— Вот документы на квартиру, подписывай здесь и здесь, — свекровь положила передо мной бумаги, даже не подняв глаз от телефона.
Я замерла с чашкой чая в руках. Татьяна Петровна сидела на моём диване, в моей гостиной, и протягивала мне какие-то документы, как будто это было само собой разумеющимся.
— Какие документы? — я осторожно поставила чашку на стол.
— На переоформление квартиры, — она наконец посмотрела на меня. — Мы с Павлом всё обсудили. Квартиру лучше оформить на него.
Мои руки похолодели. Квартира, которую мне оставила моя покойная мама, была единственным, что у меня осталось от родителей. Двухкомнатная квартира в хорошем районе, за которую мама выплачивала ипотеку последние десять лет своей жизни.
— Мы с Павлом? — я повторила, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Когда вы успели это обсудить?
— Вчера, когда ты была на работе, — Татьяна Петровна говорила таким тоном, будто объясняла что-то очевидное ребёнку. — Паша согласен, что так будет правильнее. В конце концов, он глава семьи.
Я посмотрела на документы. Договор дарения. Моя квартира должна была перейти в собственность моего мужа. Бесплатно. Просто так.
— А где сам Павел? — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.
— На работе, конечно. Он сказал, что ты разумная женщина и поймёшь, что это для блага семьи.
Для блага семьи. Эти слова свекровь повторяла постоянно с тех пор, как мы поженились два года назад. Для блага семьи я должна была уволиться с любимой работы и найти что-то поближе к дому. Для блага семьи мы переехали в район, где жила Татьяна Петровна. Для блага семьи я готовила обеды на всю их родню каждые выходные.
— Татьяна Петровна, — я села напротив неё, — это квартира моей мамы. Я не собираюсь её никому дарить.
Свекровь отложила телефон и посмотрела на меня с той снисходительной улыбкой, которую я ненавидела больше всего.
— Лена, дорогая, ты же понимаешь, что в нормальной семье всё имущество должно быть оформлено на мужчину? Так принято. Твоя мама, царствие ей небесное, просто не успела это понять. Но ты же современная девушка, ты должна понимать, что мужчина — это опора семьи.
— В нормальной семье муж и жена равны, — я пыталась сохранять спокойствие.
— Равны? — Татьяна Петровна рассмеялась. — Милая моя, где ты видела такие семьи? Мужчина зарабатывает, женщина создаёт уют. Мужчина принимает решения, женщина поддерживает. Так было всегда.
— У меня зарплата больше, чем у Павла, — напомнила я.
Это была правда. Я работала главным бухгалтером в крупной компании, а Павел — менеджером среднего звена в небольшой фирме своего друга.
— Временно, — отмахнулась свекровь. — Паша скоро получит повышение. А ты всё равно скоро уйдёшь в декрет.
— В какой декрет? Мы с Павлом ещё не планируем детей.
— Не планируете? — брови Татьяны Петровны поползли вверх. — А я думала, вы уже два года женаты. Пора бы и о детях подумать. Я в твоём возрасте уже двоих родила.
Мне было двадцать восемь, и я совершенно не торопилась заводить детей. Особенно после того, как увидела, как свекровь воспитала Павла — инфантильного тридцатидвухлетнего мужчину, который не мог принять ни одного решения без мамы.
— Мы подумаем об этом позже, — уклончиво ответила я. — А сейчас давайте вернёмся к квартире. Я не буду её переоформлять.
Татьяна Петровна вздохнула, как будто я была непослушным ребёнком, который отказывается есть полезную кашу.
— Лена, ты не понимаешь. Павел — мой единственный сын. Всё, что у него есть, когда-нибудь перейдёт к вашим детям. А что, если с тобой что-то случится? Квартира достанется твоим дальним родственникам, а Паша с детьми останется на улице.
— Со мной ничего не случится, — я чувствовала, как начинаю закипать. — И даже если случится, у меня есть завещание на имя Павла.
— Завещание можно оспорить, — свекровь наклонилась ко мне. — А дарственная — это надёжно. Подумай о будущем. О наших внуках.
Наших внуках. Она уже распланировала всю мою жизнь, включая детей, которых у меня ещё не было.
— Я подумаю, — соврала я, просто чтобы закончить этот разговор.
— Вот и умница, — Татьяна Петровна погладила меня по руке, и я едва сдержалась, чтобы не отдёрнуть её. — Я знала, что ты разумная девушка. Паша хорошо выбрал.
Она встала, забрала свою сумочку и направилась к выходу. У двери обернулась.
