Ольга смотрела на мужа так, словно он только что объявил о планах продать их холодильник ради спасения мировой экономики. А он, между прочим, стоял в проёме кухни с видом человека, который знает: сейчас его будут бить словами больнее, чем сковородкой по голове.
— Ты серьёзно, Лёша? — голос Ольги был ледяным, но дрожал от напряжения. — Ты влез в ипотеку за свою сестру? Без меня?
Алексей вздохнул, почесал затылок. Его фирменный жест: будто бы ищет кнопку «отмена», которой, конечно, нет.
— Да не в ипотеку… ну, поручителем. Это почти одно и то же, но не совсем, — пробормотал он.
— Почти одно и то же? — Ольга криво усмехнулась. — Ну да, это как «почти не изменил», «почти не украл», «почти не дурак».
— Оля, пойми, Марина одна не вытянет. Там проценты бешеные, её могут выгнать. А где она жить будет?
— У мамы своей пусть живёт! — вспыхнула Ольга, с грохотом ставя чашку на стол. — Сколько можно тащить эту «принцессу» на себе? У неё муж был, алименты ей платит, работа есть. А мы что, безвольные спонсоры её вечного «бедного я»?
Алексей шагнул ближе, поднял ладони, будто защищаясь:
— Это семья, Оль! Ну как я могу отказать сестре?
— А я тебе кто, соседка по подъезду? — глаза Ольги сверкали. — Семья — это мы с тобой. Но ты выбрал её. Опять.
Он опустил голову. В этот момент зазвонил телефон: на экране высветилось «Мама». Ольга закатила глаза так, что чуть не увидела затылок.
— Алло, сынок, — в трубке послышался визгливый голос свекрови. — Ты сказал Оле? Надо всё быстро оформить, пока банк не передумал.
Ольга резко выхватила телефон:
— Здравствуйте, Анна Петровна. Вы знаете, что ваш сын только что поставил крест на нашем будущем ради вашей доченьки?
— Не перегибай, Ольга, — тут же начала свекровь, сладко-сиропным тоном, от которого хотелось мыть уши хозяйственным мылом. — Женщины должны поддерживать решения мужей, а не ставить палки в колёса.
— Женщины должны иметь мозг, — парировала Ольга. — И я свой включила. Так вот: моего согласия на это нет.
Она с силой отключила звонок. Алексей смотрел на неё, как школьник на строгую учительницу после двойки.
— Зачем так грубо? — тихо сказал он.
— Потому что мягко вы не понимаете, — отрезала Ольга. — Я не позволю уничтожить наши сбережения ради твоей сестры.
Алексей тяжело сел на табурет, уставился в пол. Секунда тишины, и вдруг — глухим голосом:
— Если бы у тебя был брат, ты бы помогла.
Ольга хмыкнула, саркастично:
— Конечно. Особенно если бы он играл в казино и потом приполз ко мне со словами: «Сестрёнка, выручай, я проиграл квартиру». Я бы помогла — дверью по лбу.
Они молчали. В комнате витал запах кофе и напряжения. Словно воздух стал вязким.
А ведь когда-то он казался мне сильным… — подумала Ольга. — Мужчина, за которым можно как за каменной стеной. А сейчас… Стена с дверцей для всех родственников.
— Слушай, Оль, ну не начинай, — снова заговорил Алексей, почти умоляюще. — Это временно. Марина подтянется, потом отдаст.
— Ты сам веришь в то, что сказал? — спросила Ольга тихо, но с такой силой, что он вздрогнул.
И вот в этот момент в коридоре хлопнула дверь. На пороге появилась сама «принцесса» Марина, с пакетом продуктов. Сестра, которой «нужна помощь». Высокая, ухоженная, с ногтями длиннее ума.
— О, а я смотрю, тут семейный совет, — пропела она, ставя пакет на пол. — Ну что, Оль, дашь добро или будешь опять скандалить?
Ольга медленно поднялась со стула.
— Марина, — её голос звенел, — вы тут с братом уже решили всё за меня. Так вот мой ответ: нет.
