— Да пошли вы все к чёрту! — Тоня швырнула ключи от машины на кухонный стол так, что они со звоном отскочили от керамической плитки и упали на линолеум. — Не подарю свою машину твоей сестре!
Олег замер у порога с пакетами из магазина в руках. В глазах жены плескалась такая ярость, что он невольно сделал шаг назад. За двенадцать лет брака он видел Тоньку разной — усталой, раздраженной, обиженной. Но такой — никогда.
— Тонь, ты что… — начал он осторожно, ставя пакеты на пол.
— Что я?! — она развернулась к нему всем телом, руки упёрла в бока. — Ты со своей мамашей всё уже решил, да? Без меня? Милана выходит замуж — и мою машину ей в приданое?
Олег почувствовал, как желудок скручивается в узел. Мать звонила час назад, когда Тони не было дома. Говорила тихо, почти шепотом:
— Олежек, ты же понимаешь — девочке нужна машина. Жених состоятельный, стыдно будет, если невеста на автобусе к венцу поедет. А у вас две машины… Тонечка поймет, она же добрая.
«Добрая», — горько усмехнулся про себя Олег, глядя на побагровевшее лицо жены.
— Послушай, это не окончательно… — попробовал он.
— Ах, не окончательно?! — Тоня схватила со стола солонку и с силой поставила обратно. Соль рассыпалась по столу мелкими кристалликами. — Значит, ты уже согласился! Моя машина, которую я три года выплачивала! На которой я на работу езжу, в больницу к отцу!
В коридоре раздались шаги. Дверь в кухню приоткрылась, и в щель протиснулась седая голова с аккуратной химической завивкой.
— Ой, дети, что за крик? — Лидия Мироновна вошла в кухню, аккуратно придерживая домашние тапочки. — Соседи услышат…
Тоня медленно повернула голову к свекрови. В её взгляде было столько холода, что Лидия Мироновна невольно поежилась.
— А, вот и главная героиня, — произнесла Тоня отчетливо, по слогам. — Лидия Мироновна собственной персоной.
— Тонечка, что случилось? — женщина растерянно посмотрела на сына. — Олег?
— Случилось то, что вы с сыночком моё имущество раздариваете, — Тоня встала из-за стола, и в кухне сразу стало тесно. — Моя машина Милане нужна, видите ли. А я, значит, пешком ходить буду?
— Деточка, — Лидия Мироновна сделала примирительный жест, — но ведь это же семья. Милана — моя дочь, твоя золовка…
— И что с того? — голос Тони стал тише, но от этого не менее опасным. — Пусть твоя дочь сама машину покупает. Или жених богатый пусть покупает.
— Но они же молодые! — возмутилась свекровь. — Только начинают жизнь! А у вас…
— А у нас что? — перебила Тоня. — У нас денег куры не клюют? Или я не работаю? И кредит три года не выплачиваю?
Олег чувствовал, как ситуация выходит из-под контроля. Мать нервно теребила край фартука, Тоня стояла как изваяние мести, а он — как дурак — не знал, что сказать.
— Мам, может, не стоило… — робко начал он.
— Олег! — Лидия Мироновна воззрилась на сына с укором. — Неужели ты откажешь родной сестре? В такой важный день?
— А я что, не родная? — взорвалась Тоня. — Двенадцать лет в этой семье, двенадцать! Стираю, глажу, борщи варю! А права голоса не имею?
В этот момент хлопнула входная дверь, и в кухню вплыла Милана — высокая, стройная, в модном пальто и сапогах на шпильках. За ней семенила тётя Галя в старенькой шубке.
— Ой, — Милана остановилась на пороге, оценивающе глядя на присутствующих. — А что тут происходит? Слышно на всю лестницу.
— Вот и виновница торжества, — процедила Тоня сквозь зубы.
Милана медленно сняла перчатки, положила их в сумочку. Движения у неё были неспешные, театральные.
— Я так понимаю, речь идёт о машине? — она улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз. — Тоня, дорогая, ты же понимаешь — это временно. Встанем на ноги — купим себе.
— Временно? — Тоня рассмеялась, но смех был нехорошим. — А кто мне гарантию даст? Кто мне за это будет ручаться?
