упрашивали остаться.
— Оля, без тебя здесь все рухнет…
— Мы были глупцами… прости нас…
— Ты наша дочь, Олечка, любимая…
Но прошлое нельзя изменить. Я часто спрашивала себя: вернулась бы я, если бы у меня была возможность начать заново? Нет. Потому что человек – это не чья-то жена, не чужое «счастье», отданное во временное пользование. Человек – это его собственный выбор.
Я уехала утром – тихо, без скандалов и упреков.
Обернулась перед тем, как закрыть дверь за собой.
Вздохнула и впервые за долгое время ощутила вкус свободы.
Знаешь, иногда смотришь в зеркало и видишь не отражение, а живого человека. Саму себя.
Теперь меня ищут, зовут, умоляют вернуться.
Но я больше не та Оля, которая была «для них».
Я – Ольга.
Женщина, у которой есть своя тайна.
И мой дом там, где меня принимают, где я люблю себя.
***
О заветной передаче я боялась проронить хоть слово Колиным родственникам: их реакция была бы предсказуема – колкости, поучения, «а тебе-то что с того?». Но если честно, для меня это было настоящим достижением. Я говорила о жизни, о пережитых трагедиях, о том, что и обычная женщина может стать героиней – пусть не на телеэкране, а в собственных глазах.
Помню, как вернулась домой – вся словно светилась изнутри! Хотелось поделиться этим теплом. Бывало ли у вас такое? Когда хочется разбудить весь мир – заявить о своём существовании! Что Оля – это не просто чья-то домохозяйка или «удобный» человек, а личность со своими мечтами и талантами… Я подошла к Коле:
— У меня был сегодня необыкновенный день… Меня пригласили на телевидение, представляешь?
— На что ты годишься – на телевидение?! – съязвил он и снова ушёл в свой телефон.
Так он и растоптал мое счастье.
Я берегла секрет о программе, как робкое солнце в ненастную погоду. А в душе теплилась надежда: «Я способна на многое…»
***
Тайна – штука такая… Всегда станет явной. Один из соседей увидел эту передачу и позвонил свекрови:
— Светлана Ивановна, посмотрите, ваша невестка – по телевизору выступает!
Я зашла домой за документами, а там – вся семья в сборе. Все смотрели на меня с изумлением.
— Это… правда ты?
Даже сестра Коли заплакала:
— Оля, ты оказывается актриса, а нам ничего не говорила?
Я предпочла молчать. Пусть сами додумывают.
Теперь всё изменилось.
Сначала настала тишина – словно гром среди ясного неба. А потом… Все забегали вокруг меня. Как будто увидели меня в первый раз.
— Оля, вернись домой… Мы всё неправильно поняли…
— Нам без тебя очень тяжело! Мы тобой гордимся…
Наверное, впервые в жизни я услышала в их голосах не упрёк, а искреннее восхищение.
— Оля, ты – часть нашей семьи…
***
В ту ночь мне не удалось заснуть. Валя задремала в кресле, кот мурлыкал на батарее, а я сидела на подоконнике и любовалась на огни города. Они напоминали бусины, нанизанные на тонкую нить.
Звонки не прекращались – муж, свекровь, сестра:
— Прости нас, вернись. Нам тебя не хватает, Оля.
Смешно, не правда ли? Выгоняли… а теперь зовут обратно.
Впервые в жизни у меня появилась возможность перестать быть чьей-то тенью, жить по чужим правилам. Я смотрела на старые фотографии – Оля-студентка, Оля-мечтательница… Вот она – настоящая.
Как мне поступить? Возвратиться назад – и снова слышать: «Так надо! Так надо!»?
Остаться – и быть благодарной за свободу, пусть пока ещё терпкую, пугающую, но – свою?
— Валя, – прошептала я, – а ты бы вернулась?
Подруга промолчала, лишь коснулась моего плеча своей шершавой ладонью:
— Я бы осталась самой собой. Даже если это будет больно…
***
Прошло два месяца. Я нашла небольшую подработку – просто украшаю витрины и делаю открытки. Это не вершина карьеры, но каждый раз, беря в руки кисть, я понимаю, что я живу.
Родные до сих пор зовут обратно:
— Вернись, Оля, мы всё забудем, начнём всё сначала!
Но я уже никогда не забуду, как легко они меня выгнали, и как трудно мне было простить себя и их. Но главное – я простила. И сделала свой выбор.
Я иногда вижусь с племянницей Коли – Настей. Маленькая, забавная девочка, с носом в веснушках:
— Тётя Оля, ты волшебница?
— Немного, – отвечаю ей с улыбкой.
Я вижу в её глазах надежду, что можно быть собой. И, знаете, теперь мне этого достаточно.
Пусть больше не будет чужого дома. Пусть у меня будет свой маленький мир, где можно не скрывать свой свет. Где даже из боли можно создать весеннее настроение…
И если вдруг кто-то скажет вам: «Здесь тебе не место», – вспомните мой жизненный урок. Своё место в жизни мы создаём сами. Главное – верить.
