— Мне больше не нужны твои тряпки в моём шкафу! Забирай всё немедленно! — эти слова, брошенные свекровью утром, стали последней каплей для Анны.
Она стояла посреди спальни, глядя на груду своих вещей, которые Раиса Петровна демонстративно выбросила из платяного шкафа прямо на пол. Красивые платья, которые Анна так бережно хранила, валялись смятые, словно ненужный хлам. Среди них было и то самое синее платье, в котором она познакомилась с Максимом четыре года назад.
Три месяца. Всего три месяца прошло с их свадьбы, а Анна уже чувствовала себя в этом доме не невесткой, а незваной гостьей, которая слишком засиделась. Раиса Петровна, элегантная женщина пятидесяти восьми лет с идеальной укладкой и маникюром, правила своей трёхкомнатной квартирой в центре города как императрица. И появление Анны в её владениях она восприняла как личное оскорбление.
— Раиса Петровна, но мы же договаривались, что это будет наш общий шкаф с Максимом, — Анна старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело от обиды. — Вы сами предложили нам эту комнату.
Свекровь окинула её презрительным взглядом. Она стояла в дверном проёме, скрестив руки на груди, в своём безупречном костюме цвета слоновой кости. Рядом с ней Анна в простых джинсах и футболке чувствовала себя золушкой.
— Предложила? Я предложила временно пожить моему сыну после свадьбы, пока вы не найдёте собственное жильё. А ты, видимо, решила, что это навсегда? Что можешь тут распоряжаться как у себя дома? Это мой дом, запомни это раз и навсегда!
Каждое слово било как пощёчина. Анна знала, что свекровь никогда не одобряла выбор сына. Максим был успешным юристом в крупной компании, а она — простой учительницей начальных классов. Для Раисы Петровны, бывшего главного бухгалтера банка, это был мезальянс.
— Я никогда не претендовала на ваш дом, — Анна подняла с пола своё любимое платье и начала аккуратно складывать вещи. — Мы с Максимом копим на квартиру. Вы же знаете, что мы каждый месяц откладываем.
— Копите? — Раиса Петровна усмехнулась. — На твою учительскую зарплату? Не смеши меня. Мой сын мог бы жениться на дочери партнёра их фирмы, и у них уже была бы квартира в подарок от родителей. А что принесла ты в эту семью? Только лишний рот!
Слова свекрови жалили больнее осиного укуса. Анна прикусила губу, чтобы не расплакаться. Она не хотела давать Раисе Петровне этого удовлетворения. Где был Максим? На работе, как всегда. Он уходил рано утром и возвращался поздно вечером, избегая домашних конфликтов.
Анна молча собрала свои вещи в большую спортивную сумку. Раиса Петровна наблюдала за ней с торжествующим видом.
— И не вздумай жаловаться Максиму, — предупредила свекровь. — Он и так устаёт на работе, а ты со своими капризами только нервы ему треплешь. Нормальная жена должна создавать мужу комфорт, а не проблемы.
Анна резко выпрямилась. В её карих глазах вспыхнул огонь.
— А нормальная мать должна радоваться счастью сына, а не разрушать его семью!
Лицо Раисы Петровны побагровело.
— Как ты смеешь?! В моём доме! Да я тебя…
— Что? Выгоните? — Анна смотрела ей прямо в глаза. — Так выгоняйте. Только объясните потом Максиму, почему его жена ушла.
Свекровь сжала кулаки, но промолчала. Она знала, что сын, при всей своей мягкости, не простит ей, если Анна уйдёт. По крайней мере, не сразу. Нужно действовать тоньше, исподволь, чтобы он сам разочаровался в этой никчёмной девчонке.
Вечером Максим вернулся около десяти. Анна сидела на кухне, проверяя тетради своих учеников. Она специально выбрала кухню, чтобы не находиться в их комнате, где теперь все её вещи были сложены в углу в сумках.
— Привет, солнышко, — Максим поцеловал её в макушку. Он выглядел уставшим, под глазами залегли тени. — Как день прошёл?
Анна подняла на него взгляд. Хотела рассказать про утренний скандал, про унижение, про то, как его мать выбросила её вещи. Но увидела его измождённое лицо и промолчала.
