— Машь, привет! — Ира влетела в подъезд с двумя чемоданами и детской коляской. — Слушай, у меня к тебе просьба…
Маша открыла дверь квартиры и замерла. Сестра стояла на пороге с восьмилетним Максимом и трёхлетней Соней. Дети выглядели растерянно — в летней одежде, с рюкзачками за плечами.
— Ир, что происходит? — Маша попыталась улыбнуться, но что-то в глазах сестры её насторожило.
— Да всё классно! — Ира затараторила, заходя в прихожую. — Представляешь, мне выпал шанс поехать на Кипр! На всё лето! Компания оплачивает, квартира, машина — красота! Но с детьми, понимаешь, никак…
Маша почувствовала, как внутри что-то сжалось. Она стояла в домашних шортах и футболке, с растрёпанными волосами — только что проснулась. А Ира — при полном параде: макияж, маникюр, новая сумка.
— Подожди, — медленно произнесла Маша. — Ты хочешь оставить детей… мне?
— Ну а что? — Ира пожала плечами, будто речь шла о цветочках на подоконнике. — Ты же дома сидишь. В декрете. Чем тебе заняться? А тут компания, море, новые знакомства… Я такой возможности больше не получу!
Максим молчал, стоя у стены. Соня прижималась к его руке, сосала палец. Они будто понимали — их судьба сейчас решается.
— Ира, у меня Лёва. Ему полтора года. Я сама еле справляюсь…
— Да ладно! — сестра отмахнулась. — Дети же не младенцы. Макс самостоятельный, Соня послушная. Ты что, не поможешь родной сестре? У меня вся жизнь на кону!
Маша посмотрела на племянников. Максим опустил глаза, а Соня всё ещё сосала палец — верный признак стресса.
— А Серёжа? — спросила она про мужа Иры.
— Серёжа в командировке. В Китай уехал на два месяца. Мне некого просить! — голос Иры стал жалобным. — Маш, ну пожалуйста! Я тебе денег оставлю. И это всего на лето. Потом я всё компенсирую.
— Всего на лето? — переспросила Маша. — Это три месяца, Ира!
— Ну не три, а два с половиной. Июль почти закончился. — Ира уже копалась в сумке, доставая документы. — Вот справки детские, свидетельства. Максу нужно в спортивную секцию три раза в неделю, а Соня ходит на танцы по вторникам…
Голова у Маши закружилась. Трое детей. Один ещё грудной, двое дошкольников. Плюс секции, танцы, прогулки…
— Ира, я не могу, — тихо сказала она. — Правда не могу. У меня нет сил на троих.
— Ты чего? — лицо сестры изменилось, стало жёстким. — Помочь не можешь? Я когда просила? Никогда! А тут один раз…
— Но это не один раз! Это всё лето!
— А что тебе дома делать? — голос Иры стал колючим. — Сериальчики смотреть? Кашки варить? У меня карьера на кону! Работа! А ты дома торчишь, как наседка!
Слова били, как пощёчины. Маша почувствовала, как краснеет.
— Ир, я понимаю, но…
— Ничего ты не понимаешь! — сестра уже не скрывала раздражения. — Сидишь на шее у мужа, жалуешься на усталость. А когда родная просит — сразу отказы!
В коридоре появился Андрей — муж Маши. Только проснулся, в трусах и футболке.
— Что тут происходит? — зевнул он.
— Да ничего особенного, — буркнула Ира. — Сестричка не хочет помочь. Ну и ладно. Сама разберусь.
Она развернулась к выходу, но дети не двинулись с места.
— Мам, а мы куда поедем? — тихо спросил Максим.
— Никуда! — рявкнула Ира. — Будете дома с тётей. Она согласилась.
— Ира, подожди! — Маша шагнула вперёд. — Я не согласилась!
— Ну так соглашайся! — сестра уже стояла в дверях. — Или пусть твой муж объяснит детям, почему тётя их бросает.
Андрей растерянно посмотрел на жену, потом на детей.
— Слушай, может, на пару недель… — пробормотал он.
— На всё лето! — отрезала Ира. — Я уже билеты купила. Вещи детские в машине, сейчас принесу.
И она выскочила из квартиры, хлопнув дверью.
