— Вот она, твоя доля! Триста тысяч! Забирай и проваливай из моей жизни! — Марина швырнула пачку денег прямо в лицо свекрови, и купюры разлетелись по полу нотариальной конторы как осенние листья.
Нотариус испуганно вжался в кресло. Свекровь Галина Ивановна побелела от ярости. А Марина стояла посреди кабинета, сжимая в руке оставшиеся документы на наследство, и в её глазах полыхал такой огонь, что казалось — сейчас всё здесь сгорит дотла.
Всё началось три месяца назад. Тихим июньским вечером, когда Марина готовила ужин, а её муж Павел смотрел новости, раздался звонок. Звонила тётя Марины из Самары — единственная родственница, которая у неё оставалась после смерти родителей.
— Мариночка, милая, у меня для тебя новость… — голос тёти Нади дрожал. — Я переписала на тебя квартиру. Нотариус всё оформил. Документы придут по почте.
Марина чуть не выронила телефон. Трёхкомнатная квартира в центре Самары — это было целое состояние. Тётя Надя, у которой не было своих детей, всегда относилась к Марине как к дочери.
— Тётя Надя, но зачем? Вы же…
— Мне семьдесят восемь, детка. Врачи говорят, осталось немного. Хочу, чтобы всё было по закону, чтобы потом никто не оспорил. Ты единственная, кто у меня есть. Продашь квартиру, купите с Пашей свой дом. Вы же пять лет уже снимаете, пора своё жильё иметь.
Марина расплакалась от счастья и благодарности. Когда она рассказала Павлу, он обнял её и закружил по кухне. Они сразу начали строить планы — продать квартиру в Самаре, добавить свои накопления и купить двухкомнатную квартиру в их городе. Наконец-то у них будет свой дом!
Через неделю пришли документы. Марина держала их в руках как величайшее сокровище. Павел предложил отметить, и они устроили маленький праздник вдвоём — купили торт, шампанское. В тот вечер они были безмерно счастливы.
На следующий день Павел поехал к матери — поделиться радостной новостью. Марина не поехала — у неё была смена в больнице, где она работала медсестрой. Вечером Павел вернулся какой-то странный — задумчивый, молчаливый.
— Что случилось? Мама не обрадовалась? — спросила Марина.
— Да нет, обрадовалась… — уклончиво ответил он. — Просто устал.
Но Марина чувствовала — что-то не так. И её предчувствие не обмануло.
Через три дня, в воскресенье, к ним приехала свекровь Галина Ивановна. Марина сразу насторожилась — свекровь никогда не приезжала без приглашения. Галина Ивановна вошла в квартиру с видом хозяйки, окинула взглядом их скромное съёмное жильё и произнесла с фальшивой улыбкой:
— Мариночка, надо поговорить. По-семейному.
Они сели за стол. Павел нервно теребил край скатерти. Марина внутренне напряглась — она уже пять лет была замужем и хорошо изучила свекровь. Когда Галина Ивановна начинала с «по-семейному», жди беды.
— Вот что, дети мои, — начала свекровь тем тоном, которым обычно объявляют приговор. — Пашенька мне всё рассказал про квартиру. Это, конечно, замечательно. Но есть одна проблема.
— Какая проблема? — холодно спросила Марина.
— Видишь ли, Мариночка, — свекровь сделала паузу, смакуя момент. — Я консультировалась с юристом. Квартира, полученная в наследство — это личная собственность. При разводе она не делится. А вот если вы её продадите и купите другую — та уже будет совместной. Понимаешь, к чему я клоню?
Марина почувствовала, как кровь прилила к лицу.
— Нет, не понимаю. Объясните.
— Ну как же! — всплеснула руками Галина Ивановна. — А если вы разведётесь? Паша останется ни с чем! Это же несправедливо! Он твой муж, имеет право на половину!
— Мы не собираемся разводиться, — ледяным тоном произнесла Марина.
— Ой, милая, все так говорят! А потом — раз, и развод! И мой сын остаётся на улице, а ты с квартирой! Нет уж, так не пойдёт!
Марина перевела взгляд на Павла. Он сидел, опустив глаза, и молчал. В этом молчании было всё — и его согласие с матерью, и его предательство, и его трусость.
— И что вы предлагаете, Галина Ивановна? — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.
— А вот что! — свекровь достала из сумки листок бумаги. — Я тут набросала. Продаёте квартиру в Самаре — это примерно три миллиона. Миллион пятьсот — мне. Это компенсация за то, что я вырастила Пашу, дала ему образование. Считайте, его доля. А на остальные полтора купите себе однокомнатную квартирку. И все довольны!
