— Юля, открывай! — раздался знакомый резкий голос за дверью в субботнее утро. — Это Валентина Ивановна!
Валентина Ивановна. Моя бывшая свекровь. Мать Егора, с которым мы развелись год назад после семи лет брака. Женщина, которая всегда считала меня недостойной своего драгоценного сына.
— Одну минуту! — крикнула я, быстро надевая халат.
Открыв дверь, я увидела Валентину Ивановну во всей красе: строгий костюм, недовольное лицо, тяжёлая сумка в руках. Она окинула меня критическим взглядом, явно ожидая увидеть что-то другое.
— Здравствуйте, Валентина Ивановна, — вежливо поздоровалась я. — Проходите.
— Здравствуй, — сухо ответила она, входя в прихожую. — Не ожидала, что ты ещё здесь живёшь.
Ещё здесь живу! Женщина удивлена, что я не съехала из собственной квартиры после развода с её сыном!
— А где же мне жить? — удивилась я. — Это моя квартира.
— Твоя? — переспросила Валентина Ивановна. — А как же Егор? Он что, на улице остался?
— Егор снимает квартиру, — пояснила я. — У него есть работа, может себе позволить.
— Снимает! — возмутилась свекровь. — А мог бы в собственной жить!
В собственной! Она до сих пор считает мою квартиру собственностью сына!
— Валентина Ивановна, — терпеливо объяснила я, — квартира была моей до брака. Я её покупала на свои деньги.
— Ну и что? — пожала плечами она. — Стали мужем и женой — значит, всё общее!
— Не всё. Добрачная собственность остаётся личной.
— Формальности! — отмахнулась Валентина Ивановна. — Настоящая жена всё мужу отдаёт.
Настоящая жена! Значит, если я не отдала мужу свою квартиру, то я неправильная жена!
— Проходите в гостиную, — предложила я. — Чай будете?
— Буду, — кивнула свекровь, оглядываясь по сторонам.
Я заметила, как её лицо менялось. Она явно ожидала увидеть запущенность, депрессию, признаки того, что без её сына я пропадаю. А вместо этого видела чистую, уютную квартиру с новыми шторами, свежими цветами на подоконнике и стопкой книг на журнальном столике.
— Ремонт делала? — спросила она, садясь на диван.
— Немного обновила, — кивнула я. — Обои переклеила, мебель переставила.
— Зачем? Деньги потратила зря.
— Почему зря? Мне нравится, когда красиво.
— Юля, — сказала Валентина Ивановна, принимая чашку чая, — ты не думала, что зря всё это затеяла?
— Что затеяла? — не поняла я.
— Развод этот! Могли бы помириться, жить как раньше.
Как раньше! Когда я работала наравне с Егором, но дома всё делала сама. Когда его мать вмешивалась в каждое наше решение. Когда я чувствовала себя гостьей в собственном доме.
— Валентина Ивановна, — сказала я спокойно, — мы не зря развелись. Мы не подходили друг другу.
— Как это не подходили? — возмутилась она. — Семь лет прожили!
— Семь лет я пыталась подстроиться под ваши представления об идеальной жене.
— И правильно пыталась! Жена должна мужа слушаться!
— Слушаться — это одно. А превращаться в бесправную прислугу — другое.
— Какую прислугу? — не поняла Валентина Ивановна. — Егор тебя всем обеспечивал!
— Егор получал зарплату сорок тысяч, я — тридцать пять. Он меня не обеспечивал, мы обеспечивали друг друга.
— Ну и что? Мужчина — глава семьи!
— Почему?
— Потому что так устроено! Мужчина решает, женщина подчиняется!
— А если женщина умнее?
— Не может женщина быть умнее мужчины! — категорично заявила свекровь.
— Валентина Ивановна, — сказала я, — а вы знаете, что я получила повышение на работе?
— Какое повышение? — насторожилась она.
— Меня назначили руководителем отдела. Зарплата теперь шестьдесят тысяч.
