Тамара поправила на шее лёгкий шёлковый шарф и посмотрела в зеркало. Ей нравилось, что даже в свои шестьдесят она умела выглядеть аккуратно — без перебора, но со вкусом. День обещал быть обычным: утренняя газета, звонок соседке, поход в магазин за хлебом.
Но всё изменилось на повороте к парку. Там, на скамейке, сидел мужчина с альбомом для рисования и задумчиво водил карандашом по бумаге. Он поднял голову и неожиданно улыбнулся:
— Извините, вы случайно не преподавали литературу в двадцать четвёртой школе?
— Преподавала. Но это было… лет двадцать назад.
— Я не ваш ученик. Просто вы очень похожи на одну мою знакомую… — он улыбнулся чуть теплее. — Алексей.
Они разговорились. Алексей оказался вдовцом, художником-любителем, когда-то работавшим архитектором. Он знал массу интересных историй про старый город, любил кофе и утверждал, что ценит «простые радости».
Через пару встреч он уже ждал её у подъезда, чтобы вместе пройтись по вечернему парку. Ещё через неделю они сидели в уютном кафе, и он, чуть подавшись вперёд, сказал:
— Тамара, я давно не встречал женщину, с которой так легко. У меня ощущение, что мы знакомы сто лет.
— Вы торопитесь с выводами. — Она улыбнулась, но внутри что-то потеплело.
Через два месяца прогулок, кофе и разговоров о книгах Алексей сделал два предложения сразу: переехать к ней и… расписаться.
— Мы взрослые люди. Чего тянуть? Я мужчина серьёзный, ты — женщина достойная. Вместе нам будет легче и веселее.
Тамара почти не колебалась. Впервые за много лет ей казалось, что судьба подарила шанс.
Роспись оформили тихо, без гостей. Алексей переехал с двумя коробками книг, стопкой картин и гитарой. В первые недели он варил ей кофе, чинил дверцу шкафа, читал вслух рассказы Чехова.
— Вот видишь, теперь мы семья, — говорил он, глядя в окно с чашкой в руках. — И у нас всё будет по-честному.
Это «по-честному» тогда прозвучало как обещание заботы. Но вскоре Тамара поняла: у этого слова есть и другая сторона.
***
Сначала это были мелочи. Алексей, записывая расходы на продукты в блокнот, шутил, что «так меньше поводов для ссор».
— Ну вот смотри, — говорил он, постукивая ручкой по странице, — в этом месяце ты купила продуктов на четыре тысячи, я — на три восемьсот. Почти пополам. Это честно.
— Мы же семья, Алексей… — осторожно возражала Тамара.
— Тем более. Семья — это прозрачность. Никто никого не тянет, каждый вносит свой вклад.
Она тогда промолчала. Ей было неловко спорить: он и вправду приносил продукты, покупал цветы, помогал с тяжёлыми пакетами.
Но потом появились чёткие «правила». Счета за свет и воду — строго делить. Интернет — пополам. Даже общая бытовая химия была в списках: «мыло моё», «порошок твой».
— Алексей, мне кажется, это уже перебор…
— Это порядок. А без порядка семья распадается. Я это знаю по опыту, — отрезал он.
Через пару недель он выделил себе отдельную полку в холодильнике, аккуратно подписав контейнеры: «А. — мясо», «А. — молочка».
— Чтобы не путаться, — объяснил он. — Я, например, не ем твою рыбу, а ты — моё мясо. Так и честнее.
Тамара почувствовала странную прохладу в их общении. Разговоры о книгах и фильмах становились реже, а споры о расходах — чаще.
Однажды, вернувшись с работы, она застала Алексея за разбором её продуктовой сумки.
— Манго? Зачем манго? Оно дорогое. Могла бы яблок взять — в три раза дешевле.
— Я люблю манго.
— Любовь к манго не должна отражаться на моём бюджете.
Она едва сдержалась, чтобы не выронить сумку.
Самым неприятным оказался разговор о бытовой технике. Их старый чайник потёк, и Тамара предложила купить новый.
— Хороший, литра на два, чтобы и тебе, и мне хватало.
— Литр мне не нужен. Я плачу только за половину литра. Если хочешь большой — доплачивай сама.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Я пользуюсь меньше — значит, и плачу меньше.
В тот вечер она долго сидела в темноте, глядя на силуэт его вещей в углу. Поняла, что впервые за всё время рядом с ним чувствует не поддержку, а… нагрузку. Как будто в доме поселился не партнёр, а строгий ревизор.
Следующим утром, за завтраком, Тамара, устало глядя на аккуратно разделённый пополам стол, бросила в полушутку:
— Слушай, может, и за жильё начнём считать? Ты же живёшь в моей квартире. Так, для справедливости — как аренду.
