— Подписывай быстрее, времени мало! — свекровь подсунула мне документы прямо на пороге квартиры, едва я открыла дверь.
Зинаида Михайловна стояла передо мной в своём вечном сером пальто, сжимая в руках папку с какими-то бумагами. За её спиной маячил нотариус — невысокий мужчина в очках, явно смущённый происходящим.
— Что это? — я растерянно взяла протянутые листы.
— Дарственная на квартиру. На Павла, — свекровь нетерпеливо постучала ногой. — Нотариус ждёт, у него ещё три встречи сегодня.
Я пробежала глазами по тексту. Согласие супруги на оформление квартиры в единоличную собственность мужа. Той самой квартиры, в которой мы жили последние четыре года. Квартиры, половину стоимости которой я выплачивала из своей зарплаты.
— Зинаида Михайловна, но это же наша общая квартира с Пашей…
— Какая ещё общая? — свекровь нахмурилась. — Первоначальный взнос дала я. Из своих сбережений. Значит, квартира должна принадлежать моему сыну.
— Но мы выплачивали ипотеку вместе! У меня есть все квитанции…
— Лена, не устраивай сцен при посторонних, — Зинаида Михайловна понизила голос. — Это семейное дело. Паша уже всё подписал. Осталось только твоё согласие.
Паша подписал? Мой муж, с которым мы вместе выбирали эту квартиру, вместе делали ремонт, вместе обустраивали наше гнёздышко — он подписал документы о единоличной собственности, даже не предупредив меня?
— Где Паша? — я отступила вглубь квартиры.
— На работе, естественно, — свекровь прошла следом, жестом приглашая нотариуса. — В отличие от некоторых, мой сын не может бросить всё и примчаться по первому требованию. У него ответственная должность.
Я работала дизайнером на фрилансе. Для Зинаиды Михайловны это было не работой, а «сидением дома за компьютером». То, что я зарабатывала не меньше Паши, её не интересовало.
— Я не подпишу, пока не поговорю с мужем.
— Поговоришь вечером, — свекровь раздражённо поджала губы. — А сейчас подписывай. Нотариус не может ждать весь день.
— Извините, — я повернулась к мужчине в очках. — Но я не готова подписывать такие важные документы без обсуждения с супругом.
Нотариус кивнул:
— Это ваше право. Согласие супруги не имеет срока давности, можете подписать в любое время.
— В любое время! — фыркнула Зинаида Михайловна. — Нам нужно сегодня! У меня есть покупатель на мою квартиру, и я должна предоставить документы, что у Паши есть жильё!
Вот оно что. Свекровь собиралась продать свою квартиру. А чтобы сделка прошла, нужно было доказать, что сын не останется на улице. И для этого наша общая квартира должна была стать собственностью Паши.
— Зинаида Михайловна, давайте дождёмся Пашу и всё обсудим…
— Обсудим? — свекровь повысила голос. — Что тут обсуждать? Я вложила в эту квартиру триста тысяч! Триста тысяч своих кровных! А ты что вложила?
— Я выплачивала половину ипотеки четыре года…
— Половину! — Зинаида Михайловна всплеснула руками. — Да любая нормальная жена должна вносить вклад в семейный бюджет! Это не повод претендовать на имущество!
Нотариус неловко кашлянул:
— Я, пожалуй, пойду. Когда будете готовы, позвоните.
Он быстро ретировался, оставив нас наедине. Зинаида Михайловна проводила его негодующим взглядом, потом повернулась ко мне:
— Довольна? Сорвала важную встречу! Теперь придётся снова договариваться, платить за выезд!
— Я не понимаю этой спешки…
— Не понимаешь? — свекровь уселась на диван, даже не сняв пальто. — Я тебе объясню. Мне шестьдесят два года. У меня проблемы со здоровьем. Мне предлагают хорошие деньги за квартиру. На эти деньги я могу купить домик в пригороде и жить спокойно. Но покупатели требуют гарантии, что я не бомж какой-то, что у меня есть где жить, если сделка сорвётся. Понятно?
— Но почему квартира должна быть оформлена только на Пашу?
Зинаида Михайловна посмотрела на меня, как на умственно отсталую:
— А на кого? На тебя? Вы с Пашей женаты всего четыре года. Кто знает, что будет дальше? А если разведётесь? Мой сын останется без жилья!
— Мы не собираемся разводиться…
— Все так говорят. А потом бах — и развод. И женщины обычно отсуживают квартиры. Я не позволю оставить моего сына на улице.
