— Я тебе все сказала! Хочешь — обижайся, но я ключи от нашей квартиры твоим родственникам не дам. И точка, — Вероника бросила в чемодан еще одну блузку, стараясь не смотреть мужу в глаза.
— Да ты совсем уже? — Николай навис над ней, загораживая свет. — Люди из Новосибирска едут! Первый раз на море! Где им жить-то?
— В гостинице. Как все нормальные люди.
— Ну конечно. А квартира, значит, пусть пустует?
Вероника выпрямилась и наконец посмотрела на мужа.
— Наша квартира не пустует. Я еду туда работать. И мне нужна тишина.
— Тишина ей нужна, — передразнил Николай. — Это же тётя Галя! Она тебе мешать не будет.
— А её муж? А их дети? А их собака? Они все тоже не будут мешать? — Вероника скептически приподняла бровь.
Прежде чем вы погрузитесь в эту историю, хочу сказать: с сентября все мои истории будут выходить в Телеграме и ВК, подписывайтесь, чтобы не потеряться:
Телеграм-канал: https://t.me/+A25oiSNlp_oxMGFi
Группа ВК: https://vk.com/quietstories
Они жили в этом замкнутом круге уже неделю. Николай настаивал, что их квартиру в Анапе — единственное, что они успели купить за десять лет брака — нужно отдать его дальним родственникам на весь июль. Вероника противилась: ей нужно было закончить проект, и она рассчитывала на эту поездку как на возможность поработать в тишине у моря.
Семейный конфликт разгорался, как лесной пожар. Николай обвинял жену в жадности, Вероника мужа — в неуважении к её работе. И вот теперь, за день до отъезда, всё дошло до точки кипения.
— Тебе сложно дать ключи от квартиры на море нашей родне? Пожалела? — выпалил Николай, сверля её злым взглядом. — Мы, значит, должны для твоих родителей всё делать, а моим даже ключи не дашь? Лицемерка!
Вероника замерла с блузкой в руках. Вот оно что. Вот в чём дело.
— При чём тут мои родители?
— А то ты не знаешь! — Николай прошёлся по комнате, нервно взъерошивая светлые волосы. — Твой отец в нашей квартире живёт уже полгода. Бесплатно. А мои родственники даже на пару недель не могут приехать?
— Мой отец после инсульта оказался один, и мы взяли его к себе! Это совсем другое!
— Другое, да, — процедил Николай. — Когда нужно твоей семье — это святое. А когда моей — так сразу «нет места», «мешать будут», «шумно».
Вероника опустилась на край кровати. Они с Николаем, прожив десять лет вместе, вдруг оказались по разные стороны баррикад. Как это произошло? Когда их семья раскололась на «твоих» и «моих»?
— Коль, — она попыталась говорить спокойно, — твои родственники даже не спросили, можно ли им приехать. Они просто поставили перед фактом: «Мы едем в июле. Готовьте квартиру».
— И что? Ты моя жена. Квартира наша общая. Неужели так сложно уступить людям?
— А моя работа? — Вероника почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Я полгода ждала этой поездки, чтобы спокойно закончить проект. Ты же знаешь, какой у нас аврал!
— Да кто тебе мешает работать? Днём они будут на пляже. Вечером можно и уступить, посидеть с людьми. Не развалишься.
— С четырьмя детьми и собакой? Серьёзно? — Вероника неверяще покачала головой. — Ты представляешь, что такое работать в таких условиях?
Николай раздражённо фыркнул:
— Опять твоя работа. Вечно с этой работой носишься, как с писаной торбой. Будто главный архитектор страны. А по сути — чертишь какие-то дома, которые никогда не построят.
Этот удар попал точно в цель. Вероника почувствовала, как к горлу подкатывает горячий ком обиды. Её проекты действительно редко воплощались в жизнь — таковы были реалии работы в провинциальном архитектурном бюро. Но она любила своё дело, верила в него. И муж, казалось, тоже верил — раньше.
— Знаешь что, — она поднялась с кровати, сжимая кулаки, — я еду завтра в Анапу. Одна. И никаких тёть Галь с собаками там не будет. А если тебе так важно устроить родственников — поезжай с ними сам и снимай жильё. За свои деньги.
Николай уставился на неё так, словно она дала ему пощёчину.
— Ты это серьёзно сейчас?
— Абсолютно, — Вероника взяла телефон и демонстративно отключила звук. — И не звони мне. Я должна закончить проект к пятнадцатому. Потом поговорим.