— Нормально. Ужин в холодильнике, разогреешь?
— Спасибо, но я поел в офисе. Мам дома?
— В своей комнате.
Максим кивнул и направился к матери. Анна слышала, как они о чём-то тихо разговаривают. Наверняка Раиса Петровна жалуется на неё, выставляет виноватой. А Максим, как всегда, будет кивать и соглашаться, лишь бы не было конфликта.
Через полчаса он вернулся на кухню.
— Ань, мама говорит, у вас какое-то недопонимание было насчёт шкафа?
Недопонимание. Вот как Раиса Петровна преподнесла сыну утреннюю сцену.
— Она выбросила все мои вещи на пол, Макс. Сказала, что я не имею права занимать место в шкафу.
Максим неловко потёр шею.
— Ну, может, она просто хотела навести порядок? Ты же знаешь, мама любит, чтобы всё было идеально. Давай я поговорю с ней, выделим тебе отдельную полку.
Отдельную полку. В доме, где она должна была быть хозяйкой наравне с мужем. Анна почувствовала, как в груди поднимается волна горечи.
— Макс, твоя мать не хочет, чтобы я здесь жила. Она каждый день даёт мне это понять. То посуду я мою не так, то готовлю не то, то слишком много воды трачу, то слишком громко хожу. Я чувствую себя здесь чужой!
— Не драматизируй, пожалуйста, — Максим устало провёл рукой по лицу. — Мама просто привыкла жить одна, ей нужно время адаптироваться. Потерпи немного. Мы же копим на квартиру.
Потерпи. Это слово Анна слышала от него постоянно. Потерпи, мама привыкнет. Потерпи, скоро переедем. Потерпи, не усложняй.
— А если я больше не могу терпеть?
Максим нахмурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что мы можем снять квартиру. Пусть маленькую, пусть на окраине, но свою. Где я буду чувствовать себя дома, а не непрошеной гостьей.
— Анна, мы же это обсуждали, — в голосе Максима появились нотки раздражения. — Если будем снимать, то не накопим на собственное жильё ещё лет пять. А здесь мы живём бесплатно.
— Бесплатно? — Анна горько усмехнулась. — Твоя мать каждый день напоминает мне, какую услугу она нам оказывает. Это не бесплатно, Макс. Я плачу за это своим достоинством.
— Хватит! — Максим повысил голос, что случалось с ним крайне редко. — Я устал, у меня завтра важная встреча, а ты устраиваешь сцены из-за какого-то шкафа! Моя мать права, ты ведёшь себя как избалованный ребёнок!
Слова мужа ударили больнее, чем все оскорбления свекрови. Анна почувствовала, как по щекам текут слёзы. Она не стала их вытирать.
— Твоя мать права, — повторила она тихо. — Конечно, она права. Она всегда права. А я всегда виновата. Знаешь что, Максим? Я устала быть виноватой.
Она встала и вышла из кухни, оставив мужа сидеть в одиночестве. В их комнате Анна легла на кровать, не раздеваясь, и уткнулась лицом в подушку. Она не хотела, чтобы Раиса Петровна слышала её плач.
Максим пришёл через час. Сел на край кровати, неловко погладил её по спине.
— Прости, я погорячился. Давай спать, утро вечера мудренее.
Но утро не принесло мудрости. Оно принесло новое унижение.
Анна проснулась от громкого стука в дверь. На часах было шесть утра, суббота. Максим сонно заворочался рядом.
— Вставайте, лентяи! — голос Раисы Петровны был бодр и требователен. — Анна, иди готовь завтрак! У меня сегодня придут подруги, нужно всё подготовить!
Анна села в кровати. Подруги свекрови — это четыре такие же властные дамы, которые собирались раз в месяц поиграть в карты и посплетничать. И каждый раз Раиса Петровна заставляла Анну прислуживать им, как горничную.
— Мам, сегодня суббота, — пробормотал Максим, не открывая глаз. — Дай поспать.
— Тебе можно спать, а твоя жена пусть займётся делом! Или она думает, что я буду одна готовить на пять человек?