Я почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Четыре года я терпела придирки этой женщины. Четыре года выслушивала замечания о моей готовке, уборке, внешности. Четыре года пыталась наладить отношения. И вот теперь она фактически пытается лишить меня прав на квартиру, за которую я платила наравне с мужем.
— Я позвоню Паше, — я достала телефон.
— Не смей отвлекать его на работе! — Зинаида Михайловна вскочила. — У него важное совещание!
Я не стала слушать и набрала номер мужа. После пятого гудка он ответил:
— Лен, я занят, давай вечером.
— Паша, твоя мама пришла с нотариусом. Требует, чтобы я подписала отказ от квартиры.
Пауза. Потом тяжёлый вздох:
— Подпиши, пожалуйста. Мне некогда сейчас объяснять. Вечером поговорим.
— Паша! Ты серьёзно?
— Лена, пожалуйста, не устраивай скандал. Мама всё правильно делает. Это формальность для продажи её квартиры.
— Формальность? Отказаться от своих прав на жильё — это формальность?
— Господи, Лена, ну что ты как маленькая? Квартира всё равно наша, семейная. Просто на бумаге будет записана на меня. Мама права — она дала первоначальный взнос.
— Мы выплачивали ипотеку пополам!
— Знаю. Слушай, мне правда некогда. Подпиши, пожалуйста. Для меня. Хорошо?
Он отключился. Я стояла с телефоном в руке, не веря в происходящее. Мой муж, человек, которому я доверяла больше всех на свете, только что попросил меня отказаться от прав на наше общее жильё. Как будто это пустяк. Как будто это не предательство.
— Ну что? — Зинаида Михайловна смотрела на меня с плохо скрываемым торжеством. — Убедилась, что Паша согласен?
— Мне нужно подумать.
— Думай сколько угодно. Но учти — покупатели ждать не будут. Если из-за твоего упрямства я потеряю выгодную сделку, пеняй на себя. Паша тебе этого не простит.
Свекровь встала и направилась к выходу. У двери обернулась:
— И вообще, Лена, ты должна быть благодарна. Не каждая невестка живёт в такой квартире. Это всё благодаря моим деньгам. Так что не забывайся.
Дверь хлопнула. Я осталась одна в квартире, которая внезапно перестала ощущаться домом.
Вечером Паша вернулся как ни в чём не бывало. Поцеловал в щёку, спросил, что на ужин, уселся перед телевизором. Будто утром не было никакого разговора.
— Паша, нам нужно поговорить.
— О чём? — он не отрывался от экрана, где показывали футбол.
— О квартире. О документах, которые принесла твоя мама.
Паша тяжело вздохнул и выключил телевизор:
— Лена, ну что ты раздуваешь из мухи слона? Это просто бумажка. Формальность.
— Это отказ от моих прав на жильё, Паша. Я вкладывала в эту квартиру деньги, силы, время. Мы вместе выбирали обои, вместе собирали мебель…
— И что изменится? — Паша пожал плечами. — Мы так и будем жить здесь вместе. Просто квартира будет записана на меня. Маме так спокойнее.
— А мне?
— Что тебе? Ты же не собираешься разводиться со мной? — он усмехнулся. — Или собираешься?
— Дело не в разводе. Дело в принципе. В доверии. Ты подписал документы, даже не предупредив меня!
— Мама сказала, что это срочно. Нотариус мог приехать только сегодня.
— И ты не мог позвонить? Написать сообщение?
Паша раздражённо потёр лоб:
— Лена, я устал. У меня был тяжёлый день. Давай не будем ссориться из-за ерунды.
— Ерунды? — я почувствовала, как голос начинает срываться. — Твоя мать пытается лишить меня прав на квартиру, а ты называешь это ерундой?
— Никто тебя ни в чём не лишает! — Паша повысил голос. — Господи, ну почему ты всегда всё драматизируешь? Мама просто хочет спокойно продать свою квартиру!
— А если мы разведёмся?
— Мы не разведёмся.
— Но если?
Паша помолчал, потом пожал плечами:
— Тогда будем решать. Я же не подонок какой-то, чтобы выкидывать тебя на улицу.
— Но по документам квартира будет твоя.
— Ну и что? Лена, ты же меня знаешь. Я всегда поступаю справедливо.
Справедливо. Интересно, что он считает справедливым. То, что его мать постоянно унижает меня? То, что он никогда не встаёт на мою сторону? То, что принимает важные решения без моего участия?