— Вер, ты совсем офигела? — лицо Николая побагровело. — Ты моей семье в помощи отказываешь?
— Я отказываю тебе в праве распоряжаться моим временем и пространством. Особенно когда ты даже не спрашиваешь моего мнения.
— Да какое тут мнение? — взорвался Николай. — Это же элементарная человеческая порядочность! Люди мечтали о море всю жизнь! У них дети ни разу на юге не были!
— И я должна из-за этого жертвовать своей работой? — парировала Вероника. — Почему ты не подумал о моих планах, прежде чем приглашать их?
— Потому что я думал, что у меня нормальная жена, а не карьеристка без сердца!
В комнате повисла тяжёлая тишина. Они стояли друг напротив друга, словно чужие люди, и Вероника вдруг поняла, что этот конфликт — не про ключи от квартиры. Он про что-то гораздо более глубокое и страшное.
— Значит, вот как ты меня видишь? — тихо спросила она. — Карьеристка без сердца?
Николай не ответил, но его взгляд говорил сам за себя.
— Ты знаешь, — Вероника медленно застегнула чемодан, — я всегда думала, что ты гордишься мной. Моей работой, моими достижениями. А оказывается, ты просто терпел всё это. Ждал, когда я «остепенюсь» и стану «нормальной женой».
— Вер, перестань драматизировать…
— Я не драматизирую. Я просто наконец-то вижу правду. Десять лет мы живём вместе, и всё это время ты считал мою работу чем-то несерьёзным, ненастоящим. Блажью, которая когда-нибудь пройдёт.
— Это неправда, — Николай покачал головой, но в его голосе не было убежденности.
— Правда, — горько усмехнулась Вероника. — И знаешь, что самое печальное? Я-то думала, что мы на одной стороне. Что мы — семья. А выходит, ты всегда делил нас на «твоих» и «моих».
Она подняла чемодан с кровати.
— Я переночую у Светки. А завтра, как и планировала, еду в Анапу. Одна.
— Ты не можешь просто так уйти!
— Могу, — она посмотрела на мужа долгим взглядом. — И знаешь, что? Может, мне стоит задуматься, а нужно ли возвращаться.
С этими словами она вышла из спальни, оставив Николая стоять посреди комнаты с растерянным выражением лица.
Анапа встретила Веронику жарой и шумом. Июльское солнце раскалило город до предела, и даже морской бриз не спасал от духоты. Таксист, везущий её с вокзала, непрерывно жаловался на туристов, цены и пробки. Вероника рассеянно кивала, глядя в окно на мелькающие вывески гостиниц и кафе.
Внутри было пусто. За прошедшие сутки Николай не позвонил ни разу. Ни один из её звонков он не принял. Словно между ними вдруг выросла стена — высокая и непреодолимая.
Их квартира находилась в тихом районе, в десяти минутах ходьбы от моря. Маленькая, но уютная двушка на четвёртом этаже — плод многолетних накоплений и кредита, который они выплачивали до сих пор. Вероника помнила, как они с Николаем выбирали её, как радовались покупке, как мечтали проводить здесь отпуск каждый год. Теперь эти воспоминания отдавали горечью.
Она поднялась по лестнице, открыла дверь и остановилась на пороге, вдыхая запах нежилого помещения. Здесь никто не был с осени, и квартира словно застыла во времени — те же занавески, тот же диван, те же безделушки на полках. Только всё покрыто тонким слоем пыли.
Вероника бросила чемодан в коридоре и прошла на кухню. Открыла окно, впуская свежий воздух и звуки улицы. Где-то вдалеке кричали чайки, сигналили автомобили, играла музыка. Обычная курортная жизнь.
Она достала телефон, проверила — нет, Николай так и не перезвонил. Палец завис над кнопкой вызова. Может, самой позвонить? Извиниться? Но за что? За то, что защищала свое право на работу? За то, что не хотела делить квартиру с чужими людьми в самый ответственный момент проекта?
Нет, не за что ей извиняться. И всё же эта ссора, эти брошенные сгоряча слова… Неужели десять лет брака могут рухнуть из-за каких-то ключей от квартиры?
Вероника убрала телефон и принялась раскладывать вещи. Надо проветрить помещение, протереть пыль, постелить свежее бельё. А потом — работать. Ради этого она сюда и приехала, верно?
Но мысли упрямо возвращались к Николаю. К его словам о «карьеристке без сердца». Неужели он действительно так думает? Неужели за десять лет брака он так и не понял, как важна для неё эта работа?