Маша стояла посреди коридора с двумя чужими детьми и собственным мужем, который избегал её взгляда.
— Тётя Маша, — прошептала Соня, — а где мы спать будем?
****
Первая неделя превратилась в сплошной кошмар.
Лёва, чувствуя напряжение, стал капризным. Ночами просыпался, плакал. Соня ревновала к младенцу и устраивала истерики. Максим пытался помочь, но от этого становилось только хуже — он то переусердствовал с уборкой, то разлил сок, пытаясь накормить сестру.
Андрей первые два дня пытался быть понимающим. Но когда дети разбудили его в выходные в семь утра, а потом весь день носились по квартире, терпение лопнуло.
— Маш, так дальше нельзя, — сказал он вечером, когда дети наконец уснули. — Я не высыпаюсь. На работе засыпаю.
— А что ты предлагаешь? — устало спросила Маша. — Выкинуть их на улицу?
— Может, к твоей маме отвезти?
— Мама в больнице лежит. Операцию делают.
— Тогда к моей…
— Твоя мама и с одним внуком еле справляется. А тут трое.
Андрей вздохнул и ушёл в спальню. С тех пор домой приходил всё позже, ссылаясь на переработки.
Ира тем временем присылала фотографии с пляжа. Загорелая, счастливая, с коктейлем в руке. Подписи типа «Кайф!», «Живу наконец!» и «Спасибо, сестрёнка!».
На вопросы Маши о деньгах отвечала односложно: «Переведу», «Скоро», «Не переживай».
Перевела в итоге пять тысяч — на неделю еды для троих детей.
****
— Тётя Маша, а когда мама приедет? — спрашивал Максим каждое утро.
— Скоро, — отвечала Маша, хотя сама уже не верила.
Дети скучали. Соня стала плохо есть, Максим — замкнулся. Он часами сидел у окна, ждал маму.
А тут ещё Лёва заболел. Температура, сопли, кашель. Ночами не спал, капризничал. Маша носила его на руках, качала, а Соня тем временем будила всех слезами — снились кошмары.
— Может, в лагерь их отправить? — предложил Андрей.
— На какие деньги? — Маша показала выписку с карты. — У нас самих денег в обрез.
— Тогда позвони Ире. Пусть приезжает.
Маша звонила. Ира не брала трубку. Потом прислала сообщение: «Не могу говорить. Тут важные переговоры. Держитесь!»
****
Август подходил к концу. Дети привыкли, освоились, но Маша была на грани. Похудела на пять килограммов, под глазами залегли тёмные круги. Андрей практически не показывался дома.
— Мам, — сказал ей как-то Максим, — ты не болеешь?
— Нет, солнце. Просто устала.
— А я могу помочь? Я умею кашу варить.
Маша чуть не расплакалась. Восьмилетний ребёнок предлагал ей помощь, а родная сестра даже не звонила.
В конце августа Ира наконец объявилась.
— Машка! — голос в трубке звучал весело. — Как дела? Как детки?
— Ира, когда ты приедешь? — сразу спросила Маша.
— Да вот, хотела поговорить… Видишь ли, тут такая возможность открылась! Меня приглашают остаться до ноября. Зарплата офигенная! Квартиру продлевают…
У Маши потемнело в глазах.
— То есть?
— Ну, можешь ещё немножко посидеть с детьми? Я же потом всё компенсирую! Квартиру куплю, машину…
— Ира, — голос Маши дрожал, — мне плохо. Я на грани срыва. Андрей собирается уходить. Лёва болеет. Я не могу больше!
— Ой, не драматизируй! — беспечно рассмеялась сестра. — Дети же живые-здоровые? Максим в школу пойдёт — одним меньше. А Соня в садик…
— В какой садик? На какие деньги? Ты за лето перевела пять тысяч!
— Я же сказала — потом всё компенсирую. Ну не жадничай!
На том конце что-то зашумело, послышались голоса.
— Всё, Маш, меня ждут. До связи!
Гудки.
Маша сидела на кухне, держа в руках телефон. За окном пели птицы, светило солнце. Лёва спал в коляске на балконе. Максим с Соней играли в комнате.
И вдруг она чётко поняла: хватит.
Встала, оделась, собрала детей.
— Мы куда? — спросил Максим.
