— Черт бы их всех побрал! — Инга швырнула осколки разбитой тарелки в мусорное ведро так, что они зазвенели, словно похоронный звон. — Ваня! Немедленно сюда!
В прихожей стоял хор из семи пар обуви — от детских кроссовок до мужских ботинок сорок четвертого размера. Тётя Зина, видимо, привела с собой весь свой выводок. Снова. В третий раз за неделю.
— Что случилось, Инга? — Ваня появился в дверном проеме кухни, держа в руках пульт от телевизора. Волосы встрепанные, взгляд виноватый — как всегда, когда дело касалось его родственников.
— Что случилось?! — голос Инги взлетел на октаву выше. — А то случилось, что твоя тётушка опять припёрлась сюда со всей своей компанией! Мой хрусталь разбили, диван изваляли, а в холодильнике — пустота! Будто саранча прошла!
Из гостиной донёсся детский визг и звук падающего стула. Инга сжала кулаки. Двадцать лет замужества, и она до сих пор не могла понять, почему Ваня не способен сказать своей родне простое слово «нет».
— Инночка, они же семья… — начал было Ваня.
— Семья?! — Инга развернулась к нему всем телом, и он невольно отступил на шаг. — Семья — это мы с тобой! А это… это нашествие! Сейчас же выгони это стадо! Разгромили весь дом и не моргнули!
Тётя Зина как раз в этот момент просунула голову в кухню. Крупная женщина пятидесяти с лишним лет, с короткой химической завивкой и взглядом, привыкшим не встречать сопротивления.
— Ингочка, дорогая, — пропела она сладким голосом, — а у тебя случайно не найдётся пакетика чая? А то детишки проголодались…
— Детишки?! — Инге показалось, что её сейчас хватит удар. — Вашему младшему уже семнадцать! И он только что съел половину моего холодильника!
Ваня дёргался между женщинами, как маятник. Инга видела, как у него подрагивает левый глаз — верный признак того, что он готов капитулировать перед тётей Зиной. Как всегда.
— Тёть Зин, может, в другой раз… — слабо пробормотал он.
— Ванечка! — тётя Зина всплеснула руками. — Да что ты такое говоришь! Мы же родня! А родня — это святое! Правда, Ингочка?
Инга почувствовала, как внутри неё что-то окончательно лопнуло. Двадцать лет терпения, двадцать лет улыбок через силу, двадцать лет «да конечно, заходите, располагайтесь»…
— Знаете что, тётя Зина, — голос Инги стал опасно тихим, — а давайте я вам скажу, что такое родня. Родня — это когда спрашивают, удобно ли зайти. Родня — это когда после себя убирают. Родня — это когда не жрут чужую еду, как голодные волки!
Из гостиной послышался грохот. Что-то массивное упало на пол.
— Мама! — раздался крик племянника Вани. — Ваза разбилась!
Инга медленно обернулась к мужу. В её глазах плясали чертики.
— Ваня… — прошептала она так, что у него мурашки пробежали по спине. — Это ваза моей бабушки. Антикварная. Чешское стекло. Помнишь, я тебе рассказывала?
Ваня сглотнул. Ваза стоила больше, чем его зарплата за два месяца. И не только в деньгах дело — это была семейная реликвия.
— Ничего страшного! — тётя Зина махнула рукой. — Битая посуда — к счастью! А мы… мы ещё посидим часок. Фильм досматриваем. Хороший такой, про любовь…
Инга посмотрела на неё так, словно видела в первый раз. А потом медленно подошла к мужу вплотную.
— У тебя есть ровно пять минут, — процедила она сквозь зубы, — чтобы освободить МОЙ дом от ЭТОГО. Иначе освобождать его буду я. И методы у меня найдутся такие, что твоей тёте Зине будет что вспомнить.
Ваня метнулся взглядом между женщинами. Инга стояла неподвижно, но от неё исходила такая ярость, что воздух вокруг, казалось, искрил. А тётя Зина… тётя Зина впервые за все годы знакомства выглядела растерянной.