— Я не подпишу, — сказала я твёрдо.
Паша уставился на меня:
— Что значит не подпишешь?
— То и значит. Не подпишу отказ от своих прав.
— Лена, ты с ума сошла? Мама потеряет покупателей!
— Это проблемы твоей мамы.
Паша вскочил с дивана:
— Как ты можешь так говорить? Это моя мать! Она помогла нам с квартирой!
— И я благодарна ей за это. Но это не значит, что я должна отказаться от своих прав.
— Ты эгоистка, — выпалил Паша. — Думаешь только о себе!
Слова ударили больнее пощёчины. Эгоистка? Я? Которая четыре года подстраивалась под его график, готовила его любимые блюда, терпела визиты его матери с её вечными придирками?
— Знаешь что, Паша? Может, я и эгоистка. Но я не дура. И не позволю себя обмануть.
Я ушла в спальню, хлопнув дверью. Паша не пошёл за мной.
Ночью я не спала. Лежала, уставившись в потолок, и думала. О том, как мы познакомились пять лет назад. Паша казался таким внимательным, заботливым. Дарил цветы, водил в рестораны, говорил красивые слова. А потом появилась его мать.
Сначала она была мила. Расспрашивала о работе, о семье, даже пыталась давать советы по обустройству квартиры. Но после свадьбы всё изменилось. Придирки, замечания, сравнения с какими-то мифическими идеальными жёнами. А Паша? Паша молчал. Или говорил: «Не обращай внимания, у мамы характер такой».
Утром я проснулась от звонка в дверь. Паша уже ушёл на работу. За дверью стояла Зинаида Михайловна. На этот раз без нотариуса, но с тем же решительным выражением лица.
— Можно войти?
Я молча отступила. Свекровь прошла в гостиную, села на диван.
— Лена, давай поговорим как женщина с женщиной.
— Давайте.
— Я понимаю твои опасения. Правда, понимаю. Но пойми и ты меня. Паша — мой единственный сын. Я вырастила его одна, без мужа. Вложила в него всю душу, все силы. И теперь хочу быть уверена, что он защищён.
— От кого? От меня?
— От жизни, — Зинаида Михайловна вздохнула. — Ты молодая, не понимаешь. Но я видела много разных ситуаций. Женщины уходят, забирая квартиры. Мужчины остаются ни с чем.
— Я не собираюсь уходить.
— Сейчас не собираешься. А через год? Через пять лет? Ты же сама видишь — у вас с Пашей нет детей.
Удар ниже пояса. Мы пытались завести ребёнка два года. Пока безуспешно. Врачи говорили, что всё в порядке, просто нужно время. Но для Зинаиды Михайловны это было поводом для постоянных намёков на мою «неполноценность».
— Это не ваше дело, — сказала я холодно.
— Как не моё? Я хочу внуков! А ты не можешь дать мне их!
— Я не обязана давать вам внуков. Это наше с Пашей решение.
— Пашино решение? — Зинаида Михайловна усмехнулась. — Паша делает то, что ты хочешь. Ты его подчинила себе. Превратила в подкаблучника.
— Это не так…
— Так! Раньше он каждые выходные приезжал ко мне. А теперь? Раз в месяц, и то если я сама позвоню и попрошу.
— У него есть своя семья…
— Семья? — свекровь поднялась. — Какая семья без детей? Вы просто два человека, живущие вместе. И если ты не можешь дать моему сыну наследника, то хотя бы не мешай ему жить!
— Что вы имеете в виду?
Зинаида Михайловна подошла ко мне вплотную:
— Я имею в виду, что если ты не подпишешь документы, я сделаю всё, чтобы Паша с тобой развёлся. У меня есть связи, есть деньги. Я найду ему жену получше. Молодую, здоровую, из хорошей семьи.
— Вы шантажируете меня?
— Я предлагаю тебе выбор. Либо ты подписываешь документы и продолжаешь жить спокойно. Либо я начинаю действовать. И поверь, я умею добиваться своего.
Она направилась к двери, но у порога обернулась:
— У тебя есть время до вечера. Подумай хорошенько.
Оставшись одна, я достала телефон и набрала номер подруги:
— Оля, можно я к тебе приеду? Мне нужен совет юриста.
Ольга работала в юридической конторе. Выслушав мою историю, она покачала головой:
— Лен, по закону ты имеешь право на половину квартиры. У тебя есть все документы об оплате ипотеки?
— Конечно.
— Тогда даже если подпишешь отказ, сможешь оспорить его в суде. Докажешь, что подписывала под давлением.
