Полина стояла у окна своей новой квартиры, пытаясь отдышаться от свадебного марафона. Вроде бы и радость — только что стала женой, и квартиру наконец-то сделали «для себя». Но почему-то в груди вместо тепла жгло какое-то тревожное предчувствие.
В соседней комнате зазвенели бокалы, и раздался голос Людмилы Ивановны — свекрови:
— Ну что, Полинушка, поздравляю, теперь ты официально в нашей семье! — сказала она с натянутой улыбкой, поправляя свой массивный кулон, который, казалось, мог перекосить ей шею.
— Спасибо, — тихо ответила Полина, но взгляд её скользнул в сторону мужа, надеясь услышать что-то тёплое и от него.
Анатолий, как обычно, стоял с усталым видом, будто на его плечах держалась вся Вселенная. На деле же — всего лишь мама и сестра, которые без конца дёргали его.
И тут же, как по расписанию, к ним в кухню впорхнула Ирина, сестра мужа, в обтягивающем платье цвета «мокрый асфальт» и с таким выражением лица, будто она была самой невестой.
— Ну, Полина, теперь ты должна понять: у нас всё общее. Семья ведь! — пропела Ирина, залпом выпивая шампанское.
Полина усмехнулась.
— Интересно, что именно «общее»? Кредит за ремонт тоже общее? — сказала она вроде бы шутливо, но в голосе прозвенела сталь.
— Ой, ну ты же девочка умная, всё понимаешь, — отмахнулась Ирина. — Деньги приходят и уходят, а родня остаётся.
— Ага, особенно когда на твоей шее сидит, — пробормотала Полина, но так, что слышали все.
Повисла тишина. Только свекровь хмыкнула, закусив губу.
Через пару недель после свадьбы иллюзии окончательно рухнули. Полина, придя с работы, застала свекровь в своей кухне.
— Людмила Ивановна, вы что здесь делаете? — изумлённо спросила она, глядя на кастрюлю, где варился суп.
— А что? Я же мать! Захотела — пришла. Вот борщик тебе сварила. Ты же молодая, работать некогда, мужа кормить надо.
— Спасибо, конечно, но у нас ключи не для гостей. У вас-то свой дом.
— Да ладно тебе, — отмахнулась свекровь. — У нас же теперь всё общее. Ключ мне Толя дал, чтоб я навещала вас.
Общее, общее… — в голове Полины стучало это слово, словно молотком.
Когда вечером пришёл Анатолий, разговор вышел бурный.
— Ты в своём уме, Толик? — воскликнула Полина, едва он снял куртку. — Зачем ты дал ключ от нашей квартиры матери?
— Поля, ну что ты начинаешь, — устало протянул он. — Она же добра желает, помогает…
— Помогает? Тем, что роется в моём шкафу и переставляет банки в холодильнике?
— Не придирайся, — буркнул он. — Ты просто не привыкла к нашему укладу.
— А я и не обязана привыкать к вашему укладу! — взорвалась Полина. — Я замуж за тебя вышла, а не за всю вашу коммуналку!
Толя смутился, но, как всегда, промолчал.
Через месяц ситуация накалилась до абсурда. Ирина попросила «одолжить» деньги на айфон «для работы». Полина отказала.
Вечером её встретил скандал.
— Поля, ну зачем ты её обидела? — начал Анатолий с порога.
— Обидела?! — Полина едва не рассмеялась от злости. — Я просто отказалась покупать взрослой женщине игрушку за сто тысяч!
— Но у неё зарплата маленькая…
— А у меня, значит, принтер в подвале стоит, печатает деньги пачками?
Людмила Ивановна, сидевшая в кресле, вмешалась:
— Полина, пойми, мы же семья. Если у кого-то беда — надо помогать. Вот ты на что работаешь? На нас всех!
— Нет, — Полина резко поставила кружку на стол. — Я работаю, чтобы жить. А не чтобы кормить вашу жадность!
