Утро началось с раздражения. Алина потянулась к холодильнику, собираясь сделать бутерброды детям в школу, но, открыв дверцу, замерла. Вчера ещё здесь лежала полукопчёная колбаса, купленная по акции, пачка сливочного масла и сыр. Теперь на полке зияли пустые места.
Она глубоко вдохнула, стараясь не сорваться. Но внутри всё закипало.
— Денис! — крикнула она в пустоту. Муж уже ушёл на работу, но она знала, кто виноват.
На столе лежал полиэтиленовый пакет с логотипом соседнего магазина. Тот самый, который её свекровь, Людмила Петровна, всегда приносила с собой, когда приходила «в гости».
Алина схватила телефон и быстро набрала сообщение:
«Ты опять увёз своей матери наши продукты?»
Ответ пришёл почти мгновенно:
«Она просто немного взяла. Не раздувай.»
— Не раздувай… — сквозь зубы прошипела Алина.
Она резко швырнула телефон на диван и закрыла глаза. В голове всплывали картины прошлого:
— Как Людмила Петровна «случайно» забирала банку дорогого кофе: «Ой, а у вас такой же, как я люблю!»
— Как исчезала упаковка шоколада, купленного детям: «Ну я же бабушка, мне можно!»
— Как Денис каждый раз отмалчивался или бросал: «Ну подумаешь, купим ещё.»
Но они не могли просто «купить ещё». Денег и так едва хватало.
Алина подошла к окну, стиснув кулаки. За окном моросил дождь — серый, противный, как её настроение.
— Мам, а где колбаса? — раздался сзади голос старшего сына.
Алина обернулась. Семилетний Артём стоял на пороге кухни, держа в руках ломоть хлеба.
— Кончилась, — коротко ответила она.
— Но вчера ещё была…
— Я сказала, кончилась! — резко оборвала она.
Мальчик испуганно отпрянул. Алина тут же пожалела о своей вспышке, но сдержаться не могла.
Она взяла телефон и снова написала Денису:
«Это уже не смешно. Твоя мать приходит, как к себе домой, и забирает всё, что ей вздумается. Хватит.»
Ответа не было.
Алина вздохнула и налила себе кофе. Чёрный, крепкий, без сахара. Сегодня он казался особенно горьким.
Она знала: если сейчас не поставить точку, это будет продолжаться вечно.
Но как заставить Дениса наконец это понять?
Вечером Денис вернулся с работы необычно поздно. Алина сидела на кухне, допивая уже третий стакан холодного чая. Дети давно спали. Когда заскрипела входная дверь, она даже не повернула голову.
— Ты почему не отвечала на звонки? — муж бросил ключи на тумбочку и прошел в коридор. — У меня батарея села, а ты тут сидишь…
Он замолчал, увидев ее лицо. Алина медленно подняла глаза:
— Ты вообще понимаешь, что твоя мать оставила детей без завтрака?
Денис тяжело вздохнул и плюхнулся на стул напротив. Его рука потянулась к пачке сигарет в кармане, но он передумал.
— Ну взяла немного колбасы. Ты сделала из этого целую трагедию.
— Немного? — Алина вскочила, стукнув ладонью по столу. — Полхолодильника пустого! Мясо, сыр, масло, даже детский йогурт! И это в третий раз за месяц!
— Она пенсионерка, у нее маленькая пенсия, — Денис говорил монотонно, как заученную фразу. — Мы можем себе позволить купить еще.
— Можем? — Алина засмеялась, но в глазах стояли слезы. — Ты в курсе, что я второй месяц не покупаю себе новые колготки, потому что коплю на летнюю обувь детям? Что мы едим макароны с котлетами три раза в неделю, потому что мясо дорожает?
Денис отвернулся, его пальцы нервно барабанили по столу.
— Ты преувеличиваешь. Мама просто иногда берет то, что ей нужно.
— Берет? Без спроса? Это называется воровство!
— Как ты смеешь! — Денис резко встал, стул с грохотом упал на пол. — Она же мать! Она меня одна вырастила, ты хочешь, чтобы я ей в лицо сказал, что она воровка?!
Алина вдруг почувствовала страшную усталость. Голова гудела, будто после долгого крика.
