— Костя, ты получается переводишь почти всю свою зарплату матери, а сам живешь за мой счёт!
Надя держала телефон мужа. Экран светился синим. История переводов. Каждый месяц. Точно в день зарплаты.
Костя молчал сидел.
— Я нашла случайно — продолжала она. — Открыла. А там… там почти вся твоя зарплата уходит к маме.
Он повернулся. Лицо серое.
— Надюш…
— Не надо мне «Надюш»! Мы два года снимаем эту квартиру. Я плачу за всё. За еду, за коммуналку, за интернет. А ты что делаешь?
Костя подошёл к столу. Сел. Руки положил на столешницу.
— Мама одна — сказал тихо. — У неё пенсия маленькая.
— А у нас что? — Надя швырнула телефон на диван. — Мы что — богатые?
Странно. Она никогда не кричала. Никогда не ругалась. А сейчас кричит. И ей самой это странно.
— Мы молодые — сказал Костя. — Мы ещё заработаем.
— Когда заработаем? — Надя села напротив. — Когда, Костя? Тебе тридцать два. Мне двадцать девять. Когда мы начнём жить?
Он смотрел в стол. Проводил пальцем по царапине.
— Я думал, ты понимаешь.
— Что я должна понимать?
— Что мама важнее.
Вот оно. Сказал.
Надя встала. Подошла к окну. Там, во дворе, дети играли в футбол. Мяч летал между гаражей. Простые движения. Простые правила.
— Важнее чего? — спросила она, не оборачиваясь.
— Важнее… всего остального.
— А я что — остальное?
Костя поднял голову.
— Ты не понимаешь. У мамы никого нет. Только я.
— А у меня кто есть? — Надя повернулась. — У меня тоже есть только ты.
Он встал. Подошел к ней.
— Но ты молодая…
И тут Надя поняла. Поняла всё сразу. Он не видит её. Он видит только маму. Старую женщину. Которая каждый день звонит. И рассказывает, как ей плохо. Как соседи шумят. Как дорожает хлеб.
— Костя — сказала Надя медленно. — А ты хочешь детей?
Он замер.
— Детей?
— Да. Наших детей.
— Ну… когда-нибудь…
— Когда? Лет через 100?
— Надя!
— Что Надя? Скажи честно. Когда ты планируешь стать мужем? Ты собираешься на мне женится…
Костя отвернулся:
— Ты не понимаешь. Мама всю жизнь на меня потратила.
— А я на что трачу? — Надя засмеялась.
Она подошла к шкафу. Достала сумку. Собрала вещи…
— Куда ты?
— Не знаю — сказала честно. — К себе, наверное.
— У тебя нет своего дома.
— Вот именно — Надя остановилась у двери. — У меня нет ничего своего.
Потому что всё уходит твоей маме.
Она вышла. Дверь закрылась тихо.
Костя остался один. Взял телефон. Там было сообщение от мамы:
«Сынок, а деньги когда придут? У меня продукты кончаются».
Он посмотрел в окно. Дети играли в футбол. Мяч попал в лужу. Брызги во все стороны. Кто-то заплакал.
А он вспомнил. Как Надя первый раз пришла к нему домой. Как готовила суп. Как покупала шторы. Как говорила:
«Наш дом». Наш.
И как мама звонила каждый день. И спрашивала:
«А когда она съедет? Мне неудобно тебя беспокоить».
И он тогда не знал… Что выбирает.
Телефон завибрировал. Надя написала:
«Заберу остальные вещи завтра».
Костя набрал номер мамы.
— Мам — сказал он. — Мне нужно поговорить.
— О чём, сынок?
— О деньгах.
— Что с деньгами?
— Я больше не смогу переводить всю зарплату.
Молчание.
— Костя — голос мамы стал другим. — А как же я?
— А как же мы? — спросил он сам у себя.
И понял: пока не ответит на этот вопрос, никого не будет. Ни Нади. Ни других. Будет только мама. И пустая квартира.
А во дворе дети продолжали играть. Мяч летал между лужами. И кто-то забил гол.
Костя проснулся в пять утра. Не от будильника. От тишины.
Первый раз за два года в квартире не пахло кофе. Не шуршала Надя на кухне. Не бормотала себе под нос песенки.
Он встал. Прошёл по комнатам. Везде её следы. Книжка на тумбочке. Чашка на столе. Носки в корзине для белья. А её уже нет.