Тишина рухнула, как нож.
И тут свекровь с сарказмом заметила:
— Ну ничего, дойная корова всегда мычит, а потом привыкает.
Эти слова стали последней каплей.
Полина подошла к двери, достала из сумки связку ключей и с силой бросила их на стол.
— Забирайте свои ключи. И запомните: я не корова. Анатолий, или ты ставишь семью на место, или я поставлю точку сама.
Муж промолчал.
Она знала: точка всё ближе.
Полина сидела на кухне и бездумно вертела в руках ложку. Суп в тарелке давно остыл, но есть не хотелось. В голове крутилась одна и та же мысль: «Как я в это вляпалась? Где я потеряла себя?»
За дверью слышались шаги — Анатолий возился с пакетом. Она уже знала: принесёт очередные продукты для матери.
И точно. Через минуту он вошёл, вывалив на стол гору пакетов.
— Вот, маме нужно было гречку, масло и… — начал он.
— Стоп, — перебила Полина, глядя на него с таким видом, будто он только что заявил, что женился второй раз. — Ты серьёзно? У вашей мамы пенсия больше моей зарплаты, а она всё равно живёт за наш счёт.
— Да ты что, Поля, — Толя замялся. — У неё коммуналка, лекарства…
— А у меня, значит, ничего нет? Только обязанность бегать и доить себя самой?
— Опять ты начинаешь… — он вздохнул. — Я не хочу ссор.
— А я хочу правды, — Полина резко поднялась, стукнув кулаком по столу. — Ты муж или посыльный своей мамы?
Толя смутился, отвёл глаза.
На следующий день свекровь явилась сама. Как всегда — без звонка.
— Поля, — начала она сладким голосом, снимая плащ, — тут такое дело… У меня холодильник сломался. Надо новый.
— И? — Полина скрестила руки на груди.
— Ну как «и»? Ты же теперь в семье. Женщина должна держать хозяйство.
— Замечательно. Давайте так: я вам куплю холодильник, а вы мне — нервную систему, новую, потому что эта уже сгорела, — резко бросила Полина.
— Не груби старшим! — вскинулась свекровь. — Ты же живёшь в нашей квартире.
— В нашей? — Полина шагнула вперёд. — Извините, но ипотеку я плачу сама, и прописана я здесь одна. Так что не надо сказок.
Людмила Ивановна побледнела.
— Да как ты смеешь! Ты что, думаешь, без нас твой Толик бы на тебя посмотрел?
Полина усмехнулась.
— Так это вы его заставили жениться? Снимаю перед вами шляпу: отлично воспитали зависимого мальчика.
— Он просто добрый! — выкрикнула свекровь.
— Нет, — Полина взяла себя в руки, — он просто слабый. А мне нужен муж, а не сынок при маме.
В этот момент дверь хлопнула — вошёл Анатолий.
— Что тут опять? — спросил он раздражённо.
— Да твоя жена сказала, что ты слабак! — жалобно протянула мать, пряча глаза.
Полина посмотрела прямо на него.
— Я не сказала, что ты слабак. Я сказала, что ты не муж. Почувствуй разницу.
Он покраснел, но вместо ответа метнул на неё злой взгляд и встал рядом с матерью.
— Хватит издеваться над ней! — выкрикнул он. — Она родила меня, вырастила… А ты только и можешь, что упрекать!
— Родила — честь ей и хвала, — не сдалась Полина. — Но замуж за тебя я вышла, а не за неё!
— Поля, ты не понимаешь… — начал он, но она перебила:
— Я понимаю всё. Просто у вас семья построена на том, что один работает, а остальные тянут с него жилы. И угадай, кто у вас теперь дойная корова?
— Ну и будь ею, — сорвался он. — Другие не жалуются.
Полина застыла, как от пощёчины.
— Что ты сказал? — её голос дрожал.