— Дочка, — вмешалась тётя Галя, развязывая платок, — но ведь в семье принято помогать…
— В семье! — Тоня ударила кулаком по столу. — А когда мой отец в реанимации лежал, кто из семьи помог? Кто деньги на операцию дал?
Повисла неловкая пауза. Олег опустил глаза — он помнил те дни. Помнил, как Тоня металась между работой и больницей, как занимала деньги, как плакала по ночам. А его мать тогда сказала: «У нас свои проблемы, Олежек».
— Это другое дело было, — неуверенно произнесла Лидия Мироновна.
— Ах, другое? — Тоня подошла к свекрови вплотную. — Тогда чужой дед помирал, а сейчас родная принцесса замуж выходит?
— Тонь, не надо, — попросил Олег.
— А что надо? — она развернулась к мужу. — Молчать? Соглашаться? Всем угождать?
Милана тем временем присела на край стула, элегантно закинув ногу на ногу.
— Знаешь, Тоня, — сказала она задумчиво, — я, конечно, понимаю твоё возмущение. Но машина-то не новая уже. Тебе скоро менять её всё равно…
— Что?! — голос Тони поднялся на октаву. — Не новая?!
— Ну да, — Милана пожала плечами. — Четыре года уже. Для свадьбы сойдёт, а потом…
Тоня медленно подошла к мойке, взяла полотенце. Вытерла руки. Все молча наблюдали за её движениями.
— Знаете что, родственнички дорогие, — сказала она наконец, голосом, в котором слышались нотки опасного спокойствия. — А давайте ещё квартиру мою Милане подарим? А то как-то неудобно — в съёмной жить молодым. И работу мою отдадим — вдруг пригодится?
— Тонь, — Олег сделал к ней шаг.
— Не подходи! — она выставила руку вперёд. — Не смей!
В кухне воцарилась тишина, нарушаемая только тиканием часов на стене. Тоня стояла у мойки, все остальные — как замороженные.
— Мамочка, — наконец подала голос Милана, обращаясь к Лидии Мироновне, — а может, правда не стоит? Мы как-нибудь…
— Что значит «не стоит»? — возмутилась Лидия Мироновна. — Семья есть семья! И потом, Павел же богатый, пусть жене машину покупает!
— Вот именно! — подхватила тётя Галя. — Зачем нам из семьи что-то…
— Стоп! — Тоня подняла руку. — Всё! Хватит!
Она прошла мимо всех к вешалке в коридоре, сняла куртку.
— Тонь, ты куда? — забеспокоился Олег.
— К Наташке, — коротко ответила она, натягивая куртку. — Пока вы тут не решите, кому ещё что-то из моего имущества подарить.
— Постой, мы же не закончили разговор! — окликнула её Лидия Мироновна.
Тоня остановилась у порога, обернулась. В её глазах плескался холодный огонь.
— О, мы ещё даже не начинали, Лидия Мироновна. Мы ещё даже не начинали…
И хлопнула дверью так, что в серванте тихо звякнула посуда.
Наташа открыла дверь с полотенцем на голове и банкой огурцов в руках.
— Тонька? Что случилось? — она сразу поняла по лицу подруги, что дело серьёзное. — Проходи, я как раз борщ доедаю.
— Они мою машину хотят подарить, — выпалила Тоня, даже не раздеваясь. — Представляешь? Милане на свадьбу!
— Погоди, погоди, — Наташа поставила банку на тумбочку, сняла полотенце. — С самого начала. Сядь, чаю налью.
Тоня рухнула на диван в Наташкиной однушке. Здесь пахло домом — борщом, стиральным порошком и кошачьим кормом. Рыжий кот Васька тут же запрыгнул к ней на колени.
— Звонит Лидия Мироновна Олегу, — начала Тоня, гладя кота. — Думает, меня нет. А я в ванной была, всё слышу. «Олежек, — передразнила она голос свекрови, — девочке нужна машина. Тонечка поймёт, она же добрая».
— Стерва, — коротко прокомментировала Наташа, ставя чайник. — А Олег что?
— А Олег молчал! Как всегда! — Тоня почувствовала, как снова поднимается злость. — Мямлил что-то невнятное. А когда я его припёрла к стенке, так вообще защищать мамочку начал.