— Документы я оставлю здесь. Нотариус ждёт нас в пятницу в три часа. Не опаздывай.
Дверь за ней закрылась, а я осталась сидеть на диване, глядя на документы. Договор дарения. Моя квартира. Единственное, что осталось от мамы.
Вечером вернулся Павел. Я ждала его на кухне, документы лежали на столе.
— Привет, — он поцеловал меня в щёку и сразу направился к холодильнику. — Что на ужин?
— Твоя мама приходила, — сказала я.
Павел замер с открытой дверцей холодильника.
— А, да, она говорила, что зайдёт, — он старательно не смотрел на меня.
— Она принесла документы на квартиру.
— Ну да, мы же обсуждали это.
— Мы? — я встала. — Когда мы это обсуждали?
Павел наконец закрыл холодильник и повернулся ко мне.
— Лен, ну что ты сразу заводишься? Мама правильно говорит — в семье всё должно быть общее.
— Общее — это одно. А переоформление моей квартиры на тебя — это другое.
— Какая разница? — он пожал плечами. — Мы же муж и жена. Что моё, то твоё, что твоё, то моё.
— Тогда давай переоформим на меня твою машину, — предложила я.
Павел нахмурился.
— Это другое. Машина нужна мне для работы.
— А квартира нужна мне для жизни.
— Лена, ты не понимаешь, — он сел за стол напротив меня. — Мама объяснила мне, что это вопрос безопасности. Если квартира оформлена на меня, никто не сможет нас выселить.
— Нас и так никто не может выселить. Это моя квартира.
— Но ты же женщина, — Павел говорил так, будто это всё объясняло. — Женщины эмоциональны, могут наделать глупостей. А я буду защищать наши интересы.
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот милый, заботливый парень, который два года назад клялся мне в вечной любви?
— Паша, это квартира моей мамы. Она работала всю жизнь, чтобы выплатить за неё ипотеку. Я не могу просто взять и подарить её.
— Подарить мне, своему мужу! — возмутился он. — Не чужому человеку!
— Дело не в этом…
— А в чём? — Павел встал и начал ходить по кухне. — В том, что ты мне не доверяешь? Думаешь, я тебя брошу и выгоню из квартиры?
— Я этого не говорила.
— Но думаешь! — он остановился передо мной. — Знаешь, мама была права. Она говорила, что ты меркантильная, что тебе важнее квартира, чем семья.
— Твоя мама говорила, что я меркантильная? — я почувствовала, как во мне поднимается волна гнева.
— Ну, не прямо так, но смысл такой, — Павел явно понял, что сказал лишнее. — Она просто беспокоится о нашей семье.
— О нашей семье или о том, чтобы получить контроль над моей квартирой?
— Лена! — Павел возмутился. — Как ты можешь такое говорить о моей маме? Она же старается для нас!
— Для нас? Или для тебя?
— Мы семья! — он повысил голос. — Мама, я, ты — мы все семья! И в семье не должно быть секретов и отдельной собственности!
Я встала и подошла к окну. На улице уже темнело, зажигались фонари. Где-то там, в одной из квартир, наверняка жила счастливая пара, которая принимала решения вместе, а не под давлением свекрови.
— Паша, — я повернулась к мужу, — ответь честно. Это твоя идея или твоей мамы?
Он замялся.
— Ну, мама предложила, но я согласен. Это разумно.
— А что будет, если я откажусь?
Павел посмотрел на меня с удивлением, как будто такой вариант даже не приходил ему в голову.
— Как это откажешься? Мы же договорились.
— Мы ничего не договаривались. Вы с твоей мамой решили, а меня поставили перед фактом.
— Лена, не драматизируй, — он подошёл ко мне и попытался обнять, но я отстранилась. — Это просто формальность. Квартира как была наша, так и останется.
— Если это просто формальность, тогда зачем её оформлять на тебя?
Павел открыл рот, потом закрыл. Видимо, мама не дала ему заготовку ответа на этот вопрос.
— Мама сказала, что так правильно, — наконец выдавил он.
— А что скажешь ты? Без мамы?
— Я… я думаю, мама права. Она опытнее, она знает жизнь.
Я кивнула. Всё было ясно. Передо мной стоял не мой муж, а сын своей матери. И таким он останется всегда.
— Я не буду подписывать документы, — сказала я твёрдо.
Лицо Павла вытянулось.
— Но… но мы же договорились с нотариусом! Мама уже всё оплатила!
— Пусть вернёт деньги.
— Ты не понимаешь! — он схватился за голову. — Мама будет в ярости! Она столько сил потратила, чтобы всё организовать!
