Ксения стояла у плиты, уставившись в кастрюлю с кипящей гречкой так, будто там варилось нечто более важное, чем гарнир на ужин. Она готовила на автомате, руки сами перемешивали ложкой, а в голове прокручивались слова, сказанные начальником сегодня утром: «Премия — тридцать тысяч. Заслужила».
Тридцать тысяч! Это был первый реальный шаг к их с Станиславом мечте — собственная квартира. Пусть маленькая, пусть в ипотеку на двадцать лет, но своя. Не жить же вечно в двухкомнатной клетке вместе с его матерью и сестрицей, у которых вечный праздник жизни за чужой счёт.
Она улыбнулась своим мыслям, но улыбка быстро слетела, как только в кухню вошла Елена Павловна. Свекровь, облачённая в домашний халат цвета «убойный баклажан», села за стол и тяжело вздохнула, давая понять: сейчас будет что-то важное.
— Что это опять за запах? — недовольно сморщила нос Елена Павловна, глядя на кастрюлю. — Гречка? Господи, да у людей в тюрьме рацион веселее!
— А у нас, между прочим, диета, — спокойно ответила Ксения, хотя внутри всё вскипело. — Лёгкий ужин, полезно для желудка.
— Полезно, — передразнила свекровь, закатывая глаза. — Мужику мясо нужно! А не вот это… зерно для голубей. Ты мужа вообще кормишь или экономишь на нём?
Ксения сжала зубы. В такие моменты хотелось ударить ложкой по столу и закричать: «Да я на двух работах пашу, чтобы мы вообще ели мясо!» Но она промолчала. Потому что знала: сейчас появится Марина — та самая золовка, которая умела превращать любую бытовую ссору в шоу уровня «Пусть говорят».
И правда, через пару минут в комнату влетела Марина, держа в руках новый смартфон.
— Мама, смотри, какая камера! — радостно вертелась она. — В рассрочку взяла. Там вообще почти бесплатно!
— Бесплатно? — хмыкнула Ксения, не удержавшись. — Ну-ну. Потом будешь бесплатно банке проценты платить.
Марина скривилась:
— Вот именно поэтому с тобой невозможно разговаривать. У тебя всё всегда плохо. У нас праздник, а ты кислой миной всё портишь.
— Праздник? — Ксения приподняла бровь. — Я что-то пропустила? Может, кто-то на работу устроился? Или хотя бы счёт за электричество оплатил?
— Ну всё, началось, — всплеснула руками свекровь. — Не женщина, а бухгалтер с кнутом. Станислав, сынок, иди сюда! — крикнула она в коридор. — Пусть твоя Ксюша перестанет тут всех строить!
Станислав вышел, не торопясь, поправляя ремень на джинсах. Вид у него был сонный, будто только что встал. Хотя на самом деле он весь вечер сидел за компьютером, «отдыхал после тяжёлого дня».
— Что опять? — спросил он, лениво зевая.
Ксения вжалась плечами. Всё как всегда: она готовит, работает, планирует будущее. А он — мирный посредник, которому лишь бы не трогали.
— Ксения опять всех строит, — вздохнула Елена Павловна. — Ей гречка подавай, а мы тут, значит, травой питаться будем.
— Я просто говорю, что у нас ограниченный бюджет, — сдержанно произнесла Ксения. — И что деньги тратятся не туда, куда надо.
— Опять про деньги! — раздражённо махнула рукой Марина. — Ты думаешь, только ты работаешь? Мы тоже стараемся.
— Ага, — усмехнулась Ксения. — Стараетесь жить красиво за чужой счёт.
Воздух в кухне стал густым, будто наэлектризовался. Все замолчали, даже гречка перестала бурлить. Станислав кашлянул, явно собираясь сменить тему.
— Ксюх, ну чего ты, — примирительно сказал он. — Мы же семья.
— Семья? — она вскинула глаза на мужа. — А где эта семья, когда я в шесть утра бегу на маршрутку, чтобы успеть на смену? Где она, когда я беру подработки и возвращаюсь без сил? А потом слышу — гречка невкусная, квартира тесная, настроение у всех плохое.
Слова повисли в воздухе. Но никто не ответил. Лишь Марина сделала вид, что что-то печатает в телефоне, а Елена Павловна наигранно уставилась в потолок.
Тридцать тысяч… — пронеслось у Ксении в голове. — И они об этом ещё не знают.
Она решила промолчать. Пока. Пусть думают, что у неё в кармане пусто. Но сердце уже тревожно колотилось: если узнают — вытрясут до копейки.
— Всё, хватит, — наконец сказала она. — Ешьте, что есть. Мясо сами купите.
— Слышали, как она с нами разговаривает? — вспыхнула свекровь. — В собственном доме ещё и условия ставит!