— Я хочу, чтобы ты наконец понял, — она говорила тихо, почти шепотом. — Это наш дом. Наша еда. Наши дети. Твоя мать живет в пяти минутах ходьбы от магазина, у нее своя пенсия. Почему она должна обирать нас?
Денис молча поднял стул и сел снова. В кухне повисло тяжелое молчание. За стеной кашлянул во сне Артем.
— Ладно, — наконец сказал муж. — Я поговорю с ней.
Алина хотела закричать, что эти разговоры уже были десятки раз. Что после них Людмила Петровна на пару дней затихала, а потом все начиналось сначала. Но она просто кивнула и пошла в ванную.
Когда теплая вода хлынула на лицо, она вдруг представила, как свекровь вчера вечером, пока они спали, тихонько открывала их холодильник. Как ее хищные пальцы хватали самые дорогие продукты. Как она улыбалась в темноте, унося свою добычу.
Алина резко выключила воду. В зеркале перед ней стояла женщина с красными глазами и стиснутыми зубами.
«Хватит», — сказала она своему отражению. Но что именно должно было закончиться, она пока не решалась подумать до конца.
Два дня в доме царило хрупкое перемирие. Алина заметила, что Денис стал чаще звонить матери, разговаривая вполголоса за закрытой дверью балкона. Она делала вид, что не замечает этих разговоров.
В субботу утром, когда Алина развешивала постиранное белье на балконе, в дверь позвонили. Сердце неприятно ёкнуло — она узнала этот резкий, нетерпеливый звонок.
— Кто это? — крикнул из комнаты Артём.
— Никто, — автоматически ответила Алина, но дверь уже распахнулась.
Людмила Петровна стояла на пороге в новом пуховике с меховым капюшоном, держа в руках пакет с надписью премиального мясного магазина.
— Что, даже встречать не выходите? — фыркнула свекровь, проходя в прихожую без приглашения. — Денис дома?
— На заправке, машину заправляет, — ответила Алина, замечая, как взгляд свекрови сразу потянулся к открытой двери кухни, к холодильнику.
— Ну ладно, я подожду, — женщина сняла сапоги (не подобрав их, как всегда) и прошла в гостиную, где по телевизору шли мультики.
— Бабуля! — обрадовались дети.
— Ой, родные мои! — свекровь слащаво завопила, доставая из пакета три шоколадных яйца. — Это вам, только не говорите маме!
Алина сжала кулаки, но промолчала. Она видела, как Людмила Петровна украдкой осматривает квартиру — её взгляд задержался на новой кофемашине, подаренной Алине на день рождения родителями.
— Я чайку попью, — объявила свекровь, направляясь на кухню.
Алина последовала за ней. Она наблюдала, как та лихо управляется на чужой кухне — достаёт её любимую кружку, открывает шкафчик с дорогим чаем, который они берегли для особых случаев.
— Кстати, Алина, — свекровь повернулась к ней, делая беззаботное лицо. — Денис говорил, ты недовольна, что я иногда беру у вас продукты?
Алина почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
— Я недовольна, что вы берёте без спроса последнее, — твёрдо сказала она. — В прошлый раз вы забрали детские йогурты. Артём плакал утром.
Лицо Людмилы Петровны исказилось. Она поставила кружку с таким звоном, что чай расплескался на столешницу.
— Да как ты смеешь! Я сына одного подняла, голодала, чтобы он учился! А теперь его жена будет указывать, что мне можно, а что нельзя?
— Это не указания, — голос Алины начал дрожать. — Это просьба уважать наш дом.
— Ах так! — свекровь вдруг повысила голос так, что дети прибежали смотреть, что случилось. — Значит, я своей кровиночке даже кусочек сыра взять не могу? Я вам тут внуков нянчу, а вы жадничаете?
— Когда вы последний раз сидели с детьми? — вырвалось у Алины. — Три месяца назад? И то на два часа!
Дверь хлопнула — вернулся Денис. Он замер на пороге, оглядывая сцену: мать с раскрасневшимся лицом, жену с трясущимися руками, перепуганных детей.
— Что здесь происходит? — спросил он тихо.
— Спроси у своей жены! — завопила Людмила Петровна, хватаясь за сердце. — Она мне тут выговаривает, что я у вас крохи подбираю! Видно, мне теперь к мусорным бакам ходить, раз родная семья жалеет для меня куска хлеба!
Денис растерянно посмотрел на Алину. В его глазах она прочитала знакомый укор: «Ну вот, опять ты всё испортила».