Максим что-то невнятно пробурчал и повернулся на другой бок. Анна поняла, что поддержки от него не дождётся. Она встала, накинула халат и вышла из комнаты.
Следующие четыре часа превратились в настоящий кошмар. Раиса Петровна командовала ею, как прислугой. Салат нарезан неровно — переделай. Скатерть поглажена плохо — перегладь. Чай заварен слабо — завари заново.
К полудню Анна валилась с ног от усталости. Руки дрожали, когда она расставляла чашки на столе. Раиса Петровна окинула сервировку критическим взглядом.
— Ложки положи справа от чашек, сколько раз говорить! И фартук сними, выглядишь как кухарка.
— Но я же и есть кухарка в этом доме, — вырвалось у Анны.
Свекровь прищурилась.
— Следи за языком, девочка. Ты живёшь в моём доме на всём готовом, так что будь благодарна.
В этот момент в дверях появился заспанный Максим.
— Что за шум?
— Твоя жена опять скандалит, — тут же пожаловалась Раиса Петровна. — Я попросила её помочь с приёмом гостей, а она грубит.
Максим устало посмотрел на Анну.
— Ань, ну что тебе стоит помочь маме? Она же не каждый день просит.
Не каждый день. Анна хотела рассмеяться. Свекровь просила, точнее, требовала её помощи ежедневно. Мыть полы, гладить бельё, готовить ужин — всё это легло на плечи Анны, потому что Раиса Петровна считала ниже своего достоинства заниматься домашней работой при живой невестке.
Подруги свекрови начали собираться к часу дня. Четыре дамы элегантного возраста, увешанные золотом и источающие дорогой парфюм. Они расположились в гостиной, и начался ритуал карточной игры и сплетен.
— Раиса, дорогая, у тебя такая услужливая невестка, — проворковала одна из дам, когда Анна подавала чай. — Моя бы ни за что не стала прислуживать.
— Что поделаешь, приходится воспитывать, — вздохнула Раиса Петровна. — Из простой семьи девочка, манер никаких. Но я стараюсь научить её, как надо вести хозяйство.
Анна закусила губу, чтобы не ответить. Она поставила поднос на стол и хотела уйти, но свекровь остановила её.
— Анна, посиди с нами, расскажи, как в школе дела.
Это была ловушка, Анна знала. Раиса Петровна хотела выставить её в невыгодном свете перед подругами. Но отказаться означало дать новый повод для придирок. Анна села на краешек стула.
— В школе всё хорошо. У меня чудесный класс, дети очень способные.
— Учительница начальных классов, — протянула одна из дам. — Благородная профессия, но такая… неденежная.
— Зато у неё много свободного времени, — добавила другая. — Можно заниматься домом, мужем.
— Если бы, — вздохнула Раиса Петровна. — Приходит домой и сразу за свои тетрадки. А готовить, убирать — это всё на мне.
Ложь! Вопиющая ложь! Анна почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Это неправда! Я каждый день готовлю ужин, убираю квартиру, стираю!
Подруги переглянулись. Раиса Петровна theatrical вздохнула.
— Вот видите, какая она. Всё ей не так, всё не угодишь. Максим мой просто святой, что терпит такой характер.
— Зато молодая, симпатичная, — заметила одна из дам, окидывая Анну оценивающим взглядом. — Это многое компенсирует мужчинам.
— Красота увядает, а характер остаётся, — назидательно произнесла Раиса Петровна. — Я надеюсь, Максим это вовремя поймёт.
Намёк был более чем прозрачен. Свекровь открыто говорила, что надеется на развод. Анна встала так резко, что чуть не опрокинула стул.
— Извините, мне нужно идти.
Она выбежала из гостиной, не обращая внимания на торжествующий взгляд свекрови. В их комнате Анна схватила телефон и набрала номер Максима. Он не ответил. Как всегда в критический момент, его не было рядом.
Анна села на кровать и обхватила голову руками. Так больше продолжаться не могло. Она теряла себя в этом доме, превращалась в тень, в безмолвную прислугу. А Максим… Максим выбрал сторону матери. Может, не явно, но его молчание, его нежелание защитить жену говорили сами за себя.