— Ингочка, — она попыталась улыбнуться, — да что ты так сразу? Мы же не чужие…
— Вот именно, — отрезала Инга. — Не чужие. И поэтому ты считаешь, что можешь приходить сюда, когда вздумается, жрать мою еду, ломать мои вещи и вести себя как дома. Но это, тётя Зина, НЕ твой дом. И терпеть это я больше не буду.
Из гостиной донёсся новый грохот, за которым последовало детское хихиканье.
У Инги задёргался левый глаз.
— Четыре с половиной минуты, Ваня, — сказала она, не поворачивая головы. — Часики тикают…
Ваня понял — игра окончена. За двадцать лет брака он видел жену злой, расстроенной, усталой. Но такой — ледяной и беспощадной — никогда. Сейчас Инга была похожа на взведённый пистолет. И он прекрасно знал, что она не блефует.
— Тёть Зин… — он развернулся к родственнице. — Может быть, правда, пора?
— Что значит «пора»? — тётя Зина надула губы. — Мы только пришли! И вообще, я не понимаю, что за театр здесь разыгрывается! Ванечка, ты что, жену боишься?
Роковая ошибка. Инга медленно повернулась к тёте Зине. Её лицо было белым, как мел.
— Простите, что? — голос звучал обманчиво спокойно.
— Я говорю, что непонятно, кто в этом доме хозяин! — тётя Зина воодушевилась собственной смелостью. — Ты, Ингочка, конечно, молодец, но семья — это семья. А Ванечка у нас добрый, он никого не обидит…
— Семья, говорите? — Инга подошла ближе. Тётя Зина невольно попятилась. — А скажите мне, тётя Зина, когда вы в последний раз приглашали НАС к себе? Когда угощали, заботились, спрашивали, как дела?
— Ну… я же… у меня квартира маленькая…
— Ага. Маленькая. А моя, значит, резиновая? — Инга усмехнулась, и от этой улыбки стало не по себе даже Ване. — Знаете что, дорогая тётя Зина, давайте я вам кое-что объясню. Семья — это не только брать. Это ещё и давать. А вы за все эти годы что дали? Кроме головной боли и разбитой посуды?
Из гостиной донеслись возмущённые голоса. Видимо, родственники поняли, что их присутствие под угрозой.
— Мам, а что тут происходит? — в кухню заглянул племянник Вани, парень лет семнадцати с наглыми глазами. — Чего орёте?
— Никто не орёт, Максим, — ответила Инга сладким голосом. — Мы просто выясняем, кто здесь дома хозяин. Твоя бабушка считает, что это она.
— Инга! — взорвался Ваня. — Ты что себе позволяешь?
— Что я себе позволяю? — Инга развернулась к мужу. — А что позволяешь себе ТЫ? Двадцать лет ты приводишь сюда эту ораву, а я терплю! Двадцать лет я улыбаюсь, готовлю, убираю за ними, а ты молчишь! И ни разу — слышишь, НИ РАЗУ! — ты не встал на мою сторону!
— Они же родные…
— А я кто? — голос Инги сорвался на крик. — Я кто, Ваня? Я тебе кто? Прислуга? Горничная? Я твоя ЖЕНА! Я родила тебе детей! Я строила с тобой этот дом! И я имею право сказать, кого в нём видеть, а кого нет!
Тётя Зина попыталась вмешаться:
— Ингочка, ну что ты так кипятишься…
— Молчать! — взревела Инга так, что все в кухне подпрыгнули. — Я с вами не разговариваю! Вы для меня больше не существуете! Ваня, у тебя есть выбор. Либо они уходят прямо сейчас, либо ухожу я. Навсегда.
Она развернулась и пошла к выходу из кухни. На пороге остановилась, не оборачиваясь:
— И да. Если решишь выбрать их — чемодан под кроватью. Собери вещички и отправляйся к любимой тётушке. Посмотрим, как долго вас там потерпят.
