Люба никогда не любила дни рождения свекрови. Не потому что завидовала или ревновала — просто каждый такой праздник превращался в испытание на выносливость. Галина Петровна умела превратить любое семейное торжество в демонстрацию собственного величия.
В этом году исполнялось семьдесят. Круглая дата, гости со всех концов города, стол на двадцать человек. Готовиться начали за неделю — составляли меню, покупали продукты, заказывали торт в кондитерской.
Люба работала медсестрой в детской поликлинике. Зарплата небольшая, но работа спокойная, коллектив дружный. Муж Игорь трудился слесарем на заводе, до пенсии оставалось пять лет.
Жили они у свекрови в трёхкомнатной квартире уже двадцать лет. Сначала это было временно — молодая семья, денег на собственное жильё не было. Потом родился сын Артём, и съезжать стало ещё сложнее. Галина Петровна помогала с ребёнком, сидела с внуком, когда Люба работала.
Годы шли, Артём вырос, выучился, женился, уехал в другой город. А они так и остались с свекровью. Привыкли, притерлись.
Да и Галина Петровна прямо говорила: «Куда вы денетесь в вашем возрасте? Квартиры нынче баснословных денег стоят. Живите спокойно, после меня всё ваше будет.»
Люба верила. Игорь тоже. За двадцать лет они вложили в квартиру немало — делали ремонты, меняли сантехнику, покупали мебель. Считали этот дом своим.
Свекровь была женщиной энергичной, несмотря на возраст. Невысокая, плотная, с аккуратной седой причёской, всегда при минимальном, но макияже. Любила командовать, распоряжаться, быть в центре внимания. Любу терпела — не любила, но и открыто не конфликтовала. Считала её полезной в хозяйстве.
— Любаша хорошая девочка, — говорила она подругам. — Тихая, покладистая. И готовит неплохо, и убирает. Игорю повезло с женой.
Но при этом Любовь всегда чувствовала себя не совсем хозяйкой в доме. Скорее временной жилицей, которую могут в любой момент попросить освободить комнату.
В день юбилея с утра кипела работа. Готовили салаты, жарили мясо, накрывали стол. Галина Петровна распоряжалась как генерал:
— Любка, картошку почисти побольше, гостей много будет. Игорь, стол раздвигай, второй надо тоже уместить. Стулья у соседей забери — я договорилась. Все тарелки не поместятся. И скатерть возьми праздничную, белую с кружевами.
К пяти вечера всё было готово. Квартира преобразилась — везде цветы, воздушные шары, на стенах фотографии именинницы разных лет. Стол ломился от угощений.
Гости начали собираться к шести. Приехали дальние родственники, соседи, подруги Галины Петровны. Народу набралось действительно много — человек двадцать, не меньше.
И тут обнаружилась проблема — всем не хватало места даже за большим столом, состоящих из двух приставленных. Стулья стояли впритык, локтями упираться было не во что.
— Любаш, — обратилась к невестке свекровь, — а ты сядешь вон туда, к детскому столику. Там удобно тебе будет.
Люба посмотрела туда, куда показывала Галина Петровна. В углу зала стоял низкий журнальный столик, вокруг него несколько детских стульчиков. За этим импровизированным столом сидели внучка соседей, лет десяти, и племянник кого-то из гостей, подросток лет четырнадцати.
— Галина Петровна, — осторожно возразила Любовь, — там же стулья низкие, мне будет неудобно есть. Может, как-нибудь по-другому… Подвинемся…
— Да ладно тебе, — отмахнулась свекровь. — Ты всё равно будешь на ногах бегать — гостей обслуживать. Сядешь — поешь на бегу, встанешь — чай разольёшь, салатики подложишь.
Люба почувствовала, как лицо заливается краской. Получалось, что она не гостья на празднике, а прислуга. Ей даже места за общим столом не нашлось.
— Мам, — вмешался Игорь, — давай я лучше к детям сяду. Мне всё равно.
— Нет уж, — твёрдо сказала Галина Петровна. — Ты мужчина, сын хозяйки. Твоё место здесь, рядом со мной. А Любаша справится, она привычная.
Люба сжала губы. Хотелось возразить, но вокруг столпились гости, все смотрели, ждали развития событий. Устраивать скандал в день рождения свекрови не хотелось.
— Хорошо, — сдалась она. — Как скажете.
Прошла к детскому столику, села на низкий стульчик. Действительно было неудобно — колени почти касались подбородка, руки не знаешь куда деть.
— Тётя Люба, а почему вы с нами сидите? — удивилась десятилетняя Катя. — Вы же взрослая.