— И как они себе это представляют? — Наташа достала из шкафчика печенье. — Ты пешком на работу будешь ходить?
— А их это не волнует! — Тоня встала, начала ходить по комнате. — У них же логика железная: Милана замуж выходит — ей машина нужна. А я что? Я уже замужем, мне можно и в автобусе ездить.
Телефон Тони завибрировал. Сообщение от Олега: «Тонь, приезжай домой. Поговорим спокойно».
— Ещё чего! — она показала экран Наташе. — Поговорим спокойно! А что тут говорить?
— А знаешь что, — Наташа задумчиво помешивала чай, — а может, это и к лучшему? Ты же давно жаловалась, что они тебя как прислугу воспринимают.
— Да понимаю я это! — Тоня села обратно. — Но одно дело понимать, другое — когда тебе прямо в лицо говорят: отдай свою машину.
— А Милана-то что? Тоже требует?
— О, Милана! — Тоня горько рассмеялась. — Она вообще красиво выкрутилась. Говорит: «Тоня, дорогая, это временно». А потом добавляет: «Машина-то уже не новая». Понимаешь? Для неё уже старая, но для свадьбы сойдёт!
— Хамло, — констатировала Наташа. — А жених-то богатый, говоришь?
— Павел? Да у него три магазина! Квартира в центре! — Тоня взяла чашку, согрела руки о горячую керамику. — Но зачем тратиться на машину для жены, если можно у родственников выпросить?
Телефон снова завибрировал. Теперь писала Лидия Мироновна: «Тонечка, ты не права. Приезжай, всё обсудим».
— Они там совещаются, — показала сообщение Наташе. — Наверное, думают, как меня уговорить.
— А может, действительно поехать? — предложила подруга. — Но не сдаваться, а наоборот — поставить точки над i?
— Как это?
— Да очень просто. Скажи им всё, что думаешь. Без обиняков. Пусть знают, с кем имеют дело.
В этот момент зазвонил домашний телефон Наташи. Она сняла трубку:
— Алло? Да, она здесь… Одну секунду.
Протянула трубку Тоне:
— Олег.
— Не буду разговаривать, — Тоня отмахнулась.
— Тонь, возьми, — настаивала подруга. — Послушай, что скажет.
— Алло, — неохотно взяла трубку Тоня.
— Тонечка, — голос Олега звучал виновато, — я понимаю, ты расстроена…
— Я не расстроена, Олег. Я в ярости.
— Хорошо, ты в ярости. Но давай поговорим дома. Милана уехала, мама тоже ушла…
— А зачем мне с тобой говорить? — перебила его Тоня. — Ты уже всё решил. Вместе с мамочкой.
— Я ничего не решал! — голос Олега стал громче. — Мама попросила, я сказал, что нужно с тобой посоветоваться…
— Враньё! — Тоня почувствовала, как снова закипает. — Я же слышала весь разговор! Ты молчал, значит, соглашался!
— Тонь…
— Всё, Олег. Я приеду. Но не для того, чтобы договариваться. А для того, чтобы расставить все точки над i.
Она бросила трубку. Наташа смотрела на неё с беспокойством.
— Тонь, ты уверена? Может, остынешь сначала?
— Остыну? — Тоня встала, начала надевать куртку. — Наташ, сколько лет я молчу? Сколько раз проглатываю обиды? Когда они мне намекали, что я плохо готовлю? Когда говорили, что у меня вкус плохой? Когда мою работу принижали?
— Помню, — кивнула подруга.
— Вот и хватит! — Тоня застегнула молнию. — Пора им узнать, кто такая Тоня на самом деле.
Дома её ждал только Олег. Сидел на кухне, нервно курил у открытого окна.
— Тонь, наконец-то, — он затушил сигарету, встал. — Садись, поговорим.
— Не сяду, — сухо ответила она. — И говорить не будем. Будешь слушать.
Олег замер. В голосе жены было что-то новое — холодная решимость.
— Слушай внимательно, Олег, — Тоня сняла куртку, повесила на стул. — Машину я Милане не отдам. Ни временно, ни насовсем. Ни за какие коврижки.
— Тонь…
— Молчи! — она подняла руку. — Двенадцать лет я в этой семье. Двенадцать лет терплю твою маму, которая считает меня недостойной своего сыночка. Двенадцать лет слушаю намёки, что я не такая хозяйка, не такая жена, не такая невестка.
