— Дом уже продан моему брату, подпиши документы! — Тамара Петровна ворвалась в кухню, как ураган, размахивая папкой с бумагами.
Я чуть не выронила чашку с чаем. За окном моросил октябрьский дождь,
на плите тихо булькал борщ, а в доме пахло свежевыпеченными пирожками —
обычное воскресное утро превратилось в кошмар за секунду.
— Что значит продан? — мой голос звучал чужим, будто не я говорила. — Какие документы?
Свекровь плюхнулась на стул напротив меня, её массивная фигура
заколыхалась под тёмным пальто. Глаза горели триумфом, словно она уже
праздновала победу.
— Всё просто, Маринка. Геннадию нужно жильё, дети растут, а вы с
Иваном всё равно собирались развод оформлять. — Она выложила на стол
стопку бумаг. — Цена хорошая, честная. На первоначальный взнос ему
хватит.
Я машинально прочитала верхний лист — предварительный договор
купли-продажи нашего дома. Там, где должна была стоять моя подпись,
зияла пустота.
— Тамара Петровна, но я же… мы же не обсуждали… — слова путались, мысли разбегались как напуганные мыши.
— А что тут обсуждать? — она махнула рукой. — Дом записан на Ивана,
значит, он и решает. А ты как жена должна согласие дать. Формальность
одна.
В коридоре послышались шаги — это Иван вернулся с дачи. Я посмотрела
на свекровь, потом на документы, потом в окно на дождь, который
барабанил по стеклу всё сильнее.
— Где я буду жить? — спросила я, удивляясь собственному спокойствию.
— Найдёшь что-нибудь, — пожала плечами Тамара Петровна. — Молодая
ещё, работящая. А Геннадию дети нужнее — у него семья настоящая.
Настоящая семья. Значит, наши с Иваном восемь лет брака —
ненастоящие. Этот дом, который я обставляла, в котором стены красила,
где каждый угол помню… всё ненастоящее.
— Мам, что происходит? — Иван появился в дверном проёме, стряхивая капли с куртки.
— Объясняю твоей жене про продажу, — Тамара Петровна повернулась к сыну. — Геннадий завтра приедет, всё оформим быстро.
Иван избегал моего взгляда, изучая носки собственных ботинок.
— Ваня? — я встала со стула. — Ты знал?
Молчание повисло в воздухе, тяжёлое как свинец.
— Ну… мама сказала, что так будет лучше для всех, — Иван наконец
поднял глаза, но тут же отвернулся к окну. — Мы же всё равно
разводимся…
— Мы ДУМАЛИ о разводе, — я почувствовала, как внутри что-то закипает. — А не решили окончательно! И дом при чём здесь?
— Маринка, не устраивай сцен, — Тамара Петровна поджала губы. — Всё
уже решено. Нотариус назначен на завтра на два часа. Приходи, подпишешь —
и дело с концом.
Она встала, сгребая документы со стола.
— А если я не приду? — вырвалось у меня.
Свекровь замерла, медленно повернулась. В её взгляде мелькнуло что-то хищное.
— Не приходи — сама хуже сделаешь. Геннадий торопится, а покупателей
на твой дом очередь стоит. — Она натянула перчатки. — До завтра.
Хлопнула дверь. Мы с Иваном остались одни на кухне, которая вдруг показалась мне чужой.
— Ты действительно хочешь продать дом брату? — я села обратно на стул, ноги подкашивались.
— Мама права, Марин. Геннадию нужнее. — Иван сел напротив, но
по-прежнему избегал смотреть мне в глаза. — А мы… ну что мы? Детей
нет, ругаемся постоянно…
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Когда-то этот человек говорил
мне о любви, делал предложение на коленях возле фонтана в парке. Тот
Иван исчез, а этот… этот просто выполнял мамины указания.
Вдруг меня пронзило воспоминание — острое, как удар током. Брачный
договор! Мы подписывали его шесть лет назад, когда покупали этот дом.
Иван тогда сказал: «Для порядка, Маринка, чтобы всё по-честному было».
— Ваня, а помнишь брачный договор? — я попыталась говорить спокойно.
— Какой договор? — он поморщился.
— Который мы подписывали при покупке дома. У нотариуса Семёновой.
Лицо Ивана изменилось, будто он вспомнил что-то неприятное.
— А… да… был такой. Ну и что?
— А то, что там были прописаны наши права на недвижимость.
— Мар, не усложняй, — он встал, начал нервно ходить по кухне. — Мама разберётся, она в этом понимает.
Понимает. Его мама понимает в моих правах на МОЙ дом больше меня самой.
Всю ночь я не спала. Лежала и слушала, как Иван ворочается рядом, как
за окном ветер гоняет опавшие листья. В голове крутилась одна мысль:
брачный договор. Я точно помнила — мы подписывали его у нотариуса
Семёновой на улице Мира.