Архитектура была её страстью с детства. Она выросла в семье инженера и учительницы, где ценили образование и профессионализм. Отец часто брал её на стройки, показывал чертежи, учил понимать, как устроены здания. В институте она была одной из лучших студенток. Потом — работа в маленьком бюро, где платили копейки, но давали свободу творчества. Годы борьбы за место под солнцем в мире, где женщин-архитекторов до сих пор воспринимали с недоверием.
И вот теперь, когда она наконец получила серьёзный проект — реконструкцию исторического квартала — её собственный муж назвал всё это блажью. Ненастоящей работой. Чем-то, чем можно пожертвовать ради отпуска его дальних родственников.
Веронике вдруг стало трудно дышать. Она открыла балконную дверь и вышла наружу. С четвертого этажа открывался вид на соседние дома и кусочек моря вдалеке — синяя полоска, сливающаяся с небом. Обычно этот вид успокаивал её, но не сегодня.
Сегодня она чувствовала себя чужой в собственной жизни. Будто проснулась и обнаружила, что всё, что она считала прочным и надёжным, на самом деле построено на песке. Её брак, её отношения с мужем, их общее будущее — всё вдруг оказалось под вопросом.
Телефон в кармане завибрировал. Вероника вздрогнула и поспешно достала его. Николай? Нет, звонила Марина — её начальница.
— Вер, ты доехала? Как устроилась?
— Нормально, — Вероника постаралась, чтобы голос звучал бодро. — Только что приехала, разбираю вещи.
— Отлично. Слушай, у нас тут изменения в проекте. Заказчик хочет перенести входную группу и добавить ещё одну лестницу. Придётся всё пересчитывать.
Вероника закрыла глаза. Только этого не хватало.
— Марин, мы же всё согласовали перед моим отъездом…
— Я знаю, знаю. Но что поделать? Заказчик платит — заказчик танцует. Сможешь внести изменения? Сроки остаются те же.
— Попробую, — вздохнула Вероника. — Высылай новые требования.
— Уже отправила на почту. И прости, что так получилось. Я знаю, ты рассчитывала на спокойную работу.
«Если бы только работа была единственной проблемой», — подумала Вероника, но вслух сказала:
— Ничего. Справлюсь.
После разговора с Мариной она вернулась в квартиру и открыла ноутбук. Надо было проверить почту, ознакомиться с новыми требованиями, перестроить план работы. Но мысли упрямо возвращались к ссоре с Николаем.
Может, она действительно слишком зациклена на работе? Может, стоило уступить, позволить его родственникам приехать? В конце концов, что такого страшного в том, чтобы пожить пару недель в компании чужих людей?
Но тут же внутренний голос возразил: дело не в родственниках. Дело в том, что Николай даже не спросил её мнения. Просто решил за неё, за них обоих. Будто её планы, её работа, её потребности не имели значения.
И это после десяти лет брака. После всех разговоров о равноправии, о взаимном уважении, о партнёрстве. Как оказалось, всё это были просто слова.
Вероника заставила себя сосредоточиться на письме от Марины. Новые требования заказчика были существенными — по сути, требовалось переделать значительную часть проекта. Работы стало ещё больше, а сроки остались прежними. Теперь ей точно было не до гостей.
Она провела за компьютером несколько часов, пытаясь вникнуть в новые условия и наметить план действий. Когда за окном стемнело, Вероника с удивлением обнаружила, что ничего не ела с утра. Организм, однако, не подавал признаков голода — внутри всё было сжато в тугой узел тревоги и обиды.
Она заставила себя сделать бутерброд и заварить чай. Сидя на кухне в полумраке, она смотрела на огни города за окном и думала о том, как странно устроена жизнь. Ещё неделю назад всё казалось понятным и предсказуемым. А теперь…
Телефон снова завибрировал. На этот раз звонил отец.
— Вероничка, ты как? Доехала нормально?
Голос отца, тёплый и заботливый, вдруг вызвал у неё приступ острой тоски. Она с трудом сдержала слёзы.
— Да, пап. Всё хорошо.
— А Коля что? Тоже приедет?
Вероника замялась. Отец не знал о их ссоре — да и зачем тревожить пожилого человека после инсульта семейными проблемами?
— Нет, он… остался в Москве. Работа.
— Жаль, — в голосе отца послышалось разочарование. — Я думал, вы вместе отдохнёте. Ты в последнее время такая замотанная…
— Это не отдых, пап. Я работать приехала.
— Опять работа, — вздохнул отец. — Вероничка, ты бы поберегла себя. Всех денег не заработаешь.