Алексей поперхнулся кофе.
— Ты это серьёзно сейчас? — он отставил чашку, нахмурился. — Я твой муж, а не постоялец!
— Ну, мы же всё делим — питание пополам, счета пополам… Логично же.
— Логично?! — он почти рассмеялся, но без тени улыбки. — Тамара, жильё — это святое. И давай без глупостей. Хозяйство ведёт жена, а бюджет у нас раздельный — так честно. Но платить тебе за то, что я живу в «нашем» доме? Это уже перебор.
Она только пожала плечами, но внутри ощутила, как что-то тихо и резко встало на место — словно кто-то защёлкнул невидимый замок.
***
Решение пришло к Тамаре неожиданно — в тот вечер, когда Алексей в третий раз за неделю напомнил, что она «забыла» записать покупку моющих средств в его блокнот расходов.
Она вспомнила, как он уверенно произносил: «Мы взрослые люди. Каждому — своё».
Хорошо. Будет «своё».
На следующий день, уходя на работу, она разложила продукты по полкам холодильника: верхняя — её, нижняя — его. Даже хлеб нарезала и подписала пакет: «А. — 4 кусочка».
Вечером Алексей открыл холодильник, хмыкнул:
— Ты что, теперь тоже маркируешь еду?
— Чтобы не путаться. Ты же сам говорил — порядок важен.
Он пожал плечами, но спорить не стал.
Через два дня она пошла дальше. Стирала только свои вещи. Его рубашки и носки аккуратно сложила в пакет с надписью: «Для самостоятельных мужчин».
— Тамара, ты что, издеваешься? — нахмурился он.
— Нет, просто соблюдаю твои правила. Каждый сам за себя.
Он начал раздражаться. Утренний кофе, который она всегда готовила на двоих, теперь стоял только в её кружке. Его — пустая.
— А мне? — спросил он.
— У тебя же своя банка кофе, Алексей. На нижней полке.
Ситуация накалялась. Однажды он вернулся с работы, увидел на диване только половину застеленного пледа.
— Почему моя сторона пустая?
— Я заправляю свою половину. Остальное — твоя ответственность.
— Это уже театр абсурда, Тамара!
— Ты его режиссёр, Алексей.
Вечером того же дня она принесла ему счёт — распечатку с её интернет-банка: квартплата, электричество, вода.
— Это что? — удивился он.
— Аренда. За твою половину месяца. Справедливо же?
Он откинулся на спинку стула, уставился на неё, будто видел впервые.
— Ты что, серьёзно?
— Абсолютно. Ты ведь сам сказал, что жильё моё. Логично, что за него нужно платить.
Он резко встал, забрал пиджак с вешалки.
— Знаешь, мне надо проветриться.
— Возьми с собой свой ключ, чтобы не перепутать. Он подписан.
Алексей ушёл, хлопнув дверью так, что с полки упала сахарница.
В ту ночь он не вернулся. И впервые за долгое время Тамара спала спокойно — без его холодных замечаний, без блокнотов и полок с инициалами.
Но на следующее утро он появился снова. С серьёзным лицом и чемоданом в руках.
— Я принял решение, Тамара. Так жить нельзя. — он поставил чемодан у двери и снял пальто. — Бюджет остаётся раздельным, это правильно. Каждый отвечает за свои траты — тут всё честно.
Он сделал паузу, глядя на неё поверх очков.
— Но вот хозяйство — общее. Ты женщина, тебе и карты в руки. Готовка, стирка, уборка — это твоя зона. Я в неё лезть не собираюсь. И нечего перекладывать это на мужчину.
Тамара молча смотрела на него, пока он разворачивал список «должна» в целую лекцию. В какой-то момент она перестала слышать слова, потому что уже ясно видела, как будет выглядеть её ответ.
— Значит так, — перебила она, дождавшись паузы. — Раз бюджет у нас раздельный, тогда и хозяйство — тоже. Моя еда — моя. Моя одежда — я стираю. Мой пол — я мою. Остальное — твои проблемы.
— Ты что, с ума сошла? — он поднял брови. — Женщина должна наводить уют!
— А мужчина — обеспечивать этот уют. Но ты выбрал быть отдельной кассой. Так что наслаждайся полной самостоятельностью.
Вечером он нашёл на своей половине кухни электрическую плитку, дешёвую сковородку и кастрюлю. В ванной — свой таз и пакет с порошком. А на двери его комнаты — аккуратную табличку: «Обслуживание не предусмотрено».
Через неделю он съехал. Даже не попрощавшись. А Тамара в первый же вечер заказала себе суши и съела их на диване, глядя в пустоту комнаты, где больше не было ни чемодана, ни лекций. И поняла, что в её доме стало удивительно тихо и чисто.