Утром, пока Иван был в душе, я перерыла все папки с документами в
письменном столе. Банковские справки, страховки, квитанции об оплате…
Вот! Синяя папка с надписью «Недвижимость».
Я раскрыла её дрожащими руками. Договор купли-продажи дома, справки БТИ, и… вот он. Брачный договор от 15 апреля 2018 года.
Читала, перечитывала, не веря своим глазам. Пункт 3.2: «Недвижимое
имущество, приобретённое в период брака, является совместной
собственностью супругов в равных долях. Отчуждение такого имущества
возможно только при обоюдном письменном согласии сторон».
Обоюдном согласии! Значит, Иван не может продать дом без моего согласия, даже если он записан на него!
— Что ты там шуршишь? — Иван вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем.
— Перечитываю наш брачный договор, — я подняла документ. — Очень познавательно.
Он замер, полотенце повисло в его руках.
— Зачем?
— Хочу понять свои права, — я аккуратно сложила бумаги обратно в папку. — Знаешь, что тут написано?
— Мар, не начинай опять…
— Что дом принадлежит нам поровну. И что продать его можно только с
моего согласия. — Я встала, подошла к зеркалу, начала причёсываться.
Руки больше не дрожали.
— Но… мама сказала…
— Твоя мама сказала неправду, — я повернулась к нему. — Возможно, не зная, а возможно…
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что мы идём к нотариусу не для того, чтобы я
подписала документы на продажу. А для того, чтобы выяснить, кто и что
может с нашим домом делать.
Иван сел на кровать, потёр лицо руками.
— Мама будет в бешенстве.
— Пусть будет, — я надела серьги, последний штрих перед выходом. — А я буду в своём доме.
В прихожей я надевала пальто, когда зазвонил телефон. Тамара Петровна.
— Маринка, в час тридцать у нотариуса. Не опаздывай, Геннадий уже в дороге.
— Тамара Петровна, я буду. Обязательно буду.
— И документы не забудь — паспорт и…
— И брачный договор, — добавила я. — Его точно не забуду.
Повисла пауза.
— Какой ещё договор?
— Тот, который определяет МОИ права на дом, — я улыбнулась, глядя на своё отражение в зеркале прихожей.
Нотариальная контора встретила нас запахом кожаных папок и
канцелярской пыли. За массивным столом сидела Елена Владимировна
Семёнова — седая женщина с внимательными глазами за очками.
Тамара Петровна влетела как торнадо, таща за собой высокого мужчину в дорогом пиджаке — брата Ивана, Геннадия.
— Вот и прекрасно, все собрались! — провозгласила свекровь,
распахивая сумку. — Геннадий, знакомься, это Маринка. Сейчас всё быстро
оформим.
Она выложила на стол договор купли-продажи.
— Елена Владимировна, тут всё готово, только подпись жены нужна.
Нотариус взяла документы, внимательно изучила.
— Гражданка Соколова, вы согласны на продажу дома? — спросила она меня.
— Нет, — сказала я чётко и громко. — Не согласна.
Тамара Петровна подскочила:
— Как не согласна? Что значит не согласна?
Я достала синюю папку, положила на стол брачный договор.
— Елена Владимировна, разъясните, пожалуйста, что означает этот пункт.
Нотариус взяла договор, прочитала.
— Согласно пункту 3.2 вашего брачного контракта, дом является
совместной собственностью супругов. Для его отчуждения требуется
письменное согласие обеих сторон. — Она посмотрела на Тамару Петровну
поверх очков. — Без согласия жены муж не вправе продать недвижимость.
— Но дом же записан на Ивана! — взвизгнула свекровь.
— Это не имеет значения при наличии брачного договора, — спокойно пояснила Елена Владимировна.
Геннадий нахмурился:
— То есть сделка сорвана?
— Если гражданка Соколова не даст согласия — да.
— А я не дам, — я встала со стула. — Никогда не дам.
Тамара Петровна покраснела, как варёный рак:
— Да как ты смеешь?! Ты же разводишься!
— Даже при разводе дом будет делиться пополам, — невозмутимо заметила нотариус. — Таковы условия вашего контракта.
— Иван! — свекровь повернулась к сыну. — Скажи ей!
Иван сидел бледный, мялся.
— Мам, если Марина не хочет…
— Правильно, — я положила руку ему на плечо. — Если жена не хочет.
Тамара Петровна схватила документы, сгребла их в сумку.
— Это ещё не конец! — прошипела она. — Мы ещё посмотрим!
— Посмотрим, — согласилась я, улыбаясь.
Они ушли. Мы с Иваном остались одни.
— Знаешь, — сказал он тихо, — может, нам действительно стоит попробовать ещё раз? Без маминого вмешательства.
Я посмотрела в окно на осенний город, потом на мужа.
— Может быть, — кивнула я. — В нашем доме.
