Четверг выдался поганым с утра. Валерия проспала на полчаса — забыла поставить будильник, проснулась от солнца в глаза. Вскочила, глянула на время — семь сорок. На работе быть к девяти.
Душ наскоро, кофе растворимый, завтрак пропустила. В маршрутке мужик наступил на белые туфли, оставив грязный след. Извиняться не стал, буркнул что-то и уткнулся в телефон.
На работе начальница Ольга Викторовна встретила недовольным взглядом.
— Опаздываем? — спросила она, хотя Валерия пришла вовремя.
— Нет, Ольга Викторовна.
— Отчёт перепечатайте. График съехал, цифры мелкие.
День тянулся медленно. Принтер барахлил — то бумагу заминал, то чернила кончались. Коллега громко болтала по телефону с подругой. В столовой закончился суп, пришлось есть сухой бутерброд.
К шести вечера голова гудела от усталости, ноги ныли в туфлях на каблуке.
Четвёртый этаж без лифта дался тяжело. Сумка с ноутбуком тянула плечо, ключи не попадали в замок — руки дрожали.
Квартира встретила тишиной. Максим на тренировке — в четверг у него спортзал, потом к приятелю Андрею обсуждать не рабочие проекты.
Валерия скинула туфли, повесила пиджак, стянула резинку с волос. Наконец можно расслабиться.
Их квартира была небольшой — сорок два квадрата на двоих. Купили три года назад, взяв ипотеку на пятнадцать лет. Тогда жильё выглядело убого: облезлые обои, скрипучий паркет, старая сантехника. В ванной плитка отваливалась кусками, кран подтекал.
Но цена была приемлемой, а район хороший — недалеко от метро и работы. Решили покупать и постепенно приводить в порядок.
Ремонт делали сами, по вечерам и выходным. Максим оказался мастером на все руки — освоил укладку ламината, поклейку обоей, даже проводку менял, изучив ролики. У него были золотые руки и терпение — мог часами выравнивать стену или подгонять плинтус.
Валерия занималась творческой частью — искала идеи в интернете, выбирала цвета, покупала текстиль. Хотелось, чтобы их дом не был похож на типовую квартиру.
Особенно удачной получилась кухня. Снесли стену между кухней и балконом — получили дополнительных пять метров. Балкон утеплили, провели отопление, поставили диванчик и столик. Получилась уютная зона отдыха с видом во двор.
Кухонный гарнитур выбирали долго — обошли десятки салонов, сравнивали цены и качество. Остановились на светлом, цвета слоновой кости, с глянцевыми фасадами. Смотрелся современно и увеличивал пространство.
Технику покупали постепенно — сначала холодильник и плиту, потом посудомойку и микроволновку. Каждую покупку обсуждали неделями, читали отзывы, сравнивали характеристики.
Столешницу выбирали особенно тщательно. Хотелось красивое и практичное. Остановились на искусственном камне под мрамор — дорого, пятьдесят тысяч за сложную форму с вырезом под мойку, но красиво.
Ремонт растянулся на год. Тратили все свободные деньги — каждую премию, каждую подработку. Валерия второй год ходила в одной куртке, Максим отказался от курсов английского. Отпуска проводили дома, в ресторанах появлялись только по праздникам.
В общей сложности потратили шестьсот двадцать тысяч — все накопления плюс займы у родителей. Каждая копейка была на счету.
Но теперь у них был настоящий дом. Не съёмная квартира, где нельзя гвоздь вбить, не родительское жильё с чужими правилами. Их собственное пространство.
Валерия прошла на кухню, поставила чайник. За окном стемнело — осенний день короткий. В окнах соседних домов горел жёлтый свет, где-то лаяла собака, проезжали машины. Привычные звуки вечерней жизни.
Достала печенье из шкафчика — к чаю хотелось сладкого после тяжёлого дня. В холодильнике нашлась банка смородинового варенья, которое привозила свекровь. Варенье получилось удачным — сладкое с лёгкой кислинкой.
Резкий звонок разрезал тишину — два коротких нажатия. Валерия узнала почерк Евгении Константиновны.
— Лерочка, открывай! — знакомый голос. — Руки заняты!