— Мама, успокойся, — он подошёл к свекрови, беря её за плечи. — Никто тебя к мусоркам не посылает.
— Посмотри, как она со мной разговаривает! — всхлипывала Людмила Петровна, хотя слёз на глазах не было. — Всё, я больше ногу не переступлю в этом доме! Пусть живут как хотят!
Она вырвалась от сына, схватила свой пакет (не забыв прихватить со стола пачку дорогого чая) и направилась к выходу.
— Мама, подожди! — Денис бросился за ней.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла гробовая тишина. Маленькая Лиза тихо заплакала.
— Мам, бабушка больше не придёт? — спросил Артём испуганно.
Алина опустилась на колени перед детьми, обнимая их. Она смотрела на закрытую дверь, за которой слышались приглушённые крики. В груди было пусто и холодно.
Она знала — этот спектакль разыгрывался специально. Людмила Петровна добилась своего — теперь Денис будет винить во всём только её. Опять.
Прошло три дня после скандала. Денис почти не разговаривал с Алиной, отворачивался к стене, когда они ложились спать. В среду вечером, когда Алина мыла посуду, раздался звонок в дверь. На пороге стояла сестра Дениса, Катя, с натянутой улыбкой и бутылкой вина в руках.
— Привет, невестка! — слишком бодро сказала она, проходя в прихожую без приглашения. — Денис дома?
— На работе задержится, — ответила Алина, вытирая руки о полотенце. Она сразу поняла — это не дружеский визит.
Катя разделась и прошла на кухню, ставя вино на стол. Алина заметила, как её взгляд скользнул по полкам, будто что-то высчитывая.
— Я к вам по семейному делу, — начала Катя, садясь на стул и выкладывая перед собой телефон. — Мама вчера весь вечер проплакала. Давление подскочило.
Алина медленно опустилась на стул напротив. В горле пересохло.
— И что, я виновата? — спросила она ровным голосом.
Катя сделала большие глаза:
— Ну конечно нет! Просто… — она вздохнула театрально, — может, ты перестанешь делать из еды культ? Ну взяла мама колбасу, ну и что? Мы же семья!
Алина почувствовала, как по лицу разливается жар. Она встала, подошла к холодильнику и распахнула дверцу.
— Посмотри, Катя. Видишь эту полку? Здесь в понедельник было мясо на неделю. Там — сыр и масло. А вот здесь — йогурты для детей. Теперь посмотри сюда, — она ткнула пальцем в пустые контейнеры. — Это не «взяла колбасу». Это систематическое воровство.
Катя нахмурилась:
— Какое воровство, что за выражения! Мама просто привыкла заботиться о нас. Она же во времена дефицита нас вырастила, вот и продолжает…
— Заботиться? — Алина засмеялась. — В прошлом месяце она забрала мои новые колготки, сказала, что «вдруг порвутся». В позапрошлом — половину моей зарплатной шоколадки. Это забота?
Дверь приоткрылась, и в кухню заглянул Артём:
— Мам, можно я поиграю в планшет?
— Нет, — автоматически ответила Алина. — Ты же знаешь правила.
Катя вдруг оживилась:
— Ой, да ладно тебе, пусть поиграет! Дети должны чувствовать любовь, а не запреты!
Алина резко повернулась к неё:
— Это мой ребёнок и мои правила воспитания. Как и мой холодильник — мои правила.
Катя встала, её лицо покраснело:
— Ты совсем озверела! Мама права — ты нас не считаешь за семью. Денис просто зол на тебя, он сам мне говорил!
Сердце Алины болезненно сжалось. Она знала, что Денис мог сказать такое в сердцах, но всё равно было больно.
— Дети, идите в комнату, — тихо сказала Алина. Когда дверь закрылась, она подошла к Кате вплотную. — Передай своей маме: если я ещё раз увижу её сумку в своём холодильнике, я вывалю всё содержимое ей на голову. Понятно?
Катя отшатнулась, её глаза округлились:
— Ты… ты угрожаешь?
— Нет, — Алина открыла входную дверь. — Я информирую. А теперь прощай.
Когда Катя ушла, хлопнув дверью, Алина опустилась на пол в прихожей и закрыла лицо руками. Она понимала — теперь против неё ополчится вся семья Дениса. Но отступать было уже некуда.
