— Вот твой чай, дорогая, — свекровь поставила чашку на стол с таким стуком, что жидкость выплеснулась на белую скатерть, оставив коричневое пятно. — Ой, какая я неловкая! Прямо как ты вчера за ужином.
Марина молча промокнула пятно салфеткой. Третий месяц она жила в доме свекрови, и каждый день начинался с подобных уколов. Галина Петровна — так звали свекровь — умела превращать любое действие в оскорбление, любую фразу в яд.
Дмитрий уже ушёл на работу. Как всегда, рано утром, оставив жену наедине с матерью. Марина понимала, что он просто бежал от конфликта, но с каждым днём это понимание всё больше превращалось в обиду.
— Знаешь, Мариночка, — продолжила Галина Петровна, усаживаясь напротив, — я вчера с соседкой разговаривала. Она говорит, что её невестка каждое утро встаёт в шесть, готовит завтрак всей семье, а потом ещё и на работу успевает. А ты вот сидишь до девяти.
Марина подняла глаза. В них мелькнула искра гнева, но она быстро погасла. Спорить было бесполезно. Галина Петровна всегда находила способ выставить её виноватой.
— Я работаю из дома, Галина Петровна. У меня гибкий график.
— Ах да, эта твоя… работа в интернете. Непонятно, что ты там делаешь целыми днями. В наше время женщины настоящим делом занимались.
Марина сжала кулаки под столом. Она была успешным веб-дизайнером, зарабатывала больше Дмитрия, но для свекрови это было «сидением в интернете».
— Кстати, о деле, — Галина Петровна отпила чай, её глаза блеснули хитро. — Я тут подумала. Раз вы живёте в моём доме, может, пора вам начать вносить свой вклад? Коммунальные услуги, продукты… Всё дорожает.
— Но мы же покупаем продукты, оплачиваем половину коммунальных…
— Половину? — свекровь изобразила удивление. — Милочка, вас двое, а я одна. По справедливости вы должны платить две трети.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Они с Дмитрием копили на свою квартиру, откладывали каждую копейку. А свекровь постоянно находила новые способы выкачивать из них деньги.
— Я поговорю с Димой, — сухо ответила она.
— Вот и поговори. И ещё, дорогая, я заметила, что ты используешь мою стиральную машину каждый день. Это изнашивает технику. Может, будешь стирать раз в неделю? Или в прачечную носить?
Марина встала из-за стола. Если она останется ещё хоть минуту, то не сдержится.
— Мне нужно работать.
— Конечно, конечно, твоя важная работа, — Галина Петровна усмехнулась. — Только вот не забывай, что ты живёшь в моём доме. И правила здесь устанавливаю я.
Марина ушла в их с Дмитрием комнату — единственное место в доме, где она могла укрыться от свекрови. Села за ноутбук, но работать не получалось. Руки дрожали от злости.
Она достала телефон и написала мужу: «Нам нужно поговорить. Твоя мать опять…»
Ответ пришёл через минуту: «Давай вечером. Сейчас совещание.»
Всегда так. Всегда потом. Всегда вечером, когда он уставший, когда не хочет конфликтов.
Вечером Дмитрий вернулся поздно. Марина ждала его в комнате, заранее подготовив аргументы, но он выглядел таким измученным, что она не решилась начать разговор сразу.
— Тяжёлый день? — спросила она, помогая ему снять пиджак.
— Кошмарный. Начальство с ума сходит, клиенты недовольны… — он потёр виски. — А у тебя как?
Марина набрала воздуха.
— Твоя мама сегодня сказала, что мы должны платить две трети коммунальных. И что я не могу пользоваться стиральной машиной каждый день.
Дмитрий вздохнул.
— Марин, ну что ты сразу начинаешь? Я только пришёл.
— А когда мне начинать? Ты всегда уставший, у тебя всегда нет времени!
— Она пожилой человек, у неё свои привычки…
— Пожилой? Ей пятьдесят восемь! Она младше моей мамы!
— Марина, пожалуйста, не кричи. Мама услышит.