— В «собственном»? — едко уточнила Ксения. — Квартира-то приватизирована на троих: на вас, Станислава и Марину. Я здесь кто? Гость? Служанка? Или просто кошелёк с ногами?
Тишина. Даже Станислав опустил глаза.
— Вот и договорились, — усмехнулась она сама себе. — Ну ничего. Скоро всё изменится.
Она не стала объяснять, что именно. Пусть останется маленькой тайной. Потому что впервые за три года у неё появилось ощущение: шанс вырваться есть.
Поздно вечером, когда все разошлись по комнатам, Ксения сидела на кухне в темноте, слушала тиканье часов и пыталась представить будущее. Свой дом. Своя спальня. Своя кухня, где никто не морщится от запаха гречки.
Вдруг за спиной послышались шаги. Станислав.
— Ты чего тут? — тихо спросил он.
— Думаю.
— Опять про деньги?
Она усмехнулась:
— А про что мне ещё думать? Ты ведь не думаешь.
Он сел напротив, потёр лицо руками.
— Ксю, ну правда… Не начинай.
— Я не начинаю. Я заканчиваю, Стас. — Голос её дрогнул. — Я устала быть донором для вашей семьи.
Он нахмурился.
— Ты про что?
— Скоро узнаешь, — сказала она и отвернулась к окну.
Станислав хотел что-то добавить, но промолчал. Поднялся, тяжело вздохнул и ушёл в спальню.
А Ксения сидела и думала: если он сделает выбор не в мою пользу — тогда всё. Точка.
Утро началось с обычного хаоса. Елена Павловна вечно теряла очки, Марина металась по квартире, опаздывая «на встречу с подругами» (хотя все прекрасно знали, что это значит — сидеть в кафе за чужой счёт), а Станислав привычно копался в телефоне, пока жена бегала с кастрюлями и бутербродами.
Ксения в этот раз даже не спорила. Она знала: вечером придёт разговор, от которого отмахнуться не удастся. Вчера начальник официально перечислил премию на карту. Деньги уже лежали там — такие реальные, такие осязаемые. Первые кирпичики их будущей свободы.
Главное — успеть рассказать самой. Пока не начали требовать.
Но план рухнул быстрее, чем закипает чайник.
— Станислав! — раздался визг из зала. Это была Марина, и голос её дрожал от восторга. — Смотри, что у Ксюши на карте!
Ксения замерла на кухне. Холод пробежал по спине.
Она выскочила в комнату и увидела: её телефон — в руках Марины. Экран светился приложением банка, а на нём красовалась сумма, которая казалась одновременно спасением и приговором: 30 000 рублей.
— Ты чего в мой телефон полезла?! — взорвалась Ксения, рванулась к сестре мужа и выхватила смартфон.
— Ой, да ладно, — не моргнув глазом, отмахнулась Марина. — Я просто хотела в Инстаграм зайти, а тут твой пароль сам сохранился. Ну и что — мы же семья. Секретов друг от друга быть не должно!
— Секретов? — Ксения сжала телефон в ладони так, что побелели костяшки. — Тогда давай я твои долги банку посмотрю? Или переписку с твоими ухажёрами? Тоже ведь семья, правда?
Марина прикусила губу, но быстро оправилась:
— Не надо истерик. Мы просто подумали… эти деньги сейчас пригодятся на машину.
— Мы? — голос Ксении дрогнул. — Это кто «мы»?
Из кухни величаво вышла Елена Павловна.
— Я и сын. Мы с ним давно решили, что машине быть. Нам ведь всем удобнее будет, если транспорт появится. А ты… ну ты же добрая, понимающая. Поможешь.
Ксения почувствовала, как у неё земля ушла из-под ног. Она перевела взгляд на Станислава. Тот сидел, потупив глаза, и что-то беззвучно ковырял в телефоне.
— Стас… — прошептала она. — Ты тоже это поддерживаешь?
Он поднял глаза.
— Ксюх, ну ты же понимаешь… Это же для нас. Мы же вместе ездим.
— «Мы»? — сорвалось с её губ. — Ты серьёзно? Мы?! Машина для твоей мамочки и сестрицы — это «мы»?!
— Не кричи, — нахмурился он. — Соседи слышат.
Ксения рассмеялась. Горько, нервно, так, что у неё самой по коже пошли мурашки.
— Соседи? Ты о соседях переживаешь, а не о том, что твою жену только что обокрали в её же доме?
— Ну началось, — фыркнула Марина. — Никто тебя не обокрал. Ты живёшь здесь, пользуешься всем, что у нас есть, а как что-то появилось у тебя — сразу твоё!