— Я сказал: хватит ныть! — рявкнул он. — Или привыкай к нашему укладу, или…
Он не успел договорить. Полина подлетела к дверце шкафа, вытащила оттуда его спортивную сумку и с силой швырнула к его ногам.
— Или катись к своей мамочке! — закричала она. — Пусть она тебе теперь борщ варит и трусы стирает!
Людмила Ивановна ахнула, подскочила и попыталась схватить Полину за руку. Но та резко выдернула её.
— Не трогайте меня! — крикнула она. — Хватит! Это мой дом, и я больше не позволю вам делать из меня доильный аппарат!
Анатолий побледнел, но сумку поднял.
— Хорошо, — сказал он глухо. — Я уйду. Но ты ещё пожалеешь.
Полина усмехнулась сквозь слёзы.
— Возможно. Но хотя бы я пожалею сама о своём решении, а не о том, что дала вам сожрать мою жизнь.
Дверь хлопнула. В квартире воцарилась тишина.
Свекровь сидела на стуле, обхватив голову руками.
— Ты всё разрушила, — шептала она. — Всё…
— Нет, Людмила Ивановна, — сказала Полина тихо, но твёрдо. — Я только начинаю строить.
И в тот момент она впервые за долгое время почувствовала внутри себя силу.
Прошла неделя. Квартира стояла пугающе тихая: без Анатолия и бесконечных визитов свекрови даже холодильник гудел как-то по-другому. Полина впервые за долгое время выспалась. Но вместе с тишиной пришло осознание: теперь всё зависит только от неё.
Звонок в дверь раздался внезапно. Она открыла — на пороге стоял Анатолий. Помятый, ссутулившийся, глаза красные. За его спиной маячила тень матери — Людмила Ивановна, вечно недовольная, будто ей в паспорт вклеили фотографию чужой жизни.
— Поля, давай поговорим, — сказал Анатолий глухо, словно школьник, пойманный на воровстве.
— Поговорить? — она скрестила руки. — Теперь вдруг вспомнил, что у тебя жена есть?
— Ну что ты сразу… — вмешалась свекровь. — Мы же родня! Надо решать всё вместе.
— Родня? — Полина усмехнулась. — Тогда почему вы всё время решали без меня? Где я была, когда вы делили мои деньги, моё время, мою жизнь?
Анатолий отвёл взгляд.
— Я ошибался, — пробормотал он.
— Ты не ошибался, Толя, — её голос стал жёстким. — Ты просто всегда выбирал не меня.
Людмила Ивановна поджала губы, но тут же выстрелила:
— Полина, ты должна понимать: брак — это не только любовь, но и поддержка родителей. Мы ведь тоже часть вашей семьи.
— Ошибаетесь, — резко ответила Полина. — Я вышла замуж за мужчину, а не за его маму. И если мужчина прячется за мамину юбку — это уже не брак.
Анатолий вскинул голову:
— Значит, всё? Ты выгоняешь меня окончательно?
Она подошла ближе, посмотрела ему прямо в глаза.
— Нет, Толя. Я выгоняю из своей жизни жалость к себе. А ты уходишь сам.
Он открыл рот, хотел что-то сказать, но слова застряли. Взгляд метнулся к матери, которая смотрела на него с тем самым выражением — «не смей меня предать». И он, как всегда, выбрал молчание.
— Тогда я ухожу, — бросил он и вышел, даже не попрощавшись.
Дверь хлопнула. Людмила Ивановна ещё секунду стояла, сверля Полину взглядом, а потом процедила:
— Ты разрушила мою семью.
— Нет, — тихо сказала Полина. — Я просто отказалась быть вашей дойной коровой.
И захлопнула дверь прямо перед её носом.
Вечером Полина сидела в своей кухне. Та самая тарелка супа, который она так и не съела неделю назад, стояла в раковине. Но теперь ей было всё равно. Впервые за долгое время она чувствовала, что живёт своей жизнью.
Она улыбнулась. Может, впереди ждут трудности, но они будут её собственные.
И это было лучше любого «уклада».