— Пусть услышит! Я устала шептаться в собственном… в нашем доме!
— Это не наш дом, — тихо сказал Дмитрий. — Это мамин дом.
Эти слова ударили Марину больнее любых оскорблений свекрови. Её муж, человек, который клялся её защищать и оберегать, только что дал понять, что она здесь чужая.
— То есть я здесь никто? — её голос дрогнул.
— Я не это имел в виду…
— А что ты имел в виду? Объясни мне, Дима! Объясни, почему твоя жена должна терпеть унижения от твоей матери?
— Какие унижения? Мама просто… она привыкла жить одна, ей трудно…
— Ей трудно? А мне легко? Она называет мою работу «сидением в интернете», сравнивает меня с соседскими невестками, контролирует каждый мой шаг!
— Марин, потерпи немного. Мы накопим на квартиру и съедем.
— Когда? Через год? Через два? А если твоя мама будет постоянно повышать нашу «арендную плату», мы никогда не накопим!
Дмитрий молчал. Он сидел на кровати, опустив голову, и выглядел таким потерянным, что Марина почувствовала укол жалости. Но жалость быстро сменилась горечью. Он выбирал путь наименьшего сопротивления, а расплачиваться приходилось ей.
На следующее утро Марина проснулась с твёрдым решением. Она больше не будет молчать. Она будет бороться за своё право на нормальную жизнь.
За завтраком Галина Петровна начала по новой:
— Мариночка, я вчера видела, как ты гладила Димину рубашку. Ты неправильно держишь утюг. Давай я тебя научу…
— Спасибо, Галина Петровна, но я справляюсь.
— Справляешься? Я видела стрелки на брюках — кривые совсем. В наше время девушек учили…
— В ваше время многому учили, — перебила Марина. — Но времена изменились.
Свекровь замерла с чашкой у губ.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что времена изменились. И правила тоже должны меняться.
— В моём доме правила не меняются!
— Тогда, может, нам пора искать свой дом.
Галина Петровна поставила чашку так резко, что та треснула.
— Вот как? И на какие деньги вы собираетесь покупать квартиру? На твоё «сидение в интернете»?
— На мою работу, которая приносит стабильный доход. И на зарплату вашего сына.
— Мой сын никуда отсюда не уедет! Он единственный, кто у меня есть!
— У него есть жена, — твёрдо сказала Марина. — И когда-нибудь будут дети. Своя семья.
— Семья? — Галина Петровна встала, её лицо покраснело. — Ты называешь семьёй то, что между вами? Ты заморочила голову моему мальчику, но я-то вижу, кто ты на самом деле! Расчётливая девица, которая хочет отобрать у меня сына!
— Я не отбираю. Я просто хочу жить со своим мужем нормальной жизнью.
— Нормальной? А что ненормального в том, что сын заботится о матери?
— Ненормально то, что вы превращаете заботу в тиранию!
Слово вырвалось само. Марина испугалась собственной смелости, но отступать было поздно.
Галина Петровна побледнела.
— Как ты смеешь…
— Смею! Потому что устала молчать! Вы унижаете меня каждый день, контролируете каждый наш шаг, манипулируете Димой, играя на его чувстве долга!
— Выйди из моего дома! Немедленно!
— С удовольствием!
Марина развернулась и пошла в комнату собирать вещи. Руки тряслись, но она чувствовала странное облегчение. Наконец-то она высказала всё, что накопилось.
Она набирала Дмитрию, но он не отвечал. Написала сообщение: «Еду к маме. Когда решишь, что важнее — жена или мамины капризы, звони.»
Собрав самое необходимое, Марина вышла из комнаты. Галина Петровна стояла в коридоре, преграждая путь к выходу.
— Думаешь, он выберет тебя? Глупая девчонка. Он мой сын. Моя кровь. А ты никто.
— Посмотрим, — спокойно ответила Марина и прошла мимо.
Уже на улице, в такси, она разрыдалась. Не от обиды на свекровь — та была предсказуема в своей злобе. Плакала она от понимания, что Дмитрий, скорее всего, не приедет за ней. Не сегодня, не завтра. Может, никогда.