Олег открыл было рот, но Тоня не дала ему вставить слово.
— А теперь выясняется, что я ещё и не такая собственница! — голос её становился всё тверже. — Моё имущество можно просто раздавать направо и налево! Без спроса, без согласования!
— Но это же семья, Тонь…
— Семья? — она рассмеялась, но смех был горьким. — Когда мой отец умирал, где была ваша семья? Когда я занимала деньги на его лечение, кто из семьи помог?
— Ты же знаешь, у нас тогда проблемы были…
— А сейчас нет проблем? — Тоня подошла к нему вплотную. — Кредит за квартиру выплачиваем, коммунальные платим, продукты покупаем. Но для принцессы Миланы деньги найдутся всегда!
— Тонь, пожалуйста…
— И знаешь, что меня больше всего убивает? — она отошла к окну, посмотрела на двор. — Что ты молчал. Когда мать твоя мне в лицо говорила про мою «не новую» машину, ты молчал. Когда Милана намекала, что четыре года для машины — это уже старость, ты молчал.
— Я не знал, что сказать…
— А я знаю, что надо было сказать, — Тоня повернулась к нему. — «Мама, это машина моей жены. Без её согласия ничего решать не будем». Вот что надо было сказать.
В кухне повисла тяжёлая тишина. Олег сидел, опустив голову. Тоня стояла у окна, скрестив руки на груди.
— И что теперь? — тихо спросил он.
— А теперь, дорогой мой муж, — голос Тони стал вкрадчивым, — ты идёшь к своей мамочке. И объясняешь ей, что машина останется у меня. И что в дальнейшем все вопросы, касающиеся моего имущества, будут решаться только со мной.
— А если она не поймёт?
Тоня медленно улыбнулась. Улыбка была не добрая.
— Тогда я сама с ней поговорю. И поверь мне — после нашего с ней разговора она больше никогда не захочет «семейных» обсуждений моего имущества…
Следующим утром Олег ушёл на работу, так и не решившись поехать к матери. Тоня это понимала — трусил, как всегда. Ну и пусть. У неё были свои планы.
В десять утра она позвонила на работу, сказала, что заболела. Потом оделась посолиднее — чёрные брюки, белая блузка, строгий жакет. Посмотрела на себя в зеркало — деловая женщина, с которой стоит считаться.
Лидия Мироновна жила в двушке на первом этаже старой пятиэтажки. Тоня поднялась по знакомой лестнице, нажала на кнопку звонка.
— Кто там?
— Тоня.
Пауза. Потом звук отодвигаемых замков.
— Тонечка! — Лидия Мироновна появилась в дверях в халате и тапочках. — Какая неожиданность! Проходи, проходи.
— Спасибо, — сухо ответила Тоня, разуваясь. — Мне нужно с вами серьёзно поговорить.
— Конечно, деточка, — свекровь заволновалась, поправила волосы. — Я только халат сменю…
— Не нужно. То, что я хочу сказать, займёт немного времени.
Они прошли в гостиную. Лидия Мироновна предложила чай, но Тоня отказалась. Села в кресло напротив дивана, где устроилась свекровь.
— Лидия Мироновна, — начала Тоня спокойным, деловым тоном, — вчера произошёл неприятный инцидент. Хочу расставить все точки над i, чтобы подобное больше не повторялось.
— Тонечка, я понимаю, ты расстроилась, но ведь речь о семье…
— Стоп, — Тоня подняла руку. — Сначала выслушайте меня. До конца. Без комментариев.
Лидия Мироновна кивнула, но в глазах у неё была настороженность.
— Вчера вы с Олегом, не поставив меня в известность, решили подарить мою машину Милане. Мою собственность, которую я покупала на свои деньги, которую я три года выплачивала. Правильно?
— Ну… в принципе да, но…
— Без «но». Правильно или нет?
— Правильно, — неохотно согласилась свекровь.
— Хорошо. Теперь вопрос: вы считаете это нормальным?
— Тонечка, но ведь Милана…
— Лидия Мироновна, — голос Тони стал жёстче, — я спрашиваю не про Милану. Я спрашиваю: считаете ли вы нормальным распоряжаться чужой собственностью без согласия хозяина?