Вечером, когда гости разошлись, а Раиса Петровна удалилась в свою комнату довольная произведённым эффектом, Анна приняла решение. Она достала чемодан и начала складывать вещи. Не все, только самое необходимое. Остальное заберёт потом.
Максим вернулся около девяти. Увидев чемодан, он замер на пороге.
— Ты что делаешь?
— Ухожу, Макс. К родителям. Мне нужно время подумать.
— Подумать о чём? — он подошёл к ней, попытался взять за руку, но Анна отстранилась.
— О нас. О том, есть ли у нас будущее.
— Не говори глупостей! Конечно, есть! Мы же любим друг друга!
— Любишь? — Анна посмотрела ему в глаза. — Тогда почему ты позволяешь матери унижать меня? Почему всегда принимаешь её сторону?
— Я не принимаю ничью сторону! Я просто пытаюсь сохранить мир в семье!
— В чьей семье, Макс? В семье, где твоя жена чувствует себя чужой? Где свекровь открыто говорит о надежде на наш развод?
Максим побледнел.
— Мама такого не говорила.
— Говорила. Сегодня, при своих подругах. Но ты, конечно, мне не поверишь. Ты никогда мне не веришь, когда дело касается твоей матери.
Она закрыла чемодан и направилась к двери. Максим преградил ей путь.
— Анна, не уходи. Давай поговорим спокойно. Я поговорю с мамой, всё уладится.
— Нет, Макс. Разговорами тут не поможешь. Твоя мать никогда меня не примет, а ты никогда не встанешь на мою сторону. Я устала бороться одна.
В коридоре появилась Раиса Петровна. Она была в шёлковом халате, лицо тщательно накрашено даже дома.
— Что за шум? Максим, почему твоя жена с чемоданом?
— Она уходит, мама, — голос Максима дрогнул.
Раиса Петровна не смогла скрыть удовлетворения.
— Ну что ж, может, оно и к лучшему. Нечего держать человека, если он не хочет быть частью семьи.
Это было последней каплей. Анна развернулась к свекрови.
— Знаете что, Раиса Петровна? Вы правы. Я действительно не хочу быть частью такой семьи. Семьи, где мать манипулирует сыном, а сын не способен защитить жену. Оставайтесь вдвоём, вы друг друга стоите.
— Как ты смеешь?! — взвилась свекровь.
— А вот так смею! Я больше не ваша бесплатная прислуга и мальчик для битья! Ищите другую дуру, которая будет терпеть ваши унижения!
— Анна! — Максим был шокирован. Его тихая, покладистая Анна никогда не говорила таким тоном.
Но Анна уже открыла дверь.
— Когда решишь, что для тебя важнее — мамины юбки или собственная семья, позвони. А пока… пока прощай, Максим.
Она вышла, и дверь захлопнулась за ней с громким стуком.
Две недели спустя Анна сидела в маленькой кухне родительской квартиры и пила чай с мамой. За эти две недели Максим звонил каждый день, писал сообщения, приезжал, но она не хотела его видеть. Ей нужно было время.
— Может, поговоришь с ним? — осторожно предложила мама.
— О чём говорить, мам? Он не изменится. И Раиса Петровна тоже.
Телефон зазвонил. Номер был незнакомый. Анна ответила.
— Анна Сергеевна? Это Елена Михайловна, соседка Максима. Вы нужны здесь срочно. С Раисой Петровной случился сердечный приступ.
Анна почувствовала, как сердце ухнуло вниз. При всей неприязни к свекрови, она не желала ей зла.
— Как она?
— В больнице, в реанимации. Максим там с ней. Но… дело в другом. Она перед скорой просила передать вам, что хочет поговорить. Сказала, что это важно.
Через час Анна была в больнице. Максим сидел в коридоре, ссутулившись, казался постаревшим на десять лет.
— Анна! Ты приехала!
Он бросился к ней, но она остановила его жестом.
— Как твоя мама?
— Врачи говорят, кризис миновал, но нужна операция. Она… она просила тебя.
Это было неожиданно. Раиса Петровна меньше всего на свете хотела бы видеть её. Или…
Медсестра провела Анну в палату. Раиса Петровна лежала на больничной койке, подключенная к капельнице. Без своей идеальной укладки и макияжа она выглядела обычной уставшей женщиной.