— Ага, — усмехнулась Ксения. — «Пользуюсь всем, что у вас есть». Телевизором вашим древним, который включается с пятого раза? Или диваном, на котором пружины вылезли? Вот щедрость-то какая.
— Ксения, не груби! — грозно произнесла Елена Павловна. — Мы тебя приютили, дали крышу над головой, а ты… неблагодарная!
— Приютили?! — у Ксении потемнело в глазах. — Я тут живу три года, плачу коммуналку, покупаю продукты, вытаскиваю вашего сыночка из долгов, а вы смеете называть это «приютить»?!
— Всё, хватит, — Станислав хлопнул ладонью по столу. — Деньги нужны на машину. Это решено.
И в этот момент что-то в Ксении сломалось. Она подошла к столу, схватила кружку с чаем и со всего размаху швырнула её об стену. Керамика разлетелась на куски, чай стекал по обоям, оставляя бурые пятна.
— Вот и вся ваша «семья»! — выкрикнула она. — Осколки и липкая грязь!
В квартире повисла тишина. Даже Марина онемела. Только Станислав рывком поднялся.
— Ты что творишь?!
— А что, красиво же получилось, — саркастически усмехнулась Ксения. — Символично.
— Психованная, — прошипела Марина. — С таким характером тебя никто больше не выдержит.
Ксения резко повернулась к ней.
— А мне и не надо, чтобы меня кто-то «выдерживал». Я хочу, чтобы меня уважали. Но это, видимо, роскошь в этой квартире.
Елена Павловна драматично приложила руку к груди.
— Господи, с кем мой сын связался…
— Да, вот именно, — прервала её Ксения. — С женщиной, которая его любила и ради него работала до изнеможения. Но теперь хватит.
Она шагнула к Станиславу.
— Так что, муж? Ты на чьей стороне?
Он замялся.
— Ксю… ну… я не хочу ссор.
— Не хочешь ссор? — её голос зазвенел, как натянутая струна. — Значит, выбираешь молчать, когда меня предают?
Станислав отвернулся.
И этого оказалось достаточно.
Ксения резко развернулась и пошла в спальню. Захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и впервые за долгое время заплакала. Но это были не слёзы слабости — это были слёзы решения.
Если он не со мной — значит, он против меня.
И тогда она точно знала: следующая глава её жизни начнётся не здесь.
Всю ночь Ксения ворочалась и не сомкнула глаз. В голове гремели слова, словно камни, катящиеся по железной крыше: «Мы решили», «машина нужна», «это для нас»…
Её будто стерли как личность. Перестали видеть. Перестали слышать.
Утро выдалось холодным — хотя в квартире было жарко от батарей, Ксения мёрзла изнутри. Она молча собрала свои документы, аккуратно сложила вещи в спортивную сумку и поставила у входа.
Елена Павловна заметила это первой.
— Ты куда это собралась? — в голосе свекрови звучало торжество, как будто она ждала этого момента.
Ксения подняла взгляд.
— Туда, где меня не считают банкоматом.
Марина прыснула со смеху.
— Ну-ну, давай, докажи нам всем, что можешь сама. Через неделю приползёшь обратно.
— Проверим, — холодно ответила Ксения.
В коридоре появился Станислав. Сонный, с перекошенным лицом.
— Ксю… ты чего? Это же глупо.
Она подошла ближе, смотрела прямо в глаза.
— Глупо было думать, что ты выберешь меня.
Он отвёл взгляд.
— Я не хочу конфликта.
— Так ты его уже выбрал, — сказала она тихо, но твёрдо. — Просто не со мной.
Она взяла сумку и пошла к двери.
— Оставь деньги! — выкрикнула Елена Павловна.
Ксения обернулась.
— Деньги мои. Это моя кровь, мои ночные смены и мои нервы. Вы хотели купить на них свою «красивую жизнь». А я куплю себе свободу.
В её голосе не дрогнуло ни одной ноты. Даже Марина на секунду замолчала.
Станислав шагнул вперёд, будто хотел удержать её за руку.
— Ксю… ну не уходи. Мы же столько всего пережили.
Она вскинула подбородок.
— Да. Пережили. Но всё хорошее ты утопил в молчании и трусости.
И она вышла.
Хлопнула дверь.
Звук был такой, словно обрушилась стена.
Через месяц Ксения сидела в маленькой студии с белыми стенами и большими окнами. За окном лежал снег, отражая свет, и в комнате было необычайно ярко. Она пила чай из новой кружки и впервые за долгое время улыбалась.
Она осталась без мужа, без «семьи», без привычного быта. Но зато у неё была тишина, воздух и ощущение, что теперь каждая копейка, каждая минута — только её.
Ксения подняла кружку и, глядя в окно, шепнула:
— За свободу. И за то, чтобы больше никогда не быть чужой в своей жизни.