Марина не верила своим ушам. Она смотрела на наглую физиономию свекрови, на опущенную голову мужа, и чувствовала, как внутри поднимается волна ярости.
— Вы серьёзно? — тихо спросила она. — Вы хотите забрать половину МОЕГО наследства?
— Не твоего, а семейного! — отрезала свекровь. — Ты замужем! Всё, что у тебя есть — это семейное! И потом, не забывай, кто помогал вам все эти годы! Кто давал деньги, когда Паша работу потерял? Кто продукты привозил?
— Вы привозили продукты раза три за пять лет, — процедила Марина. — И деньги дали один раз — двадцать тысяч, которые мы вернули через месяц.
— Неблагодарная! — взвизгнула Галина Ивановна. — Паша, ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает?
Павел наконец поднял голову.
— Марин, ну может, мама права… В конце концов, мы семья…
Это было последней каплей. Марина встала из-за стола так резко, что стул опрокинулся.
— Семья? СЕМЬЯ?! — её голос дрожал от гнева. — Семья — это мы с тобой, Павел! А не твоя мать, которая лезет в нашу жизнь! Это МОЁ наследство! МОЯ тётя оставила его МНЕ! И я не отдам ни копейки этой… этой…
— Осторожнее, девочка! — прошипела свекровь. — А то останешься и без мужа, и без денег!
— Это угроза?
— Это предупреждение. Паша — мой сын. И он сделает так, как я скажу. Правда, сынок?
Павел встал и подошёл к Марине.
— Марин, давай не будем ссориться. Мама хочет как лучше. Может, действительно, отдадим ей часть? Она же нам столько помогала…
Марина смотрела в глаза человеку, которого любила, за которого вышла замуж, с которым мечтала о детях, и не узнавала его. Перед ней стоял чужой человек. Маменькин сынок. Предатель.
— Убирайтесь, — тихо сказала она. — Оба. Немедленно.
— Что? — опешил Павел.
— Я сказала — убирайтесь из моего дома. Сейчас же.
— Это съёмная квартира! — взвизгнула свекровь.
— На моё имя. И я плачу за неё. Так что — вон. У вас пять минут.
Галина Ивановна вскочила, багровая от злости.
— Ты пожалеешь об этом, дрянь! Паша, идём! Пусть одна тут сидит со своими миллионами!
Павел растерянно смотрел то на мать, то на жену.
— Марина, ты что, серьёзно?
— Абсолютно. Ты сделал свой выбор. Иди к мамочке.
Свекровь схватила сына за руку и потащила к двери.
— Идём, Пашенька! Она ещё приползёт на коленях!
Дверь хлопнула. Марина осталась одна в тишине. Она медленно подняла упавший стул, села и закрыла лицо руками. Слёз не было. Была только пустота и холодная решимость.
На следующий день она взяла отгул и поехала к юристу. Молодая женщина-адвокат внимательно выслушала её историю.
— Ваша свекровь права только в одном, — сказала адвокат. — Наследство действительно ваша личная собственность. Но это защищает именно вас. Никто не может заставить вас его продать или поделиться. Даже муж не имеет на него прав.
— А если он подаст на развод?
— Квартира останется вашей. Полностью.
— А если свекровь будет требовать через суд?
Адвокат усмехнулась.
— На каком основании? Она вам не родственница. Никаких прав на ваше имущество не имеет. Пусть попробует.
Марина вышла из офиса с чувством облегчения. Она знала, что делать.
Следующие две недели были адом. Павел звонил по двадцать раз в день, писал сообщения, приходил под дверь. Умолял, плакал, угрожал. Марина не отвечала. Потом начала звонить свекровь — сначала с угрозами, потом с уговорами, потом снова с угрозами. Марина заблокировала оба номера.
На третью неделю пришло письмо от адвоката свекрови. В нём говорилось, что Галина Ивановна требует компенсацию за «моральный ущерб» и «финансовую помощь семье сына». Марина показала письмо своему адвокату. Та только рассмеялась.
— Пусть идёт в суд. Это даже не примут к рассмотрению.
Но свекровь не сдавалась. Она начала распускать слухи среди знакомых, что Марина — корыстная стерва, которая обобрала их семью. Писала гадости в социальных сетях. Даже приходила на работу Марины, устроила скандал в регистратуре.
Марина держалась. Она знала — стоит дать слабину, и эта женщина сожрёт её.
А потом случилось неожиданное. Позвонила тётя Надя.
— Мариночка, что там у тебя происходит? Мне тут какая-то женщина звонит, говорит, она твоя свекровь. Требует, чтобы я переписала квартиру на её сына!
Марина похолодела.