Телефон молчал. Костя взял его. Написал:
«Поговорим?»
Ответ пришёл через час:
«О чём говорить?»
Он оделся. Поехал к ней.
Надя остановилась у подруги. В однушке на окраине. Открыла дверь в халате. Глаза опухшие.
— Зачем пришёл?
— Поговорить.
— Костя, всё уже сказано.
Она пропустила его в комнату. Диван-кровать. Чемодан в углу. Жизнь в одной сумке.
— Я вчера с мамой говорил — сказал Костя.
— И что?
— Сказал, что буду переводить меньше.
Надя села на диван.
— Сколько меньше?
— Половину.
— Костя… — она покачала головой. — Дело не в деньгах.
— В чём тогда?
— В том, что ты меня не видишь рядом с собой.
Он подошел к окну. Там была стройка. Краны, бетон, рабочие в касках.
— Вижу — сказал тихо.
— Нет. Ты видишь только то, что хочешь видеть.
Костя повернулся.
— А что я не вижу?
— Меня. Настоящую. — Надя встала. — Ты видишь удобную девочку. Которая всё понимает. Которая не требует. Которая ждёт.
— А ты не такая?
— Нет — сказала просто. — Я обычная женщина. Хочу семью. Детей. Дом. Не хочу быть второй после твоей мамы.
Костя сел в кресло.
Она достала фотографию. Они вдвоём на даче. Шашлыки, река, смех.
— Помнишь этот день?
— Помню.
— Мама тебе звонила семь раз. Семь, Костя. За четыре часа. И ты каждый раз ты по долгу с ней разговаривал.
— Она беспокоилась.
— А я что делала? — Надя положила фото обратно. — Я улыбалась. И ждала, когда ты закончишь разговаривать с мамой.
Костя встал.
— Надюш…
— Знаешь, что самое обидное? — она не дала ему договорить. — Не то, что ты выбираешь маму. А то, что ты не понимаешь: можно любить маму и жену одновременно.
— Можно?
— Конечно можно. Но по-разному.
Костя подошел к ней:
— Я не умею.
— Научись.
— А если не получится?
— Тогда живи с мамой — Надя пожала плечами. — Только честно. Не обманывай других женщин.
Они стояли молча. За окном рабочие поднимали плиты. Кран скрипел. Шло строительство дома.
— Надя — сказал Костя. — А если я попробую?
— Что попробуешь?
— Научиться. Любить по-разному.
Она посмотрела на него долго.
— Костя, мне тридцать лет будет в декабре.
— И что?
— А то, что у меня нет времени на твои эксперименты.
Он кивнул:
— Понял.
— Нет, не понял — Надя открыла дверь. — Но это уже твоя проблема.
Костя вышел. Спустился по лестнице. Сел в машину.
И вдруг понял.
Мама его не отпустит. Никогда. Потому что боится остаться одна. А он боится её расстроить.
Но Надя уже одна. И он тоже.
Телефон зазвонил. Мама:
— Сынок, как дела?
— Плохо, мам.
— Что случилось?
— Надя от меня ушла.
— Ну и хорошо — сказала мама быстро. — Она тебе не подходила.
— Почему не подходила?
— Слишком самостоятельная. Тебе нужна другая.
— Какая другая?
— Которая меня уважает.
Костя заглушил машину:
— Мам, а ты меня уважаешь?
— Что за глупый вопрос?
— Не глупый. Ты уважаешь мой выбор?
Молчание.
— Мам, я тебя спрашиваю.
— Костя, я устала. Поговорим потом.
Она повесила трубку.
Он сидел в машине. Смотрел на стройку. Краны работали. Дом рос. Каждый день по этажу.
А у него всё стояло на месте. Два года. Как замороженное.
Костя завёл машину. Поехал домой.
Дома набрал номер Нади:
— Надя, я понял.
— Что понял?
— Что я трус.
— И что дальше? Костя…
— Подожди. Дай сказать. — Он прошёлся по комнате. — Я всю жизнь боялся маму расстроить. А тебя расстраивал каждый день.
— Да.
— Это неправильно, я хочу попробовать ещё раз.
Молчание.
— Не хочу — сказала она наконец.
— Почему?
— Потому что ничего не изменится.
— Изменится.
— Нет, Костя. Ты будешь обещать. Потом мама заплачет. И всё вернётся на круги своя.
— А если не вернётся?