— Место кончилось, — коротко объяснила Любовь.
Праздник начался. Галина Петровна сияла в центре внимания, принимала поздравления, выслушивала комплименты. Гости наперебой хвалили её моложавый вид, элегантность, кулинарные способности.
— Галочка, ты прямо расцвела! — восклицала соседка тётя Роза. — На пятьдесят выглядишь, не больше!
— Какой стол накрыла! — вторила ей двоюродная сестра. — Всё такое вкусное, красивое!
Люба сидела в углу, чувствуя себя золушкой на балу. Периодически вставала, относила пустые тарелки, приносила новые блюда. Гости привычно подавали ей грязную посуду, просили налить, подложить, донести.
— Люба, принеси ещё хлеба, — командовала свекровь, даже не поворачивая головы в её сторону.
— Люба, у вас нарезка кончается, — замечали гости.
Она покорно выполняла все просьбы, чувствуя себя официанткой на семейном празднике.
Игорь сидел рядом с матерью, изредка виновато поглядывая в сторону жены. Но вставать и что-то менять не решался — боялся испортить матери настроение в день рождения.
Время шло, тосты следовали один за другим. Все хвалили именинницу, желали здоровья, долгих лет жизни. Галина Петровна принимала поздравления с королевским достоинством.
— Спасибо, дорогие мои, — говорила она. — Я счастлива, что у меня такие замечательные родственники и друзья. Особенно радует, что сын со мной живёт, заботится. Не все дети в наше время так поступают.
Любовь слушала эти слова и думала о том, что её как будто не существует. Свекровь говорит о сыне, но ни слова о невестке, которая двадцать лет этой заботы тоже проявляет.
В разгар торжества зазвонил телефон. Галина Петровна взглянула на экран и просияла.
— Ой, девочки, это Лена из Германии звонит! Моя подруга детства, представляете! Из самого Берлина поздравлять будет!
Она торжественно взяла трубку, включила громкую связь, чтобы все слышали, какая она важная персона — ей звонят аж из-за границы.
— Алло, Ленусик! — радостно воскликнула именинница. — Как я рада тебя слышать!
— С днём рождения, Галка! Желаю тебе все, да побольше — раздался из динамика бодрый голос с лёгким акцентом. — Семьдесят лет, подумать только! Настроение как?
— Замечательно! Гостей полный дом, стол ломится, все меня поздравляют…
— А как твои квартиранты? — неожиданно спросила подруга. — Игорёк с Любкой всё ещё надеются на наследство? Смешно же — живут у тебя, прислуживают, думают, что квартира им достанется, а ты уже давно всё с Машкой решила! Ну ты даёшь, Галка — так их разводить! Вот тебе и семьдесят лет, а мозги у тебя точно как у двадцатилетней — так играть! До осени ещё осталось терпеть эту парочку, а потом спокойно всё на дочку перепишешь, как планировала?
В зале повисла гробовая тишина. Все замерли с вилками в руках, уставившись на телефон. Галина Петровна судорожно потянулась к аппарату, чтобы выключить громкую связь, но не могла судорожно попасть на кнопку. Да и было уже поздно.
— Алло? Галка, ты что молчишь? — продолжала Лена из Берлина. — Слушай, а может, раньше их выставишь? А то они же совсем обнаглеют, если поймут, что им ничего не светит…
Свекровь наконец нашла кнопку и отключилась. Но слова были произнесены, все их услышали.
Люба сидела на своём детском стульчике как громом поражённая. Значит, всё это время их обманывали. Они не семья, а квартиранты. Их не любят и не ценят, их терпят до удобного момента.
Игорь медленно встал из-за стола. Лицо у него было белым.
— Мама, — сказал он тихо, — это правда? Ты собираешься нас выкинуть?
Галина Петровна судорожно крутила в руках отключённый телефон. Впервые за все годы знакомства Любовь видела её растерянной и такой бледной.
— Игорёк, ты не так понял… Лена пошутила… Мы же не обсуждали…
— Мам, не ври. Я всё слышал. И все всё слышали.
Гости сидели в напряжённом молчании. Кто-то смотрел в тарелку, кто-то изучал рисунок на обоях. Праздничная атмосфера испарилась в одну секунду.
— Двадцать лет, — продолжал Игорь. — Двадцать лет мы с Любой живём в этой квартире. Ремонт делали, мебель покупали, за тобой ухаживали. А ты нас квартирантами называешь.
— Сынок, я не хотела…
— Не хотела, но планировала. До осени терпеть, а потом выставить.