За дверью стояла свекровь с тяжёлой сумкой, за ней золовка Ирина с пакетом из кондитерской.
— Добрый вечер, — улыбнулась Ирина. — Мимо проезжала, решила заглянуть.
Мимо — громко сказано. Ирина работала на другом конце города, до их дома двадцать километров.
— Проходите, — сказала Валерия.
Евгения Константиновна прошла на кухню как хозяйка. Поставила сумку, начала доставать банки с заготовками: огурцы, помидоры, кабачковую икру. Банки красивые, с разноцветными крышками.
— Урожай отменный в этом году, — говорила свекровь. — Всё лето на даче работала — поливала, полола, удобряла. Огурцы особенно удались — хрустящие, в меру солёные. Максим где?
— На тренировке. К восьми придёт.
— Правильно. Мужчина должен форму держать. А то некоторые после свадьбы расслабляются, пузо отращивают, а потом жёны на них не смотрят.
Намёк был прозрачным. Валерия промолчала.
Ирина разглядывала кухню после ремонта. Водила рукой по столешнице, трогала ручки шкафчиков.
— Красиво получилось. Со вкусом. А дорого обошлось? Ремонт сейчас недешёвый.
— Не считали точно, — ответила Валерия.
Хотя помнила каждую копейку. Гарнитур — сто восемьдесят тысяч, техника — семьдесят, плитка — тридцать пять. Столешница — пятьдесят тысяч.
— Как не считали? — удивилась Евгения Константиновна. — Такие деньги на ветер не бросают. Хотя я тоже вложилась. Пятьдесят тысяч дала на плитку и сантехнику.
Валерия кивнула. Свекровь помогала в долг. Они с Максимом вернули деньги два месяца назад, переводили по десять тысяч в месяц.
Чай заварился, по кухне поплыл аромат бергамота. Ирина достала эклеры из пакета, разложила на тарелке. Шесть штук с глянцевой шоколадной глазурью.
— Как дела на работе? — поинтересовалась свекровь. — Не сокращают?
— Пока нет. Работы много, сверхурочные иногда.
— Это хорошо. Сейчас работу терять нельзя. У нас в подъезде две семьи съехали — не могут квартплату платить.
Разговор потёк неспешно. Обсуждали погоду — осень дождливая. Говорили о соседях — у тёти Клавы с пятого проблемы с сердцем, скорая дважды приезжала. Семья напротив избавилась от лающей овчарки — пристроили к родственникам в частный дом.
Ирина рассказывала о работе в страховой — аврал, готовятся к налоговой проверке, задерживаются допоздна. Начальство нервничает, требует все документы.
Всё выглядело мирно, по-семейному. Валерия расслабилась, решив, что вечер пройдёт спокойно. Мыла чашки в раковине, слушая беседу.
— А знаешь, Лерочка, я тут подумала… — сказала вдруг свекровь.
Валерия напряглась — жди неприятностей.
— О чём?
— Мне нужны ключи от вашей квартиры.
Валерия застыла с тарелкой в руках. Вода в раковине журчала, за окном проехала машина, но кухня показалась необычайно тихой.
— Зачем? — голос прозвучал ровнее, чем ожидала.
— Ну как зачем… — свекровь махнула рукой. — Я тоже вложилась в ремонт, значит, имею право. Да и Иринке иногда негде переночевать — удобно будет, если я её к вам отправлю. Не к себе же в однушку на раскладушку укладывать постоянно.
Ирина опустила глаза в чашку, молчала. Видимо, разговор обсуждали заранее.
В голове пронеслись воспоминания — как копили на квартиру, экономили на всём, делали ремонт сами. Выходные в строительных магазинах, каждая деталь выбиралась с любовью. Их квартира — результат общего труда, воплощённая мечта.
— Евгения Константиновна, — сказала Валерия, поворачиваясь к свекрови, — а можно я тогда и я возьму ключи от вашей квартиры?
— Что?! — свекровь чуть не выронила чашку.
— По вашей логике справедливо. Мы тоже помогали — когда у вас трубу прорвало, Максим сантехника вызывал и за работу платил. Три тысячи, между прочим. А я продукты покупала две недели, пока вы болели. Пять тысяч наберётся. Дорогие лекарства привозила. Значит, мы тоже вложились в ваше жильё. Вдруг моей маме негде переночевать кажется или сестре, например? НЕ всё же к себе мне их пускать — мы же родственники как никак!