Мама встретила её без лишних вопросов. Просто обняла и повела на кухню пить чай.
— Рассказывай, — сказала она, наливая ароматный травяной настой.
Марина рассказала всё. О ежедневных унижениях, о молчании мужа, о сегодняшней ссоре.
— Знаешь, доченька, — сказала мама, выслушав, — я не буду говорить тебе, что делать. Ты взрослая женщина. Но скажу одно: любовь без уважения — это не любовь. Если муж не может защитить тебя от собственной матери, сможет ли он защитить от других бед?
Марина молчала. В словах мамы была горькая правда.
Дмитрий позвонил только вечером.
— Марин, ты где?
— У мамы.
— Зачем ты уехала? Мама сказала, ты её оскорбила…
— Я сказала правду.
— Марина, ну что ты как маленькая? Нужно было промолчать, я бы вечером поговорил с ней…
— Вечером? Как всегда вечером? Дима, твоя мать выгнала меня из дома!
— Она сказала, ты сама ушла.
— После того, как она велела мне выйти вон!
Молчание.
— Дима, ты приедешь за мной?
— Марин, давай не будем принимать поспешных решений. Переночуй у мамы, остынь, а завтра…
— Завтра что? Я вернусь, извинюсь перед твоей мамой и всё будет по-старому?
— Ну… может, не извинишься, но поговорите спокойно…
— Нет.
— Что нет?
— Я не вернусь. Пока твоя мать не извинится передо мной.
— Марина, не говори глупостей. Мама никогда не извинится. Она считает себя правой.
— А ты? Ты считаешь её правой?
Снова молчание. Долгое, тяжёлое молчание, которое сказало больше любых слов.
— Я люблю тебя, — наконец сказал Дмитрий.
— Но маму любишь больше.
— Да. Разная. Её ты защищаешь, а меня нет.
Марина отключилась.
Прошла неделя. Дмитрий звонил каждый день, уговаривал вернуться. Обещал поговорить с матерью, обещал, что всё наладится. Но не приехал ни разу.
На восьмой день позвонила Галина Петровна.
— Марина? Это я.
— Здравствуйте, Галина Петровна.
— Димочка места себе не находит. Не ест, не спит. Довольна?
— Это его выбор.
— Нет, это твоя блажь! Из-за твоих капризов мой сын страдает!
— Галина Петровна, если вы позвонили, чтобы обвинить меня, то зря тратите время.
— Я позвонила предложить тебе вернуться.
Марина не поверила своим ушам.
— Правда?
— Да. Но с условиями.
Конечно. Марина даже усмехнулась.
— Какими?
— Ты извинишься за свои слова. Признаешь, что была не права. И больше никогда не будешь перечить мне в моём доме.
— То есть я должна стать вашей молчаливой служанкой?
— Ты должна стать хорошей невесткой! Уважать старших, слушаться, помогать по дому!
— А что я получу взамен?
— Взамен? Ты живёшь в моём доме!
— В доме, где меня унижают каждый день.
— Никто тебя не унижает! Я просто учу тебя жизни!
— Мне двадцать восемь лет, Галина Петровна. Меня уже научили.
— Плохо научили, раз ты не знаешь, как себя вести!
Марина глубоко вздохнула.
— Знаете что? Я соглашусь вернуться. Но на моих условиях.
— На твоих? Да ты…
— Выслушайте сначала. Первое: вы перестаёте комментировать мою работу, мой образ жизни и мои домашние дела. Второе: мы платим ровно половину коммунальных услуг, не больше. Третье: я пользуюсь бытовой техникой когда мне нужно. Четвёртое: вы не входите в нашу комнату без стука. И пятое, самое главное: вы извиняетесь передо мной за все оскорбления.
В трубке повисла тишина. Потом раздался смех. Злой, колючий смех.
— Ты совсем обнаглела! В моём доме мне диктовать условия!
— Тогда прощайте, Галина Петровна.
— Стой! Ты что, хочешь разрушить мою семью?