— Ну вот, опять начинается, — Марина закатила глаза. — Ты всё про деньги, деньги… А где же душевность, где же человеческое тепло?
— Тепло? — Ольга засмеялась сухо. — Я тебе обогреватель купить могу. Но свою жизнь я не собираюсь класть к твоим ногам.
Марина шагнула ближе, и их лица почти соприкоснулись.
— Ты завидуешь, — процедила она. — У нас с Лёшей настоящая семья.
— Ты ошибаешься, — резко ответила Ольга. — У нас с Лёшей была семья. Пока ты её не разрушила.
Алексей вскочил, встав между ними:
— Хватит! Оля, Марина… вы обе перегибаете.
Но слова его звучали жалко. Словно ребёнок пытается разнять двух взрослых, которые уже готовы вцепиться друг другу в волосы.
— Ты сделал свой выбор, Алексей, — произнесла Ольга, дрожа от злости. — Я запомнила.
Она повернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью так, что стены дрогнули.
Алексей сел обратно, зажал виски ладонями. Марина победно ухмыльнулась, доставая из пакета шоколадку.
— Ну что, братик, всё будет хорошо, — сказала она, разрывая обёртку. — Главное — держись подальше от этой ледяной королевы.
И в этот момент Алексей впервые подумал: а вдруг его жена права?
Ольга проснулась рано, ещё до звонка будильника. Лежала на спине, смотрела в потолок и думала, что чувство одиночества может быть гуще даже, чем утренний туман. Рядом — пустая половина кровати. Алексей ушёл спать на диван. «Прогрессивный брак: муж в одной комнате, жена в другой, а между ними ипотека сестры», — горько усмехнулась она.
На кухне пахло вчерашней злостью. Алексей уже пил чай. Вид у него был, как у собаки после дождя — жалкий и виноватый.
— Доброе утро, — сказал он, натянуто улыбаясь.
— Тебе? — Ольга взяла кружку и налила себе кофе. — Вряд ли.
— Оль, ну не молчи, — попросил он, пытаясь поймать её взгляд.
— Ты сам выбрал. Что тут обсуждать? — она медленно размешивала сахар, будто от этого зависела судьба вселенной. — Ты женился на мне, но женат, похоже, на своей семье.
Алексей нахмурился:
— Это несправедливо.
— Несправедливо? — подняла брови Ольга. — А то, что я работала годами, откладывала на ремонт, на отпуск, а теперь всё это пойдёт на твою «бедную» сестру — это справедливо?
Он молчал. Уткнулся в чай.
— Лёша, — её голос стал твёрже. — Я не твой кошелёк. Я твоя жена.
В этот момент дверь открылась. На пороге — свекровь. Сумка в руках, в глазах — победное сияние.
— Я решила к вам заглянуть, — произнесла она бодро. — Всё равно ведь решаем семейный вопрос.
— Какой семейный? — мрачно уточнила Ольга.
— Ну как же, — сладко пропела свекровь. — Марине нужна помощь. А ты же у нас женщина умная, рассудительная… Наверное, понимаешь, что отказать нельзя.
Ольга поставила кружку на стол с такой силой, что кофе плеснулось через край.
— Анна Петровна, а давайте мы раз и навсегда уточним: я за вашу дочь не отвечаю. У неё есть голова, руки и даже ноги — пусть работает.
Свекровь фыркнула:
— Ой, да что вы понимаете! У нас в семье всегда помогали друг другу.
— Только вот я заметила, — язвительно вставила Ольга, — что в вашей семье помогает один — мой муж. А все остальные сидят и ждут.
Алексей поднял руки, словно просил мира:
— Мам, Оля, давайте спокойно.
— Спокойно? — вскинулась Ольга. — Алексей, я уже не твоя жена. Я вдова при живом муже.
Тишина упала тяжёлым грузом. Даже холодильник затих, будто боялся вмешаться.
Свекровь первая нарушила паузу:
— Вот видишь, сынок? Женщина, которая не уважает родню, тебе не пара.
— А женщина, которая втягивает сына в долги ради своей дочки, — парировала Ольга, — это пример для подражания?