Пауза. Лидия Мироновна нервно теребила край подушки.
— Нет, наверное, не совсем…
— Не наверное. Совсем не нормально, — отрезала Тоня. — Это называется самоуправством. А иногда и воровством.
— Тоня! — возмутилась свекровь. — Как ты смеешь!
— Смею. И буду сметь всегда, когда речь идёт о моих правах. — Тоня встала, прошлась по комнате. — Двенадцать лет я терпела ваше отношение ко мне. Двенадцать лет слушала намёки, что я не такая жена для Олега, не такая хозяйка, не такая невестка.
— Я никогда…
— Не перебивайте. «Тонечка, а почему борщ не такой красный?», «Тонечка, а почему ты не купила шторы, которые я советовала?», «Тонечка, а Светка Иванова уже родила, а ты всё работаешь». Узнаёте?
Лидия Мироновна опустила глаза.
— И я молчала, — продолжала Тоня. — Думала: стареет женщина, одинокая, переживает за сына. Но вчера поняла: дело не в возрасте. Дело в том, что вы меня за человека не считаете.
— Это не так!
— Это так. Человека спрашивают, прежде чем его машину дарить. Человека не называют жадным за то, что он не хочет расставаться со своим имуществом. — Тоня села обратно, посмотрела прямо в глаза свекрови. — Я для вас что? Приложение к Олегу? Бесплатная домработница?
— Тоня, ну что ты говоришь…
— Говорю правду. Когда мой отец умирал, где была ваша семейная поддержка? Когда я по больницам металась, занимала деньги на лекарства?
— У нас тогда самих проблемы были…
— Какие проблемы? — жёстко спросила Тоня. — Олег работал, вы пенсию получали, Милана в институте училась. Какие проблемы?
— Ну… коммунальные платежи, продукты…
— А сейчас коммунальные платежи отменили? Продукты бесплатными стали? — Тоня наклонилась вперёд. — Но для Миланиной свадьбы деньги находятся. И моя машина находится.
Лидия Мироновна молчала, глядя в пол.
— Хотите знать, что я думаю? — продолжила Тоня. — Вы никогда не считали меня достойной своего сына. Я не из вашего круга, не с высшим образованием, не из интеллигентной семьи. Простая девчонка из рабочей семьи.
— Это не важно…
— Ещё как важно! — голос Тони стал громче. — Важно настолько, что вы решили: можно меня не спрашивать. Олег согласится — и Тонька проглотит. Как всегда.
В комнате повисла тишина. Лидия Мироновна сидела, сжав губы, Тоня стояла у окна, глядя во двор.
— Знаете, что самое обидное? — тихо сказала Тоня. — Что Олег вас поддержал. Мой муж, который должен был встать на мою сторону.
— Он же не со злости…
— Не важно, со злости или по глупости. Важно, что когда пришлось выбирать между женой и мамой, он выбрал маму.
Тоня повернулась к свекрови.
— Так вот, Лидия Мироновна. Машину я Милане не дам. Ни на день, ни на свадьбу, ни на что другое. И в будущем все вопросы, касающиеся моего имущества, моего времени, моих планов, будут решаться только со мной лично.
— А если я попрошу Олега…
— Попросите. Посмотрим, что он выберет на этот раз — мир в семье или мамины просьбы.
Лидия Мироновна встала, подошла к буфету, достала платочек, промокнула глаза.
— Ты меня за врага считаешь, — сказала она тихо.
— Не за врага. За человека, который меня не уважает. — Тоня взяла сумку. — И это придётся изменить.
— А если не изменится?
Тоня остановилась у двери, обернулась.
— Тогда изменится всё остальное.
Дома её ждал взволнованный Олег.
— Тонь, ты была у мамы? — он встретил её в прихожей. — Она звонила, плакала…
— Была. Мы отлично поговорили.
— Она сказала, что ты её обидела…
Тоня медленно повесила куртку, повернулась к мужу.
— Олег, я тебе вчера всё сказала. И сегодня твоей маме тоже всё сказала. Теперь твоя очередь принимать решения.
— Какие решения?
— Очень простые. Либо ты мой муж, и тогда мы семья, в которой меня уважают и с моим мнением считаются. Либо ты сын своей мамы, и тогда живи с мамой.