— Не верю. Костя, всё. Правда. Я устала.
Она повесила трубку.
Он сидел на кухне до вечера. Думал. О маме. О Наде. О себе.
Телефон звонил. Мама беспокоилась. Он не отвечал.
А потом встал. Оделся. Поехал к маме.
— Сынок! — она кинулась к нему. — Что случилось? Ты не отвечал!
— Мам, садись.
Мама села в кресло. Руки сложила на коленях.
— Мам, ты меня любишь?
— Конечно люблю.
— Тогда отпусти меня.
— Куда отпусти?
— Жить. Самостоятельно.
Мама молчала долго:
— А как же я? — спросила наконец.
— А как же я? — ответил Костя.
И в первый раз увидел: мама постарела. Седая. Морщинистая. Маленькая.
— Мам, тебе шестьдесят восемь лет.
— Ну и что?
— А мне тридцать два. Я хочу семью.
— Я же тебе не запрещаю.
— Запрещаешь. Каждый день. Каждым звонком.
Мама заплакала:
— Я не хотела…
— Хотела — сказал Костя мягко. — Но это неправильно.
Он обнял её.
— Мам, я буду звонить. Приезжать. Помогать. Но не каждый день.
— А если мне плохо будет?
— Позвонишь. Приеду.
Костя посмотрел в окно. Там горели фонари. Люди шли домой. К семьям.
Мама перестала плакать.
— Ты меня больше не любишь.
— Люблю. Но по-другому.
— Как по-другому?
— Как взрослый сын. А не как маленький мальчик.
Они сидели молча. Часы тикали. Соседи сверху громко включили телевизор.
— А она вернётся? — спросила мама.
— Не знаю.
— А если не вернётся?
— Найду другую.
— А если не найдёшь?
— Буду искать.
Мама вздохнула:
— Значит, всё. Старость пришла.
— Не всё — сказал Костя. — Жизнь пришла другая.
Он поцеловал маму в лоб и ушёл.
Дома написал Наде: «Поговорил с мамой. Сказал всё как есть. Не прошу вернуться. Решай сама.»
Ответ пришёл утром: «Хорошо.»
Но больше она не писала.
А Костя начал жить. В тридцать два года начал жить заново.
Мама звонила раз в неделю. По воскресеньям. Он спрашивал про здоровье…
Деньги переводил треть зарплаты. Остальное тратил на себя. Записался в спортзал.
И через месяц встретил девушку. Свету. В книжном магазине.
Она покупала детективы. Он — фантастику.
— Хорошая книжка — сказала она, глядя на его выбор.
— Читали?
— Да. Рекомендую.
Так и познакомились.
Света была другая. Не как Надя. Спокойная. Улыбчивая. Не требовала ничего.
Но когда мама позвонила в первое их воскресенье вместе, Света сказала:
— Поговори с мамой. Я пойду чай поставлю.
И вышла из комнаты.
Костя говорил с мамой пять минут. Потом пошёл на кухню.
— Всё? — спросила Света.
— Всё.
— Она хорошая, твоя мама?
— Да. Просто одинокая.
— Понятно — Лена налила чай. — Моя тоже одинокая. Но у неё есть подруги. Театр. Дача.
— А у моей только я.
— Это её выбор — сказала Света просто.
И Костя понял: вот оно. Так можно жить.
Через полгода они поженились. Мама пришла на свадьбу. Плакала. Но не от горя.
— Красивая невеста — сказала Свете.
— Спасибо.
— Береги моего сына.
— Буду — пообещала Света.
А Костя стоял рядом и думал: наконец-то. Наконец-то он стал мужем. А не только сыном.
И в этот день Надя написала ему: «Поздравляю. Видела фото в соцсетях. Красиво.»
Он ответил: «Спасибо. Ты была права.»
«Знаю», — написала она.
И больше они не переписывались.
А Костя жил. Работал. Любил жену. Помогал маме.
Через год у них родился сын. Мама стала бабушкой. Она была счастлива.
— Как назовёте? — спросила в роддоме.
— Максим — сказал Костя.
— Хорошее имя.
Костя взял сына на руки. Маленький. Тёплый. Живой.
И подумал: вот он. Смысл. Не в том, чтобы всю жизнь быть сыном. А в том, чтобы стать отцом.
А во дворе дети играли в футбол. Мяч летал между клумб. И кто-то снова забил гол.