Из детской донёсся смех. Алина глубоко вдохнула и поднялась. Она должна была держаться ради них. Даже если это означало войну.
Тишина в квартире после ухода Кати казалась звенящей. Алина стояла у окна, наблюдая, как её свояченица на высоких каблуках резко шагает по двору, что-то яростно говоря в телефон. Она не сомневалась — сейчас созвонится вся родня Дениса.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от мужа:
«Ты совсем с катушек съехала? Катя в шоке. Мать рыдает. Я сейчас приду.»
Алина медленно выдохнула. Она подошла к детской, приоткрыла дверь. Артём и Лиза сидели на ковре, увлечённо собирая пазл. Дети чувствовали напряжение, но старались вести себя тихо.
— Мам, мы поссорились с тётей Катей? — спросил Артём, не отрывая глаз от картинки.
Алина присела рядом, поправляя дочке хвостик:
— Взрослые иногда не соглашаются друг с другом. Это нормально.
— А папа будет на нас злиться? — прошептала Лиза, прижимая к себе плюшевого зайца.
Сердце Алины сжалось. Она крепко обняла детей:
— Папа любит вас больше всего на свете. Никогда не забывайте это.
Звонок в дверь раздался через двадцать минут. Алина открыла — на пороге стоял Денис с лицом, как после бессонной ночи. За его спиной маячила фигура отца — Николая Петровича, который обычно держался в стороне от семейных разборок.
— Заходите, — сухо сказала Алина, отступая.
Денис прошёл в гостиную, скинул куртку на диван. Его отец остался стоять у прихожей, переминаясь с ноги на ногу.
— Пап, ты зачем притащил отца? — спросила Алина, чувствуя, как нарастает гнев.
— Чтобы он увидел, во что ты превратила нашу семью! — Денис ударил кулаком по столу. Дети в детской притихли. — Ты мою мать чуть ли не воровкой назвала! Сестре хамишь! Ты вообще понимаешь, что делаешь?
Алина скрестила руки на груди:
— Я понимаю, что защищаю свой дом и своих детей. А ты? Ты понимаешь, что твоя мать обворовывает собственных внуков?
Николай Петрович неожиданно кашлянул:
— Может, без крайностей? Людмила, конечно, женщина увлекающаяся, но…
— Папа, — Алина повернулась к свёкру, — помнишь, как на прошлый Новый год она забрала подаренные тобой детям конфеты? Сказала, что «им и так много сладкого»?
Старик опустил глаза. Денис нервно прошёлся по комнате:
— Хватит! Я принял решение. Мама будет приходить, когда захочет. И брать то, что ей нужно. Если тебе не нравится — есть дверь.
Тишина повисла тяжёлым покрывалом. Алина почувствовала, как что-то внутри неё ломается. Она медленно подошла к полке, взяла рамку с их свадебным фото.
— Ты прав, — сказала она неожиданно спокойно. — Дверь есть. Я ухожу.
Денис замер:
— Что?
— Я заберу детей и уеду к родителям. На неделю. А ты подумаешь, что для тебя важнее — твоя мамина колбаса или твоя семья.
Николай Петрович вдруг резко подошёл к сыну:
— Денис, одумайся! Ты что, ради маминых прихотей семью готов потерять?
Денис растерянно смотрел то на отца, то на жену. Алина уже мысленно собирала чемоданы. Она знала — это последний шанс достучаться до мужа. Если сейчас он не сделает выбор — значит, выбор будет за ней.
— Я… — Денис начал и замолчал. Его телефон зазвол. На экране — «Мама».
Все замерли, глядя на мигающий экран. В этот момент Алина поняла — сейчас всё решится.
Телефон Дениса продолжал назойливо звенеть, заполняя тягостное молчание в комнате. Алина не сводила глаз с мужа, наблюдая, как его пальцы судорожно сжимают аппарат. Николай Петрович тяжело вздохнул и отошёл к окну, демонстративно показывая, что не вмешивается.
— Ну возьми уже, — тихо сказала Алина. — Мама ждёт.
Денис швырнул телефон на диван, где тот продолжал вибрировать, пока не замолчал.
— Хватит, — он провёл рукой по лицу. — Просто… хватит всего этого.