В гостиной стало подозрительно тихо. Даже дети перестали шуметь.
Ваня стоял посреди кухни, словно громом поражённый. Выбор между женой и тётей Зиной? Да он готов был прямо сейчас вытолкать всю родню за дверь! Только вот…
Телефон в его кармане завибрировал. SMS. Ваня машинально достал трубку и взглянул на экран. От Кристины: «Соскучилась. Когда увидимся? «
Чёрт! Он поспешно сунул телефон обратно, но Инга успела заметить его движение.
— Кто пишет? — спросила она подозрительно.
— Никто… с работы… — пробормотал Ваня, чувствуя, как краснеет.
— С работы в субботу? — Инга прищурилась. — Покажи.
— Инга, не время сейчас…
— Покажи телефон! — рявкнула она.
Тётя Зина воспользовалась паузой:
— Ванечка, что за цирк? Ты же мужик! Чего жену боишься?
— Я жену не боюсь! — огрызнулся Ваня, нервно сжимая телефон в кармане.
— Тогда покажи телефон, — холодно повторила Инга.
В этот момент трубка снова завибрировала. И ещё раз. Инга следила за каждым его движением, как кошка за мышью.
— Популярный ты у нас, — протянула она. — В субботу вечером все с работы пишут…
Ваня почувствовал, как земля уходит из-под ног. Двенадцать месяцев он встречался с Кристиной. Двенадцать месяцев лжи, двойной жизни, постоянного страха быть пойманным. И вот оно — момент истины.
— Инга, давай потом поговорим…
— Нет, давай сейчас! — Инга шагнула к нему. — Давай при всех! Пусть твоя любимая родня послушает, какой ты замечательный семьянин!
Телефон завибрировал третий раз. Инга резко протянула руку:
— Дай сюда!
— Не дам!
— Дашь!
Они сцепились в нелепой борьбе за телефон. Тётя Зина отскочила в сторону, а из гостиной высунулись любопытные лица родственников.
— Что там у вас? — крикнул кто-то.
— Ваня изменяет жене! — радостно объявила тётя Зина. — Вот почему она такая злая!
— Что?! — завопила Инга и дёрнула телефон с такой силой, что Ваня не удержал.
Трубка упала на пол. Экран загорелся, показав последние сообщения. Кристина была настойчивой: «Малыш, где ты? Я жду » «Ты обещал сегодня приехать!» «Не молчи!!!»
Инга замерла, глядя на экран. Потом медленно подняла голову и посмотрела на мужа. В её глазах было столько боли, что Ваня захотел провалиться сквозь землю.
— Кристина… — прошептала Инга. — Малыш…
— Инга, я могу объяснить…
— Объяснить? — голос у неё был совсем тихий, почти шёпот. — Что тут объяснять? Двадцать лет… двадцать лет я думала, что у нас всё хорошо… А ты…
Она подняла телефон с пола, прочитала сообщения ещё раз. Лицо каменело на глазах.
— Сколько? — спросила она.
— Что сколько?
— Сколько времени ты меня обманываешь?
Ваня молчал. Тётя Зина, почувствовав запах скандала, пододвинулась ближе.
— Ой, Ванечка, — протянула она сладко, — а я и не знала, что ты такой ловкач…
— Заткнись! — рявкнула Инга, не отрывая взгляда от мужа. — Сколько?
— Год… — выдавил Ваня.
— Год… — Инга кивнула, словно что-то для себя решив. — Понятно. Значит, пока я тут терплю твою родню, ты развлекаешься с Кристиной.
Она положила телефон на стол и вдруг рассмеялась. Зло, горько.
— Знаешь что, Ваня? Спасибо тебе. Серьёзно. Ты мне такой подарок сделал! Теперь мне не придётся выбирать между тобой и твоим стадом. Забирай и то, и другое. И катитесь все к чёртовой матери!