— Тонь, ты что, ультиматум ставишь?
— Не ультиматум. Просто объясняю, как будет дальше. — Она прошла на кухню, поставила чайник. — Двенадцать лет я подстраивалась, терпела, молчала. Закончилось.
— Но мы же можем договориться…
— О чём договариваться, Олег? — она обернулась к нему. — О том, что ты будешь меня уважать? Это не предмет для договоров. Это основа брака.
— А мама?
— А что мама? Она взрослый человек. Пусть учится жить с тем фактом, что у её сына есть жена. Со своим мнением, своими правами и своим имуществом.
Олег сел за стол, потёр лоб.
— Тонь, она старая, одинокая…
— Стоп. — Тоня подошла к нему. — Сейчас ты скажешь, что она много для тебя сделала, что без неё ты бы не стал тем, кто есть. Правильно?
— Ну… да.
— А я что? Ничего для тебя не делала? Двенадцать лет рядом не была? Дом не вела? Тебя не поддерживала?
— Делала, конечно…
— Тогда почему её интересы важнее моих?
Олег молчал. Чайник начал свистеть.
— Знаешь, Олег, — сказала Тоня, выключая газ, — я долго думала, почему так получилось. Почему я стала в этой семье никем. И поняла: потому что сама себя никем сделала.
— Как это?
— Очень просто. Я думала: если буду хорошей женой, хорошей невесткой, меня полюбят, примут. Но произошло наоборот — чем больше я уступала, тем меньше меня ценили.
Она налила чай в две чашки, поставила одну перед мужем.
— А теперь я поняла: уважение не дарят. Его завоёвывают. И я его завоюю.
— Даже если это разрушит отношения с мамой?
— Олег, — Тоня посмотрела ему прямо в глаза, — отношений у нас с твоей мамой и так нет. Есть её терпимость ко мне как к необходимому злу. И моё терпение её капризов как цена за мир в семье. Но настоящих отношений нет.
— А что будет, если они не появятся?
— Тогда будут правила. Чёткие, понятные правила. И жить будем по ним.
Олег допил чай, встал.
— Мне нужно подумать.
— Думай, — согласилась Тоня. — Только не очень долго. Потому что завтра Милана наверняка приедет узнавать, дарю ли я ей машину.
— И что ты ей скажешь?
— То же самое, что сказала твоей маме. Только, возможно, более прямо.
Олег ушёл в другую комнату. Тоня осталась на кухне одна. Допила чай, помыла чашки. Потом села у окна и стала смотреть на двор, где играли дети.
Странное дело — она не чувствовала злости. Ни на Олега, ни на Лидию Мироновну, ни даже на Милану. Была какая-то спокойная решимость. Как будто после долгих лет блуждания в тумане она наконец увидела дорогу.
А если эта дорога окажется одинокой — что ж, и на одинокой дороге можно идти с высоко поднятой головой.
На улице стало темнеть. Скоро домой придёт Олег — он ушёл к другу, «подумать». Возможно, он примет её условия. Возможно, нет.
Но одно Тоня знала точно: назад дороги нет. Тонечка, которая молча терпела и покорно соглашалась, умерла вчера вечером. А та, что осталась, будет жить по своим правилам.
И пусть весь мир к этому привыкает.
Через месяц Милана вышла замуж. Свадьба была пышная, гости довольные, невеста — в белоснежном платье и с улыбкой на лице. К венчанию она приехала на такси — машину так и не получила.
Олег в тот месяц много думал. Ходил хмурый, разговаривал мало. А потом вдруг подошёл к Тоне и сказал: «Знаешь, ты права. Я должен был тебя защищать». И больше вопросов о машине не поднималось.
Лидия Мироновна первое время дулась, потом начала осторожно восстанавливать отношения. Приходила в гости с тортиком, спрашивала разрешения, прежде чем дать совет. Было непривычно, но честно.
А Тоня? Тоня научилась говорить «нет». Коротко, ясно и без объяснений. И жить стало легче.
Машину она так и не подарила. Ездила на ней на работу, к подругам, иногда просто так — покататься и подумать о жизни. О том, как важно иметь собственную дорогу. И не давать никому решать, куда по ней ехать.