— К бабушке, — сказала Маша. — К маминой бабушке.
Свекровь Иры — женщина властная, но справедливая — выслушала Машу молча.
— Оставляй их здесь, — сказала она коротко. — А Ире скажи: хватит курортничать за чужой счёт.
****
Через неделю Ира ворвалась к Маше в квартиру. Загорелая, но взъярённая.
— Ты как могла?! — кричала она. — Бросила моих детей!
— Как ты могла бросить их мне на всё лето? — спокойно ответила Маша.
Она сидела на диване, кормила Лёву. Выглядела спокойной, но решительной.
— Я не бросала! Я работала! Деньги зарабатывала!
— Где эти деньги, Ира? — Маша показала тетрадку с расходами. — За три месяца ты перевела пять тысяч. А я потратила на твоих детей сорок.
— Но я же сказала — потом компенсирую!
— Когда потом? — голос Маши оставался ровным. — Через год? Через пять лет? А может, никогда?
— Ты… ты стала какая-то злая, — растерянно произнесла Ира.
— Нет. Я просто перестала быть удобной.
Ира попыталась включить привычную схему — слёзы, обиды, упрёки. Но Маша не реагировала.
— Всё, Ир. Разговор окончен. Забирай детей у свекрови и больше не приходи с такими просьбами.
— Ну ты даёшь! — Ира всплеснула руками. — Из-за каких-то денег портить отношения!
— Не из-за денег. Из-за того, что ты распоряжаешься моей жизнью без спроса. И считаешь, что раз я дома — значит, свободна.
Ира хлопнула дверью. А Маша впервые за три месяца почувствовала облегчение.
Через час пришёл Андрей. Осторожно, виновато.
— Маш… я думал… может, мне тоже пора возвращаться домой?
Она посмотрела на него долго, изучающе.
— Знаешь что, Андрей? А об этом мы поговорим завтра. У меня сегодня совершенно другие планы.
Она взяла Лёву на руки и пошла на кухню — варить себе, наконец, нормальный ужин. Без истерик, без чужих детей, без чувства вины.
Первый раз за всё лето — только для себя.
И тут зазвонил телефон. Номер незнакомый.
— Алло?
— Маша? Это Ира. Слушай, а ты не могла бы завтра посидеть с детьми? Мне нужно к косметологу съездить…
Маша улыбнулась и нажала красную кнопку.
Потом заблокировала номер.
***
Прошло две недели с того дня, как Маша заблокировала номер Иры. Жизнь наконец стала входить в нормальную колею. Лёва выздоровел, спал по ночам, Андрей вернулся домой и пытался наладить отношения.
— Маш, — сказал он как-то вечером, — я понимаю, что повёл себя как подлец. Хочу исправиться.
— Хочешь — исправляйся, — спокойно ответила она. — Но условия изменились. Больше никого не привожу в дом без твоего согласия, и ты тоже.
Андрей кивнул. Он действительно старался: помогал с Лёвой, брал на себя часть домашних дел, даже готовить начал.
В квартире наконец наступила тишина, которой так не хватало всё лето. Маша читала книги, высыпалась, гуляла с Лёвой в парке. Впервые за много месяцев почувствовала себя человеком, а не обслуживающим персоналом.
****
Звонок в дверь раздался в субботу утром. Маша открыла и увидела свекровь Иры — Валентину Петровну. Женщина выглядела усталой и растерянной.
— Маша, можно войти?
— Конечно. Проходите.
Валентина Петровна села на диван, помолчала.
— Знаешь, — начала она наконец, — я всё думала, правильно ли сделала, когда взяла детей. Но после разговора с Ирой поняла — ты была права.
— Что случилось?
— Она приехала за детьми в пятницу. Я думала, наконец-то одумалась. А она говорит: «Спасибо, мам, что посидели. А теперь мне нужно в Турцию слетать на пару недель. Деловая поездка».
Маша покачала головой.
— И что вы ответили?
— Я сказала: «Доченька, а детей опять кому оставлять?» А она: «Да вы же справляетесь! И потом, у вас пенсия, время свободное…»
— Серьёзно?
— Представляешь? — голос Валентины Петровны дрожал от возмущения. — Мне семьдесят два года! У меня давление, больная спина. Максим хороший мальчик, но Соня… Она без мамы места себе не находит. Истерики каждый день.
