Когда кто-то пытается превратить твой дом в собственную крепость, а тебя — в бесплатную прислугу, остается лишь один выход. И я его выбрала, хотя цена оказалась выше, чем я ожидала. Но обо всем по порядку — эта история началась гораздо раньше того дня, когда я выставила за дверь свою свекровь вместе с ее сыном.
Мое знакомство с Алексеем произошло в университетской столовой — банально, но факт. Он приехал учиться из небольшого городка и ютился в общежитии, а я снимала скромную однокомнатную квартирку неподалеку от учебного корпуса. Родители оплачивали мне жилье, остальные расходы покрывала сама — подрабатывала, получала стипендию, как-то выкручивалась.
В моей квартире всегда царили порядок и уют. Холодильник ломился от продуктов, которые я превращала во что-то аппетитное даже при ограниченном бюджете. Алексею у меня нравилось, и я не противилась — влюбленность заставляла меня окружать его заботой и вниманием. Мы быстро начали жить вместе, затем поженились, а после окончания университета решили остаться в той же квартире. Я устроилась на работу поблизости, хозяйка жилья была лояльной и всегда шла навстречу, если случались задержки с оплатой.
— Теперь ты самостоятельная и замужняя, — объявил отец, когда я закончила учебу. — Время научиться стоять на собственных ногах.
Мы с Алексеем так и делали — самостоятельно зарабатывали, самостоятельно вели хозяйство. Какое-то время я даже гордилась нашей независимостью и трудолюбием. Но постепенно эйфория стала рассеиваться.
Ослепленная романтическими чувствами, я не сразу заметила, что все домашние обязанности легли исключительно на мои плечи. При равной занятости на работе именно я готовила обеды и ужины, стирала, гладила, мыла полы, закупала продукты и следила за порядком. Алексей не шевелил и пальцем.
— Очень аппетитно получилось, Катюш, благодарю, — произносил он после трапезы.
Затем отправлялся спать, а я, воодушевленная его признательностью, продолжала хлопотать по хозяйству до глубокой ночи. Старалась не производить шума, чтобы случайно не потревожить его сон — ведь он устал после трудового дня.
Возможно, я бы долго не обращала внимания на эту несправедливость, если бы не появление в нашей жизни Валентины Сергеевны — алексеевой матери. Она взяла за правило наведываться к нам без предупреждения и приглашения. Против гостей я ничего не имела, но не с такой же регулярностью. Мои родители заглядывали к нам примерно раз в два месяца, обязательно уведомив заранее, а Валентина Сергеевна просто ставила перед фактом.
— Заскочу к вам на денек, — информировала она.
Выгонять маму мужа казалось неуместным, устраивать скандал из-за одного дня не хотелось — боялась показаться мелочной. Человек проделал трехчасовой путь на автобусе, естественно, утомился. Вот только хозяйственных забот в такие дни прибавлялось. Валентину Сергеевну требовалось кормить, за ней приходилось убирать. Сама она вела себя подобно аристократке. Я не ожидала, что она примется подметать или мыть посуду в чужой квартире, но элементарную чашку можно было бы и ополоснуть. Именно тогда я начала осознавать, что Алексей абсолютно мне не помогает, а вся его послерабочая активность сводится к безделью. Мне тоже хотелось прилечь и посмотреть фильм или вздремнуть, но постиранное белье само себя не развешивало, пыль сама себя не стирала, суп сам себя не варил.
Наверное, я бы смирилась с таким положением вещей. В конце концов, принято считать, что домашнее хозяйство — женская обязанность. Раз другие женщины справляются, значит, справлюсь и я. Но проблема заключалась в том, что Валентине Сергеевне постоянно что-то не угождало. То я неправильно отгладила стрелки на алексеевых брюках, то плохо вымыла тарелки, то не в ту сторону отжала тряпку. Еще она обожала капризничать по поводу еды: это не употребляет, то сыночку не по вкусу (хотя поглощает с удовольствием), это нужно готовить по-другому, то следует нарезать иначе, здесь пересолено, а там недосолено.
— Научись делать правильно, — наставительно говорила она, в очередной раз поучая меня.
При этом частью семьи Валентина Сергеевна меня словно не считала.
— Наведи порядок, — слышала я от неё. — А мы с Алешенькой схоДим в магазин.
У неё постоянно звучало это «мы с Алешенькой», а я оставалась в стороне. Безоплатная домашняя помощница, которой можно помыкать и чьи пожелания необязательно учитывать. Однажды я пошутила, что крепостничество давно отменили, но Валентина Сергеевна моего юмора не поняла, зато пожаловалась Алексею — мол, я ей дерзлю.