Тишина повисла тягучая. Свекровь открыла рот, закрыла, снова открыла. Лицо приобрело растерянное выражение — она не ожидала такого поворота.
— Это… совсем другое дело, — наконец произнесла она неуверенно. — Я мать Максима, а твоя семья…
— А моя семья что? — Валерия не повышала голос, но в интонации появилась сталь. — Почему ваша семья имеет право на нашу квартиру, а моя нет? В чём принципиальная разница?
Евгения Константиновна снова открыла рот, но слов не находилось. Её собственные аргументы оборачивались против неё. Да и вообще она не ожидала отпора от невестки.
— Лерочка, ну что ты… — начала свекровь, но Валерия перебила:
— Нет, давайте до конца. Или действуем по принципу «помог деньгами — получи право на жильё», и тогда это касается всех. Или квартира принадлежит тем, кто её покупал и на чьё имя оформлена.
Ирина резко встала, едва не опрокинув чашку.
— Мне пора, — пробормотала она, хватая сумку. — Спасибо за чай. Извините…
Не договорила, направляясь к выходу. Хотела исчезнуть из квартиры, где разговор принял неожиданный оборот.
— Иринка, подожди! — воскликнула свекровь, вскакивая. — Давай спокойно обсудим…
— Не надо, мам, — золовка обернулась в дверях. — Я разберусь сама со своими проблемами. Не нужно из-за меня…
Дверь хлопнула. Остались Валерия и свекровь. Евгения Константиновна стояла с расстроенным видом.
— Ну и острая ты у нас, — попыталась пошутить она, но смех получился фальшивым. — Совсем загнала в угол.
В прихожей послышались шаги. Максим вернулся — в спортивной форме, с сумкой через плечо. Лицо румяное от тренировки, хорошее настроение.
— О, мама приехала! — обрадовался он. — А где Иринка?
— Уехала уже, — коротко ответила Валерия.
Максим посмотрел на жену, на мать. Опытным взглядом понял — что-то произошло. Атмосфера напряжённая.
— Что случилось?
Свекровь встала, пошла натягивать пальто.
— Ничего особенного. Твоя жена считает, что я не имею права на ключи от квартиры. После всего, что сделала.
— Мам, — устало сказал Максим. — Мы говорили об этом. У нас своя семья, своё жильё.
— Значит, я чужая? — голос дрогнул. — После всего? Растила одна, работала на двух работах…
Тяжёлый аргумент. Максим помолчал — мать действительно много лет растила его одна после ухода отца.
— Не чужая. Но это личное пространство.
— Какое пространство? От матери прячетесь?
Валерия стояла у окна, глядя на двор. Внизу кто-то выгуливал собаку, горели окна. Обычная жизнь.
— Евгения Константиновна, — сказала она, не оборачиваясь, — никто не прячется. Просто это наша квартира. И никому не хотим давать ключи от неё.
— А если Иринке действительно негде жить?
— Поговорим и поможем. Но это наше решение.
Свекровь постояла у двери, подбирая слова.
— Пожалеете, — сказала наконец. — Мать одна бывает, а жёны разные.
— Мама!
— До свидания.
Дверь хлопнула. Максим обнял жену за плечи.
— Правильно сделала. Иначе она тут командовать начала бы.
На следующий день свекровь не звонила. Прошла неделя — тишина. Максим поглядывал на телефон, но набирать не решался.
В воскресенье утром раздался звонок — один длинный сигнал.
За дверью стояла Ирина.
— Можно зайти?
Села на кухне, достала конфеты.
— Мама дуется, — сказала без предисловий. — А я думаю — может, вы правы. Пора самой о себе заботиться.
Помолчала.
— Деньги откладывать буду. Побольше. Чтобы если что в гостиницу могла поехать. Извините за тот вечер.
Ушла через полчаса.
Вечером позвонила свекровь.
— Максим, как дела?
— Нормально, мам.
— Приезжайте в субботу, пирог испеку.
Всё. Как будто разговора про ключи не было. Но больше она об этом не заговаривала.