Эти слова, так похожие на упрёки Николая, неожиданно больно ударили по и без того натянутым нервам.
— Пап, давай не сейчас, ладно? Я устала с дороги.
— Конечно-конечно, — спохватился отец. — Ты отдыхай. Только… береги себя, ладно? И Коле привет передавай.
— Обязательно, — солгала Вероника. — Спокойной ночи, пап.
После разговора с отцом она долго сидела, глядя в пространство. Всё вокруг твердили ей об одном и том же: работа — это не главное, семья важнее, надо уступать, прогибаться, жертвовать своими интересами. Но почему всегда должна уступать именно она? Почему её работа воспринимается как что-то несерьёзное, от чего можно отказаться в любой момент?
Наконец, измученная эмоциями и бессонной ночью накануне, Вероника отправилась спать. Расстелила постель, легла — и уставилась в потолок. Сон не шёл. В голове крутились обрывки сегодняшнего разговора с Николаем, едкие слова, брошенные в гневе, обвинения.
«Карьеристка без сердца». Эта фраза жгла, как клеймо. Неужели он действительно так о ней думает? Неужели за десять лет совместной жизни он так и не понял, кто она на самом деле?
Вероника перевернулась на бок, подтянула колени к груди. Впервые за много лет она спала одна, без тёплого тела мужа рядом. И эта пустота справа от неё ощущалась почти физически — словно кто-то вырвал кусок её самой.
Утро началось с телефонного звонка. Вероника, толком не выспавшаяся, с трудом нащупала телефон на прикроватной тумбочке. На дисплее высветилось имя Светланы — её лучшей подруги.
— Алло?
— Вер, ты чего не предупредила, что уехала? — без приветствия начала Светлана. — Я вчера к вам заходила, а там один Коля, и в таком состоянии…
Вероника резко села на кровати.
— В каком состоянии?
— Ну, мягко говоря, не в лучшем, — уклончиво ответила подруга. — Что у вас случилось-то?
Вероника вздохнула и кратко рассказала о вчерашней ссоре.
— Погоди, — перебила её Светлана, — ты хочешь сказать, что всё это из-за каких-то ключей от квартиры?
— Не из-за ключей, — устало возразила Вероника. — Из-за того, что Коля не считается с моими планами, с моей работой. Для него это всё — не настоящее, понимаешь? Блажь, от которой можно отказаться в любой момент.
— Ну, может, он просто не понимает, насколько это для тебя важно?
— За десять лет брака можно было бы и понять, — горько усмехнулась Вероника. — Знаешь, что он мне вчера сказал? Что я — карьеристка без сердца.
В трубке повисла пауза.
— Вер, люди часто говорят всякое сгоряча, — наконец произнесла Светлана. — Не думаю, что он правда так считает.
— А я думаю, что правда. Иначе откуда это взялось? Такие вещи просто так не говорят.
— Ладно, — вздохнула Светлана. — Я не хочу тебе портить настроение, но… он там пьёт. Второй день. Сидит один в квартире и глушит водку. Я попыталась поговорить с ним, но он меня почти выгнал. Сказал, что всё кончено, что ты его бросила.
Вероника похолодела. Николай почти не пил — бокал вина по праздникам, максимум. А уж напиваться до беспамятства и вовсе было не в его характере.
— Я его не бросала, — тихо сказала она. — Я просто уехала работать, как и планировала.
— Знаешь, мужчины иногда воспринимают вещи не так, как мы, — осторожно заметила Светлана. — Для него твой отъезд после ссоры, твои слова о том, что ты не знаешь, вернёшься ли… Это всё равно что конец света.
— Но я не…
— Вер, я не говорю, что ты неправа, — перебила её подруга. — Но если ты не хочешь, чтобы твой брак развалился из-за какого-то глупого конфликта, может, стоит позвонить ему? Просто поговорить.
Вероника посмотрела в окно, на ясное утреннее небо. Где-то там, в Москве, её муж сидит один в их квартире и заливает горе алкоголем. Муж, с которым они прожили десять лет. Муж, которого она, несмотря ни на что, любит.
— Я попробую, — наконец сказала она. — Спасибо, Свет.
После разговора со Светланой Вероника долго сидела на кровати, собираясь с мыслями. Потом набрала номер Николая. Гудки шли, но никто не отвечал. Она попробовала ещё раз — тот же результат. На третий раз звонок сразу ушёл в голосовую почту.
«Сбросил. Или выключил телефон», — подумала Вероника с горечью.