Алина не шевелилась, ожидая продолжения. В детской приоткрылась дверь — любопытный Артём выглядывал в щель. Она жестом показала ему оставаться в комнате.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — наконец выдавил из себя Денис. — Но и мать… она же…
— Она взрослый человек, — неожиданно вступил Николай Петрович. — И если ей не хватает пенсии, пусть ко мне обращается, а не к детям.
Денис удивлённо посмотрел на отца:
— Ты что, против мамы?
— Я за справедливость, — старик подошёл к Алине. — Ты права, невестка. Людмила перешла все границы. Но и ты, — он повернулся к сыну, — должен наконец повзрослеть и защитить свою семью.
Телефон Дениса зазвонил снова. На этот раз он взял трубку, но не поднёс к уху, а включил громкую связь.
— Дениска, ты где?! — раздался визгливый голос Людмилы Петровны. — Эта твоя стерва Кате ещё и дверью хлопнула! Я вызываю всех родных, мы сегодня же соберёмся и…
— Мама, хватит, — тихо, но твёрдо сказал Денис.
В трубке воцарилась тишина.
— Что… что ты сказал? — голос свекрови дрогнул.
— Я сказал — хватит. Больше ты не придёшь к нам и ничего не будешь брать без спроса. Иначе… — он посмотрел на Алину, — иначе мы с тобой не будем общаться вообще.
Алина не верила своим ушам. Николай Петрович одобрительно кивнул. Из детской выбежала Лиза и обняла отца за ноги.
— Папа, ты больше не будешь грустный? — спросила она.
Денис поднял дочь на руки, всё ещё держа телефон перед собой.
— Мама, ты слышишь? Твои внуки тебя любят. Но если ты не прекратишь, они вырастут, даже не зная тебя. Выбор за тобой.
В трубке раздались всхлипы, затем громкий стук — Людмила Петровна бросила телефон. Звонок оборвался.
Алина подошла к мужу, осторожно взяла его за руку. Он дрожал, как после тяжёлой схватки.
— Спасибо, — прошептала она.
— Прости, что так долго… — его голос сорвался.
Николай Петрович тактично направился к выходу:
— Я, пожалуй, пойду. Думаю, вам есть о чём поговорить.
Когда дверь закрылась, Денис опустился на диван, всё ещё держа Лизу. Артём выскользнул из детской и прижался к матери.
— Мам, а бабушка теперь не будет к нам приходить? — спросил он.
Алина взглянула на мужа. Он медленно покачал головой:
— Будет. Но только если научится уважать нашу семью.
Алина впервые за долгие месяцы почувствовала, как камень спадает с души. Она знала — борьба ещё не окончена. Людмила Петровна не так просто сдастся. Но сегодня её муж сделал выбор.
И этот выбор — они.
Солнечный луч пробивался сквозь щель в шторах, играя на лице Алины. Она медленно открыла глаза, не сразу осознавая необычное чувство лёгкости в груди. Рядом на подушке лежала записка: «Ушёл рано, хочу успеть вернуться к ужину. Люблю».
Алина прижала листок к груди. Вчерашний разговор с Денисом, его твёрдый голос, когда он говорил с матерью — всё это казалось сном. Но записка подтверждала: что-то действительно изменилось.
На кухне её ждал ещё один сюрприз. На столе стояла кофемашина с приготовленным капучино (Денис ненавидел возиться с ней) и коробка круассанов. Рядом — нарисованная детьми открытка с надписью «Лучшей маме».
— Мам, папа сказал, что сегодня особенный день! — вбежала в кухню Лиза в перекошенной пижаме. — Мы с Артёмом можем не заправлять кровати?
Алина рассмеялась, подхватывая дочку на руки:
— Сегодня можно всё!
Пока дети с восторгом разрушали запрет на утренние мультики, Алина пила кофе и размышляла. Она знала Людмилу Петровну слишком хорошо, чтобы верить в мгновенные перемены. Будет новый виток войны, новые манипуляции. Но теперь у неё есть союзник — сам Денис.
Телефон вибрировал. Сообщение от Кати: «Мама не встаёт с постели, говорит, что умирает. Довольна?» Алина отложила телефон, не отвечая. Впервые за годы она не чувствовала вины.
В холодильнике, который она открыла с привычной опаской, всё лежало на своих местах. Ничего не исчезло за ночь. Эта маленькая победа казалась важнее всех остальных.
