Я прожила в одиночестве целый год. И вполне себе с этой новой собой подружилась, — делилась приятельница.
— И даже была убеждена, что мне одной и так отлично. И тут на горизонте появился он. Игорь. Пятьдесят четыре года, солидный, спокойный.
Зачем моя знакомая «полезла» на сайт знакомств, если ей и так было хорошо — я не знаю. Наверное, решила развлечься. И ей это, скажем так, удалось кхм.
Дальше ее рассказ.
Познакомились на сайте, где люди «за 45» ищут не страстей, а, как там было написано, «родственную душу для спокойной жизни».
Он рассказывал про свою дачу, про то, как любит рыбалку и мастерить что-то из дерева. «Руки на месте», – скромно, но с достоинством говорил он. Мне, нахлебавшейся от бывшего мужа обещаний и воздушных замков, эта приземленность казалась верхом надежности.
И вот, после месяца встреч в парках и кафе, я решилась. Сказала как-то в трубку.
– Игорь, а приезжай в гости на выходные. Поужинаем, пообщаемся.
Он согласился сразу, без всяких «подумаю». И в субботу днем раздался звонок в домофон. Я открыла дверь с улыбкой, готовая увидеть его с букетом или, может, с тортиком.
А увидела Игоря и за его спиной… три огромные сумки. Знаете, такие клетчатые, баулы, с которыми в девяностые челноки за товаром ездили. Они стояли на площадке, как три памятника моему рухнувшему душевному равновесию.
– Привет, Анечка, – пробасил он, входя в прихожую. – Поможешь занести? А то тяжелые. Я тут это… самое необходимое прихватил.
Я стояла, как громом пораженная. «Самое необходимое»? Для визита на выходные? У меня в голове проносились картины одна страшнее другой. Он что, решил переехать? Прямо сейчас? Без предупреждения?
– Игорь… а зачем… столько? – выдавила я из себя, пока мы втаскивали эти баулы в мою крохотную прихожую. Они заняли все свободное место, и квартира мгновенно стала чужой.
Он прошел в гостиную, оглядел мой «творческий хаос» с каким-то неодобрительным прищуром, а потом сел на диван, похлопал по месту рядом со мной и сказал тоном, не терпящим возражений:
– Анечка, садись. Нам надо серьезно поговорить.
Сердце ухнуло куда-то в район пяток. Я послушно села.
– Понимаешь, – начал он, глядя мне прямо в глаза. – Я человек прямой и основательный. Я не люблю ходить вокруг да около. Ты мне нравишься. Очень. Я вижу, что ты женщина хорошая, хозяйственная. Но я к тебе приехал не на выходные. Я приехал жить.
Продал свою однушку в Подмосковье, деньги пока на счете. Думал, поживу у тебя, присмотримся. А потом, может, и общее что-то купим, побольше.
Я молчала. Воздуха не хватало. Он приехал жить. Он все решил. За меня. За нас.
– Но, – продолжил он, поднимая вверх указательный палец, – чтобы у нас все получилось, есть два условия. Всего два. Но они обязательные. Для нашего же общего блага.
Он выдержал паузу, видимо, чтобы я осознала всю серьезность момента.
– Условие первое. Вот это, – он обвел рукой мою гостиную, мой мир, мою отдушину. – Вот этот… бардак. Этому здесь не место. Я понимаю, хобби, все дела. Но гостиная – это место для отдыха, для телевизора, для приема гостей, в конце концов.
А не склад банок и тряпок. Ты же женщина, Аня. У тебя должен быть порядок. Так что давай так. Все свои «художества» ты переносишь на балкон. Там тебе места хватит. А здесь мы сделаем нормальный, человеческий ремонт. Я все сделаю, у меня руки на месте.
Балкон. Мой застекленный, но холодный балкон, где зимой температура чуть выше нуля. Туда, значит, краски, которые испортятся от холода. Туда – ткани, которые отсыреют. Туда – всю мою душу, чтобы не мешала ему смотреть телевизор?
Я сглотнула подступивший ком, но он уже перешел ко второму пункту.
– И второе. Твои подруги. Лена, Света… Я ничего против не имею, но их слишком много в твоей жизни. Эти ваши посиделки до полуночи с хихиканьем, о которых ты постоянно рассказываешь.
Мы же теперь пара, понимаешь? Нам нужно строить свое пространство. Нам нужна тишина. Так что давай договоримся: девичники – не чаще раза в месяц. И желательно не у нас. В кафе там встретьтесь, погуляйте. Дом – это наша с тобой крепость. И посторонним тут не место.