— Это её проблемы.
Павел сел на стул и закрыл лицо руками. Я знала, что сейчас он думает не о нашей семье, а о том, что скажет мама.
На следующий день, когда я вернулась с работы, дома уже сидела Татьяна Петровна. У неё был ключ, который Павел дал ей без моего ведома.
— Лена, — она встретила меня ледяным взглядом, — Паша сказал, что ты отказываешься подписывать документы.
— Да, отказываюсь, — я прошла в комнату, не снимая пальто.
Свекровь последовала за мной.
— Ты понимаешь, что разрушаешь семью? Паша очень расстроен.
— Паша расстроен, что не получит мою квартиру, или что вы будете им недовольны?
Татьяна Петровна побагровела.
— Как ты смеешь! Я думаю о вашем благополучии!
— О чьём благополучии? — я наконец сняла пальто. — О моём? Или о том, чтобы прибрать к рукам имущество невестки?
— Невестки? — свекровь усмехнулась. — Ты думаешь, ты первая невестка, которая строит из себя независимую? У Паши до тебя были девушки. И знаешь, что с ними стало?
— Что? — я села на диван.
— Они поняли, что не подходят нашей семье, и ушли. А Паша нашёл тебя. Но если ты будешь упрямиться, он найдёт другую. Помоложе и покладистее.
Это была уже откровенная угроза. Я посмотрела на свекровь — уверенную в себе женщину, которая привыкла, что всё идёт по её плану.
— Татьяна Петровна, если Павел захочет уйти из-за квартиры, пусть уходит. Значит, ему нужна была не я, а моё имущество.
— Не говори глупостей! — свекровь встала. — Паша любит тебя! Но любовь без уважения долго не живёт. А какое уважение, если жена не доверяет мужу?
— А какое уважение, если муж требует от жены отдать единственное жильё?
— Не отдать, а оформить на семью!
— На семью? Или на вашего сына?
Татьяна Петровна подошла ко мне вплотную.
— Послушай меня внимательно, девочка. Я растила Пашу одна. Отец бросил нас, когда ему было пять лет. Я работала на трёх работах, чтобы дать ему образование. И я не позволю какой-то выскочке разрушить его жизнь.
— Я не разрушаю его жизнь. Я просто хочу сохранить свою квартиру.
— Свою? — свекровь рассмеялась. — В браке нет ничего своего! Всё общее! Или ты вышла замуж, чтобы жить отдельной жизнью?
— Я вышла замуж за Павла, а не за вас.
Татьяна Петровна отшатнулась, как будто я её ударила.
— Ах вот как! Теперь понятно! Ты хочешь отделить Пашу от матери!
— Я хочу, чтобы мой муж принимал решения сам, а не бежал к маме за советом по каждому вопросу.
— Паша ценит мой опыт!
— Паша не может без вас шагу ступить!
В этот момент открылась дверь, и вошёл Павел. Он посмотрел на нас — на мать с пылающими щеками и на меня, сидящую на диване с каменным лицом.
— Что происходит? — спросил он неуверенно.
— Твоя жена оскорбляет меня! — Татьяна Петровна всхлипнула. — Говорит, что я лезу в вашу жизнь!
— Лена! — Павел укоризненно посмотрел на меня. — Как ты можешь?
— Паша, твоя мама требует, чтобы я отдала ей… тебе квартиру.
— Не требует, а предлагает оформить всё правильно! — поправила свекровь.
Павел растерянно переводил взгляд с матери на меня.
— Может, давайте успокоимся и поговорим спокойно?
— О чём говорить? — Татьяна Петровна всплеснула руками. — Твоя жена не доверяет тебе! Считает, что ты можешь её обмануть!
— Лена, это правда? — Павел посмотрел на меня с обидой.
— Паша, я просто не понимаю, зачем переоформлять квартиру. Мы и так живём вместе.
— Мама объяснила…
— Мама объяснила! — я не выдержала. — А сам ты что думаешь? Или ты думаешь только то, что мама скажет?
Павел покраснел.
— Я думаю, что мама права. В семье всё должно быть общее.
— Тогда давай оформим на меня твою долю в мамином доме, — предложила я.
Татьяна Петровна ахнула.
— Какая наглость! Мой дом — это моя собственность!
— А моя квартира — моя собственность, — парировала я.
— Но Паша — мой сын!
— А я — его жена!
Мы стояли друг против друга, как две армии перед битвой. Павел метался между нами, не зная, чью сторону принять.
— Мам, может, правда, не стоит торопиться? — робко предложил он.