— Вашу семью? А как же наша с Димой семья?
— Какая ваша семья? Вы даже детей не завели!
— В вашем доме? Чтобы вы их тоже терроризировали?
— Я бы любила внуков!
— Нет, вы бы их контролировали. Как контролируете Диму. Как пытаетесь контролировать меня.
— Это не контроль, это забота!
— Нет, Галина Петровна. Забота — это когда хотят добра другому. А вы хотите добра только себе.
Марина отключилась.
Вечером приехал Дмитрий. Марина увидела его из окна — стоял у подъезда, переминался с ноги на ногу, не решаясь войти. Она спустилась сама.
— Привет, — сказал он, не глядя ей в глаза.
— Привет.
— Марин, пойдём домой.
— Домой? У нас нет дома, Дима. Есть дом твоей мамы.
— Не начинай…
— Я и не начинаю. Я заканчиваю.
Он поднял на неё глаза. В них был страх.
— Ты хочешь развестись?
— Я хочу жить нормальной жизнью. С мужем, который меня уважает. В доме, где я хозяйка, а не прислуга.
— Я уважаю тебя!
— Нет, Дима. Если бы уважал, не позволил бы матери унижать меня.
— Она не унижает, она просто…
— Просто что? Учит меня жизни? Заботится? Дима, открой глаза! Твоя мать — тиран!
— Не смей так говорить о моей матери!
Вот оно. Истинное лицо. Марина грустно улыбнулась.
— Видишь? Её ты защищаешь. А меня — нет.
— Марина, это нечестно…
— Что нечестно? Говорить правду? Или ожидать, что муж будет на стороне жены?
Дмитрий молчал. Он стоял перед ней — высокий, красивый, такой родной и такой чужой одновременно.
— Я сниму квартиру, — наконец сказал он. — Мы будем жить отдельно.
Сердце Марины забилось быстрее.
— Правда?
— Да. Но… мама будет приходить к нам.
— Как часто?
— Ну… она же одна…
— Как часто, Дима?
— Может, на выходные… иногда.
— Каждые выходные?
— Не каждые… через раз.
Марина покачала головой.
— Ты не понимаешь, да? Дело не в том, где мы живём. Дело в том, что ты не можешь сказать ей «нет».
— Она моя мать!
— А я твоя жена! Или должна быть ею.
— Ты и есть.
— Нет. Я третья лишняя в вашей с мамой семье.
Дмитрий разозлился.
— Знаешь что? Может, мама права! Может, ты действительно эгоистка, которая хочет отобрать меня у неё!
Слова ударили больнее пощёчины. Марина отступила на шаг.
— Если ты так думаешь, тебе нечего здесь делать.
— Марин, я не то хотел сказать…
— Уходи, Дима. Возвращайся к маме. Она ждёт.
— Марина!
Но она уже уходила. Поднималась по лестнице, не оборачиваясь, хотя он звал её. На третьем этаже остановилась у окна, посмотрела вниз. Дмитрий всё ещё стоял у подъезда. Потом развернулся и пошёл к машине.
В эту ночь Марина много плакала. Мама сидела рядом, гладила по голове и молчала. Иногда молчание говорит больше слов.
Утром Марина проснулась с ясной головой и лёгким сердцем. Боль никуда не делась, но появилась ясность. Она знала, что делать дальше.
Первым делом она позвонила своему начальнику, попросила увеличить нагрузку. Больше проектов — больше денег. Нужно копить на своё жильё.
Потом написала Дмитрию: «Давай встретимся и поговорим о разводе.»
Ответ пришёл через час: «Марина, не горячись. Давай подумаем.»
«Я уже подумала.»
Телефон зазвонил сразу. Марина не ответила. Потом ещё и ещё. На десятый звонок она выключила телефон.
Вечером в дверь позвонили. Марина думала, это опять Дмитрий, но на пороге стояла Галина Петровна.
— Можно войти? — спросила она. Тон был неожиданно спокойным.
— Зачем?
— Поговорить.
Марина хотела отказать, но мама тронула её за плечо.