— Шестьдесят? — опешила Валентина Ивановна. — Больше, чем у Егора?
— На двадцать тысяч больше.
— Но как же… — растерялась она. — Женщина не может зарабатывать больше мужчины!
— Может, если она профессионал.
— Но это же неправильно!
— Что неправильно? Получать деньги за хорошую работу?
— Неправильно, что жена зарабатывает больше мужа!
— Почему? — поинтересовалась я.
— Потому что мужчина должен быть добытчиком!
— А женщина?
— Женщина должна дом вести!
— Валентина Ивановна, но я же и дом веду, и работаю. Получается, делаю двойную работу.
— Ну… это женская доля…
— Почему женская доля должна быть тяжелее мужской?
Валентина Ивановна задумалась. Видимо, таких вопросов ей никто не задавал.
— А Егор как? — сменила она тему. — Как живёт?
— Не знаю, — честно ответила я. — Мы не общаемся.
— Совсем? — удивилась свекровь.
— Совсем. Зачем общаться с бывшим мужем?
— Ну… вы же не враги…
— Не враги, но и не друзья. Просто люди, которые когда-то были женаты.
— А вдруг он хочет помириться?
— Не хочет. И я не хочу.
— Но почему? — не понимала Валентина Ивановна.
— Потому что я поняла: лучше жить одной, чем с человеком, который тебя не ценит.
— Как это не ценит? Егор тебя любил!
— Странная любовь. Требовать, чтобы жена работала наравне с мужем, но дома всё делала сама.
— Ну… мужчины не умеют по хозяйству…
— Умеют, если хотят. Егор прекрасно готовил, когда жил один.
— Готовил?
— Конечно. Неплохо получалось. Но как только мы поженились, он перестал. Сказал: «Зачем мне готовить, если есть жена?»
— Ну… логично же…
— Для кого логично? Для него удобно. А мне каково после работы ещё и ужин готовить?
— Это женская обязанность!
— По чьему решению?
— По… традиции!
— Валентина Ивановна, традиции должны служить людям, а не люди традициям.
— Не понимаю.
— Если традиция делает одного человека счастливым, а другого несчастным — значит, плохая традиция.
— Но так всегда было!
— Раньше женщины не работали. Сидели дома, вели хозяйство. Это была справедливая договорённость.
— Ну вот!
— А сейчас женщины работают наравне с мужчинами. Значит, и домашние дела должны делить поровну.
— Но мужчины не могут готовить и убирать!
— Могут. Половина поваров в ресторанах — мужчины. Половина клининговых компаний принадлежат мужчинам.
Валентина Ивановна замолчала, переваривая информацию.
— А личная жизнь как? — спросила она. — Кавалеры есть?
Есть. Алексей. Мы встречаемся три месяца. Он совершенно другой — внимательный, заботливый, готовит отлично, по дому помогает. С ним я чувствую себя равноправным партнёром.
— Встречаюсь с одним человеком, — ответила я.
— Серьёзно?
— Пока неясно. Время покажет.
— А он что из себя представляет?
— Хорошего человека.
— Работает где?
— В IT-компании. Программист.
— Зарабатывает сколько?
— Валентина Ивановна, это его личное дело.
— Но ты же должна знать!
— Знаю. Но вам рассказывать не буду.
— Почему?
— Потому что это не ваше дело.
— Юля! — возмутилась свекровь. — Я же как мать интересуюсь!
— Как чья мать? — переспросила я.
— Как… ну… бывшая свекровь…
— Валентина Ивановна, вы больше не моя свекровь. Мы чужие люди.
— Как чужие? После семи лет знакомства?
— После года развода — чужие.
— Но я же тебя воспитывала!
— Вы меня критиковали. Это разные вещи.
— Критиковала для пользы дела!
— Для чьей пользы? Моей или вашей?
— Для семьи!
— Какой семьи? Той, где я была на последнем месте?