Она заставила себя встать, умыться, приготовить завтрак. Механически пережёвывая бутерброд, она пыталась решить, что делать дальше. Вернуться в Москву? Но проект, сроки… Позвонить свекрови, попросить её проверить, как там Николай? Но они с Галиной Васильевной никогда не были особенно близки.
В итоге Вероника решила дать мужу время остыть. Может, он ещё спит после вчерашнего. Она попробует позвонить позже. А пока — работа. Ради неё она сюда и приехала, в конце концов.
Следующие несколько часов Вероника провела за компьютером, пытаясь сосредоточиться на проекте. Но мысли то и дело возвращались к Николаю, к их ссоре, к его словам. Каждые полчаса она проверяла телефон — нет ли пропущенных звонков или сообщений. Но экран оставался пустым.
После обеда, не выдержав напряжения, она снова позвонила Светлане.
— Ты не могла бы ещё раз зайти к нему? — попросила она. — Просто убедиться, что с ним всё в порядке. Он трубку не берёт.
— Сейчас не могу, я на работе, — ответила подруга. — Но вечером загляну, обещаю.
— Спасибо, — Вероника помолчала. — Знаешь, я всё думаю… может, я правда слишком зациклена на работе? Может, стоило уступить?
— Вер, — серьёзно сказала Светлана, — это не вопрос «кто прав, кто виноват». Просто у вас с Колей разные приоритеты. Для тебя важна работа, для него — семья, родственники. И с этим надо что-то делать. Договариваться.
— Мы пытались, — вздохнула Вероника. — Но каждый раз одно и то же. Он считает, что я должна ставить его семью на первое место, жертвовать своими интересами. А я… я просто хочу, чтобы меня тоже уважали. Чтобы считались с моим мнением, с моими планами.
— Так и скажи ему это. Прямо. Без обиняков. Мужчины иногда туго соображают, когда дело касается чувств.
— Если он вообще станет со мной разговаривать, — грустно заметила Вероника.
— Станет, — уверенно сказала Светлана. — Я вчера видела его глаза. Он не злится, Вер. Он страдает. И боится, что ты не вернёшься.
После разговора с подругой Вероника снова попыталась работать, но в голове был полный сумбур. Она то и дело поглядывала на телефон, проверяла почту, заходила в социальные сети — не появился ли там Николай. Но он словно исчез из цифрового пространства.
К вечеру её терпение лопнуло. Она набрала номер свекрови. Галина Васильевна ответила почти сразу:
— Вероника? — в голосе свекрови звучало явное удивление. — Что-то случилось?
— Здравствуйте, Галина Васильевна, — Вероника сглотнула. — Вы не знаете, где Николай? Он трубку не берёт.
Последовала пауза, и Вероника почти физически ощутила, как свекровь собирается с мыслями.
— Так он вроде к тебе поехал, — наконец ответила та. — Сегодня утром. Сказал, что вы повздорили, и он хочет объясниться. Разве не приехал ещё?
У Вероники внутри всё оборвалось.
— Нет, — выдавила она. — Не приехал.
— Странно, — в голосе свекрови появилось беспокойство. — Он должен был уже быть на месте. Может, в дороге задержался? Позвони ему ещё раз.
— Я звонила. Много раз. Он не отвечает.
Теперь обе женщины молчали, и в этой тишине нарастала тревога.
— Знаешь что, — решительно сказала Галина Васильевна, — я сейчас попробую дозвониться до него. И перезвоню тебе. Не переживай раньше времени.
Но Вероника уже переживала. В голове проносились ужасные картины: авария на трассе, ограбление, сердечный приступ… Николай всегда отвечал на звонки. Всегда. За десять лет совместной жизни не было случая, чтобы он пропал вот так, без предупреждения.
Она нервно ходила по квартире, то и дело поглядывая на телефон. Когда он наконец зазвонил, Вероника схватила его с такой силой, что чуть не уронила.
— Галина Васильевна?
— Не отвечает, — голос свекрови звучал напряжённо. — Я Мишке позвонила, его другу. Он сказал, что видел Колю вчера вечером. Тот был… не в лучшем состоянии. Сильно расстроенный.
— Я знаю, — Вероника прикрыла глаза. — Светлана заходила к нам вчера.
— И ты знала, что он в таком состоянии, и не вернулась? — в голосе свекрови прорезались обвиняющие нотки.
— Я думала, что ему нужно время, чтобы остыть, — Вероника почувствовала, как к горлу подкатывает комок. — Мы… поссорились.