Он закончил и посмотрел на меня с таким видом, будто только что облагодетельствовал. Подарил мне рецепт идеальных отношений. А я сидела и чувствовала, как стены моей уютной крепости начинают сжиматься, грозя раздавить меня.
***
Знаете, что самое страшное? Я чуть было не согласилась. Год одиночества – это все-таки срок. И этот его «надежный» бас, его «руки на месте», его обещание «сделать ремонт» – все это било по самым уязвимым точкам. А вдруг он прав? А вдруг это и есть «другая счастливая» жизнь? Может, пора уже заканчивать с «финтифлюшками» и становиться «нормальной женщиной»?
– Хорошо, Игорь, – сказала я тихим, чужим голосом. – Я тебя поняла.
Он довольно улыбнулся. Встал, начал распаковывать свои баулы, деловито освобождая полки в моем шкафу. А я пошла на кухню и механически поставила чайник.
Началась странная жизнь. Я, как преступница, прятала свои краски на балкон, укутывая их в старые одеяла. Перестала рисовать по вечерам, потому что Игорь включал телевизор на полную громкость – смотрел ток-шоу и громко их комментировал.
Лене, позвонившей с предложением заскочить на чай, я соврала, что уезжаю к родственникам. Свете сказала, что некогда. Они чувствовали холод в моем голосе, обижались, звонили все реже.
Дом стал чистым. Стерильным. И пустым. Игорь оказался педантом до мозга костей. Каждая чашка должна была стоять ручкой в определенную сторону. Он ходил по квартире и постоянно что-то поправлял, двигал, цокал языком, если находил пылинку.
– Вот видишь, Анечка, – говорил он с удовлетворением. – Совсем другой вид. Сразу видно, что в доме появился мужчина.
А я смотрела на эту вылизанную до блеска квартиру и не узнавала ее. Это был не мой дом. Это был его плацдарм. А я в нем была обслугой, которой милостиво разрешили жить на балконе.
Апофеоз, как говорится, наступил через три недели. На кухне начал капать кран. Сначала тихо, по капельке. Я сказала Игорю.
– А, ерунда, – отмахнулся он. – На выходных сделаю. Руки-то на месте.
Наступили выходные. Он уехал на рыбалку. Кран продолжал капать, теперь уже настойчивее, раздражающе.
В понедельник я напомнила снова.
– Аня, не начинай с утра, – поморщился он. – У меня дел полно. Сказал же – сделаю. Что ты меня торопишь?
К среде капель превратилась в тоненькую, но непрерывную струйку. Звук стал невыносимым. Он проникал в мозг, он не давал спать. И в этом звуке я вдруг услышала все. Услышала фальшь в его «надежности». Услышала, как по капле утекает моя жизнь и свобода.
Он мог починить кран? Конечно, мог. Но не хотел. Потому что это был МОЙ кран. В МОЕЙ квартире. А он здесь был хозяином, который сам решает, когда и что делать. Это был еще один способ показать, кто тут главный.
И тут меня отпустило. Прорвало. Весь страх одиночества, вся надежда на «спокойную старость» испарились, как дым.
Я взяла телефон и нашла номер «Муж на час». Через сорок минут приехал вежливый парень, который за пятнадцать минут и тысячу рублей поменял прокладку. В квартире наступила блаженная тишина. Та самая, моя, родная.
Вечером пришел Игорь. Зашел на кухню, посмотрел на сухой кран.
– Починила? – спросил он недовольно. – Зачем мастера вызывала? Я же сказал, что сам сделаю! Деньги на ветер.
Я спокойно смотрела на него.
– Да, Игорь. Починила. И еще я тут подумала… Знаешь, твои условия… они очень правильные. Особенно про то, что дом – это крепость, где не место посторонним.
Он кивнул, довольный, что я «наконец-то все поняла».
– Вот именно поэтому, – продолжила я ровным голосом, – я прошу тебя собрать свои вещи. Все три сумки. Потому что в моей крепости ты, оказывается, самый посторонний человек.
В его глазах не было раскаяния. Только обида. Как это так? Его, такого основательного, с руками и деньгами на счете, выставляют за дверь из-за какого-то крана и «финтифлюшек»?
Он уезжал молча, зло сопя и пихая в свои баулы вещи. Когда за ним закрылась дверь, я прошла по квартире. Она снова стала огромной, полной воздуха.
И знаете, что я вам скажу? Иногда самое страшное одиночество – это одиночество вдвоем. А побыть одной — это роскошь. И я ее больше никому не позволю отнять.
По мотивам рассказа знакомой.