Маша налила чай, села рядом.
— А Серёжа из командировки не вернулся?
— Серёжа… — Валентина Петровна вздохнула. — А Серёжи никакой командировки в Китай не было. Он от Иры ушёл. К другой женщине. Уже месяц как.
— Что?
— Ира врала всё лето. Не было никакой работы на Кипре. Была просто путёвка с новым мужчиной. Серёжа узнал, развод подал. А она решила, что лучше детей куда-нибудь пристроить и пожить свободно.
Маша почувствовала, как внутри всё переворачивается. Значит, всё лето она была не помощницей в трудной ситуации, а просто бесплатной няней для гулящей сестры.
— И что теперь?
— Не знаю, — призналась Валентина Петровна. — Ира сказала, что если я не буду сидеть с детьми, она их в детский дом отдаст. «Пусть государство воспитывает, раз родственники не хотят помогать».
Тишина повисла в воздухе.
— Она серьёзно?
— Боюсь, что да. Ира всегда была эгоисткой, но теперь совсем головы лишилась. Новый мужчина ей важнее собственных детей.
****
В понедельник Маша пошла к психологу. То, что рассказала свекровь Иры, никак не выходило из головы.
— Вы чувствуете вину, — сказала специалист после долгого разговора. — Это нормально. Но подумайте: вы действительно в ответе за выбор вашей сестры?
— Но дети…
— Дети — ответственность их матери. Вы не можете жить её жизнь вместо неё. И не обязаны расплачиваться за её решения.
— А если она правда отдаст их в детдом?
— Тогда это будет её выбор и её ответственность. Вы сделали всё возможное. Даже больше.
Психолог была права. Маша всю жизнь чувствовала себя ответственной за чужие проблемы. За маму, которая жаловалась на одиночество. За подруг, которые звонили в три ночи с проблемами. За сестру, которая «не может справиться».
А когда самой было трудно — никого рядом не оказывалось.
****
Через неделю позвонила Валентина Петровна.
— Маша, помоги советом. Ира уехала в Турцию. Сказала — на три дня. Уже неделю нет. Трубку не берёт.
— А дети?
— Со мной. Максим спрашивает про маму каждый день. Соня плачет по ночам. Я уже не знаю, что им отвечать.
Маша закрыла глаза. Представила Максима, который всё лето ждал у окна. Соню, которая сосала палец от стресса.
— Валентина Петровна, а вы обращались в опеку?
— Боюсь. Вдруг детей заберут?
— А может, это будет лучше? Их устроят в хорошую семью. К людям, которые их действительно хотят.
Долгая пауза.
— Ты думаешь?
— Я думаю, что дети имеют право на стабильность. На родителей, которые их не бросают. Пусть даже это будут приёмные родители.
****
В четверг вечером раздался звонок. Номер Иры.
Маша долго смотрела на экран, потом всё-таки ответила.
— Маш! — голос сестры звучал пьяно и весело. — Как дела? Слушай, я тут в Анталии застряла. Рейс перенесли. Ну ты понимаешь, форс-мажор…
— Понимаю, — сухо ответила Маша.
— Вот и отлично! Можешь детей от свекрови забрать? А то она мне всю голову прожужжала. Звонит каждый день, ноет…
— Нет.
— Что «нет»?
— Не могу детей забрать.
— Почему? — голос Иры стал острым.
— Потому что это не мои дети. И не моя ответственность.
— Да ты что, совсем охмела? Родная кровь!
— Родная кровь — это когда друг за друга отвечают. А не когда один пользуется другим.
— Маша, ты меня не понимаешь! У меня тут личная жизнь налаживается! Этот мужчина может стать моим мужем!
— Отлично. Желаю счастья. Но без детей.
— Что значит «без детей»?
— Значит, решай: либо ты мать, либо свободная женщина. Второе за счёт первого не работает.
Ира заплакала.
— Ты жестокая! Бросаешь меня в трудную минуту!
— Я не бросаю. Я просто не позволяю использовать себя.
— А дети? Что с детьми будет?
— Дети — твоя ответственность, Ира. Ты их родила, ты за них отвечаешь.
— Но я не могу!