— Да уж догадалась, — сухо ответила Галина Васильевна. — Ладно, сейчас не время выяснять отношения. Надо понять, где он. Ты в полицию звонила?
— Нет, я… — Вероника запнулась. — Разве можно заявлять о пропаже так быстро? Прошло всего несколько часов.
— Лучше перестраховаться, — отрезала свекровь. — Особенно если он был в таком состоянии. Я сейчас сама позвоню.
После разговора со свекровью Вероника набрала Светлану, но та не отвечала — видимо, всё ещё была на работе. Тогда она позвонила ещё нескольким общим друзьям, но никто ничего не знал о местонахождении Николая.
Паника нарастала. Вероника не могла усидеть на месте — она то бродила по квартире, то выходила на балкон в надежде увидеть знакомую фигуру, приближающуюся к дому. Время тянулось невыносимо медленно.
Звонок в дверь раздался, когда уже стемнело. Вероника бросилась открывать, уверенная, что это Николай. Но на пороге стоял незнакомый мужчина в форме.
— Вероника Андреевна Климова? — спросил он официальным тоном.
— Да, — её сердце пропустило удар.
— Лейтенант Морозов, полиция, — мужчина показал удостоверение. — Мы получили заявление о пропаже вашего мужа, Николая Климова. Могу я задать вам несколько вопросов?
Следующий час Вероника провела, отвечая на вопросы полицейского. Когда она последний раз видела мужа? Был ли у них конфликт? Есть ли у него проблемы с алкоголем? Куда он мог поехать? Кто его друзья? Она старалась отвечать чётко, но мысли путались, а к горлу то и дело подкатывали слёзы.
Когда полицейский наконец ушёл, пообещав сообщить, если будут новости, Вероника обессиленно опустилась на диван. Ощущение нереальности происходящего накрыло её с головой. Ещё позавчера они с Николаем ужинали вместе, обсуждали планы на лето. А сегодня он числится пропавшим без вести, и полиция ищет его по всему городу.
И всё из-за чего? Из-за ключей от квартиры. Из-за нелепого спора о том, кому здесь жить в июле.
Телефон снова зазвонил. На этот раз звонила Светлана.
— Вер, что происходит? Мне звонили из полиции, спрашивали про Колю!
— Он пропал, Свет, — голос Вероники дрожал. — Сказал матери, что едет ко мне, и исчез. Телефон не отвечает. Никто не знает, где он.
— Господи, — выдохнула Светлана. — Ты как? Держишься?
— Не знаю, — честно ответила Вероника. — Я всё время думаю: вдруг это из-за нашей ссоры? Вдруг он в таком состоянии сел за руль и…
— Не смей так думать! — оборвала её Светлана. — Наверняка есть какое-то простое объяснение. Может, телефон разрядился. Может, он где-то заночевал по дороге. Мало ли что.
— А если нет? — тихо спросила Вероника. — Если с ним что-то случилось, я никогда себе этого не прощу.
Светлана помолчала, а потом сказала:
— Послушай. Что бы ни произошло — это не твоя вина. Вы поссорились. Такое бывает у всех пар. Ты имела полное право защищать свои интересы, своё пространство. Не вини себя.
Но Вероника уже винила. Снова и снова прокручивала в голове их ссору, свои резкие слова, его обиженное лицо. Может, стоило уступить? Что такого страшного в том, чтобы пожить с его родственниками пару недель? Стоило ли это её принципиальности? Её гордости?
Ночь прошла без сна. Вероника то и дело проверяла телефон, выходила на балкон, прислушивалась к каждому шороху с лестничной клетки. Под утро, измученная бессонницей и тревогой, она задремала прямо в кресле.
Разбудил её звонок. Дезориентированная, она не сразу поняла, откуда идёт звук. Потом схватила телефон — незнакомый номер.
— Алло?
— Вероника Андреевна? Лейтенант Морозов. У меня новости о вашем муже.
Сердце Вероники ухнуло куда-то вниз.
— Что? Что с ним?
— Он нашёлся. Жив-здоров, — поспешно добавил полицейский, услышав её судорожный вздох. — Его машину обнаружили на трассе М4, недалеко от поста ДПС. Судя по всему, у него закончился бензин, а телефон разрядился. Он провёл ночь в машине.
— О боже, — выдохнула Вероника, чувствуя, как по щекам текут слёзы облегчения. — Я могу с ним поговорить?
— Да, конечно. Его сейчас доставят в отделение, для формальностей. Я передам ему, чтобы связался с вами.