Размещаться втроем в однокомнатной квартире было тяжело. Мне катастрофически не хватало личного пространства. Даже ежемесячного визита было слишком много, ведь в выходные, когда Валентина Сергеевна обычно прибывала, хотелось побыть с Алексеем или с самой собой: расслабиться, куда-нибудь сходить, да просто заняться делами в спокойной обстановке. Но словно этого было недостаточно, и визиты она стала наносить все чаще.
Теперь она появлялась каждые две недели. Я нашла, как мне тогда казалось, идеальное решение — начала планировать встречи с подругами или родителями. Раз Алексей отдыхает в выходные, значит, могу и я. Раз не уделяет мне времени, значит, и я вправе так поступить. А если Валентине Сергеевне захочется пообедать, она вполне может воспользоваться моими кастрюлями и приготовить то, что пожелает.
Валентине Сергеевне подобное положение дел почему-то не понравилось. Мой первый побег она восприняла относительно спокойно — лишь отпустила несколько язвительных замечаний по поводу качества уборки:
— Ну да, тебе, наверное, некогда за чистотой следить, — произнесла она, — такая занятая, подружки ждут не дождутся. А у меня все носки грязными стали.
А вот мой второй уход её уже раздосадовал. Я сидела тогда на кухне в красивом новом платье и наносила макияж перед встречей с подругами, когда вошла Валентина Сергеевна за чаем. Окинув меня пристальным, оценивающим взглядом, она как бы между прочим заметила:
— Ну и боевая у тебя раскраска, Катя. Как будто на панель собираешься.
До меня сразу не дошло. В наше время подобные выражения не в ходу, у нас другой сленг. Валентина Сергеевна спокойно налила себе чай, взяла печенье и ушла в комнату, а я осталась на кухне — заканчивать макияж. И тут меня словно током ударило — пришло понимание. Я замерла, держа в руке тушь для ресниц. На мгновение даже засомневалась в себе и своем внешнем виде — настолько эта женщина проникла мне в голову. Критически рассмотрела себя в зеркале в поисках «боевой раскраски», но увидела лишь аккуратный, стильный макияж. И платье было нарядным, по-летнему открытым.
Встряхнулась, поднялась из-за стола, вошла в нашу единственную комнату и спросила прямо:
— Валентина Сергеевна, вы меня намеренно оскорбили? Причем весьма грубо.
Алексей лежал на разложенном диване и смотрел телевизор, а Валентина Сергеевна сидела, устроившись на краешке, и пила чай. Бросив на меня искоса взгляд, она отвернулась — словно я была пустым местом.
— Я что, разговариваю сама с собой?
И тогда меня прорвало. Ссора получилась безобразной, с множеством обидных слов, но я была счастлива наконец высказаться. К тому же была уверена, что Алексей встанет на мою сторону — какому мужчине понравится, когда его жену так отвратительно оскорбляют? Но на мою сторону он не встал. С удивленным выражением лица наблюдал за нами — двумя кричащими друг на друга женщинами, — и боялся даже слово произнести.
— Да скажи же наконец что-нибудь! — взорвалась я. — Твоя мать вытирает об меня ноги, а тебе все равно? Лежишь и глазами хлопаешь!
— Не смей так разговаривать с моим сыном! — в тон мне ответила Валентина Сергеевна. — Ты кто вообще такая, чтобы позволять себе подобное?!
— Супруга вашего сына! — ответила я и вышла из комнаты, от души хлопнув дверью.
Не следовало так поступать, конечно — двери ни в чем не виноваты. Но выплеснуть ярость было больше не на что.
Вернулась на кухню убирать разложенную косметику. Следом из комнаты вылетела Валентина Сергеевна и театрально заявила:
— Отлично. Добилась желаемого. Я уезжаю.
Теперь настала её очередь хлопать дверью на прощание — аж стекла в кухне зазвенели. На встречу с подругами в тот день я не пошла — никак не могла успокоиться. Не хотелось портить девочкам настроение своим взвинченным состоянием.
Алексей даже не попытался меня утешить. Когда я вошла в комнату, чтобы убрать косметичку в шкаф, увидела его мирно спящим. После этого происшествия я не разговаривала с Алексеем несколько дней. У меня в голове не укладывалось, как можно спокойно валяться на диване, пока твою жену обижают, причем не кто-то посторонний, а твоя собственная мать. На третий день хранить ледяное молчание надоело, и я решила поговорить с Алексеем. Так и не поняла, услышал он меня или просто кивал для вида, но утешила себя тем, что хотя бы попыталась объяснить свою позицию.