— Тогда найди тех, кто может. И хочет.
Маша положила трубку и отключила телефон.
****
Валентина Петровна обратилась в опеку на следующий день.
Социальные службы работали быстро. Оказалось, что на Максима и Соню уже была очередь из семей, желающих усыновить детей. Хороших, проверенных семей.
— Они будут жить вместе? — спросила Маша у социального работника.
— Да. Нашлась семья, которая готова взять обоих. У них большой дом, достаток. Главное — они очень хотят детей.
Маша вздохнула с облегчением.
****
Ира вернулась через месяц. Одна, растрёпанная, с синяками под глазами.
Выяснилось, что «жених» оказался обычным альфонсом. Потратил все её деньги и исчез. Ира осталась без копейки в чужой стране, еле добралась домой.
— Где мои дети? — первое, что она спросила у Валентины Петровны.
— Твои дети обрели семью, — ответила та. — Настоящую семью.
— Что значит «обрели семью»?
— Их усыновили. Люди добрые, любящие. У детей теперь есть папа и мама, которые их не бросают.
Ира попыталась скандалить, угрожать судами. Но оказалось, что по закону она лишена родительских прав за оставление детей. Максим и Соня официально стали детьми новой семьи.
****
Маша встретила Иру случайно через полгода. В торговом центре.
Сестра выглядела плохо: постарела, осунулась, одета было бедно.
— Маш, — позвала она неуверенно.
Маша остановилась.
— Привет, Ира.
— Ты… ты слышала про детей?
— Слышала. Они счастливы.
— А я… — голос Иры дрогнул. — Я всё потеряла. Квартиру продать пришлось. Долги. Работы нормальной нет…
— Сочувствую.
— Маш, может… может, поможешь? Денег одолжишь? Или пожить пустишь?
Маша посмотрела на сестру. Увидела в её глазах привычные ожидания: сейчас пожалеет, поможет, возьмёт на себя чужие проблемы.
— Нет, Ира.
— Почему?
— Потому что это твой выбор и твоя ответственность. Ты выбрала свободу вместо детей. Получила то, что хотела.
— Но я же сестра!
— Сестра — это тот, кто рядом не только когда ей нужна помощь. А ты появлялась только когда что-то нужно было.
Ира попыталась возразить, но Маша уже шла дальше.
****
Дома её ждал Андрей с Лёвой. Муж готовил ужин, сын играл с конструктором.
— Как дела? — спросил Андрей.
— Хорошо, — ответила Маша и поняла, что это правда.
Жизнь стала другой. Спокойной, размеренной, честной. Больше никто не распоряжался её временем без спроса. Никто не заставлял чувствовать вину за отказ помочь.
Андрей изменился тоже. Стал внимательнее, надёжнее. Кризис их многому научил.
— А помнишь, — сказал он за ужином, — как ты всё лето с тремя детьми сидела?
— Помню, — кивнула Маша. — Это было хорошим уроком.
— Каким?
— Я поняла разницу между добротой и удобностью. Между помощью и использованием. И самое главное — что я имею право сказать «нет».
Лёва засмеялся, размазывая кашу по столу. Андрей улыбнулся, убирая за сыном.
А Маша допивала чай и думала о том, что наконец-то научилась жить свою жизнь, а не чужую.
****
Прошёл год.
Маша иногда получала новости о Максиме и Соне через Валентину Петровну. Дети прижились в новой семье, ходили в хорошую школу, занимались спортом. Максим даже писал бабушке письма — короткие, но тёплые.
«Спасибо, что помогли нам найти настоящих родителей», — написал он в одном из них.
А Ира исчезла. Валентина Петровна говорила, что видели её на вокзале с каким-то мужчиной. Уехала в другой город.
Маша не искала сестру и не переживала. У каждого своя дорога.
У неё была своя семья, свой дом, своя жизнь. Жизнь, которую она больше никому не отдавала в аренду.
И когда соседка как-то попросила посидеть с её детьми на выходных («Ты же дома всё равно сидишь!»), Маша спокойно ответила:
— Нет, не смогу.
— Почему?
— Потому что у меня свои планы.
И пошла гулять с Лёвой в парк. Просто так. Потому что хотела. Потому что это была её жизнь.