Они стояли напротив друг друга, как два бойца на ринге. Алексей сидел между ними, бледный, как простыня.
— Я не позволю разрушить мою семью, — твёрдо сказала свекровь.
— Поздно, — холодно бросила Ольга. — Ты её уже разрушила.
И вот в этот момент вошла Марина. В новой шубе. С пакетиком из дорогого бутика.
— О, а я смотрю, совещание идёт, — весело сказала она. — Можете не волноваться: я договорилась с банком, осталось только бумаги подписать.
Ольга рассмеялась так, что смех больше напоминал крик.
— Вот это спектакль! «Бедная сирота» в шубе дороже нашей кухни!
Марина пожала плечами:
— Ну мне тоже жить надо. Женщина должна хорошо выглядеть.
Ольга подошла к ней вплотную, почти шипя:
— Женщина должна уметь отвечать за себя.
Марина сделала шаг назад, но тут же спряталась за спину брата:
— Лёш, ну скажи ей!
Алексей встал, словно наконец-то собрался с силами:
— Оля, прекрати. Это моя семья, и я обязан помочь.
Она посмотрела на него так, будто видела чужого.
— Тогда живи с ними. С сестрой, с мамой, с их кредитами. А я — больше не с вами.
Ольга сняла кольцо, положила на стол и ушла в спальню собирать вещи.
Алексей сжал кулаки, но ничего не сказал. Свекровь удовлетворённо кивнула, Марина победно улыбнулась. Но где-то внутри у Алексея холодным ножом резанула мысль: А вдруг он теряет самое важное?
Ольга сидела на чемодане, пытаясь его застегнуть. Вещи словно сопротивлялись — будто сама квартира не хотела её отпускать. Но внутри уже всё решено: она уходит. Не потому что слабая, а потому что сильная.
В дверь спальни постучал Алексей.
— Оля… можно войти? — голос его дрожал.
— Заходи, — сказала она, не поднимая глаз.
Он вошёл, сел на край кровати. Долго молчал. Наконец выдохнул:
— Я всё понимаю. Но не могу бросить Марину.
— Ты уже бросил меня, — спокойно ответила Ольга.
Он потянулся к её руке, но она отдёрнула.
— Помнишь, как мы женились? — вдруг сказал Алексей. — Я думал: вот она, женщина, ради которой готов горы свернуть. А теперь…
— А теперь ты готов свернуть только собственную жизнь ради сестры, — перебила его Ольга.
В гостиной хлопнула дверь: вошла свекровь. За ней — Марина, сияющая.
— Оля, ну ты же не будешь устраивать цирк? — с наигранной мягкостью сказала свекровь. — Подписывай бумаги — и всё уладится.
Ольга вышла в зал, сложив руки на груди.
— А вы смелые, Анна Петровна. Даже наглость в семейной ДНК, похоже, прописана.
— Мы семья! — вспыхнула свекровь.
— Нет, — твёрдо сказала Ольга. — Вы клан. А семья — это двое.
Марина шагнула вперёд, хлопнула ресницами:
— Ну что ты так, Оль? Хочешь нас на улице оставить?
— Я хочу оставить вас там, где вы сами себя довели, — резко ответила Ольга. — На улице, если надо.
Алексей сжал кулаки. В его глазах была мука.
— Оля… останься.
Она посмотрела на него долго. И вдруг улыбнулась — горько, но красиво.
— Нет, Лёш. Я выбираю себя.
Она взяла чемодан, надела пальто. Подошла к столу, ещё раз посмотрела на кольцо.
— Это не украшение, — сказала она. — Это был якорь. Но я больше не тону.
И вышла.
Дверь захлопнулась. В квартире воцарилась тишина. Алексей стоял, не двигаясь, словно потерял руку или сердце. Свекровь тяжело вздохнула, Марина отвернулась, пряча неловкость.
А где-то за дверью Ольга впервые за долгое время почувствовала лёгкость. Не радость, не эйфорию, но свободу.
Ирония судьбы: они остались с ипотекой, а она — с собой.