А еще он начал мыть за собой посуду, и я расценила это как готовность к изменениям.
Я довольно отходчивая по натуре, поэтому обида на Валентину Сергеевну быстро растворилась в ежедневной рутине. В конце концов, она взрослая женщина. Возможно, извлекла из нашего скандала какие-то уроки. Я твердо решила для себя, что хотя и не сержусь больше, но продолжать её обслуживать не намерена. Мне несложно позаботиться о человеке, который хорошо ко мне относится, но не о том, кто откровенно считает меня прислугой.
В одном я оказалась права: Валентина Сергеевна действительно сделала выводы. Однажды я вернулась с работы домой и обнаружила её на пороге. Был понедельник — начало рабочей недели, мне совершенно не до гостей, тем более незваных. Прежде Валентина Сергеевна никогда не приезжала в такие неподходящие дни — только по выходным. Разуваясь, я заметила чемоданы, с которыми она раньше не ездила.
— Я к вам на неделю, — заявила она, когда я поинтересовалась багажом в коридоре. — Там мои вещи.
— Ни в коем случае, — ответила я. — Меня о вашем приезде никто не уведомил.
— А я не обязана уведомлять, — отпарировала Валентина Сергеевна. — Тут мой сын проживает, а не чужой человек.
Я скрестила руки и мрачно уставилась на Валентину Сергеевну, которая деловито орудовала на кухне. Разумеется, она это сделала назло — в отместку за тот скандал. «Неужели она всерьез полагает, что я сдамся и позволю остаться с нами на целую неделю? — подумала я. — Не лень будет все эти чемоданы обратно тащить?»
— Мы втроем тут не разместимся, — сказала я, — поэтому вы не останетесь. Лёша, будь любезен, объясни это своей маме.
Алексей в это время топтался за моей спиной, явно не зная, куда деваться. Как потерянный щенок. Услышав мои слова, он открыл было рот, но тут же закрыл его и опустил взгляд.
— Да, сынок, квартира у вас действительно крохотная, нам здесь всегда тесно, — ласково проговорила Валентина Сергеевна, метнув в сторону Алексея взгляд.
— Ну да, — промычал Алексей в ответ.
— Твоя супруга должна переехать к своей матери, а к нам пусть приходит готовить и убирать — Заявила свекровь
Тут-то я и лишилась дара речи от такой наглости. Смотрела, как Валентина Сергеевна роется в выдвижном ящике и перекладывает столовые приборы, и сама себе напоминала рыбу, выброшенную на берег. Квартира, разумеется, мне не принадлежала, но договор аренды был заключен со мной, и именно я жила здесь уже несколько лет. А теперь меня пытались выгнать из моего жилья. Да еще и требовали тратить время на дорогу, чтобы их обслуживать.
— Вы корону обронили, ваше величество, — ответила я наконец. — Сами себе приготовите и сами за собой приберете. Я вам не домработница.
— Ты всегда так с гостями поступаешь или только со мной? — ответила Валентина Сергеевна. — Невоспитанная кобыла! Гости должны отдыхать, чему тебя родители учили?
Это стало последней каплей. Сносить оскорбления в свой адрес я кое-как могла, однако упоминать моих родителей не следовало. Я велела ей убираться, и тут у Алексея наконец прорезался голос. Но не в мою защиту, а в защиту матери.
— Следи за выражениями, — потребовал он. — Это моя мама.
Впервые в жизни я обрадовалась тому, что мой муж — тряпка, когда выталкивала его из квартиры в подъезд. Сопротивлялся он вяло. Ну а пока я вытаскивала на лестничную площадку багаж Валентины Сергеевны под её крики на радость соседям, он просто стоял и наблюдал.
— За что? — спросил он обиженно.
— У мамочки узнай, — ответила я и захлопнула перед ним дверь.
Тем же вечером я позвонила родителям и все им рассказала. Не ждала поддержки или чего-то подобного, просто хотелось выговориться и услышать: «Ты взрослая, сама решай, как тебе лучше». Они именно так и сказали, и я окончательно убедилась в том, что лучше мне будет без мужчины-тюфяка в доме. На этом наш брак можно считать законченным. А если мне захочется убирать за посторонними людьми, я сменю профессию, пойду в клининговую компанию и стану получать за это деньги.