Татьяна Петровна повернулась к сыну с таким видом, будто он предал её.
— Паша! Ты что, не понимаешь? Она тебе не доверяет! Какая же это семья?
— Мам, но это же её квартира…
— Её? — свекровь повысила голос. — В семье нет её и его! Есть общее!
— Тогда почему общее должно быть оформлено на Пашу? — спросила я.
— Потому что он мужчина! Глава семьи!
— По какому праву? — я встала. — Потому что вы так решили?
— По праву мужа! — Татьяна Петровна тоже встала. — И если ты этого не понимаешь, то какая из тебя жена?
— Мам! — Павел попытался встать между нами. — Давайте не будем ссориться!
— Мы не ссоримся, — холодно сказала свекровь. — Мы выясняем, готова ли твоя жена быть частью нашей семьи.
— Вашей семьи? — я посмотрела на Павла. — Паша, мы с тобой семья или ты с мамой?
Павел открыл рот, но ничего не сказал. Этот момент молчания сказал больше любых слов.
— Ясно, — я кивнула. — Тогда вам обоим лучше уйти. Из моей квартиры.
— Что? — Павел побледнел. — Лена, ты о чём?
— О том, что устала. Устала от того, что в моём доме распоряжается твоя мама. Устала от того, что все решения принимаются без меня. Устала быть приложением к вашей с мамой семье.
— Но мы же муж и жена!
— Муж и жена решают вопросы вдвоём, — я прошла к двери и открыла её. — А вы всё решаете с мамой. Так что идите к маме и живите с ней.
Татьяна Петровна торжествующе улыбнулась.
— Вот видишь, Паша? Я же говорила, что она тебя не любит. Любящая жена так бы не поступила.
— Любящий муж не стал бы требовать от жены квартиру, — ответила я.
Павел стоял между нами, растерянный и жалкий. В этот момент я поняла, что никогда не любила его по-настоящему. Я любила образ, который сама себе придумала. А передо мной стоял тридцатидвухлетний мальчик, который всё ещё не мог отделиться от мамы.
— Лена, давай поговорим, — он подошёл ко мне. — Без мамы, только мы вдвоём.
— Паша! — возмутилась Татьяна Петровна.
— Мам, подожди в коридоре, — попросил он.
Свекровь фыркнула, но вышла. Павел закрыл дверь и повернулся ко мне.
— Лена, прости. Мама иногда перегибает палку.
— Иногда?
— Ладно, часто. Но она желает нам добра.
— Нам или тебе?
Павел вздохнул и сел на диван.
— Знаешь, она всю жизнь для меня. Отец нас бросил, и она одна меня растила. Я не могу её обидеть.
— А меня обидеть можешь?
— Я не хочу никого обижать! — он взял меня за руки. — Давай найдём компромисс. Может, оформим квартиру на нас двоих?
Я посмотрела в его глаза. Там была надежда, но не было понимания.
— Паша, квартира и так на нас двоих. Мы муж и жена, помнишь? Но твоя мама хочет, чтобы она была только на тебя.
— Она просто беспокоится…
— О чём? О том, что я могу развестись и выгнать тебя? Или о том, что не сможет контролировать меня через тебя?
Павел отпустил мои руки.
— Ты несправедлива к ней.
— А она справедлива ко мне?
Мы сидели молча. За дверью слышались шаги — Татьяна Петровна ходила по коридору.
— Знаешь, — сказал наконец Павел, — может, нам стоит пожить отдельно. Подумать.
— Отдельно? — я удивилась. — Ты хочешь съехать?
— Я думаю, тебе нужно время, чтобы понять, что семья важнее гордости.
Я встала.
— Гордости? Ты думаешь, дело в гордости?
— А в чём же ещё? — Павел тоже встал. — Тебя просят о простой вещи, а ты упираешься!
— Меня просят отдать квартиру!
— Не отдать, а оформить на семью!
— На тебя, Паша. На тебя. И мы оба знаем, что твоя мама будет решать, что с ней делать.
Павел молчал. Потом пошёл к двери.
— Я поживу у мамы. Когда одумаешься, позвони.
Он вышел. Через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь.
Я осталась одна в своей квартире. Той самой, за которую мама платила десять лет. Той самой, которую свекровь хотела прибрать к рукам.
Села на диван, взяла в руки документы, которые оставила Татьяна Петровна. Договор дарения. Я порвала их на мелкие кусочки.
Прошла неделя. Павел не звонил. Зато звонила свекровь — каждый день.
— Одумалась? — спрашивала она вместо приветствия.