— Игорь, успокойся, — попыталась вмешаться тётя Роза. — В семье всякое бывает…
— Какая семья? — горько усмехнулся Игорь. — Мы тут не семья. Мы прислуга. Посмотрите, где моя жена сидит — с детьми за отдельным столиком. бегает на побегушках у тебя! Потому что место для неё не нашлось среди «настоящих» родственников.
Все невольно посмотрели на Любу. Она по-прежнему сидела на низком стульчике, согнувшись в неудобной позе. Картина действительно была красноречивой.
— Любаша, вставай, — сказал муж. — Мы уходим.
— Игорь, не надо, — заплакала свекровь. — Лена просто болтала…
— Болтала то, что вы с ней обсуждали.
Любовь встала с детского стула, расправила затёкшие ноги. Подошла к мужу, взяла его под руку.
— Извините за испорченный праздник, — обратилась она к гостям. — Но нам действительно пора.
Они направились к выходу. Галина Петровна металась за ними.
— Любаша, Игорёк, подождите! Мы всё обсудим, решим…
— Обсуждать нечего, — остановился у двери Игорь. — Всё и так ясно. Мы завтра начнём искать съёмное жильё.
— Но куда вы денетесь? У вас же денег нет на квартиру!
— Найдём. — Игорь открыл дверь. — Не твоя забота.
Они вышли на лестничную площадку. За спиной осталась квартира, полная растерянных гостей и пристыженой именинницы.
— Люб, — тихо сказал муж, — прости меня. Я должен был раньше понять, что к чему.
— Ты не виноват, — покачала головой Любовь. — Мы оба верили, что живём в семье. А оказалось — в театре.
— Что теперь будем делать?
— То же, что и раньше. Работать, жить, надеяться на лучшее. Только теперь честно — без иллюзий.
Они спустились вниз, вышли на улицу. Вечер был тёплым, звёздным. Впереди ждала неизвестность, но она не пугала. После двадцати лет обмана даже неопределённость казалась честнее.
— А знаешь что, — сказала Люба, остановившись под фонарём, — хорошо, что всё так вышло. Хорошо, что мы узнали правду.
— Хорошо? — удивился Игорь.
— Да. Теперь мы точно знаем, что нам здесь рады ровно до осени. И можем планировать свою жизнь исходя из этого.
— Но где мы будем жить?
— Найдём что-нибудь.
Игорь обнял жену.
— Ты права.
Они отправились в ближайшую гостиницу, благо в спальных районах они стоят не так дорого.
На следующий день они начали поиски съёмного жилья. Нашли небольшую однокомнатную квартиру в другом районе. Недорого, чисто и уютно.
Переезжали молча, быстро. Галина Петровна плакала, просила прощения, обещала всё исправить. Но слова, произнесённые подругой из Берлина, уже нельзя было забрать обратно.
— Мам, — сказал Игорь, упаковывая последние вещи, — позвони Маше. Пусть приезжает получать своё наследство. Квартиранты съезжают.
В новом доме им пришлось нелегко первое время. Денег было мало, приходилось экономить на всём. Но зато они были хозяевами своей жизни, а не временными жильцами в чужой квартире.
Через полгода Люба встретила на улице соседку тётю Розу.
— Любаша! — обрадовалась та. — Как дела? Как на новом месте?
— Хорошо, — улыбнулась Люба. — А у Галины Петровны как?
— Да что у неё… Совсем скучает. Дочка-то приезжала на пару недель, квартиру оформляла, и уехала обратно. Теперь одна сидит, с подругами уже стесняется встречаться после того юбилея.
— Жалко её, — неожиданно для себя сказала Любовь.
— Жалко? — удивилась тётя Роза. — После всего, что было?
— Да. Она сама себя наказала. Обманула не только вас, но обманула и себя. Думала, будет жить с дочкой, а дочка только квартиру забрала и уехала.
— А вы не думаете вернуться?
— Нет, — твёрдо сказала Люба. — Мы теперь живём по-своему.
Домой она шла с лёгким сердцем. Их маленькая квартирка встретила теплом и уютом.
Игорь готовил ужин на крохотной кухне.
— Как день прошёл? — спросил он.
— Хорошо. Встретила тётю Розу. Рассказывала про твою маму.
— И как она?
— Одна. Сестра твоя уехала, подруги отвернулись. Получила то, что заслужила.
— Не жалеешь её?
Любовь подумала.
— Жалею. Но не настолько, чтобы вернуться. Мы слишком долго играли в её спектакле. Пора жить своей жизнью.
— Согласен, — кивнул Игорь. — За нашу новую жизнь!
Они чокнулись чашками с чаем. За окном светили звёзды, в маленькой квартире было тепло и спокойно. Они были дома.