— А если не подписывать?
— Тогда квартира так и останется в совместной собственности. Но… — Ольга помялась. — Отношения с мужем и свекровью это не улучшит.
— Они и так уже испорчены.
— Тогда решай сама. Но я бы на твоём месте не подписывала. Это твоё право, твоя собственность.
Вечером, когда Паша вернулся с работы, я встретила его на пороге:
— Нам нужно серьёзно поговорить.
— Опять про документы? — он устало вздохнул.
— Про нашу семью. Паша, твоя мать угрожает мне.
— Что за бред?
Я рассказала о визите Зинаиды Михайловны, о её угрозах. Паша слушал, хмурясь всё сильнее.
— Она просто нервничает из-за продажи квартиры, — наконец сказал он. — Не принимай близко к сердцу.
— Она сказала, что сделает всё, чтобы мы развелись!
— Мама иногда говорит лишнее. Но она не со зла.
— Не со зла? Паша, она откровенно меня шантажирует!
— Лена, хватит драматизировать. Просто подпиши документы, и всё успокоится.
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот внимательный, заботливый человек, в которого я влюбилась? Куда он делся?
— Паша, ты на чьей стороне?
— Я ни на чьей стороне! Я просто хочу, чтобы все жили в мире!
— В мире? Твоя мать унижает меня четыре года, а ты хочешь мира?
— Она не унижает, она просто… такая.
— И ты считаешь это нормальным?
Паша молчал. Потом тихо сказал:
— Подпиши документы, Лена. Пожалуйста. Для меня.
— А что для меня? Что ты готов сделать для меня?
— Я… Я люблю тебя.
— Любишь? И поэтому просишь отказаться от моих прав? Поэтому не защищаешь от нападок своей матери?
— Это другое…
— Нет, Паша. Это то же самое. Ты выбираешь. Между мной и мамой. И выбор ты уже сделал.
Я пошла в спальню и начала собирать вещи. Паша стоял в дверях, растерянно наблюдая.
— Ты что делаешь?
— Ухожу. К подруге. Пока не решу, что делать дальше.
— Лена, не надо! Давай поговорим спокойно!
— Мы говорили. Много раз. Но ты меня не слышишь.
— Я слышу! Просто… Это моя мать. Я не могу идти против неё.
— А против меня можешь?
Паша опустил голову:
— Я не против тебя. Я просто хочу, чтобы все были довольны.
— Все не будут довольны, Паша. Твоя мать будет довольна, только когда избавится от меня. А я буду довольна, только когда меня перестанут унижать в собственном доме.
Я застегнула сумку и прошла мимо мужа. У двери обернулась:
— Когда решишь, что для тебя важнее — мамины капризы или наша семья, позвони. Но учти — я не буду ждать вечно.
На улице было холодно. Январский ветер пробирался под пальто. Я остановила такси и назвала адрес Ольги. Пока ехала, телефон разрывался от звонков Паши. Я не отвечала.
Ольга встретила меня чаем и пледом:
— Рассказывай.
Я рассказала. О документах, об угрозах свекрови, о реакции Паши. Ольга слушала, кивая.
— Знаешь, Лен, я тебе как юрист скажу — не подписывай ничего. А как подруга… Подумай, нужен ли тебе такой муж. Который не может защитить тебя от собственной матери.
— Я люблю его…
— Любила. Того Пашу, которого знала пять лет назад. А этот… Это другой человек. Или, может, он всегда был таким, просто хорошо скрывал.
Я знала, что Ольга права. Но сердце не хотело с этим соглашаться.
Утром позвонил Паша:
— Лена, мама хочет извиниться. Она признаёт, что погорячилась. Приезжай домой, поговорим втроём.
— Она серьёзно хочет извиниться?
— Да! Она сказала, что была не права. Давай встретимся и всё обсудим.
Я согласилась. Может, есть шанс всё исправить?
Дома меня встретили Паша и его мать. Зинаида Михайловна выглядела примирительно:
— Лена, прости меня. Я действительно погорячилась вчера. Не должна была говорить те вещи.
— Я принимаю извинения.
— Но, — свекровь подняла палец, — документы всё равно нужно подписать. Это важно для продажи моей квартиры.
Я посмотрела на Пашу. Он избегал моего взгляда.
— Зинаида Михайловна, я готова пойти на компромисс. Давайте оформим договор, что после продажи вашей квартиры мы переоформим нашу обратно в совместную собственность.