Тётя Зина возмутилась:
— Ты что себе позволяешь? Мы тут ни при чём!
Инга медленно повернулась к ней:
— Не при чём? А кто меня двадцать лет доводил? Кто превратил мою жизнь в ад? Думаешь, случайно он к любовнице побежал? Нет, тётя Зина. Он устал от этого дурдома, который вы здесь устроили. От ваших визитов, от вашего хамства, от того, что в собственном доме нельзя спокойно жить!
Она подошла к окну, распахнула его настежь.
— Знаешь что, Ваня? Иди к своей Кристине. Посмотрим, как долго она тебя потерпит вместе с твоей милой родней. А я… — Инга усмехнулась, — а я наконец-то буду свободна.
Ваня попытался что-то сказать, но Инга его не слушала. Она методично начала доставать из буфета тарелки — те самые, хрустальные, что остались от бабушки.
— Что ты делаешь? — испуганно спросил он.
— Убираю то, что мне дорого, — спокойно ответила Инга. — Пока ваше стадо окончательно всё не разгромило.
Тётя Зина фыркнула:
— Подумаешь, какая гордая стала! Ванечка, не переживай, без неё лучше будет! Мы тебе другую найдём, добрую…
Инга замерла, держа в руках хрустальную вазочку. Потом медленно обернулась.
— Другую найдёте? — голос звучал опасно тихо. — Тётя Зина, а вы в своём уме? Вы думаете, какая-то нормальная женщина согласится терпеть такое? Да любая разумная девочка от вас через месяц сбежит!
— Кристина не сбежит! — вдруг выпалил Ваня и тут же понял, что сказал лишнее.
— А… — Инга присела на стул. — Значит, вы уже всё обсудили? И она в курсе про семейку? Интересно… А она знает, что тётя Зина любит по субботам всей оравой наведываться? Что племянник Максим бьёт посуду и хамит? Что у вас тут каждые выходные проходят курсы молодого алкоголика?
Ваня побледнел. Конечно, Кристина ничего не знала. Более того, он всё это время рассказывал ей, какая Инга стерва, как она его не понимает…
— Ванечка, — тётя Зина положила руку ему на плечо, — не слушай её. Она просто ревнует. А мы… мы тебя поддержим.
— Поддержите? — Инга рассмеялась. — Чем поддержите? Жрать будете помогать? Деньги давать? Или как обычно — только брать?
Из гостиной послышались приглушённые голоса. Родственники, видимо, собирались на военный совет.
— Мам, а что, дядя Ваня правда изменяет тёте Инге? — раздался детский голос.
— Тише! — шикнула кто-то.
Инга встала и подошла к двери в гостиную.
— Заходите все! — крикнула она. — Чего там шептаться? Праздник же! Ваш Ванечка свободен!
В кухню потянулись родственники — тётки, дядьки, дети. Все с любопытными лицами, все готовые к шоу.
— Так вот, — Инга встала посреди кухни, как актриса на сцене. — Объявляю всем заинтересованным лицам. Дом освобождается! Можете больше не стесняться — жрите сколько влезет, бейте что попало. Хозяина дома больше нет!
— Инга, прекрати… — простонал Ваня.
— Что прекрати? Говорить правду? — она повернулась к нему. — А правда, Ваня, вот какая. Ты двадцать лет прятался за мной. Двадцать лет я была твоим щитом от этой родни. А ты тем временем искал себе развлечения на стороне.
Тётя Зина попыталась вмешаться:
— Ну хватит тебе! Мужики все такие…
— Нет! — рявкнула Инга. — НЕ все! Есть мужчины, которые умеют сказать «нет» наглой родне. Есть мужчины, которые защищают своих жён. Есть мужчины, которые не врут двадцать лет подряд!
Она схватила со стола Ванин телефон.
— А теперь давайте все вместе позвоним Кристине! — объявила она весело. — Расскажем ей, какая у неё замечательная семейка будет!
— Не смей! — Ваня бросился к ней.