После разговора с полицейским Вероника бессильно опустилась на пол прямо там, где стояла. Николай жив. Цел. С ним всё в порядке. Эта мысль билась в голове, как птица, постепенно вытесняя страх и отчаяние последних часов.
Телефон зазвонил снова — на этот раз номер был знакомым. Николай.
— Коля? — её голос дрожал.
— Вер, — он говорил тихо, словно боялся спугнуть. — Прости меня. Я идиот.
— Что случилось? Где ты был? Я с ума сходила!
— Я ехал к тебе, — он вздохнул. — Хотел извиниться. Понял, какую глупость сморозил насчёт твоей работы, насчёт всего… А потом кончился бензин. Представляешь? Как в дешевой комедии. И телефон сел. И я всю ночь просидел в машине посреди трассы, думая о том, какой я кретин.
Вероника не знала, плакать ей или смеяться.
— Почему ты не сказал, что едешь? Я бы встретила…
— Хотел сделать сюрприз. Романтический жест, типа того, — в его голосе послышалась горькая усмешка. — А вышло как всегда.
Наступила пауза. Оба не знали, что сказать дальше.
— Вер, — наконец произнёс Николай, — я должен тебе кое в чём признаться.
Сердце Вероники снова сжалось.
— В чём?
— Я соврал тебе насчёт тёти Гали и её семьи. Они не собирались приезжать в июле. Вообще не собирались.
— Что? — Вероника не поверила своим ушам. — Но зачем…?
— Я хотел сдать нашу квартиру, — выпалил Николай. — На лето. За хорошие деньги. У моего коллеги знакомые искали жильё в Анапе, и я подумал… ну, ты всё равно собиралась туда ехать работать. А мы могли бы неплохо заработать.
Вероника молчала, переваривая услышанное.
— И я боялся тебе сказать, — продолжил Николай. — Знал, что ты будешь против, что захочешь жить там одна… Вот и придумал эту историю про тётю Галю. Думал, для родственников ты уступишь. А потом уже признаюсь, когда всё будет решено.
— Коля, — Вероника покачала головой, хотя он не мог этого видеть, — но почему ты просто не поговорил со мной? Не объяснил ситуацию?
— Потому что я идиот, — просто ответил он. — Потому что мне казалось, что я лучше знаю, что нам нужно. Что твоя работа — это так, временное увлечение, а деньги лишними не будут. Я не понимал, насколько для тебя важно то, что ты делаешь.
Вероника вспомнила его слова: «карьеристка без сердца». Теперь всё становилось на свои места.
— Знаешь, что я понял за эту ночь в машине? — продолжил Николай. — Что я боюсь тебя потерять. Что ты — самое главное, что у меня есть. И что я был неправ. Твоя работа — это часть тебя. И если я люблю тебя, значит, должен уважать и эту часть. Даже если не всегда понимаю.
Вероника молчала, не зная, что ответить. Внутри боролись обида на его ложь и облегчение от того, что он жив и, кажется, действительно всё понял.
— Я не жду, что ты сразу простишь меня, — сказал Николай после паузы. — Но я очень хочу всё исправить. Можно… можно я приеду?
Вероника закрыла глаза, представляя его — растерянного, виноватого, стоящего на пороге с тем выражением побитой собаки, которое появлялось у него в моменты искреннего раскаяния. И почувствовала, как напряжение последних дней медленно отпускает её.
— Приезжай, — сказала она. — Только на этот раз проверь, полный ли бак.
Они сидели на балконе их анапской квартиры, глядя на закат. Николай приехал три дня назад — небритый, осунувшийся, с кругами под глазами. Первый день они почти не разговаривали — оба были слишком измотаны всем произошедшим. На второй начали потихоньку обсуждать случившееся. Сегодня, на третий день, напряжение наконец отпустило их обоих.
— Знаешь, — задумчиво произнёс Николай, потягивая холодный чай, — я тут подумал…
— О чём? — Вероника повернулась к нему.
— О том, что ты была права насчёт моей семьи. Я всегда ставил их интересы выше твоих. Считал, что так правильно. А когда ты сопротивлялась, думал, что ты просто… не понимаешь ценности семейных уз.
Вероника грустно улыбнулась:
— А я думала, что ты не понимаешь ценности моей работы.
— Так и было, — кивнул Николай. — Я считал её чем-то вроде хобби. Думал, что настоящая работа — это как у меня: офис, начальство, стабильность. А твои проекты, твои чертежи… казалось, что это всё несерьёзно. Прости.