— Зачем эти сложности? — свекровь нахмурилась.
— Для моего спокойствия.
— Ты не доверяешь родному мужу?
— Я хочу юридических гарантий.
Зинаида Михайловна посмотрела на сына:
— Паша, скажи своей жене, чтобы не выдумывала!
Паша молчал. Потом тихо сказал:
— Мам, может, Лена права. Давайте оформим всё официально.
— Что? — свекровь побагровела. — Ты тоже против меня?
— Я никто не против вас. Просто это справедливо.
— Справедливо? Я вложила в вашу квартиру триста тысяч, а справедливо — это когда какая-то выскочка претендует на моё имущество?
— Это не ваше имущество, — вмешалась я. — Это наша с Пашей квартира.
— Которую вы купили на мои деньги!
— На ваши деньги мы внесли первоначальный взнос. Остальное выплачивали сами.
Зинаида Михайловна встала:
— Я вижу, вы оба настроены против меня. Хорошо. Не подписывайте. Но когда я окажусь в больнице из-за того, что не смогу переехать в нормальные условия, это будет на вашей совести!
Она пошла к двери. Паша бросился за ней:
— Мама, подожди!
— Не подходи ко мне! Ты предал меня! Выбрал эту… эту женщину вместо родной матери!
— Мама, я никого не выбирал…
— Выбрал! И пожалеешь об этом!
Дверь хлопнула. Паша вернулся в комнату, сел на диван, обхватил голову руками:
— Что же ты наделала?
— Я? Я защищаю свои права!
— Ты разрушаешь мою семью!
— Твоя семья — это мы с тобой, Паша. А не твоя мама.
Он поднял на меня глаза:
— Она моя мать. Она вырастила меня, дала образование, помогла с квартирой. А ты? Что ты сделала для меня?
Слова ударили больнее пощёчины. Что я сделала? Любила его, поддерживала, создавала уют в доме, терпела унижения от его матери…
— Если ты так думаешь, то нам действительно нечего больше обсуждать.
Я снова начала собирать вещи. На этот раз основательно. Паша не пытался меня остановить. Только сидел на диване и смотрел в одну точку.
Через неделю я подала на развод. И на раздел имущества. Ольга помогла найти хорошего адвоката.
— У тебя железное дело, — сказал адвокат, просмотрев документы. — Все платежи документально подтверждены. Получишь свою половину.
Паша пытался звонить, приходил к Ольге. Умолял вернуться, обещал, что всё изменится. Но я знала — ничего не изменится. Зинаида Михайловна всегда будет стоять между нами. А Паша всегда будет выбирать её.
Развод прошёл быстро. Суд присудил мне половину квартиры. Паша должен был либо выплатить мне компенсацию, либо продать квартиру и разделить деньги.
Зинаида Михайловна пришла ко мне после суда:
— Довольна? Разрушила жизнь моему сыну?
— Ваш сын сам разрушил свою жизнь. Когда выбрал маму вместо жены.
— Он правильно выбрал! Я никогда не предам его, не брошу! А ты? Ты бросила при первой трудности!
— Первой трудности? Я терпела ваши унижения четыре года!
— Какие унижения? Я просто хотела, чтобы мой сын был счастлив!
— Нет. Вы хотели, чтобы он принадлежал только вам. И добились своего. Теперь он весь ваш.
Я развернулась и ушла. Больше мы не встречались.
Через полгода Ольга рассказала, что видела Пашу. Он выглядел постаревшим, уставшим. Квартиру пришлось продать. Теперь он снимает однокомнатную на окраине. Зинаида Михайловна так и не продала свою квартиру — покупатели отказались, узнав о скандале.
А я? Я начала новую жизнь. Сняла небольшую квартиру поближе к центру. Погрузилась в работу. Записалась на курсы итальянского — всегда мечтала выучить этот язык. Встретила интересного мужчину — коллегу Ольги. У него тоже за плечами неудачный брак. Мы понимаем друг друга.
Иногда я думаю о Паше. О том, что могло бы быть, если бы он нашёл в себе силы противостоять матери. Но потом понимаю — всё произошло так, как должно было произойти. Каждый сделал свой выбор. И каждый получил то, что заслужил.
Зинаида Михайловна получила сына целиком и полностью. Но потеряла возможность иметь внуков и видеть его счастливым.
Паша выбрал маму и остался с ней. Но потерял любящую жену и дом.
А я выбрала себя. Свою свободу, достоинство, право на счастье. И не жалею об этом. Ни капли.