— Анна, — её голос был слабым. — Спасибо, что приехала.
— Что вы хотели мне сказать?
Раиса Петровна закрыла глаза, словно собираясь с силами.
— Я… я хочу извиниться. Я была неправа. Ужасно неправа.
Анна не поверила своим ушам.
— Когда лежишь вот так, на грани, многое переосмысливаешь, — продолжила свекровь. — Я вспомнила себя молодой. Как моя свекровь точно так же третировала меня. Как я плакала ночами, как муж не защищал меня. И я поклялась, что когда у меня будет сын, я буду другой. А стала такой же. Даже хуже.
По её щеке скатилась слеза.
— Я боялась потерять Максима. Он всё, что у меня есть. И от страха я чуть не разрушила его счастье. И своё тоже. Потому что… потому что я успела к вам привязаться, Анна. Вы хорошая девочка. Добрая, терпеливая. Максим без вас пропадёт.
Анна села на стул рядом с кроватью. В груди боролись разные чувства.
— Раиса Петровна…
— Нет, дайте договорить. Я не прошу вас простить меня сразу. Я знаю, я много вам навредила. Но дайте шанс. Мне и Максиму. Он любит вас. Эти две недели он места себе не находил. И я… я постараюсь. Буду учиться быть нормальной свекровью. Если вы согласитесь учить меня.
Анна смотрела на эту сломленную болезнью женщину и видела не врага, а несчастного, одинокого человека, который из страха потерять близких отталкивал их от себя.
— Я подумаю, — сказала она наконец.
Раиса Петровна кивнула и закрыла глаза. Она устала от этого разговора, но на лице появилось умиротворение.
Анна вышла из палаты. Максим вскочил ей навстречу.
— Что она сказала?
— Извинилась.
Максим был потрясён.
— Мама? Извинилась? Я не верю.
— Она болеет, Макс. Ей страшно. И одиноко.
Максим опустил голову.
— Анна, я… я тоже хочу извиниться. Я был трусом. Боялся конфликтов, боялся выбирать между вами. А в итоге чуть не потерял самое дорогое — тебя. Эти две недели были адом. Я понял, что без тебя моя жизнь пуста. Даже если мама против, даже если весь мир против — я хочу быть с тобой. Если ты ещё хочешь быть со мной.
Анна долго смотрела на него. На этого высокого, нескладного мужчину, который был таким сильным в офисе и таким слабым дома. Но сейчас в его глазах она видела решимость. Настоящую, не показную.
— Мы снимем квартиру, — сказала она.
— Да, конечно! Хоть завтра!
— И ты будешь на моей стороне. Всегда.
— Всегда, клянусь.
— И если твоя мама снова начнёт…
— Я поставлю её на место. Обещаю.
Анна кивнула.
— Тогда… тогда попробуем. Но это последний шанс, Макс. Для всех нас.
Он обнял её, и она позволила себе на мгновение расслабиться в его объятиях. Путь будет непростым, она знала. Раиса Петровна не изменится в одночасье, да и Максиму придётся учиться быть мужем, а не маминым сынком. Но может быть, этот кризис стал тем толчком, который был нужен их семье.
Через три месяца они въехали в маленькую однокомнатную квартиру на окраине города. Раиса Петровна, оправившись после операции, помогла с первым взносом. Она приехала на новоселье с пирогом собственного приготовления и букетом полевых цветов.
— Я помню, вы говорили, что любите ромашки, — смущённо сказала она, протягивая букет Анне.
Это было начало. Трудного, но важного пути к взаимопониманию. Раиса Петровна училась не вмешиваться, Максим — защищать жену, а Анна — прощать. И однажды, год спустя, когда Анна сказала свекрови, что ждёт ребёнка, Раиса Петровна расплакалась от счастья и прошептала:
— Спасибо, доченька.
И это слово — доченька — стало символом их новых отношений. Отношений, построенных не на страхе и манипуляциях, а на взаимном уважении и любви. Потому что семья — это не просто кровные узы. Это выбор быть вместе, несмотря ни на что. И они сделали этот выбор.