— Тётя Надя, не слушайте её! Это сумасшедшая!
— Да я поняла уже. Такое наговорила! Что ты якобы наркоманка, что мужа бросила, что деньги нужны на лечение… Я ей сказала, чтобы не звонила больше, а то в полицию заявлю.
Это была последняя капля. Марина поняла — пора заканчивать этот цирк.
Она сняла все деньги со своих счетов — триста тысяч накоплений — и поехала к нотариусу. Оформила доверенность на продажу квартиры в Самаре своему адвокату. А потом позвонила Павлу.
— Приезжай к нотариусу завтра в десять. С матерью. Будем делить имущество.
Павел сначала не поверил, потом обрадовался.
— Марина! Я знал, что ты одумаешься! Мы приедем!
На следующий день Марина пришла к нотариусу первой. В руках у неё была папка с документами и банковская карта с наличными.
Павел со свекровью явились точно в десять. Галина Ивановна сияла — она была уверена в своей победе.
— Ну что, одумалась? — с торжеством спросила она.
— Да, — спокойно ответила Марина. — Я решила поставить точку.
Она достала документы.
— Это договор купли-продажи квартиры в Самаре. Покупатель уже найден. Три миллиона двести тысяч.
Глаза свекрови загорелись алчным огнём.
— Продаёте по моему совету? Правильно! Теперь делим пополам!
— Не совсем, — Марина достала второй документ. — Это наш брачный договор с Павлом. Помните, вы сами настояли, чтобы мы его заключили перед свадьбой? Вы боялись, что я претендую на имущество вашего сына?
Свекровь напряглась.
— Ну и что?
— А то, что по этому договору всё имущество, полученное в наследство, остаётся личной собственностью. Вы сами настояли на этом пункте. Помните?
Лицо Галины Ивановны начало бледнеть.
— Но есть один нюанс, — продолжила Марина. — За пять лет брака я вложила в семью примерно шестьсот тысяч — больше, чем Павел. У меня все чеки, все выписки. По закону я могу требовать компенсацию. Но я не буду. Я великодушная.
Она достала пачку денег.
— Вот триста тысяч. Половина того, что я вложила. Считайте это отступными. За то, чтобы вы оба исчезли из моей жизни навсегда.
И тут она швырнула деньги в лицо свекрови.
— Забирайте и проваливайте! И если ещё раз появитесь в моей жизни — я подам в суд за клевету, преследование и вымогательство! У меня есть все ваши сообщения, записи звонков, свидетели ваших скандалов!
Галина Ивановна стояла среди разбросанных купюр, багровая от унижения и злости.
— Ты… ты…
— Я — свободная женщина, которая не позволит себя грабить. А вы — жалкая, алчная старуха, которая разрушила семью собственного сына.
Она повернулась к Павлу, который стоял бледный, потрясённый.
— А ты… Ты выбрал маму вместо жены. Живи с этим выбором. И знай — та квартира, которую мы могли купить вместе, наш дом, наши будущие дети — всё это ты променял на мамины капризы. Надеюсь, оно того стоило.
Марина встала и направилась к двери.
— Документы на развод я уже подала. Не ищите меня. Через неделю я уезжаю в Самару. Начинаю новую жизнь. Без вас.
Она вышла из кабинета, оставив мать и сына собирать деньги с пола.
Через месяц Марина стояла на балконе квартиры в Самаре. Город расстилался перед ней, освещённый утренним солнцем. Развод прошёл быстро — Павел не сопротивлялся. Квартиру она не стала продавать. Устроилась в местную больницу, сняла комнату неподалёку. Тётя Надя была счастлива, что племянница рядом.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер. Марина ответила.
— Марина? Это Елена, жена брата Павла. Хотела сказать… Мы все на вашей стороне. Галина Ивановна и с нас пыталась деньги тянуть. Но после вашей истории мы тоже дали отпор. Спасибо вам. Вы показали, что с ней можно бороться.
Марина улыбнулась.
— Не за что. Каждый имеет право на свою жизнь.
Она положила трубку и посмотрела на город. Где-то там, в другом городе, Павел жил с мамой, которая теперь контролировала каждый его шаг. А она была свободна.
Иногда, чтобы сохранить себя, нужно отпустить тех, кто тянет на дно. Даже если это больно. Даже если это человек, которого любишь. Потому что твоя жизнь — это твоя жизнь. И никто не имеет права красть её у тебя. Ни свекровь, ни муж, ни кто-либо ещё.
Марина глубоко вздохнула. Утренний воздух был свежим и чистым. Начинался новый день её новой жизни. Жизни, в которой она была хозяйкой своей судьбы.