— Пусть войдёт. Выслушай.
Они сели в гостиной. Галина Петровна выглядела уставшей. Впервые Марина видела её без идеальной причёски и макияжа.
— Дима сказал, вы разводитесь.
— Да.
— Из-за меня?
— Из-за него. Из-за его неспособности быть мужем.
— Я воспитала его как могла…
— Вы воспитали маменькиного сынка, который не может принять самостоятельное решение.
Галина Петровна вздрогнула, но промолчала.
— Знаете, — продолжила Марина, — я не злодейка из сказки, которая хочет отобрать у вас сына. Я просто женщина, которая хочет жить с любимым мужчиной. Но вы сделали это невозможным.
— Я защищала свою семью!
— От кого? От меня? Я что, угрожала вам?
— Ты хотела забрать его!
— Я хотела создать с ним свою семью. В которой было бы место и для вас. Как для бабушки наших будущих детей. Как для мамы моего мужа. Но не как для хозяйки нашей жизни.
Галина Петровна молчала. По её щеке текла слеза.
— Я не хотела… я просто боялась остаться одна.
— И что же? Теперь вы добились своего. Дима с вами. А я ухожу из вашей жизни.
— Он несчастен.
— Я знаю.
— Он любит тебя.
— Недостаточно сильно.
Галина Петровна встала.
— Я… я попробую измениться.
— Для кого? Для меня? Не нужно. Для Димы? Поздно. Меняйтесь для себя. Для своих будущих внуков от другой невестки. Может, с ней у вас получится лучше.
— Марина…
— До свидания, Галина Петровна.
Свекровь ушла. Марина осталась сидеть в гостиной, глядя в окно. На улице шёл снег. Первый снег этой зимы. Чистый, белый, обещающий новое начало.
Развод прошёл тихо. Дмитрий не сопротивлялся. Они поделили немногочисленное имущество, подписали бумаги. На выходе из ЗАГСа он сказал:
— Я буду жалеть об этом всю жизнь.
— Я знаю, — ответила Марина. — Я тоже. Но иногда любви недостаточно.
Через год Марина сняла собственную квартиру. Маленькую, однокомнатную, но свою. Где она могла жить по своим правилам. Где никто не указывал ей, как гладить рубашки и когда стирать бельё.
А ещё через год она встретила Андрея. Он был старше, спокойнее, увереннее. И главное — у него были чёткие границы с родителями. Его мама жила в другом городе и навещала их раз в три месяца, предварительно позвонив и спросив, удобно ли.
Когда они поженились, Марина боялась повторения старой истории. Но свекровь — Елена Михайловна — оказалась мудрой женщиной.
— Я рада, что у Андрюши есть ты, — сказала она при первой встрече. — Береги его. И себя береги. Счастливая жена — счастливый муж.
Иногда Марина встречала Дмитрия в городе. Он всё так же жил с матерью. Один. Они здоровались, обменивались парой фраз о погоде и расходились.
Однажды, уже беременная первенцем, Марина встретила Галину Петровну в магазине. Бывшая свекровь постарела, осунулась. Увидев Марину, она остановилась.
— Поздравляю, — сказала она, глядя на живот. — Мальчик или девочка?
— Мальчик.
— Повезло… мужу.
Марина кивнула и хотела уйти, но Галина Петровна окликнула:
— Марина! Я… я хочу извиниться. За всё.
Марина обернулась. В глазах бывшей свекрови была искренняя боль.
— Я приняла ваши извинения, Галина Петровна. Будьте счастливы.
И она ушла. Не оглядываясь. В свою новую жизнь, где её ждал любящий муж, где скоро появится сын, где она была хозяйкой своей судьбы.
А Галина Петровна осталась стоять посреди магазина. Одинокая женщина, которая слишком крепко держалась за сына и в итоге потеряла всё. Даже его. Потому что Дмитрий, хоть и жил с ней, отдалился. Он так и не простил ей потерю Марины.
Жизнь — лучший учитель. Но некоторые уроки мы усваиваем слишком поздно.