— Нет, — отвечала я и вешала трубку.
На восьмой день она пришла сама. Я не открыла.
— Лена, я знаю, что ты дома! — кричала она из-за двери. — Открой, поговорим по-человечески!
Я молчала.
— Ты разрушаешь семью! Паша страдает!
Я включила музыку погромче.
Через две недели пришёл Павел. Один, без мамы. Я открыла.
— Привет, — сказал он неуверенно.
— Привет.
Мы стояли в дверях, не зная, что сказать.
— Можно войти?
Я отошла в сторону. Павел прошёл в комнату, огляделся.
— Ничего не изменилось.
— А что должно было измениться за две недели?
Он сел на диван, я села в кресло напротив.
— Лена, давай помиримся. Мне плохо без тебя.
— А с мамой хорошо?
Павел поморщился.
— Не начинай.
— Я не начинаю. Я спрашиваю. Ты сделал выбор — ушёл к маме. Значит, с ней лучше.
— Я ушёл, чтобы ты подумала!
— Я думала. И решила, что не буду жить с человеком, который ставит желания мамы выше интересов семьи.
— Семьи? — Павел встал. — Какой семьи? Ты же выгнала меня!
— Я предложила твоей маме уйти. Ты ушёл сам. По своему выбору.
Павел подошёл к окну, постоял молча.
— Мама говорит, нам лучше развестись.
— А ты что говоришь?
Он повернулся ко мне.
— А я не знаю. Я люблю тебя, но не могу идти против мамы.
— Тогда разводись, — сказала я спокойно. — Найдёшь себе девушку без квартиры. Или с квартирой, которую будет готова отдать твоей маме.
— Ты думаешь, дело в квартире? — Павел сел рядом со мной. — Дело в доверии. В том, что жена должна доверять мужу.
— А муж должен защищать жену от притязаний свекрови.
— Она моя мать!
— А я твоя жена. Или уже бывшая?
Павел молчал. Потом достал из кармана кольцо — моё обручальное кольцо, которое я оставила на тумбочке, когда он уходил.
— Это твоё.
— Оставь себе. На память.
Он положил кольцо на стол и встал.
— Документы на развод мама… я пришлю через неделю.
— Хорошо.
Павел пошёл к двери, остановился.
— Знаешь, а мама была права. Ты меркантильная. Квартира для тебя важнее семьи.
Я встала и подошла к нему.
— Знаешь, а я тоже оказалась права. Ты так и не вырос. И пока жив твоя мама, не вырастешь.
Он хлопнул дверью так, что задрожали стёкла.
Через месяц мы развелись. Быстро, тихо, без скандалов. Квартира осталась моей. Павел — с мамой.
Через полгода я встретила его в супермаркете. Он был с девушкой — молоденькой, лет двадцати, с восторженными глазами.
— Знакомься, это Катя, — сказал он неловко.
— Очень приятно, — улыбнулась я.
— А это Лена, моя… бывшая жена.
Катя посмотрела на меня с любопытством.
— Паша много о вас рассказывал.
— Надеюсь, только хорошее.
— Он говорил, что вы очень независимая.
Я рассмеялась.
— Да, это правда. Я независимая.
Мы разошлись. Но у кассы я услышала, как Катя спрашивает:
— Паш, а твоя мама говорила, что когда мы поженимся, нужно будет оформить всё имущество на тебя. Это обязательно?
Я не услышала, что ответил Павел. Но по тому, как поникли плечи девушки, поняла всё.
Бедная Катя. Ей предстоит пройти тот же путь. Или сразу сдаться. Что ж, каждый делает свой выбор.
А я шла домой, в свою квартиру, доставшуюся от мамы. Квартиру, которую я отстояла. Квартиру, где теперь живу одна, но свободная.
И знаете что? Я ни о чём не жалею. Потому что лучше быть одной в своей квартире, чем вдвоём с мужем и его мамой в чужой.
Свекровь больше не звонила. Павел тоже. Я слышала от общих знакомых, что он женился на той самой Кате. Говорят, она оформила на него квартиру, доставшуюся ей от бабушки.
Татьяна Петровна победила. Или ей так кажется.
А я? Я просто живу. В своей квартире. Своей жизнью. И каждый вечер, возвращаясь домой, благодарю маму за то, что она оставила мне не просто жильё, а свободу.
Свободу быть собой. Свободу не прогибаться. Свободу говорить «нет».
И это дороже любой, даже самой счастливой семейной жизни. Если эта жизнь строится на требованиях свекрови отдать самое дорогое.