— А вот и посмею! — Инга увернулась от него. — Кристина, дорогая, привет! Это Инга, жена твоего Ванечки… Как дела? Ждёшь его сегодня? Отлично! А ты знаешь, что он к тебе не один придёт?
По лицу Вани было видно, что на том конце провода началась паника.
— Да-да, с родственниками! Такие милые люди! Особенно тётя Зина… Что? Не знаешь про тётю Зину? Ой, как же так! А они такие общительные! Каждые выходные в гости ходят…
Инга сладко улыбалась, продолжая говорить в трубку. Ваня пытался отобрать телефон, родственники стояли с открытыми ртами.
— Что? Не можешь принять гостей? Квартира маленькая? Ой, как жаль… — Инга изобразила расстройство. — Тогда вам придётся снимать дом побольше. На всю компанию…
Она закончила разговор и протянула телефон Ване.
— Кажется, твоя Кристина хочет с тобой поговорить. Что-то про «я на это не подписывалась» и «найди себе другую дуру»…
Ваня взял трубку дрожащими руками. Из динамика доносились возмущённые крики.
Инга посмотрела на опешивших родственников.
— Ну что, дорогие мои? Куда теперь пойдём семейным кружком собираться? К Кристине не получается, она, видите ли, против… Может, к тёте Зине? А, у неё места мало… Странно как-то получается…
Тётя Зина первой поняла, в какую ловушку они попали.
— Ванечка, — заговорила она неуверенно, — может, мы правда того… зайдём в другой раз…
— В другой раз? — Инга изобразила удивление. — А почему? Ваня теперь свободен! Можете хоть жить у него! Правда, Ваня?
Но Ваня не отвечал. Он слушал, как Кристина объясняет ему по телефону, что она молодая, красивая и не собирается связываться с семейными проблемами.
Родственники один за другим начали пятиться к выходу. Праздник внезапно закончился.
— Мам, пойдём домой, — захныкал племянник. — Тут скучно стало…
— Да, да, — затараторила тётя Зина, — мы это… зайдём как-нибудь потом…
За пять минут дом опустел. Остались только Ваня и Инга.
Ваня сидел за столом, уставившись в телефон. Кристина дала отбой.
— Бросила? — участливо спросила Инга.
Ваня молча кивнул.
— Ну вот, — Инга прошлась по кухне, собирая осколки разбитой посуды. — А я думала, это большая любовь… Оказывается, только пока удобно.
Она выбросила осколки в мусорное ведро и повернулась к мужу.
— Знаешь, Ваня, мне сейчас даже не больно. Наоборот — легко. Двадцать лет я была идиоткой. Терпела, что не надо, молчала, когда нужно было кричать. Думала, что семья — это когда все вместе любой ценой. А оказывается, семья — это когда тебя уважают.
Ваня поднял голову.
— Инга… можем ли мы…
— Нет, — спокойно ответила она. — Не можем. Поздно, Ваня. Знаешь, что самое смешное? Твоя родня сама себя выгнала. И любовничка твоя сама сбежала. А я… а я просто сказала правду.
Она села напротив него.
— Завтра я еду к маме в город. Подумаю, что дальше делать. А ты… ты остаёшься хозяином этого дома. Наконец-то сможешь принимать гостей, когда захочешь. Если, конечно, найдутся желающие…
Инга встала и пошла к двери.
— Кстати, чемодан правда под кроватью. Если решишь съехать — не забудь ключи на столе оставить.
Она остановилась на пороге.
— А ещё, Ваня… в следующий раз, если надумаешь жениться, сразу предупреди жену про родственников. Честно. Может, найдётся такая, которая это выдержит. Хотя… я сомневаюсь.
Дверь закрылась. Ваня остался один в тишине большого дома, который внезапно показался ему чужим и пустым. На столе лежал телефон с номером Кристины, которая больше не отвечала на звонки.
А за окном светило яркое субботнее солнце, и было так тихо, как не было уже много лет.