— А я, наверное, слишком остро реагировала, — признала Вероника. — Могла бы и уступить иногда.
— Нет, — Николай покачал головой. — Тебе не нужно было уступать. Тебе нужно было, чтобы тебя услышали. А я не слышал. Десять лет не слышал.
Они помолчали, глядя, как солнце медленно опускается в море.
— У меня есть идея, — вдруг сказал Николай. — Насчёт квартиры.
— Какая? — насторожилась Вероника.
— Давай всё-таки будем её сдавать. Но не в июле, а в августе и сентябре, когда самый сезон. И не друзьям коллег, а нормально, через агентство. А деньги пустим на первый взнос за свою квартиру. В Москве.
Вероника удивлённо посмотрела на него:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно, — он взял её за руку. — Ты права — нам нужно своё жильё. Без обязательств перед моей или твоей семьёй. Без чувства, что мы кому-то что-то должны. Просто наш дом. Наше пространство.
Вероника почувствовала, как к глазам подступают слёзы.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— За что?
— За то, что услышал.
Николай крепче сжал её руку:
— Вер, я не хочу, чтобы мы снова оказались на грани разрыва из-за какой-то глупости. Не хочу снова пережить тот ужас, когда думал, что потерял тебя. Давай договоримся: никаких больше тайн, никаких манипуляций. Я принимаю твою работу как часть тебя. Уважаю твоё пространство, твои границы. А ты…
— А я постараюсь быть более гибкой, — закончила за него Вероника. — И не воспринимать твою семью как угрозу.
— Договорились, — Николай улыбнулся и поцеловал её руку. — Кстати, я тут обдумал ещё кое-что, пока ехал к тебе и сидел без бензина посреди трассы.
— И что же?
— Может, нам стоит взять отпуск? Настоящий, совместный. Без работы, без родственников. Только ты и я. Как раньше.
— Отпуск, — задумчиво повторила Вероника. — Знаешь, я так давно не отдыхала по-настоящему…
— Вот и я о том же, — кивнул Николай. — Мы оба слишком погрузились в рутину. Ты — в свои проекты, я — в офисные войны. Нам нужно время друг для друга. Чтобы вспомнить, почему мы вообще вместе.
Вероника положила голову ему на плечо:
— Я и так помню. Потому что никто другой не выдержал бы моего характера.
— И моей мамы, — усмехнулся Николай.
Они рассмеялись, и это был первый искренний смех за долгое время. Напряжение последних дней наконец-то отпускало их обоих.
— Кстати, о моей маме, — Николай вдруг посерьёзнел. — Она звонила сегодня утром, пока ты работала. Спрашивала, помирились ли мы.
— И что ты ответил?
— Что помирились. И что приедем к ней на выходные. Если ты не против, конечно.
Вероника хотела было автоматически возразить, но остановилась. Это было частью их новой договорённости — уважение к семье друг друга.
— Не против, — сказала она. — Только… давай сразу расставим точки над «и». Насчёт квартиры, насчёт наших планов.
— Обязательно, — кивнул Николай. — Больше никаких недомолвок. Я скажу ей прямо, что мы будем жить так, как решим сами. Без оглядки на чьи-то ожидания.
Солнце почти скрылось за горизонтом, оставив на небе лишь розово-золотистое сияние. Вероника смотрела, как последние лучи играют на поверхности моря, и думала о том, как близко они подошли к краю. Одно неверное слово, один необдуманный поступок — и десять лет совместной жизни могли рухнуть в одночасье.
Это пугало. Но одновременно заставляло ценить то, что у них есть, ещё сильнее.
— Коль, — она повернулась к мужу. — Я тебя люблю. Несмотря ни на что.
— И я тебя, — он обнял её за плечи. — Несмотря на то, что ты упрямая карьеристка, а я — безответственный идиот, который забывает заправлять машину.
— Мы ещё неплохо спелись, — улыбнулась Вероника.
— Ещё бы, — кивнул Николай. — Десять лет практики.
Они сидели на балконе, обнявшись, и смотрели, как над морем загораются первые звёзды. Где-то вдалеке играла музыка, слышался детский смех, шумела вечерняя Анапа. А в их маленькой квартире было тихо и спокойно — будто после шторма наконец наступил штиль.
Кризис миновал. Но оба понимали: это не конец пути. Это только начало — начало более осознанных, более зрелых отношений. Отношений, в которых есть место и для работы, и для семьи, и для компромиссов.
А ключи от квартиры на море… что ж, теперь они знали, что дело было совсем не в них.