— На каком последнем месте?
— После Егора, после вас, после ваших желаний и мнений.
— Юля, но ты же невестка была! Должна была старших уважать!
— Уважать — да. Но не превращаться в прислугу.
— Какую прислугу?
— Помните новогодний ужин два года назад? Я готовила три дня, накрывала на стол, обслуживала гостей. А после все ушли, и я одна мыла посуду до двух ночи.
— Ну… хозяйка должна…
— Почему хозяйка? У меня дома был праздник, но работала только я.
— Мужчины не должны по кухне возиться!
— А женщины должны работать как лошади?
— Это твоя обязанность была!
— По чьему решению? Кто решил, что все обязанности мои, а все права — мужские?
Валентина Ивановна растерянно молчала.
— А сейчас как? — спросила она. — Праздники как отмечаешь?
— С друзьями. Или с Алексеем. Весело и без напряжения.
— То есть готовишь для других?
— Готовим вместе. Или заказываем готовое. Или идём в ресторан.
— В ресторан! — ахнула свекровь. — Деньги на ветер!
— Не на ветер. За удовольствие и комфорт.
— Но ведь дома дешевле!
— Дешевле, но дороже по времени и нервам.
— А экономия?
— Валентина Ивановна, я теперь зарабатываю шестьдесят тысяч. Могу позволить себе иногда не готовить.
— Но это же расточительство!
— Это забота о себе.
— Не понимаю разницы.
— Расточительство — это тратить деньги на ненужные вещи. А забота о себе — тратить деньги на то, что делает тебя счастливой.
— И что тебя делает счастливой?
— Свобода выбора. Возможность решать самой, как жить.
— А семья? Дети?
— Может быть, будут. Если встречу подходящего человека.
— А Егор не подходящий?
— Не подходящий.
— Почему?
— Потому что он ищет маму, которая будет его обслуживать. А я ищу партнёра для совместной жизни.
— Но он же хороший мальчик!
— Для вас хороший. Для меня — нет.
— Что в нём плохого?
— Эгоизм. Неумение видеть потребности другого человека.
— Он тебя любил!
— Он любил удобство, которое я создавала.
— А ты его любила?
— Любила иллюзию семьи.
— Какую иллюзию?
— Думала, что мы команда. А оказалось — я прислуга при хозяине.
Валентина Ивановна допила чай и встала:
— Ну что ж, вижу, что ты устроилась неплохо.
— Спасибо.
— Только вот жалко Егора. Он такой несчастный теперь.
— Почему несчастный?
— Ну… живёт один, готовить не умеет…
— Умеет. Просто привык, что за него всё делают.
— Может, помириться всё-таки?
— Нет, — твёрдо сказала я.
— Совсем не хочешь?
— Совсем.
— А если он изменится?
— Не изменится. И проверять не буду.
— Но ведь любовь…
— Валентина Ивановна, любовь — это когда человек хочет сделать тебя счастливой. А не когда ты должна делать счастливым его.
— Не понимаю.
— Егор хотел, чтобы я делала его счастливым. Готовила, убирала, слушалась. А сам ничего не делал для моего счастья.
— Он же работал!
— И я работала. Но ещё и дом вела.
— Это женская природа!
— Это несправедливость.
Валентина Ивановна ушла озадаченная. Видимо, не ожидала увидеть меня такой — уверенной, успешной, счастливой.
А я поняла: она пришла не просто так. Егор, наверное, просил маму «разведать обстановку». Посмотреть, не сломалась ли я, не готова ли вернуться.
Но я не сломалась. Наоборот — расцвела. Потому что наконец-то живу для себя, а не для чужих представлений о том, какой должна быть «правильная» женщина.
И очень рада, что Валентина Ивановна это увидела. Пусть передаст сыну: бывшая жена живёт лучше, чем когда была женой. И возвращаться не собирается.
Некоторым мужчинам полезно знать, что без них женщины не пропадают. А наоборот — процветают.