— Мам, а правда, что бабушка больше не будет брать нашу еду? — спросил Артём, заглядывая в холодильник.
Алина присела перед сыном:
— Видишь, как всё стоит на местах? Так и должно быть. А если бабушке что-то понадобится — она попросит, как все нормальные люди.
Дверь в прихожей скрипнула. Денис стоял на пороге с огромным букетом и виноватой улыбкой:
— Не выдержал, сбежал с работы пораньше. Всё в порядке?
Алина взяла цветы, вдыхая их аромат. Она вспомнила, как год назад свекровь забрала подаренный ей букет — «чтобы поставить в своей гостиной, у тебя же вазы нет подходящей».
— Всё прекрасно, — ответила она, глядя мужу в глаза. — Абсолютно.
Они стояли на кухне, обнявшись, пока дети с визгом носились вокруг. В этом хаосе было больше семьи, чем за все предыдущие годы «перемирия» со свекровью.
Алина знала — впереди ещё много разговоров, возможно, даже ссор. Но сегодня утром она впервые за долгое время чувствовала себя не жертвой, а хозяйкой своей жизни. И этот вкус был слаще, чем все украденные конфеты мира.
Прошла неделя с того утра, когда всё изменилось. Алина возвращалась с работы, неся в сумке курицу для воскресного жаркого — теперь она могла покупать продукты, не боясь, что они исчезнут. Дети с Денисом должны были вернуться с прогулки через час.
Подходя к подъезду, она заметила знакомую фигуру на лавочке. Людмила Петровна сидела, ссутулившись, без привычной гордой осанки, в простом пальто, а не в дорогой шубе. Увидев Алину, она неуверенно поднялась.
— Здравствуй, — сказала свекровь тише обычного. — Можно поговорить?
Алина почувствовала, как напряглись все мышцы. Она машинально сжала пакет с курицей.
— Заходите, — после паузы ответила она.
Квартира встретила их тишиной. Людмила Петровна осторожно ступала по ковру, будто боялась оставить следы. Она села на край дивана, не снимая пальто.
— Я… — она запнулась, не находя слов. Это было так непохоже на привычную болтливую свекровь. — Я принесла кое-что.
Она открыла сумку и начала выкладывать на стол: банку дорогого кофе, плитку шоколада, упаковку детских витаминов. Всё то, что когда-то забирала.
— Это… в компенсацию, — прошептала она.
Алина молча наблюдала. Где-то в глубине души шевелилось подозрение — новая уловка? Но вид свекрови говорил об обратном: опущенные плечи, дрожащие руки.
— Почему сейчас? — спросила Алина, садясь напротив.
Людмила Петровна подняла глаза — они были красными, будто от слёз.
— Николай… мой муж… Он собрал вещи и ушёл. Сказал, что устал от моего характера. — Голос её дрогнул. — А Катя сказала, что я сама виновата, что все меня терпели только из-за неё.
Алина не ожидала такого поворота. Она вспомнила, как свёкор встал на её защиту в тот решающий день.
— Мне некуда идти, — вдруг вырвалось у свекрови. — Я думала… Может, вы… Но я понимаю, если вы скажете нет.
В прихожей щёлкнул замок. В квартиру ворвались смех и топот детских ног.
— Бабуля! — Лиза первая заметила гостью и замерла в нерешительности.
Людмила Петровна напряглась, глядя на внуков. Алина видела, как дрожит её подбородок.
— Денис, — позвала Алина мужа, — помоги детям раздеться. Нам нужно поговорить с твоей мамой.
Когда они остались вдвоём, Алина глубоко вдохнула:
— Вы можете остаться сегодня. Один день. Потом… посмотрим.
Свекровь кивнула, смахивая слезу. В её глазах читалась благодарность — впервые за все годы.
Вечером, когда Людмила Петровна уснула в гостевой комнате, а дети устроили ей на столике «музей» из своих игрушек, Денис обнял жену:
— Ты уверена в своём решении?
Алина посмотрела на дверь комнаты, где спала её бывшая мучительница:
— Нет. Но я уверена, что каждый заслуживает шанса измениться. Хотя бы ради детей.
Она не добавила, что в глубине души жалела эту сломанную женщину. И что сегодня, впервые, увидела в ней не монстра, а человека.
Завтра будет новый день. Возможно, первый день новой истории их семьи. Или последняя глава старой. Время покажет.
